Национально-ориентированный выбор: авторитаризм или демократия?
... когда у власти оказался либеральный Альянс,
идет лишь одна взаимоиспепеляющая война кланов
(в Молдове - А.П.), в страну вернулись все
криминальные авторитеты...[1].
О. Воронин, предприниматель
... власти (Казахстана - А.П.) решили кардинально поменять ситуацию,
увеличив расходы на образование только в 2010 году на 30%[2].
России необходима самоидентификация и с точки зрения выбора политической системы, т.е. отождествления себя с вполне определенной политической системой, архетипом и т.д. Это имеет огромное значение и с международной точки зрения, ведь соблюдение взятых на себя обязательств является значимой мотивацией для сохранения своего идентификационного статуса. Психологи так трактуют это качество: "Под самоидентификацией (СИ) мы будем понимать именно отождествление себя с определенной социальной группой, образом, архетипом и т. д. Например, я - инженер; я - отец; я - мужчина и т.д. Самоидентификация тесно связана с моралью. Одной из наиболее значимых мотиваций выполнения моральных норм или соблюдения взятых на себя обязательств является именно сохранение своего идентификационного статуса". Слово офицера, слово дворянина, честное купеческое. "Так себя порядочные женщины не ведут", "ты мужчина или кто?" - примеры таких ситуаций. Если я не выполню этого, значит, я не настоящий офицер (дворянин, купец, женщина, мужик...), другие не будут относиться ко мне как к настоящему офицеру (купцу, женщине...)[3].
Система международной безопасности во многом зависит от того политического устройства и режима, который существует в той или иной стране. Этот вывод, справедливый во многих отношениях, не является вместе с тем универсальным правилом. Действительно, появление агрессивных идеологии и политических режимов, как показывает история ХХ века, ведет часто к дестабилизации системы международной безопасности и мировым войнам. Но мы знаем и немало примеров того, как характер политических режимов не влияет на международную безопасность, либо даже укрепляет ее.
Так, начало разрядки и процесса ограничения стратегических вооружений, подписание Заключительного акта в Хельсинки и другие события относятся к началу 70-х годов ХХ века, когда у власти в СССР находился авторитарный режим, а в США - консервативные республиканцы. Сегодня вполне авторитарный режим Китая очень осторожно ведет себя в мире, способствуя в реальности укреплению международной безопасности. Тоталитарный режим С.Хусейна уничтожил в десятки раз меньше граждан страны, чем демократические Соединенные Штаты. Поэтому ставить знак равенства между демократией и безопасностью нельзя.
Сегодня многие не только на Западе, но и в России пытаются доказать, что условием создания системы международной безопасности и модернизации является демократия. Путают в очередной раз цель (безопасность) и средство (демократия), абсолютизируя демократию, превращая ее в самостоятельную цель. Это неправильно для внутренней политики, а тем более, - внешней.
Еще хуже, когда главная цель - развитие НЧП - становится средством для достижения демократии, а не наоборот. Так, генеральный директор журнала "Знание - США" И.А. Харичев пишет, рассуждая о модернизации: "Только приоритет человека перед государством рождает демократические формы"[4], которые ведут к модернизации. Его "формулу" можно изобразить следующим образом.
Национально-ориентированный выбор модели модернизации отнюдь не тождественен авторитаризму, чего так боятся нынешние либералы, проклиная по всякому поводу и без оного И.Сталина. Он также не исключает использование авторитарных методов, даже предполагает их применение время от времени. Главное при определении такого выбора чётко вычленить его цель, самоценность которой является развитие НЧП, а отнюдь не демократия. Тем более когда "подлинную демократию" связывают с существованием партийной системы. Еще в 1990 году в своей статье "Как нам обустроить Россию" А.И.Солженицын писал: "Разделиться нам на партии - значит разделиться на части. Партия как часть народа - кому же противостоит? Очевидно - остальному народу, не пошедшему за ней... Соперничество партий искажает народную волю. Принцип партийности уже подавляет личность и роль ее, всякая партия есть упрощение и огрубление личности... Никакое коренное решение государственных судеб не лежит на партийных путях и не может быть отдано партиям. При буйстве партий - кончена будет наша провинция и вконец заморочена наша деревня. Не дать возможности "профессиональным политикам" подменять собою голоса страны"[5].
