|
|
Профессор МГИМО Алексей Подберезкин: ... правящая элита сделала все для того, чтобы ничего не делать в условиях кризиса для творческих социальных групп нации и ее НЧП...
Назад
|
Профессор МГИМО Алексей Подберезкин: ... правящая элита сделала все для того, чтобы ничего не делать в условиях кризиса для творческих социальных групп нации и ее НЧП...
|
Антикризисная стратегия правительства и креативный класс
Кризис подталкивает к инновационному развитию.
Э. Набиуллина
Инновации - это творческое мышление.
Б. Харкин
Надо сказать, что правящая элита сделала все для того, чтобы ничего не делать в условиях кризиса для творческих социальных групп нации и ее НЧП. Приоритеты были выделены заранее:
- финансовая система;
- сохранение минимальной социальной стабильности;
- помощь госкорпорациям;
- поддержка избранных экономических структур.
С точки зрения социального развития, стимулирования творческого потенциала нации к сомнительным успехам правительства можно отнести замораживание инвестиций в области науки, культуры и образования. К накопленным долгам 90-х годов и начала десятилетия стало добавляться относительное отставание в финансировании в 2008-2011 годах. Хотя в абсолютных цифрах расходы на науку, например, и росли, но их было очевидно недостаточно, чтобы ликвидировать провал 90-х годов[1].
Обращает на себя внимание и то, что сохраняя лидерство в образовании (по числу студентов на 1000 человек), в России после подъема в начале нулевых прекратился рост численности студентов, а с 2009 года начался даже спад[2].
Понятно, что это отразилось негативно прежде всего на представителях креативного класса, которых в начале кризиса назвали "офисной тлею", а потом, в 2010 году, призвали пойти переучиваться в инженеры и сменить вузы на ПТУ. Таким образом в период кризиса 2008-2011 годов развитие НЧП (даже относительно нулевых) прекратилось и наметились откровенно тенденции продолжения деградации 90-х годов. Относительный подъем НЧП в 2010 закончился. Начался откат к точке 20-летней давности.
С точки зрения концептуальной готовности страны кризис 2008-2009 годов застал Россию врасплох. Я уже не раз говорил о том, что в 2007-2008 годы только начал складываться процесс формирования стратегии развития страны. Примечательно, что до этого периода такой стратегии не просто не было, но даже и ее необходимость всячески отрицалась. Причина все та же: нежелание системно подойти к формированию альтернативной идеологии (т.е. фактически отказаться от либеральной традиции) и, как следствие, разработке стратегии национального развития. В данном случае, при кризисе, "компаса" в штормовых условиях. Как справедливо писал С.А.Емельянов, "Осознанный интерес и сознательный выбор могут состоять в готовности не зарабатывать средства для удовлетворения все возрастающих материальных потребностей, а работать для реализации достаточно значимой социальной идеи и улучшения качества жизни в государственных масштабах.
Для формирования такого осознанного интереса необходимо "опережающее развитие общественного сознания и общественного интеллекта" (по А. И. Субетто), опирающееся, в свою очередь, на органичное социально-культурное наследование национальных ценностей и традиций"[3].
До и во время кризиса власть допустила, на мой взгляд, главную ошибку: не использовала кризис для формирования новой экономики и новой социальной структуры общества, в частности, ее креативного класса. "Требования креативной экономики к способностям и компетенции человеческих ресурсов отличаются от предъявляемых к ним требований со стороны производства. Процесс производства не требует от людей специальных творческих способностей, поскольку речь идет о производстве больших серий одной и той же продукции. Креативный сектор, наоборот, работает с оригинальными, порой остроумными идеями, творческим потенциалом человека, его продукция далеко не серийная, часто речь идет о единственном в своем роде экземпляре.
Все это формирует иные требования к качеству трудовых ресурсов. От работников креативного сектора требуется наличие способности к творческому мышлению, генерации новых идей, оригинальных решений, - способности осваивать новые технологии. Поэтому одним из основных требований является высокий уровень профессиональной подготовки, который играет важную роль в формировании креативной экономики. Речь идет прежде всего о развитии индивидуальных творческих способностей человека. Системы обучения, заставляющие просто зубрить материал, теряют смысл"[4].
