Алексей Подберезкин: Во многом, если не в главном, роль и темпы развития НЧК определяются не только государством, но и общественным отношением к нему...Назад
Алексей Подберезкин: Во многом, если не в главном, роль и темпы развития НЧК определяются не только государством, но и общественным отношением к нему...
Роль гражданского общества[1] в развитии НЧП
Каждой исторической эпохе соответствует тип организации или самоорганизации элит[2].
Льется время... Век двадцатый отплясался на стране, и стоят все те же хаты, поредевшие вдвойне. Н. Мельников
Во многом, если не в главном, роль и темпы развития НЧК определяются не только государством, но и общественным отношением к нему, эффективностью существующих институтов гражданского общества, как части социального потенциала нации. Строго говоря, действительное значение человек, его возможностей и потенциал, могут приобрести только с признанием обществом этой роли и значения.
Пока что ни большинством общества, ни, тем более, его правящей элитой, такого признания не произошло. Проблема, конечно, в правящей элите, но и у институтов гражданского общества, как бы слабы они ни были, тоже нет понимания значения приоритета. Ни у партий, ни у общественных организации, ни даже у творческих союзов и других творческих институтов гражданского общества.
Вообще-то между тремя понятиями: государством - НЧП - гражданским обществом есть самая тесная взаимосвязь, которая, при правильном понимании, означает, что усиление одного из этих элементов ведет к усилению двух других. Сегодня нередко они противопоставляются друг другу, причем не только учеными, но и политиками. Между тем все зависит от того, насколько правящая элита способна не только понимать эту взаимозависимость, но и управлять ею. Так, уход государства из отдельных сфер регулирования и управления при сознательной передаче этих функций институтам гражданского общества, безусловно ведет к повышению эффективности косвенного госуправления, например, в социальной области, науке, творчестве[3]. Понять всем, что руководить научными сообществами лучше могут сами ученые, а культурой - сами деятели культуры, чем "менеджеры" Минобра.
Между тем это признание означает, что в механизм развития НЧП включаются самые мощные ресурсы - творческие возможности нации. Как справедливо заметил С. Митрофанов, "Наверху тоже многие отчетливо понимают, что, только активировав самый ценный ресурс нации - инициативу населения, они получат тот самый искомый шанс на пресловутое лидерство в мире. В конце 1980-х были активизированы Советы, но и сегодня в России достаточно институтов демократии, которые только осталось использовать по назначению"[4].
Идеи развития НЧК должны доминировать во всех сферах деятельности - от культуры до экономики. Это не может сделать только Правительство, даже вся власть. Это может сделать только вся нация, общественность, созданные ею институты гражданского общества. Причем элита, власть должны понимать, что сознательное развитие институтов гражданского общества - в интересах как всей нации, так и самой элиты. "Содействие в развитии" гражданского общества - очень широкое понятие, которое по сути заключается в том, чтобы у элиты сформировалась самая широкая политика в этой области. Так должно было бы быть. Но так не есть, и не известно, когда будет. Пока что элиту, ее отношение к нации и обществу хорошо охарактеризовал Д. Быков: "...большинство российских персонажей, вознесенных на верха, не имеют ни сколько-нибудь внятной программы действий, ни навыка приличного поведения, и в девяти случаях из десяти перед нами чисто хлестаковское поведение - забвение всех норм, бешеное хвастовство, идиотские прожекты и самозабвенное вранье... одни изображают градоуправление, другие - ревизию, но распахнется дверь, и слуга известит нас о приходе последнего и абсолютного Ревизора. Он придет, не может не прийти"[5].
Речь может идти прежде всего об инициативах власти. Таких, например, как создание Комиссии при Президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества (в создании которой я принимал активное участие), Общественной палаты, выделении материальных и финансовых ресурсов и т.д.
Но, главное, все-таки - это создание правовых и материальных условий для развития гражданского общества, что является преимущественно прерогативой власти. Так, развитие местного самоуправления прямо связано с теми материальными возможностями (прежде всего налоговыми поступлениями), которые окажутся в распоряжении этих органов, а также теми правами, которые федеральные и региональные власти отдадут местным органам власти. Понятно, что если в консолидированном бюджете страны органам местного самоуправления будет доставаться 5%, а не 30-40% всех доходов, то и центр решения местных проблем (а их, как оказывается, более 80%) переместится в местные органы самоуправления. В конечном итоге это неизбежно приведет к росту социальной и экономической активности граждан, скажу, производительности труда и его эффективности.
