Время матча истекло, "Бавария" выигрывает 1:0, и вдруг нечто небывалое - мы забиваем два гола в добавленные две минуты и спасаемся от гибели! Словно проснулись от страшного сна.
Питер Шмейхель.
Он проснулся от страшной головной боли, сел на своем топчане и долго-долго не мог никак понять, откуда здесь взялись деревья. Потом еще появились окна домов, припаркованные во дворе автомобили. Именно во дворе, а не в тесном узилище. Он сидел на скамейке, а на соседней скамейке лежал генерал многофамильный и многострадальный.
Ох, но до чего же невыносимо болела голова! Это от одной бутылки пива-то! И в животе скреблось, будто там шел футбольный матч и шипы на бутсах у футболистов были длиннее обычного Еще бы! За двое суток яйцо вкрутую, помидор, кусок черного хлеба и бутылка пива!
Но где они?!
- Эй, Виктор! - попробовал разбудить он генерала. Тот спал и не просыпался.
Между тем вставало утро, окрашивая дворик в голубые и розовые, младенческие тона. Чистый воздух волновал душу. Был ли сном плен или сон - это утро? А может быть, сон и то, и другое?
Медленно, боясь, как бы не лопнула голова, Дмитрий Емельянович направился из двора на улицу.
Его взору открылась картина весьма живописного бульвара, обсаженного пирамидальными тополями и отдаленно напоминающего бульвар Тараса Шевченко в Киеве. Но где Киев, а где Кавказ - соображать надо! Понимая всю глупость вопроса, Дмитрий Емельянович все же обратился к пробегающей мимо девчушке лет восемнадцати:
- Это какой город, дочка?
- Пойди еще поспи, папуля! - ответила вертихвостка с презрением.
Следующим прохожим оказался спортсмен лет пятидесяти, совершающий утреннюю пробежечку. К нему Выкрутасов подкатил уже с умом:
- Земляк! Прости, забыл, как называется в вашем городе главная футбольная команда?
- Так же, как и город, - получил он ответ. То есть, не добился необходимого знания. Он стал мучительно припоминать, какие команды южного второго дивизиона носят названия городов, Махачкала, что ли? Нет, там, кажется. "Динамо", Майкоп? Нет, в Майкопе "Дружба", по-адыгейски "Запошно". Моздок? Пожалуй.
Третьим прохожим оказался старичок-кавказец.
- Дедушка, это Моздок, да?
- Моздок, пропади он к такай-такай матери! - сердито сплюнул старичок и зашагал дальше,
Вернувшись к генералу, Дмитрий Емельянович снова стал его будить. Наконец, добился своего и оповестил героя всех войн, что они очутились на воле в городе Моздок.
- Это очень даже и неплохо! - обрадовался генерал. - В Моздоке у меня тоже Галя имеется. Только вот... адресок я что-то запамятовал. Чортовы борзики! Своим снотворным мне полпамяти отшибли! Постой-постой... У нее телефон простейший. Ага! Вспомнил! Пошли звонить. О-й-й-й... До чего ж башка болит!
Найдя на бульваре телефон-автомат, генерал набрал номер. Слушая гудки, подмигнул Выкрутасову:
- Вот и гадай, Димоша, кто нас из плена вызволил - Аллах с Кораном, Христос с авосем или чеченский чорт.
- Или Лев Яшин, - улыбнулся Выкрутасов.
- Точно! Скорее всего Лев Иваныч! - захохотал генерал. В трубке ответили. - Алё! Алё! Галочка? Это ты, моя родненькая? Здравствуй, Галкыш! Галинка-малинка-калинка моя, в саду ягода Галинка-малинка моя! А я приехал! Мы с приятелем только что из Диснейленда вернулись. Ага! Да ты его знаешь - Митька Гондурасов. Не помнишь? Вспомнишь. Как увидишь, сразу вспомнишь. Так что - встречай гостей, Галкидыш! Тут только загвоздочка странная. Напомни мне адресок свой. Да на аттракционах всю память выветрило. Так... Дом? Ага... ага... Все вспомнил! Летим на всех парусах, Галкиндочка! - Он повесил трубку. - Ну, Митридат, благодари Бога, что есть генерал Открывалов, то бишь я.