Как и сопутствующие стратегии важнейших компонентов - стратегического прогноза, целеполагания, стратегического прогноза, целеполагания, стратегического планирования, механизмов по ее реализации. Как справедливо подметил А.Н. Окара, "Любые социально-политические и экономические модернизации могут рассчитывать на успех при наличии как минимум трех условий: во-первых, целей развития, то есть артикулированного представления о том, куда и зачем страна и народ должны идти, во-вторых, проекта реформ, то есть маршрута движения, и в-третьих - субъекта, иначе говоря, локомотива - мотивированной социальной группы, класса, этноса или иного амбициозного и пассионарного сообщества, которое является главным проводником инноваций и на которое возлагаются все надежды на обновление страны и государства"[5].
Это положение тем более справедливо для антикризисной стратегии: надо ясно поставить антикризисную цель, программу ее достижения и ту социальную группу, класс, с помощью которой можно реализовать эту программу.
Но в России не было сформулировано ни ясной цели, ни механизма ее достижения, ни, тем более, ясного представления, на какие силы общества опираться при реализации антикризисной программы. Эту программу заменил набор, вполне эклектичный и нередко запоздалый, антикризисных мер, большинство из которых сводилось к спасению финансовой системы страны, т.е., по сути, того инерционно-сырьевого алгоритма развития, которой сложился в стране к 2008 году. Спасали не только ресурсную экономику, но и общество, и систему сложившихся внутри элиты взаимоотношений. Не до перспектив было. Не до нации, а тем более не до креативного класса.
Кризис, казалось бы, мог заставить задуматься и провести радикальную социальную переориентацию элиты на создание благоприятных условий для развития креативных групп населения, вовлечения их в экономический процесс на сознательно создаваемых благоприятных предпосылках - финансовых, налоговых, технологических. Во всяком случае так делали в США и Великобритании. Но правительство бросилось спасать финансовую систему и набравших чрезмерные заимствования олигархов.
Не случайно и то, что оставались в стороне документы более высокого уровня. Например, существовавшая формально Концепция национальной безопасности, которая к 2008-2009 годам очевидно устарела, была заменена на новую только в мае 2010 года, да и ту решили корректировать в 2011 году. Кризис 2008-2011 годов, таким образом, российская элита встретила без идеологии и стратегии развития (ее роль отчасти могла бы выполнить Концепция долгосрочного социально-экономического развития до 2020 г., но лишь отчасти)[6]. Поэтому многие недостатки в деятельности правительства, его реакции в первые месяцы кризиса можно объяснить именно этим: в обществе и в элите еще не устоялись представления о путях, целях развития и национальных приоритетах. Правительство действовало "реактивно", в зависимости от возникавших угроз и обстоятельств. Потом, в 2011 году, вернувшись в относительно спокойную ситуацию, оно и не заметила, что по всем параметрам вернулось в... 2007 год.
Известно, что нынешний кризис во многом объясняется не только финансовыми и экономическими причинами. Суть кризиса до конца не понятна никому - во всяком случае никто на это не претендует. Отсюда пока неясно до конца, какие меры по противодействию будут эффективны. Но уже ясно, что этот кризис несет все признаки системного кризиса, в особенности в том, что касается информации и отношений власти и общества, которые получили даже название "кризис доверия". Для российской элиты это стало очевидно в 2011 году, когда этот кризис уже стало невозможно отрицать.