Другая область, способная стимулировать развитие гражданского общества, - информационно-коммуникационные технологии. Ее развитие непосредственно влияет как на качество жизни, так и темпы роста НЧП. Причем в значительной степени. Сегодня в этой отрасли (связь, информатика, коммуникации) занятость порядка 1 млн из 68,5 млн активного населения, т.е. 0,7% (на Западе - 3%)[6].
Можно предположить, что быстрое развитие ИКТ уже в самые ближайшие годы создаст технические условия для гражданского общества, ту реальную информационно-коммуникационную среду, в которой ожидается взрывообразный рост гражданского сознания и новых общественных институтов. Так, среди пользователей Интернета в качестве источника информации 79% предпочитают сеть, а телевидение - уже 76%[7].
При этом по Интернет-аудитории на первое место в мире уже вышел Китай, а темпы роста аудиторий ежегодно уверенно составляют 10% в среднем в мире. Все это позволяет говорить о том, что гражданское общество в сети стало реальностью. Более того, наступает время, когда оно превращается во влиятельную политическую силу. И уже не только на выборах, где Интернет успешно конкурирует с телевидением, но и в обычной жизни. В России в 2005-2010 годы появились и окрепли влиятельные сетевые сообщества, с которыми уже считается власть. Достаточно привести пример противодействия Интернет-аудитории, казалось бы, всевластию ГИББД-ДПС на дорогах.
В 2002 году в своей брошюре "Социалистический манифест" я предсказывал сверхбыстрый рост рынка IT-индустрии в России и США (который я оценивал в 35%), что неизбежно ведет к созданию нового качества у общества, названного "информационным обществом". Социально-политические последствия превращения в такое общество чрезвычайно велики:
- с коммуникационной точки зрения это ведет к созданию сетевых сообществ, протопартий и организаций, не подконтрольных формальной власти;
- с информационной точки зрения ведет к появлению реального конкурента дорогостоящим и влиятельным СМИ, когда один популярный блоггер может привлечь внимание массовой аудитории;
- с идеологической точки зрения этот процесс неизбежно ведет к идеологизации политики, втягиванию в нее крупных масс населения, у которых до этого не было возможности влиять на политическую жизнь;
- с политической точки зрения это ведет к вовлечению в реальную политику больших масс людей, способных оказать влияние и непосредственно участвовать в политических процессах. Как справедливо заметил исследователь из МГИМО(У) Н. Силаев, "С ростом общественных сетей в России рождается публичная политика"[8].
Таким образом революционные изменения в ИКТ неизбежно приведут к тому, что к 2015-2017 годам нашего столетия общество станет не только информационным, но и способным непосредственно, прямо (и неформально) влиять на политику страны, ее лидеров и бюрократию.
В этой связи закономерно встает вопрос о том, насколько будущие институты гражданского общества будут обладать ответственностью, знаниями и нравственными качествами.
Причем в специфической национальной форме. Идеология социального консерватизма (русского социализма) исходит из такой специфики. Как справедливо заметил А. Торкунов, "Ни сегодня, ни через 50 лет российская демократия не сможет походить на модели демократического устройства во Франции, США или Германии...>>[9].
Вместе с тем не следует упрощенно или слишком универсально оценивать роль институтов гражданского общества. У России - своя специфика, а либеральный универсализм не может претендовать на безоговорочное применение его стандартов в нашей стране. Так, "а 2010 году Freedom House причислила Россию к группе государств, которые она квалифицирует как "консолидированный авторитарный режим". По мнению экспертов организации, в таких странах основные стандарты прав человека, демократических норм и правопорядка либо серьезно нарушаются, либо отсутствуют. Данный термин впервые появился в отчете Nations in Transit (в 2009 году) и с тех пор стал широко использоваться при оценке современной российской политической системы[10].
Впрочем, многие политологи считают, что это определение, применяемое в контексте российской политики, требует некоторых пояснений, так как российский авторитаризм, если и существует, то принимает нетипичные формы. В частности, Россия отличается от классического авторитарного режима тем, что в стране пока еще проводятся выборы и в прессе время от времени раздается критика системы, то есть такого рода управляемая демократия не вписывается в модель классического авторитарного режима. Тем не менее, признаки управляемой демократии не считаются факторами наличия свободы. Эксперты организации, приводя в пример Россию, утверждают, что "консолидированные авторитарные режимы" подрывают демократию не только внутри своих границ, но и распространяют политическое влияние на сопредельные регионы, тем самым обесценивая международные нормы и стандарты, выработанные демократическим миром за последние десятилетия".
