В том злополучном финале на "Олимпиаштадионе" "летучие голландцы" по всему должны были победить, но футбольный бог поступил с нами, как мошенник-наперсточник.
Йоханн Кройф
Проснувшись, он сразу увидел ее. Она сидела около его кровати и смотрела, как ему показалось, влюбленным взглядом. Но от этого ему не стало легче.
- Доброе утро, - сказала она. - Уже десять.
- Мне плохо спалось, я поздно уснул, под утро, - проворчал Дмитрий Емельянович.
- Еще бы! - улыбнулась она. - Ведь я приходила и была с тобой до самого утра.
- Приходила?..
- Конечно. Незримо. Бесконтактно. Должна тебе сказать, что с тобой очень легко. Я быстро установила связующий мост. Вставай, я пойду приготовлю завтрак.
Она ушла. Завтрак... Это уже что-то нормальное. Выкрутасов выбрался из постели и отправился умываться.
Бодрое настроение, с которым он явился на кухню, где его ждали Дина и Ирина Викторовна, мгновенно подпортилось, когда выяснилось, что на завтрак будет подано по стакану свежего свекольного сока и по тарелке свежих ростков сои. Перед вкушением пищи Дина произнесла несколько молитв и только после этого стала медленно, росток за ростком, поглощать свой завтрак. Дмитрий Емельянович съел пяток ростков и спросил:
- Я там вчера ветчинки, колбаски купил, все ж есть в холодильнике?..
- Сегодня у тебя торжественный день вступления в ЦСХА, - строго ответила Динамисса. - Вечером мы это отпразднуем более существенным ужином, а сейчас ты должен лишь подкрепить силы.
Но, проглотив соевые ростки и выпив стакан свекольного сока, Выкрутасов не почувствовал себя подкрепившим силы, и когда они уходили, он умудрился-таки тайком вырвать из холодильника и заглотнуть пару кусков колбасы. Оставалось позавидовать Ирине Викторовне - уж она-то, когда они уйдут, явно не растеряется.
Поскольку разговор шел о церкви, Дмитрий Емельянович, идя рядом с Диной, ждал увидеть храм, но так и не дождался. Минут через пятнадцать они пришли к какому-то большому кирпичному строению, вошли в черную металлическую дверь и очутились в спортзале, стены которого были увешаны различными иконами и символами. На стене красовался огромный темно-синий крест, с виду христианский, но на вершине креста располагалось буддийское кругово "инь-ян", по бокам поперечины слева - мусульманский полумесяц, справа - шестиконечная звезда Давида, а в подножии - череп и кости.
Народу в спортзале собралось уже немало, и со всеми Дина вежливо здоровалась, при этом с женщинами она соприкасалась носами, а с мужчинами слегка бодалась лоб в лоб. Выкрутасова приветствовали таким же образом - женщины бодали его, а мужчины прикасались своими носами к его носу.
- Раньше этот спортзал принадлежал ткацкой фабрике, - сообщила Дина. - Мужики тут гоняли в свою футболягу, парились в сауне, тут и сауна имеется, но вот уже полгода, как наша церковь перекупила помещение.
Здесь Динамисса совершила свою главную ошибку. Носителю идеи русского тычизма очень не понравилось, что у мужиков отняли возможность "гонять в свою футболягу" ради какой-то церкви Свами-Абсолюта. Дмитрий Емельянович еще мирился с идиотскими боданиями и носотрениями, находя такой способ приветствия даже оригинальным и наивно-первобытным; он готов был мириться и с присутствием символов других мировых религий, как мухи облепившими наш русский крест; но превращение спортзала в молельню казалось ему вопиюще кощунственным.
Гнилая интеллигентская вежливость не позволила ему тотчас вспылить и покинуть собрание нечестивых, он лишь внутренне сжался и заставил себя малость потерпеть. Все, что происходило далее, слилось в его восприятии в единый шизофренический бред.
Сначала появился некий черномазенький бородачок, облаченный в голубое священническое одеяние, сплошь покрытое белыми крестами, хотя на левом плече у него светился золотой полумесяц, на правом - шестиконечная звезда, тоже золотая, а на лбу было нарисовано кругово "инь-ян". Череп и кости у бородачка очутились на спине. При появлении этого человека собравшиеся засуетились и довольно организованно стали выстраиваться в ровные ряды, будто намеревались начать добротную производственную гимнастику. Выкрутасов и Дина оказались в третьем ряду, и он не знал, хорошо сие или плохо, почетно или не очень. Дождавшись, когда построение окончится, чернявенький бородачок осенил всех крестом и возгласил:
- Во имя Свами Христа Абсолюта грядущему Господу Мессии Пантократору помолимся!