Может быть поэтому эту статью сегодня не любят цитировать наши демократы, которые по любому поводу используют имя А. Солженицина, пытаясь переписать в очередной раз нашу историю?
В данном случае - развитие НЧП, - где инновации возможны только при использовании государством вполне авторитарных методов, включая главный - создание искусственного спроса на инновации. Как справедливо заметил А.Н. Аринин: ""Спрос" на инновации появится, как только государством будут созданы условия, при которых заниматься ими станет выгодно. А инновационный бизнес будет защищен законом и от чиновников, и от недобросовестных конкурентов. Именно такую "безопасность" и связанную с ней "открытость" надо иметь в виду. Деньги непременно появятся, как только государством будут созданы необходимые условия для инноваций.
Чтобы запустить проект "инновационного чуда", России, по мнению Суркова, необходимо улучшить "политический имидж". В этих целях важно запустить "механизм энергии, амбиции элит, азарта и интереса к жизни". Для этого следует пригласить в создающийся инновационный центр иностранцев - создать новую "немецкую слободу". "Нам критически необходимо, чтобы сюда проникла более высокая культура производства, технологий и исследований - вместе с живыми ее носителями", - подчеркивает Сурков.
"Политический имидж", однако, зависит не столько от "энергии, амбиции элит, азарта и интереса к жизни", а от эффективности управления, ответственности и компетентности элиты, которая реализует эффективность ее главного инструмента - государства. Политический имидж начнет улучшаться, как только элита приведет в порядок этот свой инструмент, создав условия для эффективного функционирования государства. А опираться на иностранцев, создавая очередную "немецкую слободу" в науке - бессмысленно и опасно, тем более, что мы имеем печальный опыт привлечение иностранных "варягов" в российские политику и бизнес"[6].
Другой аспект, который как-то забывают, когда рассуждают о демократии в России. Уже сегодня Запад делит постсоветское пространство по принципу "демократических" и "авторитарных" государств, используя для этого различные поводы - от увязки проблемы визового режима до решения вопросов сотрудничества в области безопасности. При этом Россию специально противопоставляют другим постсоветским республикам - "менее демократической Белоруссии, Туркмении и Таджикистану" и "более демократической" Украине, Грузии, Молдавии. И этот раскол, в т.ч. благодаря нашей бездарной политике последних 20 лет, продолжает углубляться. Как справедливо заметил А.Лившиц, "скоро придет к власти в этих республиках новое поколение. Тогда будет поздно. Станем думать не о том, как подружиться. А о том, как бы не подраться"[7].
Национально-ориентированная модель модернизации в России, Казахстане, Азербайджане, Украине - в каждой республике по-своему, - не только отражает специфику этих республик, но и не противоречит общеинтеграционным процессом. Работает на единство. Но как только в дело вступают рассуждения о "демократичности режимов", то, естественно, правящие элиты занимают оборону по всем фронтам, И выступать в этом процессе России в качестве участника это значит идти против не только режимов, но и всей интеграции.
Вопрос о демократии и авторитаризме, на самом деле, оказывается вопросам о том, какая модель модернизации - национально-ориентированная или "демократическая" будет выбрана. Судя по заявлениям Д.А. Медведева, была выбрана "демократическая". В своем послании от 2010 года он так и сказал описывая свою политическую стратегию: "... опираясь на ценности демократии, модернизировать экономику...>>[8].
У нас своих научных кадров и передовых разработок - предостаточно. Надо лишь создать нормальные условия для их эффективной работы, о чем речь шла выше. А что касается высоких технологий, то, раз Запад препятствует их ввозу в Россию, надо идти по пути Китая, который ради своих национальных интересов игнорирует авторские права"[9].
