Двадцать лет назад по улицам Москвы шли танки. Десятки тысяч людей вышли на улицы, сломив волю ГКЧП. Наступила благостная эйфория. Это были лучшие дни в истории СССР. Весь многолетний массив зла сокрушился. Казалось, на его место придет все то, о чем мечтали в те дни москвичи и гости столицы. Им казалось, что пришло время братства и любви. Им думалось, что миновала пора коррупции и бесчинства власти. Им надеялось, что великая обновленная вера заполнит вакуум в душах после семидесяти лет безбожного диктата.
Прошло двадцать лет. Если критерием добродетели считается вера, то истинно верующих стало за эти годы еще меньше, чем было в годы советского правления. Если критерием добра назовем экономику, то уровень жизни упал во всех республиках бывшего СССР. Если добро - это наука и искусство, то ищите останки советских достижений в Европе и в США. Да, свобода слова существует ныне куда в большей мере. Только слово обесценилось до гниючего смердения. Дешево да гнило... Мечтали ведь, чтобы Набокова, Бродского и Гумилева свободно печатать начали. Двадцать с лишним лет их печатают. Но читают ли их больше, чем в те времена, когда они были под запретом? Можно свободно по миру ездить. Это неоспоримое преимущество нового режима, не поспоришь. Можно найти и другие второстепенные заслуги. Но общий баланс окажется не в пользу плодов гласности и перестройки.
Если взглянем на человека и его душу, то придется отметить главное. Советская система прививала умело и последовательно альтруизм и соборность. Какой системой ценности ни будем руководствоваться, но преимущество альтруизма перед эгоизмом признаем несомненно. Нам бы учиться сейчас у советской педагогики методике воспитания в людях альтруизма. Когда-то вызывал у меня недоумение мой дедушка, благословенной памяти, Марк Ильич (Мордехай) Эскин, что отдал жизнь советской педагогике, став одним из ее столпов. И не ностальгия движет мною, когда смотрю на него с восхищением и пониманием.
Пришло время покаяться в своих пороках. Обычный протест против советской системы начинался с презрения к "идейности", к коллективизму. В идеал вводили труд "ради себя". Смотрели на Америку и слюни пускали по "хорошей монете". Признаюсь, что не про себя пишу. Сам восстал против системы в поисках истинной веры и более высоких принципов бытия. Восстал, потому что запрещали изучать Священный Язык, притесняли за соблюдение правил веры и открыто враждовали с Израилем. Посему в нашей среде чувство правоты не ослабло с годами, а усилилось.
Тем не менее, вокруг нас бытовали "неоторгашеские" бездуховные тенденции. И сами согрешили не сущностно, но тактически. Справедливо ополчившись против притеснявшей нас системы, мы были склонны не замечать пороков западного мира. Вернее, к ним относились снисходительно, а изъяны советского уклада раздували до демонизации. Непростительно, как склонны были забывать о том, кто спас евреев от полного истребления в Европе и кто сыграл критическую роль в воссоздании Израиля.
Двадцать лет прошло после падения СССР, и никакой попытки глубинной экзистенциальной оценки. Чему учит нас трагическая участь империи, в которой родились? Какой выход видим мы? Детерминистическая неизбежность падения империй и очевидная порочность множества сепаратистских национальных суверенитетов?
Полный ответ на все вопросы можно найти только в традиционном богословии. Одолевающие нас вопросы возникают при чтении самого первого стиха первого псалма: "Счастлив муж, который не ходил на совет злоумышленников, и не стоял на пути грешников, и не сидел на посидалище насмешников". Талмуд предупреждает, толкуя приведенные слова: идущий по совету злоумышленников и грешащий кончит посидалищем в среде насмешников. Низшая точка падения - не злодей-преступник, а насмешник-либерал. Но последние ведь не грабят среди бела дня, а лишь сотворяют атмосферу пустоты и безверия. При углублении обнаружим, что циник-либерал пал так низко, что процесс его обращения к благу и Творцу тягостнее и болезненнее, нежели у разбойника и простого грешника. Насмешник оправдывает свое скотство и безверие не слабостью и не заботой о светлом будущем, а неким правом индивидуума жить по похоти. Это оправдание самого низменного в человеке. Неспроста учили мудрецы Талмуда, что толкающий на грех хуже душегубца.
Иными словами, коммунистический режим был одновременно греховным и преступным. Он заслуживает отторжения и порицания за внедрение безверия, за безрассудное кровопролитие. Его падение не стоит оплакивать. Его достойные стороны следует изучать. Но по степени деградации человека он оказывается менее страшным, чем сконцентрированный либеральный спектакль. Еще Ги Дибор видел в либерализме разрозненное и рассеянное зло. Но в пору интернета и массовой рекламы либеральная нечисть вторгается в дома и в души куда большей силой, нежели коммунистическая пропаганда в былые времена. Таким образом, либерализм представляет собой ныне не зло в раздробленности, а зло в концентрации. Он хуже для души человека, чем тот коммунизм из брежневского прошлого. Это есть Великое Смешение - эрев рав.
Вот вам духовная первопричина тому, что описывали мы в начале. Вот почему по всем показателям жизнь стала хуже на территории бывшего СССР. Чувственная и женственная Россия остается лакмусовой бумажкой вселенских процессов.
Бежать от либерализма в пещеры дикого национализма безрассудно. Как и обращаться за помощью к духу диктаторов прошлого века. Будущее человечества не в племенной разобщенности, но и не в либеральном плавильном котле. Спасение - в истинном мессианстве. Не в светской версии, не в племенной, а - в истинной, первозданной. Как у пророков Библии.
В переводе этой идеи на язык реальной политологии, воспользуемся удивительной по глубине и точности формулировке профессора Алексея Подберезкина. Человеческий прогресс в новые времена наблюдается в переходе от сельского хозяйства к промышленности, от промышленности к информатике, а от информатики - к чистой духовности.
Коммунистическая империя уступила место еще более открытому злу, коим является либерализм в концентрате. Его кризис и падение открывают прямой путь Сыну Давида. Вам кажется это фантасмагорическим? Напрасно. Если словом Творца вернулись мы на Святую Землю после двух тысяч лет изгнания, то расстояние от возвращения до самого мессианского раскрытия куда короче во времени и пространстве.