Понятно и другое: все издержки экономической и социальной политики последних лет особенно отчетливо проявились именно в российском, а не в мировом кризисе. Примеров можно привести множество, но наиболее яркие, на мой взгляд, следующие:
- практически ничего не сделано для изменения отсталой структуры экономики, ее "сырьевая составляющая" за последние годы выросла гипертрофированно. Все разговоры об инновациях остались разговорами;
- не удалось ликвидировать фантастический монополизм, который вел как к инфляции, так и росту издержек на производство. Так, например, цены на минеральные удобрения в 2008 году выросли на 70%, а объем их экспорта достиг 90%[7];
- за те же годы в еще худшую сторону изменилась структура российского экспорта, где сырьевая составляющая превысила 95%, а импортная зависимость выросла в разы. Причем только в 2011 году рост импорта составил более 40%. Эта же тенденция сохранилась на финишном отрезке кризиса в 2011 году;
- все годы фактически продолжалась политика по ограничению кредитования отечественного товаропроизводителя, который был вынужден брать более дешевые зарубежные кредиты;
- не оказывалось реальной поддержки двум приоритетным секторам экономики - малому бизнесу и наукоемким предприятиям, которые фактически находились под прессом монополистов и государства;
- в социальной области многочисленные декларации заканчивались в итоге косметическими изменениями. Это привело к абсурдной ситуации, когда Всемирный банк (который всегда критикует национальные правительства за излишек социальных программ) признал, что "Россия выделяется среди стран "Большой двадцатки" антисоциальной политикой"[8]. По словам директора ВБ по России Клауса Роланда, проект антикризисной программы правительства следует дополнить пакетом социальных мер стоимостью в 1% ВВП. При этом, по оценке ВБ, российский бюджет может позволить себе дополнительные расходы по поддержке самых бедных слоев населения. Предлагаемый России социальный пакет ВБ предусматривает повышение детских пособий на 220%, пособий по безработице - на 70% и повышение на 20% минимальных пенсий, которые фактически получают сегодня около 30% пенсионеров. "Предлагаемые социальные выплаты наверняка не попадут на валютный рынок, но поддержат внутренний спрос, что важно для выхода экономики из кризиса", - отмечает Ж. Богетич. По его словам, разумно сократить другие, менее эффективные расходы в пользу предлагаемого социального пакета, который поможет примерно 4,1 млн человек преодолеть официальную черту бедности.
Все эти недостатки сопровождались продолжением роста дикой социальной несправедливостью и кризисом доверия к власти, который особенно усилился в 2011 году.
Реакция власти всегда была запоздалой. Так, Д. Медведев в феврале 2009 г. потребовал от правительства представить обществу внятную антикризисную стратегию. (В этой связи возникает вопрос, а какова была если не стратегия, то логика антикризисных мер более полугода?) Что и было сделано лишь в конце марта 2009 г. Комментировать целиком документ вряд ли возможно: он достаточно объемен, конкретен и концептуален. Но на некоторых моментах остановиться, безусловно, нужно.
Первое. В отличие от антикризисных мер правительства осени 2008 года, предложенный документ уже может претендовать на название "стратегия" хотя бы потому, что в нем обозначена главная цель и приоритеты. Можно, конечно же, поспорить об их значимости, но они есть. Более того порядок расположения этих семи приоритетов обращает на себя внимание. Он имеет знаковое значение. Впервые за многие годы социальный приоритет занял подобающее ему первое место, а сохранение макроэкономической стабильности ("священная корова" всех последних лет) - последнее, седьмое.
Более того, не случайно, что практически одновременно с антикризисной стратегией был обнародован новый вариант концепции национальной безопасности и документ о стратегическом планировании. Их давно ждали, ибо любая частная (антикризисная, социальная и пр.) стратегия должна вытекать из более общей и долгосрочной, а не наоборот. Новый вариант Концепции национальной безопасности должен был бы появиться до "Концепции-2020", иметь по отношению к ней более общий характер. Как я писал неоднократно в предыдущих работах, нельзя при формировании концепции развития идти от частного к общему.
Второе. Документ декларировался как общенациональный, а не ведомственно-минфиновский характер, обращен ко всем политическим силам и всему обществу. И это очень правильно, потому что с кризисом бороться только финансовыми средствами и банками бесполезно. Нужна консолидация общества, элиты, ресурсов. Нужна мобилизация, более эффективное использование всех возможностей нации. К сожалению, этого не произошло: острая фаза кризиса закончилась и надобность в консолидации отпала.