Примечательно, что и авторы американского доклада на ярославском форуме, посвященного инновациям, видят также главную задачу государства в создании искусственного спроса на инновации: "... успех или фиаско этих мер, как и прочих, будет зависеть от качества их исполнения, а также того, насколько хорошо учтены в них конкретная ситуация в стране и мире, политические проблемы и насколько хорошо осознаны причины, по которым те или иные меры сработали или провалились в других странах. То есть, в любом случае новая инновационная политика должна учитывать российские реалии и принимать во внимание специфику географии, истории и культуры России, а не состоять из механически перенесенного на российскую почву чужого опыта.
Как было отмечено во введении, настройку национальной инновационной системы следует производить в более широком контексте национальных реформ налогообложения, права, торговли...
Наконец, не стоит забывать о постоянном искушении рассматривать возникающий в результате инновационных процессов экономический рост не как процесс, а как цель"[10].
Так, еще в 50-х одах XX века в США появился термин "качество жизни", который означал "более высокий стандарт уровня жизни" в новом обществе потребления. Он включал в себя такие параметры, как обладание товарами длительного пользования, домом и т.д. Позже к этим критериям были добавлены свободное время, состояние здоровья, а в 1967 году президент Л.Джонсон заявил, что задачи его администрации должны оцениваться "на базе критериев качества жизни, а не банковских операций"[11]. - Вполне авторитарное решение, реализованное также авторитарными методами.
С тех пор произошло множество изменений в оценке качества жизни, но главное, пожалуй, заключается в том, что критерий качества жизни стал не только ведущим критерием в оценке деятельности управления, оттеснив показатель душевого ВВП, но и целью - практической и политической - развития.
Пример Казахстана, руководство которого упрекают в авторитаризме, - показателен. Эффективность модернизации может быть высокой при любом режиме. Более того, даже служить некоторым примером. Так, в 2010 году в стенах нового университета были подведены итоги первого полугодия пятилетней программы форсированного индустриально-инновационного развитии страны (ПФИИР). С участием Нурсултана Назарбаева прошел общенациональный телемост "Сильный Казахстан построим вместе!", в рамках которого руководители всех регионов страны информировали главу государства о запуске в эксплуатацию объектов индустриальной программы. В результате было презентовано 72 инвестиционных проекта первого полугодия на сумму 2,5 млрд долларов, из них 68 пришлись на принципиально новое производство. В 2010 году будет запущена 144 проекта, всего в 2010-2011 годах планируется реализовать 191 индустриальный объект общей стоимостью 20 млрд долларов.
При этом для элиты сохраняются не только варианты тоталитарной или демократической модернизации, но и широкий спектр промежуточных вариантов, а также переходы от одной модели (варианта) к другому в зависимости от обстоятельств, времени и результативности. Авторитарные, даже тоталитарные методы модернизации для России, сегодня вполне приемлемы для значительной части элиты, которая видит в них единственное средство борьбы с воровством и коррупцией, бесчинством чиновников и силовых структур. Это подтверждают бесконечные дискуссии о "судьбе демократии" в России, которые ведутся с 2025 года по настоящее время. Как справедливо заметила профессор МГИМО(У) И. Бусыгина, "Во-первых, демократия за крайне редкими исключениями обсуждается только в связке с суверенным государством. Во-вторых, очевидно ключевыми при обсуждении являются два тезиса: 1) демократия имеет выраженные национальные особенности; 2) демократия небезгрешна и подвержена коррозии. Я предполагаю, что выбор именно таких фокусов для обсуждения не случаен - здесь виден замысел (подч. - А.П.), поскольку на следующей стадии фокусы эти весьма интересно интерпретируются для российской ситуации[12].
Действительно, у российской элиты "есть замысел". Он прост: она устала от демократии в том ее абстрактно-либеральном, идеализированном виде, который существует в умах части либерального общества. Она пытается "приспособить" демократию к своим конкретным потребностям, а не оставлять ее самоцелью.