По пути он рассказывал о своей дружбе со Львом Яшиным:
- Да, отличнейший был человек Лев Иванович. Я его знал почти как тебя, Гондурас ты этакий! Однажды прихожу на стадион, он мне говорит: "Попробуй-ка мне забить, Виктор". Я ставлю мяч чуть подальше одиннадцатиметровой отметки, разбегаюсь, бью - мяч в воротах. Он: "Случайность!" Я снова бью, в другой угол - опять гол! Он уже недоумевает: "Как это ты? Мне? Яшину?" Бью третий раз - снова мяч в сетке! Тут он уже расстроился и - матом на меня. Так-то вот, Митя, я три гола самому Яшину вколотил. Эх, сейчас придем, устроим себе пургаторий - помоемся, значит. У Галки квартира хорошая, ванная роскошная, все удобства, две комнаты, кухня большая.
Однако он явно перепутал здешнюю, моздокскую Галю с какой-то другой, потому что квартира оказалась запущенная, ванна сидячая, к тому же без горячей воды, кухня с таракашками. Только что комнат и впрямь оказалось две. Бурной радости по поводу двух вернувшихся из Диснейленда гостей в камуфляжках хозяйка квартиры не проявила, но и не выгнала, накормила кое-каким завтраком и повела генерала к соседям, у которых имелся телефон.
- Нас сюда забросило, - объяснял ей генерал, - а вещи с деньгами ветром унесло в Сайгак-Сарай. Надо связаться, сказать ребятам, чтоб срочно везли их сюда.
Выкрутасов уже устал от генерала, от его неиссякаемого оптимизма и неисчислимых баек. Дмитрию Емельяновичу до тошноты надоело быть Гондурасовым, и он мечтал о побеге. Дождаться вещей и денег и бежать.
- Ну, Димуленция, радуйся и ликуй! Завтра утром Ласточкин и Иванов прискачут сюда, дозвонился я, - сообщил генерал по возвращении. - Славься, славься, город Моздок, славься, веселенький Галкин задок!
- Но-но, попрошу без хамства! - обиделась хозяйка. Впрочем, сразу после этого она без сопротивления удалилась с генералом в другую комнату, где они и закрылись. Выкрутасов лежал на диванчике, млея от сознания того, что они спасены, веря и не веря такому нежданному счастью. Изредка до его слуха доносились постанывания и повизгивания хозяйки дома, и он вздыхал, жалея, что у него нет в Моздоке знакомой женщины.
Потом раздался крик. Это совсем вывело Выкрутасова из себя. Что он ее - режет там, что ли? Безобразие. Вскоре в комнату сунулось смеющееся мурло генерала:
- Ты не пугайся, Димофон, они всегда со мной кричат, ничего страшного. Я это называю "блицкрик". Я похлопочу, чтоб тебе подружку...
- Не надо мне! - зло огрызнулся Дмитрий Емельянович. - Что я, скот, что ли?
- А я - скот, - хохотнул генерал и отправился доказывать свое скотство. Озлобленный Выкрутасов звукоизолировал голову огромной подушкой, красиво расшитой оленями на лесной поляне, его тошнило от ненависти к генералу, доставившему ему такое несметное количество неприятных минут. Он бы отправился теперь гулять, но разумно опасался, что его арестуют в камуфляжке и без документов. Оставалось одно - уснуть. И он уснул.
Проснувшись через несколько часов, Дмитрий Емельянович долго боялся открыть глаза и увидеть тоскливый интерьер чеченского заточения, но запах жареного лука несколько успокоил его. Он встал и отправился в сторону запаха.