Третье. Кризис, как известно, когда-нибудь пройдет. Поэтому принципиально важно уже сегодня понимать, какой страна должна стать после кризиса. В частности, как изменить структуру экономики, избавившись хотя бы частично от сырьевой зависимости. Практически это означало необходимость "вписать" антикризисную стратегию в долгосрочную концепцию социально-экономического развития (Концепцию-2020). Этого не произошло, хотя заявлений было предостаточно.
Четвертое. Правильно признать открыто, что в условиях кризиса резко возрастает роль государства. Не надо ни бояться этого (все государства это уже признают), ни устраивать по этому поводу ненужных дискуссий. На самом деле в 2010-2011 годы произошло обратное. Радикально-либеральное крыло усилило нападки на государство и его институты, вменяя им в вину все последствия кризиса и провала модернизации[9].
Наконец, пятое. Правильно, что признали социальные приоритеты, ценность человека, а не абстрактные макроэкономические показатели. Хотя на пресловутом "развитом Западе" это было сделано уже в самом начале кризиса, а еще точнее, до кризиса. Заявление Всемирного банка 31 марта 2009 года о том, что "Россия - антисоциальное государство", стоит многого, как и признания ведущих западных экспертов о проводимой антисоциальной политике в России "Россия бесчеловечно обращается со своими стариками, - возмущается геронтолог Эдуард Карюхин, руководитель фонда "Доброе дело", одной из немногих российских ассоциаций, помогающих пожилым людям. - Стариков де-факто считают никчемной обузой. В России уйти на пенсию значит сократить свой доход в пять раз. И наши старики становятся бедняками. Зачастую они вынуждены продолжать работать, хотя с возрастом им становится все труднее трудоустроиться". И это большая проблема России, которую либералы хотят обострить, навязывая увеличение срока выхода на пенсию. "Вбросы" этой идеи под предлогом нехватки средств в 2011 году не дают ответа на простой вопрос: почему излишки валюты нельзя аккумулировать на счету Пенсионного фонда (которые на Западе являются крупнейшими инвесторами) и инвестировать в отечественную экономику?
Сегодня пенсионеры продолжают работать до 70 лет и даже дольше. Они работают сторожами, уборщицами, няньками, продавцами, вахтерами или шоферами. Сил у них остается все меньше, и они понимают, что, когда они больше не смогут работать, их ждет нищета. "Работа является превентивным фактором против суицидов, - уверяет профессор Владимир Войцех. - Пока люди работают, у них есть статус, они должны заботиться о своем внешнем виде, у них есть цель в жизни. Риск самоубийств возрастает, когда человек теряет работу и остается в одиночестве своей квартиры. Он утрачивает социальные связи и может погрузиться в депрессию"[10]. И действительно, смертность и число самоубийств среди пенсионеров в несколько раз превышают показатели развитых стран.
Поэтому запоздалое признание социального приоритета в условиях кризиса означает, что именно в период кризиса пришлось исправлять ошибки "тучных лет".
Теперь собственно о приоритетах. Их, как известно, семь.
На первом месте (по порядку и значению) стоит социальный приоритет. Что абсолютно правильно, хотя еще недавно на этом месте наверняка находилась бы пресловутая "макроэкономическая стабильность". И это лучшее свидетельство долгожданного поворота в менталитете власти, поворота от макроэкономических показателей к человеческому капиталу. В тексте документа он сформулирован так: "Публичные обязательства государства перед населением будут выполняться в полном объеме. Гражданам и семьям, наиболее пострадавшим в период мирового экономического кризиса, будет оказана поддержка. Это предполагает усиление социальной защиты населения, повышение объемов и качества оказания социальных и медицинских услуг, улучшение ситуации с лекарственным обеспечением, особенно жизненно важными препаратами. Будут расширены масштабы деятельности государства в сфере занятости, противодействия росту безработицы, развития программ переобучения и переподготовки работников, находящихся под риском увольнения".