Кроме того, в пользу авторитарных методов модернизации говорит опыт Чили, Китая, ряда других стран. На мой взгляд, авторитарные методы - единственно эффективные способы модернизации России в условиях переходного периода. Более того, я допускаю, что в переходные периоды возможен безболезненный переход от одного состояния в другое экономики, политической системы и общества только при диктатуре.
С этим связана, например, проблема инвестиций. Сегодня главным и по сути единственным инвестором модернизации выступает государство. Иностранные инвесторы не заинтересованы, как показывает данные, в модернизации России.
Из них в ЧК - менее 3%.
Но и отечественный бизнес также не заинтересован в инвестициях в НЧК. Это хорошо видно на примере отечественной банковской системы.
Финансовая и банковская системы, как ни странно, не заинтересована в привлечении денег не только у населения, но и бюджетных средств. Существующие ставки по вкладам практически вышли в отрицательную зону. 
Таким образом в качестве инвестора остается только государство, его ресурсы, которые можно мобилизовать и использовать лишь под жестким, авторитарным контролем. Все "рыночные" механизмы ведут, как показывает опыт, только к банальному разворовыванию средств. В этой связи абсолютно согласен с А. Лившицем, который привел следующий интересный пример: А. Лившиц: "Имел разговор на эту тему со старым знакомым. Тоже когда-то советовал президенту. Только своему, заокеанскому. Выразил недоумение: на словах выступаете за свободную экономику, а проход в свою перегораживаете. Как совместить? Получил ответ: мы защищаем национальные интересы США. Иначе не умеем. На все остальное наплевать. Нам бы так.
Вывод: просматриваются три варианта поведения. Первый - для развивающихся стран. Суть: любыми путями привлекать иностранных инвесторов. Сулить им господдержку. Затаскивая в экономику изо всех сил. Второй, противоположный, выбрали развитые страны. Суть: дотошно проверять. Придираться. Не пускать. Третий должен быть российским. Суть: ничего специально не делать. Те инвесторы, которые заинтересованы в отечественной экономике, сами придут. Несмотря ни на что. А прочие пусть остаются дома. Они нам не нужны. По-моему, будет правильно"[13].
Сегодня пытаются внедрить демократические процедуры, в т.ч. правовые нормы и правила в общество, которое не завершило период своей трансформации. В результате появляется множество представителей бюрократии и надзирающих органов, законов, правовых норм. Почему-то считается, что это способствует формированию демократического государства. На самом деле эти демократические атрибуты формируют аморфное, недееспособное, крайне неэффективное государство. Так, за последние годы добавилось огромное число новых чиновников и миллионы документов - нормативных актов, регламентов, предписаний и т.п. Стала ли Россия в результате демократичнее?
Диктатура в переходный период позволяет решить многие проблемы. Прежде всего "отсечь" от ресурсов значительную часть чиновников, принудить бизнес-элиту не вывозить деньги за рубеж, а создавать собственные производства, ограничить коррупцию, упростить процедуры управления страной и многое другое. При этом собственно общество, особенно его главная движущая сила - креативный класс, от такой формы управления не страдают: на процессы творческой деятельности, как ни странно, диктатура чаще влияет положительно, чем отрицательно. Примеры творчества А.С. Пушкина и М.Ю.Лермонтова периода абсолютизма Николая I - лишь малая толика таких примеров. При советском тоталитаризме миллионными тиражами издавались "толстые" художественные журналы, тираж которых сегодня не дотягивает до нескольких тысяч.
Но у российской элиты нет общей точки зрения по этому вопросу. Наверное большинство этой элиты, включая Президента и премьера, а также правящую партию, придерживаются модели демократической модернизации в её самых разных формах - от "суверенной демократии" В.Суркова до "либеральной демократии имперского типа" Д. Медведева, осознанно выбрав в качестве образца "европейскую модель". При этом мы полагаем, как заметил ректор МГИМО(У) А. Торкунов, что "Нужна не обязательно идеальная, но обязательно работающая, эффективная модель демократического государства. В поиске такой модели неизбежно могут случаться ложные шаги и ошибки. Однако в целом надо четко усвоить, что демократия не только постулирует плюрализм, но и сама, как модель общественного устройства, - плюралистична.