"В России, по мнению Freedom House, в течение десяти лет наблюдается непрерывное общее ухудшение демократии по всем показателям. Руководитель исследовательских программ Freedom House Кристофер Уокер считает, что в России последнее десятилетие, которое можно назвать "эрой Путина-Медведева", стало периодом, когда власть становится все более авторитарной. Эксперты организации неоднократно подчеркивали, что с начала своего прихода к власти в 2000 году бывший президент, а ныне премьер-министр Владимир Путин сделал все возможное, чтобы создать авторитарную форму правления в России. В 2008 году эти тенденции проявились с новой силой, когда фактически безальтернативные президентские выборы позволили Владимиру Путину привести к власти своего протеже Дмитрия Медведева и остаться доминирующей фигурой на российском политическом пространстве. Президентские выборы стали лишь формальной процедурой для того, чтобы "утверждать решения, принятые правящей элитой страны"[11].
На уровне президента России в 2008-2010 годы были предприняты вполне конкретные усилия для того, чтобы снизить издержки "ручного управления" обществом и его институтами. Главное, что такие усилия идут в унисон с потребностями модернизации. Так, в своем президентском послании в ноябре 2009 года Д. Медведев отмечал: "Личный успех, поощрение инициативы, повышение качества общественной дискуссии, нетерпимость к коррупции должны стать частью нашей общенациональной культуры"[12].
Подобная взаимосвязь: развитие творческой составляющей НЧП - общественных институтов - нравственной атмосферы в обществе, безусловно правильно как с точки зрения постановки проблемы, так и поиска модернизационных решений.
Вот почему, в последние три года ситуация с демократией (или ее отсутствием) в России стабильна, ключевые индикаторы почти не меняются, в минувшем году вырос только показатель коррупции. В нынешнем рейтинге Россия набрала за избирательный процесс - 6,75 баллов, за государственное управление и за уровень коррупции - 6,50, за независимость СМИ - 6,25, за гражданское общество и за местное управление - 5,75, за независимость юридической системы - 5,50. В итоге страна получила оценку 6,14 балла, что на 0,03 балла выше, чем в прошлом рейтинге. Стоит отметить, что в 2001 году положение с демократией в России оценивалось в 4,88 балла"[13].
Согласно докладу Freedom House, в современной России практически не осталось независимых СМИ, так как правительство в той или иной форме осуществляет контроль над федеральным телевидением, радио и важнейшими газетами. Страна считается одной из наиболее опасных в мире для журналистов, правозащитников и гражданских активистов. Так, Россия по-прежнему остается одной из немногих стран со стабильно высоким уровнем убийств независимых журналистов. Продолжается ограничение гражданских свобод, прежде всего свободы собраний и ассоциаций, свободы выражения мнений, свободы выборов. Влияние организаций гражданского общества продолжает сокращаться. Одной из главных политических проблем России, как говорится в докладе, стал рост нестабильности на Северном Кавказе. Репрессивные меры, которыми российское правительство пытается стабилизировать там ситуацию, по мнению экспертов, приводят только к повышению активности сепаратистов. Серьезные проблемы остаются и в юридической системе. Суды находятся под давлением властей и обслуживают интересы правящей элиты, в исправительных учреждениях распространено насилие, а службы безопасности получают все больше полномочий для вмешательства в личную жизнь граждан. При этом, законодательство все чаще используется властью для подавления социальной активности граждан. В таких условиях построение в России демократического общества невозможно, констатируют эксперты Freedom House. Составители доклада не сомневаются, что установившемуся режиму ничто не угрожает, так как общество, в целом, согласно с курсом на развитие экономики при сохранении авторитарной политической системы.
Хотя Россия в последнее время неоднократно подвергалась критике за нынешнее состояние гражданских и политических свобод не только со стороны Freedom House, но и других международных организаций, на подобные оценки крайне негативно реагируют представители российских властей и официальные российские правозащитники. Они считают, что выводы Freedom House политически ангажированы, необъективны и не отвечают реальности. Некоторые аналитики склонны объяснять необъективность докладов тем, что у Freedom House в России нет своего представительства, поэтому организация вынуждена привлекать различных экспертов, а также широко использовать публикации из открытых источников. То есть, собственных надежных источников информации в России у этой организации нет.