Второй приоритет - принципиальное решение власти о действиях в области промышленной политики в условиях кризиса: сохранение и развитие перспективных, наукоемких отраслей (потенциала роста) и отказ от искусственной поддержки отживших и устаревших отраслей народного хозяйства. Понятно, что в реальности это сделать будет невозможно, но хорошо уже то, что такой приоритет заявлен. В тексте этот приоритет вполне категоричен: "Промышленный и технологический потенциал будущего роста должен быть сохранен и усилен. Правительство не будет вкладывать деньги налогоплательщиков в сохранение неэффективных производств. В то же время предприятия, повысившие в последние годы свою эффективность, инвестировавшие в развитие производства и создание новой продукции, повысившие производительность труда, вправе рассчитывать на содействие государства в решении наиболее острых проблем, вызванных кризисом".
Если говорить коротко, то власть декларировала отказ от поддержки неэффективных отраслей и завила о своей готовности поддерживать в условиях кризиса наукоемкие отрасли.
К сожалению, подобные декларации, звучавшие и прежде, реальными действиями не подкреплялись. В результате российская экономика оказалась наименее восприимчива к инновациям. Не было условий и не было стимулов, а как следствие, лишь 5% промышленных предприятий могли заявить о том, что в 2008 году они использовали инновации. Как справедливо заметил А. Карачинский, "сегодня основной вопрос не в том, какой инновационный путь выбрать. Надо наконец-то купить билет. Прекратить твердить об инновациях, а создать условия, чтобы они стали выгодны. Ведь пока ими занимаются не благодаря, а вопреки"[11].
Третий приоритет - стимулирование внутреннего спроса. Во времена кризиса - со стороны государства, а позже - со стороны граждан. И это правильно хотя бы потому, что внутренний спрос всегда являлся основным стимулом развития в противовес спросу внешнему, на который так уповали наши финансовые власти в "тучные годы". Так определенно в документе это прозвучало впервые. "Основой посткризисного восстановления и последующего поступательного развития должен стать внутренний спрос. Ослабление зависимости экономического роста от внешних факторов, максимально эффективное задействование внутренних ресурсов будут ключевыми задачами правительства в ближайшие годы. В условиях кризиса важную роль будет играть внутренний спрос со стороны государства (госинвестиции и госзакупки), но по мере стабилизации ситуации частный спрос (спрос на жилье, потребительские товары отечественного производства и услуги) будет играть все большую роль, и правительство предпримет все необходимые меры к его наращиванию". Но и здесь, к сожалению, в 2008-2011 годы было сделано мало. Более того, если говорить о реальных доходах населения, то приходится признать, что они за эти годы сократились. Номинальный рост съедался ростом инфляции и безудержным ростом тарифов монополий. Реальная политика финансовых властей коренным образом, принципиально, отличалась от политических заявлений Д. Медведева и В. Путина. Вновь подтвердилась мысль Г.Киссинджера о том, что "пропасть между миром экономики и миром политики представляет собой ахиллесову пяту всего процесса глобализации"[12]. И эта пропасть кажется в России особенно непреодолимой.
В 2009-2011 годы вновь прозвучал старый спор о том, на какие собственно инновации мы должны опираться - собственные или зарубежные. Примечательна в этом плане дискуссия, которая состоялась еще в конце марта 2009 года между ярким сторонником "заимствований" и сторонником развития отечественного потенциала М. Ковальчуком[13]. Так, открывая конференцию, глава Минобрнауки А. Фурсенко обозначил тему дискуссии: какой путь развития выбрать России - заниматься инновациями в сырьевом секторе или в сфере массового потребления? Первым откликнулся ректор Московского института стали и сплавов Дмитрий Ливанов, который заявил, что единственный наш путь - заимствование технологий на Западе. Аргументы? Все, что предлагается отечественными специалистами, разработано во времена СССР и безнадежно устарело. Наша наука архаична и, несмотря на рост вложений, все дальше отстает от зарубежной. К примеру, она не выдерживает сравнения даже с Канадой, которая тратит на науку вдвое меньше, но имеет в разы больше публикаций и отдачи от экспорта высоких технологий.