Действительно, научное и политическое сообщество уже сравнительно давно начало говорить о разнообразии не только цивилизационных, но и демократических моделей. Причем бессмысленно и вредно говорить о преимуществе одной мировоззренческой демократической или цивилизационной модели над другой. Нужно думать и говорить об организации их плодотворного взаимодействия, ибо, если и этого не делать, то будет их противостояние. Особенно в области таких вопросов как безопасность. Отстаивание преимуществ своей цивилизационной или демократической модели с помощью силы - нонсенс. Но это имеет место в сегодняшних международных отношениях, когда пытаются силовыми методами насадить "симпатичные режимы" или "внедрить прогрессивные формы управления"
Необходима дискуссия на самых разных уровнях, в т.ч. и на высшем, где бы обсуждались формы сотрудничества разных систем, мировоззрений и форм правления, изначально исходя из двух посылов: во-первых, что ни одна система ценностей, либо моделей государственного управления не может быть идеальной и единственно правильной, а, во-вторых, что преимущества одной системы над другой должны доказываться вне силовых категорий на основе норм международного права.
Однако сегодня эти дискуссии не удалось перевести в плоскость реального политического анализа, а тем более внешнеполитической практики. Именно поэтому мы сталкиваемся с серьезными проблемами при попытках адекватной интерпретации событий, происходящих в мире - от Северного Кавказа до Ближнего Востока или Центральной Азии. "Примитивный универсализм, - считает А. Торкунов, - подменяет собой желание реально понять другую культуру, выявить в ней как позитивное, так и опасное для неконфликтного сосуществования"[14]. Более того, я полагаю, что такой "примитивный универсализм" на самом деле отражает стремление утвердить в качестве идеальной одну модель - либеральную. Это также неверно, как и пытаться с помощью такого универсализма утвердить китайскую или исламскую цивилизационные модели.
На самом деле в реальной политике всегда будут политические силы, которые будут стремиться это сделать в любом лагере - китайском, мусульманском или либеральном, ибо идеи мессианства стары как мир и лежат в основе любой идеологии. Важно, чтобы эти идеи не начинали приобретать агрессивные, насильственнее формы. И это правило должно лежать в основании, фундаменте любой системы международной или региональной безопасности.
Особо необходимо сказать о модном сегодня понятии "толерантность", которое означает терпимое отношение к особенностям другой расы, цивилизации, религии. На мой взгляд, эта "терпимость" должна перейти в уважение и стремление понять и обогатить культуры, а не приспособиться к ним. И это тоже проблема международной безопасности. Суть ее заключается в том, чтобы сохранить систему национальных традиционных ценностей, которая бы не только "терпела" присутствие другой ценностной системы, но и взаимодействовала, обогащала её. В этом смысле уникален опыт России и русского народа, который на протяжении многих столетий не просто уживался, но и мирно сосуществовал с другими культурами. В России не было преследований ни по национальным, ни по религиозным признакам на всем протяжении ее истории. Национальные и религиозные меньшинства сохранили свою идентичность при князьях, царях, генсеках. Это - огромное достижение, которым не могут похвастаться другие государства и нации.
Отдельно - о демократии. Споры о ней в сегодняшней России имеют не столько научную, сколько политическую основу. Противники нынешнего режима занимают позицию, в соответствии с которой они заявляют об отсутствии демократии в России. Но это позиция, а не аргумент. Эти противники в качестве образца берут некую идеальную демократическую модель, которая не существует в природе. Более того, никогда и не существовала. Даже в "идеальных", но их представлению, США, на протяжении последних лет произошли серьезные идеологические изменения. Как справедливо заметил профессор МГИМО(У) А. Богатуров, "Десятилетие 2000-х годов поражает динамизмом своих первых и завершающих лет в такой же степени, как поражало оно унылым консерватизмом своей середины. События 11 сентября 2001 г. и совпавший с мировым финансовым кризисом приход к власти Б. Обамы резко контрастируют с рутиной "по-техасски" традиционного империализма США между 2002 и 2009 годами. И в начале, и в конце десятилетия мир был испуган. В первом случае - давно вызревавшей в недрах глобализации, но все же внезапно открывшейся угрозой транснационального терроризма. Во втором - глобальным кризисом виртуальных финансов, повергшим в рецессию всю мировую экономику.