К сожалению, история российского государства стала ярким свидетельством того, что человек часто становился "расходным материалом" для государственного строительства и реформ. В этом смысле реформы Петра I, пятилетки и реформы правительства Гайдара мало чем отличались. Но когда ценой многих человеческих жизней строилось великое российское государство, это можно оправдать. Мобилизация нации всегда была сильной чертой нации. Но в отсутствии внешней угрозы отношение к человеку нередко оставалось таким же, как и в периоды кризисов. Поэтому, важная задача - научиться сегодня сознательно ставить интересы любого человека, личности выше интересов (иногда искусственных) отдельных институтов государства. Сделать это можно только изменив в обществе отношение к человеку, его потенциалу. Это задача прежде всего институтов гражданского общества - СМИ, местного самоуправления, партий, общественных организаций.
При этом очень важно избежать заведомо ложных, либо ошибочных трактовок отдельных идей, принципов, событий. Так, в 1990-2010 годы популярным стал тезис о якобы изначально "недемократичности" России, в т.ч. ее традиции. Между тем традиции демократии у России глубже, чем в Европе. Б. Годунов - выборный царь. М. Романов - тоже выборный, а до этого были первые в Европе в феодальное время Псковская и Новгородские республики.
Роль общественных институтов, всего общества на новом этапе развития становится понятна: независимо от идеологических, религиозных, экономических и иных предпочтений общество становится той средой - благоприятной или неблагоприятной, - в которой создается, формируется, развивается и самореализуется личность. Иными словами, без изменения общественного сознания по отношению к ценности личности вообще и развития потенциала личности, в частности, невозможна смена алгоритма государственного и социально-экономического развития России. Во всех областях жизнедеятельности, но прежде всего в идеологии. Это уже понимает российская элита. Во всяком случае, говорит об этом. "Считаю, что создание в России свободного общества свободных людей - это самая главная наша задача", - говорит В. Путин. Т.е. самоценность свободной личности становится политическим приоритетом власти.
Проблема сознательной поддержки со стороны государства развития институтов гражданского общества - одна из важнейших для России. Такие институты - это, прежде всего, инструменты, формирующие общество. От них зависит, каким будет новое общество. Но, кроме того, есть и вполне прагматическая цель: следствием развития таких институтов является резкий рост экономической эффективности, качества госуправления, оптимизация расходов и модернизация общества и государства.
И наоборот. Недоразвитость институтов гражданского общества все сильнее непосредственно сказывается, например, на темпах развития экономики. Так, в соответствии с соцопросами представителей российского бизнеса, проведенными в 2007 году, среди наиболее значимых факторов, которые негативно влияли на развитие бизнеса, оказались прежде всего факторы общественные, отражающие слабость гражданского общества, а отнюдь не экономические и финансовые[14].
Из этих данных видно реальное значение для целей социально-экономического развития степени развития институтов гражданского общества. Уверен, что большинство существующих проблем, сдерживающих развитие России, государственными средствами решены не могут быть в принципе. Необходимо изменить общественное сознание всей нации, что можно сделать только с помощью инструментов гражданского общества.
Эти выводы подтверждаются и международными сопоставлениями. Среди всех государств мира только в Бразилии больше жалуются на чиновников, чем в России[15].
Понятно, что у каждого государства будет своя специфика по стимулированию ускоренного созревания гражданского общества, в т.ч. и свои приоритеты, ценности, исторические и культурные особенности, но в общем плане - требуется подчеркнуть эту мысль особо - на нынешнем этапе соревнования в эффективности экономик и систем управления выиграет то государство, которое будет обладать наиболее совершенной и разветвленной системой институтов гражданского общества[16].
Для России здесь есть две важные особенности: во-первых, относительная молодость современной (но не исторической) демократии, и, во-вторых, объективная необходимость развивать собственные, а не привнесенные извне, институты гражданского общества. Эти особенности, по понятным причинам, осложняют в некоторой степени задачу развития институтов гражданского общества для России, ухудшают условия ее соревнования с другими странами. Возможность "просто" взять за образец западные примеры, на мой взгляд, исключается. Эффективность таких "образцов" для России не только сомнительна, но может быть даже опасной: у России должны быть выработаны собственные приемы и институты, несущие в себе не только традицию, но и необходимость решения специфических задач ускоренного развития. Так, традиции благотворительности, меценатства в России более приемлемы и эффективны. Надо только вернуться и помочь их возрождению. Уже сегодня многие тысячи граждан занимаются благотворительностью, не афишируя эту деятельность.
Другая сторона проблемы - русская традиция. В России совершенно другое отношение, например, к нищим, убогим, сиротам. Если на Западе слабость не поощряется, ее всячески скрывают, даже преследуют, то в России всегда считалась богоугодным делом помощь слабым, больным и немощным.