И пошло-поехало долгое действо, которое Выкрутасов мысленно наименовал "камланием". Молитвы чередовались с пением и поклонами, поклоны - с приседаниями, приседания - с покачиваниями и вращениями. В связи с этим Дмитрий Емельянович не мог не отметить некоторого спортивного оттенка происходящего, так что не случайно оно творилось в спортзале. Да еще и прыжки! Они начались сразу, как только появился еще один в священнических облачених, но только рыжий, и вместо крестов на его одеждах были нашиты какие-то буквы "Ж", как на новых "скорых помощах". Над головою он нес большую икону, возглашая:
- Благодать грядущего Господа Мессии Пантократора со всеми нами, ами-и-и-инь! Дева-Динамисса, выйди к святому образу.
Дина перестала прыгать, вышла из строя и приблизилась к рыжему, взялась за один край иконы и вместе с рыжим стала носить образ по рядам. Все прикладывались к иконе, крестясь и умиляясь. Когда подошли к Выкрутасову, Дмитрий Емельянович с удивлением увидел изображение ребенка лет двух-трех, сидящего на облаках, голенького и как бы слегка испуганного, в окружении звезд Давида, полумесяцев и инь-яней. Делать нечего, пришлось приложиться к этому образу. Хорошо еще, что на груди у младенца имелось изображение креста, будто татуировка. Дина сказала:
- Се образ грядущего Господа Мессии Пантократора, еще не рожденного, но уже угаданного художником Изиславом Хейфицем. Прикоснись к нему лбом и кончиком носа, Видьядхар!
И Дмитрий Емельянович потерся носом о щечку изображенного младенца, а потом слегка боднул его в лобик. Все вокруг продолжали прыгать, причем приложившиеся от радости скакали еще бодрее и выше. Выкрутасов не мог позволить себе игнорировать прыжки и тоже подскакивал. Потом, когда все пободались с образом и потерлись об него носом, изображение было унесено, а камлание продолжалось. Снова были молитвы, песнопения, приседания, поклоны, вращения, покачивания, подобные тому, как покачиваются, распевая, напившиеся пива немцы в гастштетах. Потом рыжий и чернявенький открывали всем присутствующим чакры и впускали в людей массу всевозможных космических энергий, начиная с первого астрала и кончая седьмым. И каждый при этом выздоравливал от всех своих болячек. Потом пили какую-то патоку... Или сначала обкуривались благовониями, а потом пили патоку... Или сначала намазывались какой-то благоуханной дрянью, а уж потом обкуривания и патока... В общем, много еще чего происходило в тот субботний полдень в бывшем спортзале ткацкой фабрики, Дмитрий Емельянович несколько отупел и, как телок, с покорностью все принимал. Поначалу он еще думал: "Когда же весь этот бред кончится?!", но потом, в наступившем отупении, ему сделалось как-то все равно, сколько бы еще это ни проистекало. И он даже не сразу понял, что все кончилось, когда Дина показывала ему выставку работ художника Изислава Хейфица, причем этим Хейфицем оказался тот самый рыжий, на котором были облачения с буквами "Ж". Картины его отличались некоторым однообразием, на них в основном фигурировали голые мужчины и женщины, с озверелыми, искаженными гримасами лицами, потому что у одних были отрублены руки, у других - ноги, у третьих вспороты животы и так далее. Выставка называлась "Приди, о Господи!", и смысл всех этих жутких картин сводился к тому, что в ожидании Пантократора и Мессии человечество страдает, а когда Господь явится, сразу зарастут все отрубленные конечности, закроются вспоротые животы, лица перестанут быть озверелыми.
- А что это за буквы "Ж" у вас на одежде? - спросил Изислава Хейфица Видьядхар Выкрутасов.
- Это не Ж, - улыбнулся художник, насколько это можно было назвать улыбкой - верхняя губа у него вздернулась до самого носа, и лицо приобрело такое же озверелое выражение, как у страдающего в ожидании мессии человечества. - Это так называемое шестипятие. Орудие казни, на которое будет обречен Свами Христос Абсолют по достижении им возраста сорока четырех лет. Оно похоже на противотанковое сооружение типа еж. На двух перекладинах будут расположены руки и ноги Свами Христа, а третья перекладина пронзит Абсолюту живот. И когда это произойдет, все человечество преобразится, гомо сапиенс превратится в гомо абсолютис. А дьявол Аркомет будет посрамлен.
