автор: Хаим Соколин
Милиция с трудом сдерживала толпу перед зданием городского суда. Небольшой зал заседаний не мог вместить всех желающих. В Муданске не помнили другого события, которое бы так взволновало почти все население этого тихого районного центра. Рассматривался иск Сергея Пахомова, известного в городе балагура, весельчака и любимца женщин, против местной больницы за нанесение тяжёлого физического увечья. Сумма иска составляла девятьсот тысяч рублей.
- Потерпевший, расскажите, в чём заключаются ваши претензии к медперсоналу больницы? - обратилась судья Добронравова к Пахомову.
Сергей, сидевший со своим адвокатом за боковым столиком, встал, опустил голову и, переминаясь с ноги на ногу, приготовился рассказывать. По залу прокатился глухой сочувственный гул, в котором были различимы отдельные слова и обрывки фраз: " Не тот Серёга стал, не тот... Как они его... А какой орёл был...>>.
- Значит так, - начал истец тихим голосом, не поднимая головы, - прошлой зимой, в январе это было, зашёл я к братану моему двоюродному Николаю. Он тоже Пахомов, как и я. И личности у нас схожие.
- Потерпевший, излагайте точные факты. Когда именно это было - время, день, год? И куда именно вы зашли?
- Было это в девять часов утра, в понедельник, девятого января одна тысяча девятьсот девяносто пятого года. А находился Николай на тот момент в больнице. Ну, я зашёл к нему как бы проведать. Навестить что ли. Перед операцией.
- Перед какой операцией?
- Точно не знаю. Николай то ли сам не знал, то ли темнил. Я спросил его, а он говорит: "Да функция какая-то внутренняя нарушена". А какая функция не сказал. Ну, значит, зашёл я к нему. Лежал он в палате на четыре койки, но других больных не было. Один, значит, лежал. Сидим, разговариваем. Смотрю, у окна кресло на колёсах стоит. Красивое такое, кожаное, с подставкой для ног. Металлические детали хромированные. За спинкой карман, а в нём папка зелёная и из неё бумажки какие-то торчат. Спрашиваю: "Что это за трон такой самокатный?" Николай говорит: "Подарок из Германии. Гуманитарная помощь. Через полчаса на нём в операционную покачу. Вон уже и документы приготовили". Ну, сидим, судачим. И что-то зябко мне стало. Батарея под окном чуть тёплая, а на улице минус двадцать. Николай в фуфайке и под двумя одеялами, а я в одной рубашке. Полушубок в гардеробной оставил. Говорю Николаю: "Не шибко у вас тут топят. О посетителях не думают". А он мне: "Замёрз что ли? Накинь вон байковый халат больничный". Ну, снял я с вешалки халат и надел на себя. Теплее стало. Немного погодя Николай говорит: "Ты, Серёга пока тут посиди, а мне по нужде приспичило. Медвежья болезнь, видать. Перед операцией". Завернулся в два одеяла и пошёл в коридор. Уборная у них там. А я, от нечего делать, сел в кресло и начал кататься от окна к двери и обратно. Ход у кресла хороший, мягкий, едешь - не чувствуешь. Николай что-то долго не возвращался, видать и вправду медвежья болезнь прихватила. А я поездил немного и уснул в кресле...
- Как уснул? - встрепенулась судья. - Вы же сказали, что зашли в девять утра.
- Да, утром это было. Но в ночь перед тем гуляли мы у Насти Ермоленко на дне рождения, а потому был я не выспамшись. И взял на работе отгул. Подумал - схожу к братану, а потом дома отосплюсь. Но, видать, каталка усыпила.
- Продолжайте, потерпевший. Допустим, вы заснули. И что было дальше?
- Дальше не помню. Проснулся на койке. Рядом Николай стоит, глаза дикие, трясётся весь и орёт: "Что же они, суки, с людьми делают!" Я тогда как в тумане был, ничего не соображал. Подумал только - может операцию ему сделали неправильно, а не то, с чего он, блин, орёт как долбанный. Только потом понял...- голос Сергея задрожал.
- Что вы потом поняли, потерпевший?
- Ну, они меня вместо Николая взяли. И сделали это.
- Что "это"?
- Ну, отрезали...
- Что отрезали?
- Ну, это, - Сергей не мог больше говорить, тяжело опустился на стул и уронил голову на руки.
Судья Добронравова, поняв, что от потерпевшего больше ничего не добиться, приступила к опросу ответчиков.
От больницы на суде присутствовали главный врач Ковалёв и кандидат медицинских наук Фёдоров, сидевший со своим адвокатом за боковым столиком с другой стороны. Первым по поводу иска Пахомова дал показания Ковалёв.
- В тот день онкологические операции проводил кандидат медицинских наук Фёдоров Александр Николаевич, ведущий хирург областной клинической больницы. У нас существует такая добрая традиция - время от времени к нам приезжают специалисты из областного центра и проводят особо сложные показательные операции, в порядке, так сказать, передачи опыта. Оперировал больного Пахомова Александр Николаевич.
- Но Сергей Пахомов вовсе не был больным, - возразила судья.
- Да, да я понимаю. Произошло досадное недоразумение. Но видите ли, в чём дело, Ваша честь. Это чисто терминологический нюанс - с того момента, как человек поступает в операционную, он считается больным.
- Странные у вас нюансы, - сказала Добронравова. - Ну что же, послушаем доктора Фёдорова. Что вы можете сказать по поводу случившегося?
Крупный импозантный мужчина, в очках без оправы, с бородкой лопаточкой, поднялся с подчёркнутым достоинством со своего места и солидно откашлялся.