Отсталость институтов гражданского общества в России справедливо оценивается как синоним слабой экономической конкурентоспособности страны. Поэтому, требуя опережающих социально-экономических темпов развития, мы должны пытаться добиться "еще более опережающих" темпов в строительстве институтов гражданского общества - прежде всего партий, общественных организаций и местного самоуправления[17]. Это должно стать политико-идеологической задачей.
Таким образом, выстраивается вполне определенная и строгая идеологическая взаимосвязь: развитие потенциала человеческой личности невозможно без принципиального изменения общественного настроения и мнения в пользу этого приоритета, что, в свою очередь, невозможно без ускоренного и осознанного развития институтов гражданского общества. Весь этот процесс, в свою очередь, является важнейшим фактором опережающего социально-экономического развития, более того, его обязательным условием.
Часто использование модных терминов затеняет существо проблемы. Это происходит и с термином "гражданское общество", которое стало популярным, модным, даже расхожим выражением за последние годы в России. Между тем, его конкретное идеологическое и экономическое содержание нередко остается в тени, уступая место, на мой взгляд, второстепенным факторам, искусственно подогреваются политическими оппонентами В. Путина как внутри страны, так и особенно из-за рубежа - свободе СМИ и правам человека.
Между тем власть вполне осознает важность приоритета развития институтов гражданского общества. Целый ряд политических решений - создание Совета при Президенте РФ по содействию развития гражданского общества, Общественной палаты, материальной поддержки СМИ, общественных организаций и партий и т.д. - свидетельствуют о том, что Президент России осознанно и целенаправленно реализует эту концепцию. И это не случайно, ведь в ситуации перехода ведущих государств к информационной стадии развития этот, повторим, осознанный выбор становится для России не только политическим, но и историческим, т.к. определяет место страны в мире и в истории человечества на ближайшие десятилетия.
За 2001-2006 годы на уровне общественности и власти были организованы многочисленные мероприятия - форумы, конференции, круглые столы, на которых проблема становления институтов гражданского общества в России была предметом обсуждения. В этот процесс оказались втянуты десятки тысяч ученых, общественных и политических деятелей. В нем активнее участвуют и госструктуры. Но эти усилия - только самый первый шаг. Их экономический и политический "вес" ничтожен в сравнении с аналогичным "весом" институтов гражданского общества в развитых государствах.
Вместе с тем, уверен, что тенденция уже заложена. Ее существование объективно и очевидно не соответствует утверждениям некоторых СМИ и общественных институтов о "разрушении гражданского общества", а тем более "противостояния общества и власти" в России (как это, например, прозвучало в передаче "Эха Москвы" 29 августа 2007 г.).
Хотелось бы привлечь внимание к такой теоретической проблеме, как проблема развития институтов гражданского общества, их роль в современном мире приобрела огромную цивилизационную и практическую значимость[18]. Если коротко, то суть вопроса можно свести к следующим тезисам:
Развитие институтов гражданского общества стало ведущей тенденцией в развития стран-лидеров. Это - универсальная тенденция, а не только особенность западных демократий. И не только общественно-политическая. Эти институты постепенно вытесняют и замещают государственные институты, что сказывается как на повышении эффективности управления государством и обществом, так и на экономической эффективности. В ряде случаев государственные функции уже перешли к общественным институтам.
Приведем в пример США, где за последние 40 лет объемы пожертвований выросли с 70,0 млрд до 250 млрд долл. (т.е. равняются сегодня примерно российскому бюджету), достигнув 2% ВВП. Для сравнения: в России - около 0,5 млрд долл., т.е. в 500(!) раз меньше по объему, и 0,07% от ВВП. Примечательно соотношения средств, выделяемых на благотворительность к федеральному бюджету (а они в России и США примерно составляют 20% от ВВП). В США это сопоставимые величины - 2% и 20%, - а в России - нет: 0,07% и 20%.
На практике это означает, что из негосударственных средств в США на:
- религию тратится - около 90 млрд долл.;
- сферу услуг - около 20 млрд долл.;
- общественные блага и здоровье - более 12 и 200 млрд долл. соответственно;
- международные отношения - более 5 млрд долл.
Интересно, что большинство этих пожертвований собирается не корпорациями, а простыми гражданами, которые таким образом выражают не только свою гражданскую позицию, но и участвуют в развитии и укреплении общества и государства. Так, из собранных 248 млрд долл. в 2004 году пожертвований в США 75%, т.е. три четверти, было пожертвовано гражданами и менее 5% - корпорациями. При этом ежегодно более 70% американцев жертвуют хотя бы один раз в год, в Германии - более 50%, а в Великобритании более 57% жертвуют хотя бы раз в месяц.