Потом Дмитрий Емельянович был еще представлен чернявому бородачку, которого звали отец Георгий Свами и который являлся настоятелем камышинского филиала ЦСХА. Он тоже принялся молоть всякий вздор про грядущее явление Абсолюта, уверяя, что постоянно получает послания с самого высшего, тридцать третьего астрала, нудно пересказывал содержание последних посланий и как-то очень ловко и незаметно выудил из Видьядхара Выкрутасова ни много ни мало - целях двести долларов!
Последнее с большим трудом осмыслялось Дмитрием Емельяновичем уже много позднее, когда они с Диной, как много лет тому назад, вновь плыли в лодочке по речке Камышинке. Стоял волшебный летний вечер, солнце клонилось к закату, уже не жарило, как днем, а вело с миром ласковую беседу.
- Как я счастлива! - говорила Дина, сидя на корме и опустив руку в воду. Струи ласково обволакивали ее худенькое запястье. - Может быть, наше долгое расставанье было нарочно дано нам, правда?
- Правда, - отвечал Выкрутасов, налегая на весла.
- Тебе хорошо?
- Хорошо.
- Дима, я согласна.
- На что?
- Быть твоей женой.
Он приостановил греблю, опустил весла в воду и не знал, броситься ли к ней с поцелуями в ту самую минуту, когда мысли его были сплошь заняты изумлением по поводу выуженных отцом Георгием Свами двух стогриновок.
- Ты рад? - спросила Дина.
- Очень, - тихо ответил Дмитрий Емельянович, хотя он вовсе не был рад тому, как его ловко облапошили в чертовой ЦСХА.
- Чувствуешь, как из моей сердечной чакры-анахаты в твое сердце струится поток любви? - спросила Дина.
- Чувствую, - вновь очень тихо отвечал московский гость.
- А теперь из чакры-манипуры. Чувствуешь?
- Чувствую.
- Мне так хорошо с тобою, мой Видьядхар! Ну, греби же, греби!
Он послушно налег на весла, довольный тем, что не сейчас надо было бросаться в ее объятья, и вновь стал думать об отце Георгии Свами, до чего же он ловко его раскрутил. Величайший лохотронщик! Небось до недавнего времени стоял где-нибудь на базаре и охмурял дураков с помощью какой-нибудь лотерейки.
- О чем ты думаешь? - спросила Дина.
- О твоем отце Георгии, - честно признался Выкрутасов.
- Он очень духовно сильный, - сказала она, затем улыбнулась: - А знаешь, как его имя в миру?
- Интересно.
- Юрий Маркович Барабаш.
- Неужели Барабаш?.. - усмехнулся Дмитрий Емельянович, а про себя подумал: "Типичный барабаш! Можно даже сказать - барабашка. Хоп - и нету двухсот баксов!" Так и подмывало сказать: "Жулик твой Барабаш, лохотронщик он!" Но он сдержался, в нем еще шла внутренняя борьба. Он видел, что ее заманили в сети, и надеялся ее спасти, вытащить из страшной ловушки, из этой ЦСХА. С другой стороны, он пока не знал, как именно спасать. Эти барабашки и хейфицы были сильнее его, а глупая Динка-льдинка рада была подчиняться им и гибнуть в их душесосущих щупальцах. Что он, Выкрутасов, мог противопоставить хорошо отлаженному лохотрону Свами-Абсолюта!
- Завтра мы снова вместе пойдем туда, правда? - спросила глупая Динамисса.
- Конечно, - сказал Выкрутасов, а про себя подумал: "Шиш с маслом! Никаких гориллычевых баксов не напасешься!"
- Как хорошо! - с завидным счастьем в голосе произнесла девушка. Как все чудесно преобразилось. То же катание на лодочке, только теперь ты не женат, оснащен знаниями, а я - не та дурочка с переулочка, что была тогда... Знаешь, а я ведь с тех пор ни разу ни с кем не каталась на лодочке, хотя многие звали меня. Искупаемся?
Они разделись и спрыгнули в воду, стали плавать, и он не мог отказать себе в удовольствии слегка касаться ладонью ее юркого тела и всякий раз думал о том, что вот именно с этих прикосновений начнется ее спасение, возвращение в мир реальный из мира обманного. Он уже почти не думал о бездарно утраченных долларах, а когда вылез из воды в лодку и помог Дине тоже забраться, то почувствовал такой прилив голода, что чакра-манипура разразилась чудовищным урчанием.
- Все-таки нам пора бы поесть, - сказал он обиженно.
- Поплыли во-о-он туда, - указала Дина. - Там можно прикупить жареных пирожков с картошкой и фасолью. Теперь, когда ты стал полноценным членом ЦСХА, пора приучаться к посту. Тем более что осталось всего ничего - теперешний пост окончится двенадцатого июля.
