Подконтрольность власти обеспечивает система, основанная не на "выборе лучшего", а на нейтрализации "мирских соблазнов" властвующих
Этим горячим летом по электронной рассылке мне пришло письмо от бывшего народного депутата СССР А.М. Оболенского, лет двадцать назад ставшего известным благодаря тому, что он выдвинул свою кандидатуру в качестве альтернативной при выборах Председателя Верховного Совета СССР. Оболенский предлагает создать Союз избирателей России "Президент-2012". Не буду оценивать ни саму идею, ни программные заявления. Скажу лишь о том, что меня огорчило больше всего.
А.М. Оболенский (без сомнения, искренний и честный человек, переживающий за страну) рисует образ "народного президента" как справедливого вождя. И в частности планирует: "...Наш президент считает для себя главным и начнет с выделения одного дня в неделю для личного приема граждан, не удовлетворенных решением их вопросов нижестоящими государственными органами. Вопрос будет решаться немедленно и по существу с изданием при необходимости отдельного Указа президента и увольнением со службы нерадивых чиновников при неоднократном уклонении от исполнения ими своих обязанностей".
Такой наивный образ власти, олицетворяемой "строгим, но справедливым правителем", к сожалению, еще характерен едва ли не для большинства. Не случайно существует довольно обширная литература, где утверждается, что "царецентризм" органически присущ нашему народу и иного он не приемлет. Доказать обратное я не могу, но уверен, что это вовсе не архетип русского сознания, а лишь реакция на существующие где-то с XV века условия публичной жизни. В более глубокой древности, отмечают некоторые историки, на Руси было как раз вполне трезвое отношение к правителям (князьям). Но оно вытеснено из народной памяти многими веками абсолютной власти.
Самое грустное, что "царецентризм" исповедуют сегодня совершенно разные политические силы. Конечно, в своих программных документах они выдвигают социально-экономические и политические требования, дежурно клянут косную и коррумпированную бюрократическую систему. Но никто из них не покушается на главную причину: саму конструкцию власти. Дискуссии крутятся главным образом вокруг фамилий и первых шагов, которые тот или иной лидер предпримет, как только займет "трон"...
Итак, в публичном пространстве доминирует соблазнительная, но совершенно бесплодная идея героя, спасителя, вождя, "национального лидера". Между тем существует совершенно иной подход, хотя и менее романтичный. Его суть хорошо показал выдающийся мыслитель ХХ века Карл Поппер. В своей критике Платона он обратил внимание на то, что тот неверно ставил вопрос: "Кто должен править государством?". Необходимо искать ответ на другой вопрос: "Как нам следует организовать политические учреждения, чтобы плохие или некомпетентные правители не нанесли слишком большого урона?". Логика Поппера основывалась на совершенно реалистичной посылке, которая состоит в том, что "правители редко поднимались над средним уровнем как в нравственном, так и в интеллектуальном отношении, и часто даже не достигали его. И я думаю, - писал он, - что в политике разумно было бы руководствоваться принципом: "Готовься к худшему, стараясь достичь лучшего". Поэтому, резюмировал он, "даже плохая политика, проводимая в условиях демократии (поскольку мы можем содействовать ее мирному изменению к лучшему), предпочтительнее политики тирана - пусть даже самого мудрого и великодушного".
Без перехода к такому пониманию организации власти ничего хорошего ждать не приходится. Государство окончательно утеряет то, что его, по словам Блаженного Августина, отличает от шайки разбойников: "При отсутствии справедливости (латинское слово justitia иногда переводят как "правосудие". - М. К.), - говорил он, - что такое государства, как не большие разбойничьи шайки; так как и сами разбойничьи шайки есть не что иное, как государства в миниатюре".
Нам как воздух нужно перейти к практике, когда подконтрольность власти обеспечивает система, основанная не на "выборе лучшего", а на нейтрализации "мирских соблазнов" властвующих. Практика же эта основана на механизме, заставляющем их сдерживать друг друга. Это и есть, как модно нынче говорить, новая повестка дня.
Однако в Конституции РФ заложен механизм, где, ненаучно говоря, доступ к "единственному рубильнику" принадлежит одному лицу - президенту, пусть даже он "разрешает" доступ кому-то еще (сама эта диархия свидетельствует о ненормальности системы).