Похоже, что эти цифры неплохо иллюстрируют, как ресурсно обеспечено гражданское общество в США и России. В этой связи выделение Президентом РФ в 2006 году 500 млн, а в 2007 году 1500 млн рублей в помощь институтам гражданского общества можно рассматривать как очень верный политический шаг, сигнал обществу и бизнесу, который не остался незамеченным. В 2005-2007 годы тенденция государственной поддержки получила ускоренное развитие. В особенности в связи с усилиями В. Путина и Д. Медведева по реализации нацпроектов, включая, например, принятие закона о так называемых "эндаументах".
Понятно, что если говорить о правильном ресурсном обеспечении негосударственной благотворительной деятельности, то России, чтобы соответствовать стандартам развитых государств, потребуется создать общественную систему, перераспределяющую ежегодно не менее 150-200 млрд рублей благотворительных средств. Это примерно соответствует уровню развития российской экономики в 2007 году, но, конечно же, абсолютно недостаточно для развития институтов гражданского общества в соответствии с новыми стандартами.
В последние годы особенно эффективными оказываются религиозные и сетевые общественные организации. Нередко их эффективная деятельность ведет даже к смене политического курса, отставке правительства и даже революциям. Иными словами, институты гражданского общества уже превратились в политический фактор. Добавим, что этот фактор может, и уже используется, в самых различных политических целях. Так, многие функции Госдепартамента, ЦРУ и ЮСИА в США фактически переданы различным институтам и фондам, которые активно и эффективно проводят необходимую США внешнюю политику. Примеры таких действий в Грузии, на Украине, в Киргизии, Белоруссии и других бывших советских республиках хорошо известны.
Соответственно правительства и государства, против которых направленно работают такие институты, жестко им противодействуют. По признанию заместителя госсекретаря США Б. Лавенкрона, за последние годы более 20 стран ввели ограничительное законодательство и присоединились к уже принявшим законы, политику и методы, затрудняющие работу институтов гражданского общества. Венесуэла недавно ввела законодательство, по которому принятие НПО иностранной финансовой помощи карается 16 годами тюрьмы. Китай сократил количество общественных организаций, и каждой НПО теперь требуется иметь правительственного или партийного покровителя. Естественно, что, выступая против таких ограничений (на самом деле, ограничений несанкционированной деятельности США за рубежом), приводится "общетеоретическая" обойма аргументов: "Ограничение политического пространства НПО ограничивает собственное политическое и экономическое развитие общества"; "сильная страна заботится о развитии независимых организаций, а государство, которое стремится контролировать все из центра, становится слабым"; "в современном мире стоящие перед государством проблемы слишком сложны даже для самых могущественных держав, чтобы решать их в одиночку"; "вклад НПО необычайно важен для адекватного реагирования на внутренние и внешние вызовы" и др.
Общественное и государственное устройство будущих стран-лидеров, эффективность их экономической политики будут, таким образом, прямо зависеть от развития институтов гражданского общества. Либо своих, национальных, либо - чужих. Можно даже допустить, что жизнестойкость ведущих государств будет обеспечена степенью развития институтов гражданского общества. Сегодня НПО во многом заменяют армии и другие факторы силы, существовавшие в ХХ веке. Они так и называются "мягкая сила", но, тем не менее, не перестают быть факторами силы. В ХХI веке - даже более эффективными, чем прямое насилие в ХХ веке.
Показательно в этой связи исследование, которое показывает популярность социальных сетей в Интернете различных стран. Во многом этот показатель характеризует уровень социальной активности граждан и степень развития гражданского общества. Для развитых стран он превышает 10%. В странах, где сознательно ориентируются на социальную активность, - 20-55%. В России доля пользователей социальными сетями не превышает 1%[19]. Это означает не только недостаточный уровень развития Интернета, но и низкую социализацию общества и средств коммуникации.
Обсуждение закона об НКО в России осенью 2005 года, "шпионский скандал" зимы 2006 года, доклад Госдепа США в апреле 2007 года показали, что российское общество и власть не только понимают сегодня значение НКО и других институтов гражданского общества (что, надо признать, произошло неожиданно), но и уделяет этому фактору большое внимание[20].
Особое значение эти тенденции приобретают в "пограничных", кризисных ситуациях - в условиях снижения авторитета и доверия к официальным представителям власти, политического кризиса, доверия к институтам демократии и попыткам каких-либо влиятельных сил дестабилизировать внутриполитическую ситуацию.