С ним не согласился директор РНЦ "Курчатовский институт" член-корреспондент РАН Михаил Ковальчук. По его мнению, нам вовсе не требуется догонять Запад в традиционных технологиях. Сегодня мир стоит на распутье. Он должен либо срочно сокращать потребление ресурсов - иначе просто погибнет, либо переходить на принципиально новый технологический уклад, основанный на нано-, био- и информационных технологиях. И у России здесь есть шанс, так как благополучным странам, где все устоялось, трудней решиться на кардинальные изменения, чем нам.
Таким образом, получил толчок старый спор - на этот раз уже в условиях кризиса - разрабатывать и внедрять свои инновации или чужие, свои идеи, либо не свои. Хотя кризис, казалось бы, самое удобное время не спорить на эту тему, а максимально эффективно внедрять имеющиеся разработки и создавать принципиально новые. Здесь хотелось бы еще раз повторить мысль, которую я часто повторяю с начала 2000-х годов: " в эпоху глобализации этические и нравственные проблемы выходят на первый план наравне с проблемами социальными и техническими"[14]. В этих условиях опираться на чужие технологии, научные школы означает в конечном счете перенос чужих норм и ценностей, утерю национальной идентичности. И, понятное дело, такая стратегия внешних заимствований наносит серьезный удар по отечественному креативному классу, который становится объективно не нужен правящей элите. К сожалению, практические действия власти в 2010-2011 годах подтверждают именно этот вывод. Так, в "новой" инновационной стратегии, разработанной МЭРом в середине 2011 года, вновь делаются акценты на коммерциализации науке, оценке ее эффективности по числу зарубежных публикаций и т.д.[15]
Примечательно и другое: именно такая логика звучала в приоритете N 4: "Кризис - не повод отказаться от долгосрочных приоритетов модернизации страны. Такая работа будет активизирована и ускорена. Главная модернизационная задача Правительства - смена сложившейся модели экономического роста. Вместо "нефтяного" роста мы должны перейти к инновационному. Будут поддержаны важнейшие инновационные процессы, включая повышение энергоэффективности экономики. Инвестиции в человеческий капитал - образование и здравоохранение - будут ключевым приоритетом бюджетных расходов. Запланированные инфраструктурные объекты, необходимые для повышения эффективности экономики, также должны быть построены, но за меньшие средства"[16].
Строго говоря, не случайно приоритеты N 3 и N 4 связаны между собой и именно в такой последовательности: внутренний спрос должен развиваться за счет инноваций (за счет государства и граждан), а те должны быть изначально частью стратегии антикризисного развития и стратегии опережающего социально-экономического развития.
Четвертый приоритет - "вписывание" антикризисных действий в стратегию долгосрочной модернизации страны, прежде всего инвестиции в человеческий капитал. Это очень важный приоритет, который позволяет строго выдерживать курс на модернизацию и в условиях кризиса, не "потеряться" в тактических, антикризисных мерах. Этот приоритет, как оказалось, в последствии "забыли". Реальные инвестиции в человеческий капитал в 2009-2011 годы были заморожены, а кое-где и сокращены. Более того, не всегда умные административные меры в науке, культуре и образовании лишь ухудшали их положение. Сокращение реального финансирования и административное вмешательство (как сказал в марте 2011 года покойный пианист Н. Петров бездарей и непрофессионалов") делали в эти годы ситуацию все хуже и хуже.
Пятый приоритет - снятие административного давления с "ответственного бизнеса". Идея, конечно же, не новая. Сколько идут реформы, столько о ней и говорят. Но в условиях кризиса единственно, чем, может быть, и поможет государство бизнесу - даст ему возможность сохраниться, что не задушит его окончательно. Примечательно, что именно к этому подталкивают государство некоторые чиновники, да и финансисты.