- Надо же! - подивился Выкрутасов. - Какие совпадения!
- Какие?
- Да ведь это же мой день рождения.
- Правда?
- Правда. И к тому же, в этот день состоится финал чемпионата мира по футболу, который сейчас идет полным ходом во Франции, а я даже не знаю, кто там играет в четвертьфиналах.
В указанном месте на бережку Камышинки располагался островок цивилизации - разные кафешки и частная пирожковая торговля. Видьядхар накупил целую кучу пирожков с капустой, картофелем и фасолью, исхитрился сожрать тайком от Динамиссы парочку с мясом, а также разузнал у людей кое-что о чемпионате мира. Оказалось, что вчера французы в скучнейшем поединке с трудом обыграли итальянцев, зато матч между бразильцами и датчанами был одним из самых ярких на чемпионате. Первыми отличились бразильцы, но датчане не только сумели сравнять счет, но и вышли вперед. Однако Бразилия есть Бразилия, и в конечном итоге Дания проиграла со счетом два-три. А сегодня должны были состояться еще два четвертьфинала - Голландия-Аргентина и Германия-Хорватия.
Вернувшись в лодочку и отплыв подальше от островка цивилизации, Видьядхар и Динамисса лакомились постными пирожками, отмечая важнейшие события в их жизни - вступление Видьядхара в Церковь Свами Христа Абсолюта и согласие Динамиссы выйти за него замуж. Запивали ананасовым соком из литрового пакета. Пироги с капустой Динамисса забраковала как не вполне постные - в них оказалось добавлено мелко крошенное яичко. Обитающие на речке Камышинке утки и селезни остались этой забраковкой весьма довольны.
Утолив голод, Дмитрий Емельянович страшно затосковал по футболу и не выдержал.
- Эх, - сказал он, - сегодня извечные соперники дерутся - голландцы с аргентинцами! Да и матч Хорватия - Германия я бы с интересом посмотрел. Немцы, конечно, обуют Хорватию, но хотелось бы посмотреть, как они это обстряпают. Динозаврик, может быть, можно будет хотя бы с соседями договориться - посмотреть у них ящичек, а?
- Динозаврик? - рассмеялась девушка. - Меня еще в жизни никто так не называл! Слово такое, а у тебя получилось удивительно ласково.
- А я тебя буду постоянно осыпать ласковыми прозвищами, - сыто улыбался Выкрутасов. - Я завалю тебя вулканической лавой нежнейших имен. Динозаврик мой, динарик мой золотой!
- Динарик - тоже неплохо, - оценила она. - Хотя он и динарий кесаря. Скажи еще что-нибудь.
Дмитрий Емельянович задумался. В голове крутилось лишь "Диночка-льдиночка" да еще хуже - "Диночка-грудиночка". Наконец он с трудом вымучил:
- Ты моя Диночка, моя лучшая годиночка.
- Что еще за годиночка? - не поняла Динамисса.
- Ну, есть худая година, а есть нехудая, - стал объяснять Видьядхар. Вулканической лавы нежнейших имен явно не получалось.
- Это я-то нехудая? - засмеялась девушка.
- Ты худенькая, изящная, самая стройная в мире камышиночка, - заюлил Дмитрий Емельянович.
- Ты хотел бы, чтоб я была полнее?
- Никогда в жизни. Я мечтал о тебе, как о такой.
- А твоя жена была толстая?
- Да нет, не толстая. Но, как бы сказать, упитанная, что ли... В общем, не худенькая.
- Фу! Упитанная! Какое мерзкое определение для женщины. Она, конечно, ни о каких постах не заботилась.
- Нет, конечно, - вздохнул Выкрутасов, понимая, что в этом отсутствии заботы о постах иной бы нашел плюс, а не минус.
- А ведь это страшнейший грех, так неряшливо относиться к питанию организма, - сказала Динамисса.
Видьядхар снова тяжело вздохнул и тотчас подвергся очередному порыву футбольной тоски:
- Любовь моя! Как бы мне все-таки телевизочик сегодня посмотреть, а? Футбольный чемпионатик мира, а?
- Не думай об этом сейчас, ладно? - нежно ответила Дина. - Вечером ты забудешь о футболе, уверяю тебя.
http://sp.voskres.ru/prose/segen1.htm
viperson.ru
Док. 648628
Перв. публик.: 27.03.00
Последн. ред.: 27.03.12
Число обращений: 0
Александр Сегень. Русский ураган
|