В России пока все же существует недооценка негативной роли этого фактора. Объясняется это тем, что в России не сложилась национальная элита в полном смысле этого слова. Напомним, что ошибки, трагедии и преступления последних 20 лет современной политической истории России во многом, даже в главном, объясняются не объективными, а субъективными причинами, прежде всего плохим качеством национальной элиты. Это свойство элиты пока что сохраняется, что делает страны и общество крайне уязвимыми для воздействия, особенно внешнего, через НПО. Появившийся в апреле 2007 года доклад Госдепа откровенно политически обеспечил свободу действий таким институтам гражданского общества.
Напомним, что главными качествами элиты должны стать профессионализм, ответственность и способность к стратегическому прогнозу. Квазиэлита, сформировавшаяся в стране на сегодняшний день, не профессиональна и безответственна. Эта безответственность элиты (никто не ответил за все катастрофы 90-х годов) пугает. Прежде всего потому, что не ясно, как элита поведет себя в условиях спровоцированного кризиса. Кроме того, элита очевидно не способна прогнозировать последствия принимаемых решений, разработать эффективные механизмы их реализации.
Ее профессиональные и нравственные качества также абсолютно не соответствуют уровню задач, стоящих перед государством и обществом, ориентирующимися на постиндустриализм и информационные технологии. А требования эти перед элитой будут неизбежно расти.
В этом смысле пресловутая "вертикаль" лишь один из способов страховки от разрушающих действий (или бездействий) российской элиты. К сожалению, отнюдь не гарантирующий сохранения контроля власти над ее поведением. Такой контроль может быть создан только через систему институтов гражданского общества, которые (за исключением спонсируемых из-за рубежа) по определению должны быть заинтересованы не только в контроле над элитой, но и сохранении национального государства, суверенитета и общественно-культурной самобытности. Таким образом, говоря об институтах гражданского общества, следует иметь в виду, что именно их развитие - мало использованный общественный резерв не только в сохранении внутриполитической стабильности, но и в ускорении темпов экономического и социального роста. Идеология социального консерватизма должна в полной мере учитывать эти особенности. С одной стороны, традиция, национальные ценности, культура и другие базовые основы гражданского общества в России должны оставаться фундаментом для институтов гражданского общества. А с другой стороны, на базе этого фундамента должна формироваться концепция ускоренного социального и экономического развития страны, которая бы опиралась на максимально полную реализацию потенциала человеческой личности.
Можно условно выделить несколько возможностей активизации этого резерва. С экономической точки зрения, например, развитая сеть институтов гражданского общества - это сотни тысяч общественных организаций, в т.ч. СМИ, образовательных учреждений и т.д., которые не только создают новые рабочие места, но и являются более эффективными формами деятельности, чем обычные коммерческие, а тем более государственные структуры. Так, в 2006-2007 гг. именно общественные организации подняли вопрос об организации производства экологически чистого топлива[21].
Кроме того, они, как показывает опыт, могут заменять государственные органы, выполняя их функции, как правило, более эффективно. Это относится, прежде всего, как показывает зарубежный опыт, к стремительно расширяющейся социально-экономической сфере, науке, образованию, культуре. Эти отрасли экономики знаний будут решающими. И их успешное развитие во многом зависит от степени развития институтов гражданского общества.
В России у элиты (прежде всего у бюрократии), в широком смысле этого слова, до сих пор пока в основном не сложилось мнение о приоритетности указанных вопросов, их огромном прикладном политическом, социальном и экономическом значении. Хотя, следует признать, многие чиновники уже делают реверансы в сторону институтов гражданского общества. Можно сказать, что в 2007 году отношение бюрократии изменилось: от открытого игнорирования она перешла к признанию значения таких институтов. Различные чиновники и ведомства стали создавать экспертные и координационные общественные советы. Можно признать, что в 2007 году эта тенденция охватила практически все государственные институты - от Счетной палаты и Минобороны до региональных властей. Теперь важно, чтобы эти общественные институты стали реально влиять на власть. И это главная идеологическая проблема. Когда говорят об НПО, то, как правило, в связи со свободой получения зарубежных грантов и разнузданностью СМИ.
Особенно у партий, как основных институтов гражданского общества. Напомним, что партии - главный инструмент политической деятельности в условиях демократических режимов. Политическая деятельность - это специфический вид общественной деятельности, направленный главным образом на достижение, удержание, укрепление и реализацию власти. Именно креативность, творчество общества, политики создают новые эффективные решения возникающих у общества и государства проблем. Те или иные объективные задачи - в зависимости от политического искусства, могут быть решены с КПД в 2%, или 90%. И партии могут и должны быть ориентированы на решение позитивных задач развития, а не популистских задач закрепления любой ценой во власти.