- И вот, представь себе, Галченыш, руки мои там, ноги - там, подо мной - бездонная пропасть, и вот я... А-а-а! проснулся! - Генерал сидел на кухне с какой-то уже другой Галей и, попивая пивко, что-то ей заливал о своем прошлом.
- Здрасьте, - противным голосом сказал Выкрутасов.
- Ты что, не узнаёшь, что ли? - воскликнул генерал. - Это же твоя Галка! - Он кивнул в сторону гостьи.
- А где хозяйка дома? - спросил Дмитрий Емельянович.
- На работу ушла, сегодня же понедельник. Ну обнимитесь же, наконец!
- Что-то он, по-моему, не хочет, - усмехнулась эта, "выкрутасовская" Галка.
- А мы разве знакомы? - спросил бывший политинформатор.
- Да ты же с ней в одном классе учился, портфель носил, цветами задаривал! - возмущенно заявил генерал.
- Да ладно вам! - махнула на него рукой гостья, встала и приблизилась к Выкрутасову: - Будем знакомы, Таня.
- А почему не Галя? - фыркнул Выкрутасов.
- Да это Виктор всех Галями называет, а вам можно звать меня Таней, потому что я на самом деле Таня.
- И что же дальше? - продолжал вредничать Выкрутасов.
- А ничего, чайку попьем, поболтаем о том, о сем, - не спешила обижаться гостья. - Вы кто по гороскопу?
- Поросенок он! - захохотал генерал. - Ты чего, Димоноид, такой хмурый? Садись, выпей пивка или чайку. Я сейчас. - Он подмигнул Тане и отправился в туалет.
Таня еще ближе придвинулась к Выкрутасову, легким толчком усадила его на стул, а сама села ему на колени, обвив шею руками. Особой красоты в ней не наблюдалось, но то, что она была явно нацелена генералом на Выкрутасова, не могло не взволновать Дмитрия Емельяновича.
- Какое у вас лицо измученное, - нежно сказала Таня. - Вы много страдали, видели ужасы войны, мучались в плену. Вам необходимо снять напряжение. Поцелуйте меня.
- Простите, я женат и храню верность своей жене, - воспротивился Выкрутасов.
- А там? Разве у вас не было фронтовой подруги? - томно простонала Таня и прикоснулась губами к его уху.
Дмитрий Емельянович панически вспомнил про чемпионат мира.
- Здесь есть телевизор? - спросил он.
Увы, это был его последний оборонительный залп.
Проснувшись среди ночи рядом с Таней, он чуть не заскулил от досады - ведь здесь был телевизор, но вместо того, чтобы смотреть матчи одной восьмой финала, он поддался женским чарам. Проклятый генерал! Мало было рискованного прыжка с парашютом в пьяном виде, когда Выкрутасов мог запросто разбиться, мало чеченского плена, где ему запросто могли перерезать глотку, теперь еще эта Таня. А что, если она из зоны риска?.. Хотя вряд ли. Просто одинокая моздокчанка, или как там называются жительницы Моздока? Моздянки? Моздокиньки? Бежать, бежать отсюда! Прочь! В Моздок я больше не ездок!
- Что ты стонешь? - прошептала в тревоге Таня. - Тебе приснилось пережитое? Все осталось позади, жестокость и кровь канули в прошлое. Ты со мной. Обними меня, прижмись!
Бог весть чего наплел ей про Выкрутасова генерал.
- Мне приснилось, что мы штурмуем Диснейленд и американцы лупят по нам бронебойными Микки-маусами. - пошутил он.
- Болтун! - восхищенно прошептала ему в ухо Таня, снова увлекая в свой мир.
Утром он проснулся в кровати один. Оказалось, что Тане нужно было бежать на утреннюю смену, она работала на гардинной фабрике.
- Ничего, хлопец, к вечеру вернется твоя дивчиночка, - гоготал ненавистный генерал, хлопая Дмитрия Емельяновича по плечу. Плен продолжался. Хотя и не такой страшный, как чеченский, но все же - плен.