Но есть и существенная разница. После нападения террористов на Нью-Йорк и Вашингтон США метнулись к идейному и политическому фундаментализму - любимой республиканцами идее "глобального лидерства при помощи силы"[15].
Наконец, они объявляют о том, что несоответствие этой модели - угрожает международной безопасности. Отсюда следует "простой" логический вывод, чтобы укрепить международную и европейскую безопасность необходимо создать аналогичную, идеальную демократическую модель государства. Как подчеркнул А. Торкунов, "В России медленно, но неуклонно складывается собственная, национально-своеобразная модель демократии. Объективно, независимо от воли правителей или зарубежных советников, она возникает из соединения двух разнородных оснований. Во-первых, из принципов классической западной демократии. Во-вторых, из комплекса традиционных российских представлений о допустимых, с точки зрения общественной морали, соотношениях между свободой и порядком, вольностью и долгом, терпением и воздаянием, верностью и покровительством"[16].
К 2010 году, особенно в связи с празднованием 65-летия Победы, вновь обострилась дискуссия вокруг демократии, которая приобрела форму "борьбы со сталинизмом". Некоторые СМИ и представители элиты даже расценили эту дискуссию как " попытку вернуться к сталинизму". В действительности же "сталинская история" не имеет ничего общего ни с политикой, ни с будущем демократии. Она свидетельствует только об одном: история России, история ее идеологических течений, - продолжается. Как справедливо заметил В.Данилов, - ... "Это симптом возвращения исторической перспективы. Возвращение Сталина - на портретах и автобусах, в телесериалах и документальных фильмах - реконструкциях обозначает очень важную вещь: признание того, что конца истории удалось избежать. Известно, что крах СССР позволил идолу неолиберализма Фрэнсису Фукуяме написать оду на победу либеральной демократии. Связь истории с борьбой тоталитаризма и либеральной демократии восходит к постгегельянским идеям русского эмигранта Александра Кожева, для которого сталинский СССР как раз и означал "конец истории". "Сегодня возвращение Сталина значит завершение дискурса о конце истории в любом режиме. Но отнюдь не означает, как считают либералы, сталинский реванш - то есть признание сталинизма как легальной альтернативы. "Конец истории" фиксировал тоталитарные режимы как форму политического изъятия из истории, но, одновременно, тем же самым жестом полагал счастливый хэппи-энд так же вне исторического процесса. Сталинизм формально оказывался тождественен либеральной демократии как вероятный конец истории и конец большой политики. Возвращение Сталина означает, что либеральная демократия так же не снята с исторической повестки, а политика снова имеет возможность стать "большой"[17].
В этой связи отражает внимание доклад, сделанный в апреле 2010 года основоположником российской социологии В. Ядовым, посвященный современным социальным реалиям.
По его мнению, Россия интенсивно включена в мировой рынок и соответственно - в международные политические процессы, и поэтому воздействие внешних факторов сопоставимо по значимости с внутренними. "Я считаю, что "особый путь" России может быть таковым лишь в смысле определения её уникального положения в экономическом пространстве на рынке природных ресурсов. В пространстве мировой политики настоящее и будущее страны испытывает влияние множества принципиально непредсказуемых воздействий, хотя общий вектор движения в будущее определён со времён Петра Первого". Профессору Ядову представляется адекватным термин "национальный стиль" трансформационных процессов, что предполагает комплекс национальных особенностей социальных институтов, культуры, менталитета и повседневных практик граждан страны - от разнорабочего на предприятии до президента. Например, он называет такие особенности нашего менталитета, как работа рывками и желание действовать не столько по закону, сколько по разумению.