К сожалению, сегодня большинство российских партий видят свою цель исключительно в обеспечении политического присутствия в избираемых органах власти. Идеологические, концептуальные вопросы очевидно уступают место электоральным технологиям. Что, во-первых, угрожает внутриполитической стабильности, превращает такие проекты в инструмент для дестабилизации ситуации в стране.
Во-вторых, подобный упрощенный, "политический" подход лишает содержательности, возможности эффективного использования инструментов гражданского общества в интересах развития нации и государства. Прежде всего, экономического: важно подчеркнуть, что, развивая эти институты, государство и общество, по сути, открывает новые каналы развития, в т.ч. экономического и научно-технического, где роль партий и НПО особенно велика как организаторов массового, "низового" движения.
Важен и другой, внешнеполитический аспект. Сегодня институты гражданского общества становятся самым важным инструментом внешней политики, вытесняя прежние - классическую дипломатию и военную силу. Слабость России в этой области, ее элиты становится уже внешнеполитической слабостью, угрожает национальной безопасности страны.
______________
[1] См. подробнее: Подберезкин А.И., Абакумов С.А. Гражданское общество и будущее российского государства: в поисках эффективного алгоритма развития. М.: "Имидж-Пресс". 2004.
[2] Пивоваров Ю. Почему у России особый путь // Комсомольская правда". 2010. 28 августа. С. 1, 3.
[3] Я писал об этом не раз. Как и о том, что государство не должно ограничиваться резкими попытками развивать такие процессы. Создание Общественной палаты, выделение средств НКО, дебюрократизация политических процессов - очень скромные результаты такой деятельности. См. подробнее: Роль институтов гражданского общества и потенциала человеческой личности как возрастающих факторов ускорения социально-экономического развития России. М.; СПб, 2005. С. 296.
[4] Митрофанов С. Фантомы постпутинского сознания // Политический журнал. 2008. 10 марта. С. 27.
[5] Быков Д. К нам едет, едет, едет // Известия. 2011. 19 апреля. С. 6.
[6] См. подробнее: Устойчивое соединение. Экономика // Российская газета. 2010. 12 мая.
[7] Российская газета. 2010. 12 мая.
[8] Силаев Н. Планктон публичной политики // МГИМО(У). 23 августа 2010. [Эл. ресурс]. URL:www.mgimo.ru/news/experts/document161687.phtml
[9] Торкунов А. Российская модель демократии и современное глобальное управление // По дороге в будущее / ред.-сост. А.В. Мальгин, А.Л. Чечевишников. М.: Аспект Пресс, 2010. С. 47.
[10] Исследование Freedom House: Страны переходного периода в 2010 году // Новости гуманитарных технологий. 30 июня 2010 г. URL:http://gmarket.ru/print/2581
[11] Исследование Freedom House: Страны переходного периода в 2010 году// Новости гуманитарных технологий. 30 июня 2010 г. URL:http://gmarket.ru/print/2581
[12] Медведев Д. Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. 12 ноября 2010. [Эл. ресурс]. URL:http://www.kremlin.ru/transcripts/5979
[13] Исследование Freedom House: Страны переходного периода в 2010 году // Новости гуманитарных технологий. 30 июня 2010 г. URL:http://gmarket.ru/print/2581
[14] Семенов Я., Рушайло П. Помехи высшего порядка // Коммерсант-Деньги. 2007. 9 июля. С. 10.
[15] Копылов А. Помех все больше // Ведомости. 2007. 28 июня. С. А3.
[16] См. подробнее: Подберезкин А.И., Карпенко М.П. ХХI век: стратегия для России. М.: ПСС, 2005. С. 87-95.
[17] См. подробнее: Булатов Ю.А., Мунтян М.А., Подберезкин А.И. и др. Современная Россия: на пути удвоения ВВП. М.: Научная книга, 2004. С. 157-162.
[18] Крутько Е. Гражданское общество в современной России: проблемы и перспективы // Актуальные проблемы политической теории: сборник научных работ кафедры политической теории. Вып. 1. М.: МГИМО, 2003. С. 16-37.
[19] Россия не попала в социальные сети // Коммерсант Власть. 2007. 16 июля. С. 53.
[20] См., подробнее: Константинов И. "Демократическая" угроза и суверенная демократия" // Красная Звезда. 2007. 14 апреля. С. 3.
[21] См.: Водородная экономика: взгляд венчурного инвестора. М.: Харлем, 2007.