Но кто же просто так откажется от "рубильника"? К тому же страшно, что "элиты" взбунтуются, а остатки управляемости будут потеряны. Поэтому импульс такой реформы должен идти "снизу". Нужен отчетливый и мощный заказ общества на смену системы. А сформировать такой запрос должны партии, которые объективно заинтересованы в изменении "правил игры", поскольку только так они могут рассчитывать легально получить возможность проводить свой курс.
Попытаюсь лишь схематично представить суть изменений. Я не предлагаю переходить к классической парламентской форме правления. Пусть останется сегодняшняя - юристы ее называют смешанной. Но в ней необходимо изменить баланс властных полномочий основных "игроков". Начиная с президента.
Речь идет не о механическом урезании президентских полномочий, а прежде всего об изменении его зоны ответственности. Президент должен остаться институционально сильной фигурой, но с одной-единственной задачей - охранять сами "правила игры", т.е. конституционный строй. Собственно, и сегодня Конституция ему предписывает это. Но... наряду с другими задачами. Они-то и не позволяют главе государства подняться над политическими столкновениями, стать подлинным гарантом Конституции. Президент не может быть заинтересован в политической конкуренции, ибо сам является "игроком". Ведь, например, обязываясь Конституцией определять основные направления политики и при этом фактически руководить правительством, он неизбежно становится партийным деятелем, даже формально оставаясь беспартийным. А какой политик не захочет обеспечить преимущества своим "единоверцам" и затруднить, перекрыть вход во власть другим?
Итак, нужен президент - хранитель конституционного строя. Для этого, во-первых, ему следует оставить у себя в руках все "силовые" рычаги. И даже добавить к ним, например, прямое курирование прокуратуры (сегодня это формально никому не подчиняющаяся структура), а также право, так сказать, федерального вмешательства в случае возникновения угрозы государственной целостности со стороны какого-либо региона.
Далее. Нужно пересмотреть президентские полномочия в отношении правительства. Вообще центральный вопрос при разделении властей - кто реально контролирует исполнительную власть. В странах со смешанной моделью правительство является "слугой двух господ" - президента и парламента (его нижней палаты). Но у нас оно - исключительно в руках главы государства. Потому-то и думские выборы (даже если бы они были абсолютно честными) не имеют смысла: мы голосуем за партии, почти не влияющие на социально-экономический курс, а главное - не имеющие возможности реально контролировать исполнительную власть, бюрократию в целом.
Отсюда - задача предоставления Госдуме рычагов реального (а не мнимого, наподобие ежегодных отчетов кабинета перед нею) влияния на правительство - прежде всего через изменение порядка его формирования и отставки. Для этого, во-первых, необходимо, чтобы правительство слагало с себя полномочия не перед вновь избранным президентом, а перед вновь избранной Думой.
Во-вторых, не президент должен предлагать кандидатуру премьера Думе, а, наоборот, Дума президенту. Если же ни у одной думской партии нет прочного большинства и фракции не могут длительное время договориться о согласованной кандидатуре, только тогда президент может внести кандидатуру премьера (более подробно процедуру я здесь не рассматриваю).
В-третьих, выражение депутатами вотума недоверия или отказ поддержать правительственный вопрос о доверии должны влечь за собой обязательную отставку кабинета (сегодня президент может отправить правительство в отставку, а может... - наказать Думу, распустив ее). В то же время президент не должен потерять все рычаги воздействия на правительство. Будучи гарантом конституционного строя, он обязан будет реагировать на попытки выхода кабинета за конституционные рамки.
Только при этих минимальных условиях можно рассчитывать, что партия или коалиция будет нести ответственность не только за проводимый курс, но и за состояние государственного аппарата. И только тогда парламентские выборы будут означать согласие или несогласие общества с проводимой политикой и состоянием дел в стране.
Повторю, это только схема, к тому же неполная. Но я и не собирался представлять конкретный проект политической реформы. Только хотел сказать то, о чем говорил не раз (в том числе на страницах "Новой"): в нынешних институциональных условиях мы не сможем решить ни одной значимой задачи - ни резко уменьшить масштабы коррупции, ни создать независимый суд, ни покончить с произволом и унижением человеческого достоинства. Какая уж тут модернизация?