- Где же обещанные Иванов и Ласточкин? - стонал Выкрутасов, сидя с генералом и хозяйкой дома, молчаливой Галей, на кухне и попивая плохонький чаек с печеньицем. Галя ему тоже была ненавистна. Ишь ты, молчунья, зато в блицкриках не молчишь!
- Куда ты спешишь, Димкерц! - улыбался генерал. - Это немец, япошка спешит, америкос вонючий. Им так положено. А русский человек никуда не спешит. У него в запасе вечность. Эх, Галкыш, если б ты знала, в каких мы только переделках не были с Гондурасовым! Вот привезут мои соколы деньжат, мы отметим наше освобождение из плена!
- Из какого плена? - спросила Галя.
- Да там, в Диснейленде, - засмеялся генерал.
- Ладно уж врать, а то я не знаю, какой ваш Диснейленд, - вздохнула Галя, ласково глядя на генерала, а заодно и на Выкрутасова.
Майор Иванов и подполковник Ласточкин, вопреки самым пессимистическим прогнозам Выкрутасова, в полдень явились. Дмитрий Емельянович, видя свои вещи и чемодан, не верил глазам. Но еще больше он не поверил своему счастью, когда генерал тут же и заявил:
- Ну, соколы, зададим шороху местным магазинам! Димолёт! Ты пойдешь с нами или отдыхать будешь?
- Я лучше здесь побуду, посторожу, - пробормотал Выкрутасов. - Сердчишко что-то пошаливает.
- Перестарался, что ли? - подмигнул ему генерал. - Ну полежи, отдохни. Вернемся, будем пить за свободную Ичкерию. А Чечня - Чечни я не боюся! Чечня ведь тоже русская земля! Мы скоро вернемся. На танках. С полным боекомплектом.
Дмитрий Емельянович проследил в окно, как генерал, подполковник и майор вышли из дома и скрылись за углом. Хозяйки дома не было, она тоже ушла на работу, на ту же гардинную фабрику.
- Десять, девять, восемь... - стал считать Выкрутасов, но прервался, ему стало совестно. Он все же достал лист бумаги и написал прощальное письмо: "Дорогой Виктор! Прости меня за это позорное бегство. Дело в том, что наши отношения с Татьяной зашли слишком далеко, а я не вправе расстаться со своей московской семьей. Думаю, ты поймешь меня. Прости! Еще встретимся, Россия большая, но в запасе у нас - вечность. Твой Гондурасов".
Сложив листок вчетверо, Дмитрий Емельянович вставил его в щель входной двери, стоя на лестничной площадке, уже не в камуфляжке, а в запасных брюках и сорочке из чемодана. Сам чемодан с ценным манифестом тычизма был при нем.
- Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один - пуск! - скомандовал сам себе Выкрутасов и ринулся вниз по лестнице. Оказавшись на улице, он огляделся по сторонам и побежал куда глаза глядят, лишь бы в противоположную сторону от той, которую выбрали генерал, подполковник и майор. Он чувствовал, что именно сейчас бежит из чеченского плена.
- Куда едем, земляк? - окликнул его водитель синих "жигулей".
- На железнодорожный вокзал, - скомандовал Выкрутасов, плюхаясь на переднее сиденье.
Его снова несло. Ураган, швырнувший его на самое дно ада, в плен к чеченцам, теперь уносил в новые неведомые дали. Дух захватывало, сердце бешено стучало. На одной из улиц примерещилась Таня. А может, это и впрямь была она.
Очутившись на вокзале, Дмитрий Емельянович взял билет на первый попавшийся поезд до Краснодара.
http://sp.voskres.ru/prose/segen1.htm
viperson.ru
Док. 648621
Перв. публик.: 27.03.00
Последн. ред.: 27.03.12
Число обращений: 0
Александр Сегень. Русский ураган
|