"На политическом поприще данные массовых опросов не предсказывают радикальных перемен. Однако, судя по недавним действиям президента и правительства в направлении поддержки науки и образования, поправок к законодательству о выборах в Госдуму, перезагрузки взаимоотношений с США, возможны неожиданности и в области внутренней политики"[18], - говорит Ядов.
Это два равнозначных основополагающих начала нашей модели демократии. Они одинаково важны для россиян, и оба определяют наше политическое поведение. Мы видим, что традиционное, специфически российское не вымывается, не отмирает, а приспосабливается к заимствованному, обновляется вместе с ним, порождая тот синтез, который и определяет особенности нашей демократической модели. Российская модель демократии идейно восходит к тем же источникам, что и демократии в западном мире. По формам же воплощения эта модель близка японской, индийской или южнокорейской.
Главное отличие последних от классических образцов состоит в том, что они складывались в другое "историческое время" и, как следствие, исходили из других предпосылок и факторов. Это же можно сказать и о российской демократии.
Даже отрешившись от эмоционального подхода, не допускающего "общий аршин", можно констатировать, что укоренённость в традиции как раз и обеспечивает российской демократии необходимую ей опору в национальном сознании, жизнеспособность в условиях именно нашей страны"[19].
В пользу этого, третьего, выбора российской элиты говорит очень многое. Среди важнейших аргументов можно привести следующие.
1. Выбор системы (архитектуры) безопасности это прежде всего цивилизационный выбор, выбор национальной идентичности. Во многом он предопределен культурной. Исторической и духовной традицией. Граждане России считают себя европейцами, а Россию - частью Европы. И, действительно, Россия - старейшее государство Европы, которое было сведено династическими связями ещё с XI века.
2. Выбор системы европейской безопасности для России рассматривается ее элитой как система безопасности от Ванкувера до Владивостока, т.е. географически это территория охватывает не только зону ответственности НАТО, но и Сибирь, и российский Дальний Восток.
3. Россия зависит очень сильно от внешней политики. Напомню, что Россия граничит не только со странами, но и всеми цивилизациями, оставаясь сама самобытной частью европейской цивилизации. Она вынуждена считаться с влиянием исламской и китайской цивилизаций, которые не только успешно отстаивают свои национальные традиции и систему ценностей, но и реально продвигают их на российскую территорию. В последнее время, например, в КНР открыто издаются работы, написанные влиятельными авторами, в которых утверждается, что страна должна активно, в том числе и с использованием армии и флота, обеспечивать свои экономические мировые ресурсы и их распределение. В 2009 году, например, бестселлером стала книга "Китай недоволен", где прямо говорилось о том, что Пекин должен управлять мировыми ресурсами "на благо человечества", а один из ее авторов уже писал о "нехватке жизненного пространства"[20].
В целом же российскую политическую элиту не может не настораживать, что в отдельные периоды времени возникают в той или иной форме территориальные проблемы у всех приграничных с Россией государств.
Учитывая же огромную протяженность границ, периметр который составляет десятки тысяч километров, такое положение не может не вызвать беспокойства. Естественно, что это вносит свои трудности в текущую политическую жизнь, когда, например, возникает "вдруг" проблема использования шельфа Каспийского моря у Ирана.
4. Наконец, российская элита хорошо понимает, что какая бы риторика не присутствовала в США и странах Западной Европы, Россия остается глобальной державой, позицию которой нельзя не учитывать. Как справедливо сказала в свое время бывший госсекретарь США К.Райс, "игнорировать Россию не следует. Россия является влиятельной силой, без которой нельзя решать многие международные проблемы... Изоляция России не дает никакого выигрыша и не соответствует нашим интересам"[21].
Конечно, в российской элите есть и другая точка зрения, а именно, что США и Запад в целом хотят изолировать Россию и даже лишить ее суверенитета и независимости. Но сторонники этого взгляда находятся в явном меньшинстве и начинают оказывать реальное влияние только в случае резкого обострения отношений или неудач во внутренней политике.