Шестой приоритет - традиционно выделяющий важность финансово-банковской системы. О нем можно было бы и не говорить, если бы ни два "но" в новой редакции этого приоритета: нормализация кредитной политики и скорость принятия решений в финансово-банковской сфере. И первое, и второе находятся сегодня на уровне, который не выдерживает никакой критики, просто катастрофичном. И если правительству удастся добиться когда-нибудь реанимации кредитной политики и ускорения решений, то одно это уже можно оценить как громадный антикризисный успех. К 2011 году так и не удалось. И главная причина тому - действия финансового блока
Наконец, седьмой приоритет - любимая нашими властями традиционная макроэкономическая стабильность. Комментировать здесь нечего, хотя уже то, что с первого места в системе приоритетов она передвинута на седьмое, - приятно. Действительно, смена макроэкономического приоритета на социальный - важный шаг в ментальности правительства, но пока что (в 2011 году), это скорее политическая риторика.
Подытоживая, можно сказать, что впервые за время кризиса мы увидели некую антикризисную стратегию правительства, имеющую общенациональный характер. Со всеми ее недостатками, среди которых важнейший - декларативность. Та критика, которой подвергалась власть, видимо, была учтена. Но, главное, в этой антикризисной стратегии можно было увидеть очертания современной и рациональной стратегии развития экономики, общества и государства. К сожалению, эта стратегия так и не была реализована. Даже частично, хотя попытка и зачтена.
Это антикризисная стратегия правящей элиты в действительности продолжила процессы деградации отечественной науки, культуры и образования. Вина за это прямо лежит на финансово-экономическом блоке правящей элиты и на их стремлении во что бы то ни стало (даже вопреки национальным интересам) сохранить либеральную традицию в качестве идеологии правящей элиты страны.
______________
[1] Наука России в цифрах: 2010. Стаб. сб. М.: ЦИСН, 2010. С. 85.
[2] Российский статистический ежегодник 2010. М.: Росстат. 2010. С. 764.
[3] Емельянов С.А. Альтернативность социально-экономического развития и социалистическая модернизация России // Философия и общество. 2008. Апрель-июнь. N 2. С. 112.
[4] Клоудова Й. Влияние развития креативной экономики на экономически отсталые регионы // Журнал новой экономической ассоциации. 2010. N 5. С. 116.
[5] Окара А.Н. Креативный класс как партнер государства. 22 декабря 2008 г. [Эл. ресурс]. URL:http://www.ng.scenario
[6] Ситуацию не исправила и разработанная МЭРом к концу 2010 года программа "Инновационная Россия - 2020". См.: Инновационная Россия - 2020 (Стратегия инновационного развития России на период до 2020 года). М.: МЭР, 2010.
[7] Чубаха И. Удобрения запахли патриотизмом. 1 октября 2008 г. [Эл. ресурс]. URL:http://www.rosbalt.ru
[8] Сергеев М. Россия не вписывается в "большую двадцатку" // Независимая газета. 2009. 31 марта.
[9] См., например: Обретение будущего: Стратегия 2012. Конспект. М.: ИНСОР, Экон-информ, 2011.
[10] Мийо Л. Российские пенсии с летальным исходом. 19 марта 2009 г. [Эл. ресурс]. URL:http://www.inosmi
[11] Медведев Ю. Выигрыш уже давно ждет // Российская газета. 2009. 27 марта.
[12] Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? / пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Ладомир, 2002. С. 83.
[13] Медведев Ю. Выигрыш уже давно ждет // Российская газета. 2009. 27 марта. С. 1.
[14] Подберезкин А., Абакумов С. Гражданское общество и будущее российского государства: в поисках эффективного алгоритма развития. М.: Имидж-Пресс, 2004. С. 100.
[15] Куйбида А., Чеберко И. "Эффективная наука" стала главой Стратегии // Известия. 2011. 29 июля. С. 5.
[16] Первоочередные меры Правительства. 24 марта 2009 г. [Эл. ресурс]. URL:http://www.premier.gov.ru
Алексей Подберезкин - профессор МГИМО
15.01.2012
www.allrus.info
Док. 645776
Перв. публик.: 15.01.12
Последн. ред.: 16.01.12
Число обращений: 0
Набиуллина Эльвира СахипзадовнаПодберезкин Алексей ИвановичКарачинский Анатолий Михайлович
|
|
|