Идея о новой архитектуре европейской безопасности, предложенная Д. Медведевым, отнюдь не абстракция, а конкретный план, который он предложил в октябре на Конференции по мировой политике в Эвиане (Франция). Схематично его можно выразить следующим образом.
"План Медведева" представляет собой, во-первых, перенести процесс формирования военно-политических целей с блокового или национального уровня на уровень международного согласования, дискуссии с участием всех сторон потенциального конфликта. Во-вторых, исключать изначально использование военной силы в ее непосредственной прямой форме, оставив другие инструменты влияния, защиты и обеспечения национальных интересов. Это два принципиальных момента в отношении обеспечения международной и европейской безопасности, которые стали частью российской внешней политики до выдвижения Д. Медведевым своей идеи. Сама по себе идея - частный случай этой концепции. Не более того.
_______________
[1] Воронин О. Политические корни винного эмбарго // Известия. 2010. 24 августа. С. 10.
[2] Индустриализация и образование // ВВП. 2010. N7 (57). С. 102.
[3] См. "Психологический словарь / http://www/ucheba.ru/referats/5435.
[4] Харичев И.А. О культурных заимствованиях России // Мир перемен. N 3, 2010. С. 182.
[5] Цит. по: А.Варламов. Слово Солженицына // Известия. 17 сентября 2010. С. 6.
[6] А.Н.Аринин. Модернизация России - необходимость эффективного развития Дальнего Востока // Мир и политика. N 6 (45), июнь 2010. С. 65.
[7] А.Лившиц. Из сказки быль не сделать // Известия. 17 ноября 2010. С. 6.
[8] Д.Медведев. Послание Президента Федеральному Собранию. - 30 ноября 2010 г. / http://www.kremlin.ru.
[9] А.Н.Аринин. Модернизация России - необходимость эффективного развития Дальнего Востока // Мир и политика. N 6 (45), июнь 2010. С. 65.
[10] Ярославский план 10-15-20: 10 лет пути, 15 шагов, 20 предостережений. Доклад нью-йоркской академии наук // The New York Academy of Science, August 20, 2010. p. 105.
[11] Цит. по: Л.М.Капица. Индикаторы мирового развития. 2-е изд. М.: МГИМО(У), 2008. С. 189.
[12] И.Бусыгина. Методы дискуссии: присвоение демократии // Ведомости. 12 ноября 2010 г.
[13] А.Лившиц. Третий вариант // Известия. 25 августа 2010. С. 6.
[14] Ан.Торкунов. Европейский выбор и национальный интерес. - Космополис, N 3 (19), зима 2007/2008. С. 37.
[15] А.Богатуров. Равновесие недоверия. Приоритеты России на фоне смены власти в США. - Международные процессы, 2009 г., т. 7, N 3 (21).
[16] Ан.Торкунов. Европейский выбор и национальный интерес. - Космополис N 3(19), 2007-2008. С. 35.
[17] Данилов В. Гламурный сталинизм / http://www.liberty.ru/Themes/Glamurnyj-stalinizm
[18] И.Тимофеева. "Рукотворная неопределённость" рисковой западни / http://www.mgimo.ru/system/php/
[19] Ан.Торкунов. Европейский выбор и национальный интерес. - Космополис, N 3 (19), зима 2007/2008. С. 36.
[20] А.В.Лукин. Внешняя политика Китая - новый поворот?. - Россия в глобальной политике, N 2, март-апрель 2010 г.. С.
[21] А.В.Лукин. Внешняя политика Китая - новый поворот?. - Россия в глобальной политике, N 2, март-апрель 2010 г.. С.
Алексей Подберезкин - профессор МГИМО
02.03.2012
www.allrus.info
Док. 647704
Перв. публик.: 02.03.12
Последн. ред.: 03.03.12
Число обращений: 0
Сурков Владислав ЮрьевичПодберезкин Алексей ИвановичХаричев Игорь АлександровичЛившиц Александр ЯковлевичТоркунов Анатолий ВасильевичЯдов Владимир Александрович
|