- Ваша честь, я был приглашён прооперировать больного Пахомова Николая, молодого человека 26 лет. Как обычно, я ознакомился с анамнезом, результатами биопсии и всеми другими анализами. Случай с точки зрения клиники был довольно стандартным и сомнений по поводу диагноза и необходимости хирургического вмешательства не вызывал. Убедившись в готовности персонала, я послал за больным. Через несколько минут медсестра доставила его в кресле-коляске. Больной находился в дремотном состоянии, что вполне естественно, так как за полчаса до этого он получил дозу сильного транквилизатора. После внутривенной анестезии он был освобождён от одежды и перенесён на стол. Ассистенты укрыли его, оставив свободным операционное поле, и я приступил к иссечению поражённых органов. Операция продолжалась час десять минут. Всё это время персонал непрерывно следил за показателями жизнедеятельности пациента. Они были в норме. Операция прошла успешно и больной перенёс её хорошо. Осложнений в послеоперационный период не отмечено. Вот всё, что я могу сказать по этому поводу.
- Я что-то ничего не понимаю, - с удивлением заявила судья. - В чём же всё-таки состояла операция, какие такие поражённые органы вы удалили?
- Диагноз больного был "тестис канцер". Соответствующие органы и были удалены. При таком заболевании хирургическое вмешательство - это единственный способ спасения жизни.
- Нельзя ли обойтись без латыни, доктор. Объясните простым языком - что такое "тестис канцер" и что именно вы удалили?
- "Тестис канцер" - это, как вы понимаете, Ваша честь, рак яичек. Они и были удалены вместе с придатками и семенными канатиками, вплоть до пахового кольца.
Зал ахнул. Сергей Пахомов задрожал всем телом, и фанерный канцелярский стол, на котором покоились его руки и голова, заходил ходуном. Добронравова изменилась в лице, но взяла себя в руки и продолжила заседание.
- Но вы же прооперировали здорового человека, - воскликнула она, не скрывая возмущения, смешанного с чувством содрогания. - Неужели вы этого не заметили? Разве здоровые и пораженные яички не отличаются друг от друга?
- Внешне почти не отличаются. Иногда изменяется их эластичность, но это не определяющий признак. Раковая опухоль развивается внутри яичек и на операбельной стадии не обнаруживается при наружном осмотре, в чём, при желании, вы можете легко убедиться, Ваша честь.
- У меня нет такого желания, доктор. От ваших объяснений мороз по коже идёт. Что же это получается - кого вам привезут в кресле, того вы и оперируете?
- Совершенно верно. Позвольте заметить, в моей практике ещё не было случая, чтобы вместо больного в операционную доставили кого-то другого. Думаю, не было такого и в мировой практике. Я, разумеется, весьма сожалею по поводу этого прискорбного недоразумения, но своей вины в нём не вижу. Как я уже сказал, с медицинской точки зрения операция была проведена безупречно. И полагаю, что опыт, полученный при этом коллегами из районной больницы, был для них весьма полезен.
- Так кто же во всём этом виноват? Может быть сам потерпевший?
- Такую возможность нельзя исключить. Но скорее всего здесь возникла целая цепь злополучных и загадочных обстоятельств, я бы назвал их совпадениями, рассмотрение которых находятся за пределами моей компетенции. Я далёк от мысли винить в случившемся персонал больницы, но может быть медсестра, доставившая больного, поможет разрешить эту загадку.
Медсестра Лена Костикова, полная блондинка лет тридцати, с покорностью ожидала своей очереди давать показания.
- Что я могу сказать? Послал меня Александр Николаевич за больным. Вхожу я в палату, а он уже сидит в кресле, халат запахнут, дремлет. Голова на грудь свесилась. Дыхание спокойное, ровное. Ну, как я могла подумать, что это не он? Утром у Пахомова никогда посетителей не бывало. Да и заходила я за полчаса до этого, один он был. Уже после этой истории пригляделась я к Николаю и Сергею и увидела, что очень схожи они меж собой - и лицом, и фигурой. Не иначе как бес в это дело вмешался, без него не обошлось, - голос Костиковой задрожал и она расплакалась.
Николай Пахомов, которого прооперировали через неделю после Сергея и который выступал в качестве свидетеля, был рассудителен и подошёл к вопросу глобально.
- Чья вина спрашиваете? Тут все виноваты, Ваша честь. И я виноват, что по нужде не вовремя побежал и заснул в уборной из-за этих таблеток долбанных. И Настя Ермоленко виновата, что гулянку на всю ночь закатила, из-за чего Серёга не выспался. И Германия виновата со своей гуманитарной помощью, на которой ему кататься вздумалось. И бабка Агафья виновата за то, что беду накликала. Это ведь она, старая, застукала Серёгу, когда он ночью вылезал из окна одной стервы, и заголосила на всю улицу: "Гляди, Серёга, оторвуть тебе яйца мужики!" Ну, и профессор, само собой, виноват - прежде, чем яйца отрезать, надо хотя бы имя узнать. Виноват ли сам Серёга? Не знаю, не берусь судить. Но, видно, судьба у него такая, на роду так написано. Не уважительно относился к своему достоянию, - загадочно закончил Николай.
После показаний истца, ответчика и свидетелей настала очередь защитников. Первым выступал представлявший интересы потерпевшего местный муданский адвокат Полуянов по прозвищу "Полупьянов", хотя нетрезвым бывал не так уж часто. Прозвище он получил не из-за особого пристрастия к выпивке, которое у него было даже несколько ниже среднего муданского уровня, а из-за склонности к нанизыванию множества придаточных предложений и неспособности закончить фразу. От этого его выступления в суде производили ложное впечатление речи не вполне трезвого человека, что сильно вредило профессиональной репутации. Но, несмотря на некоторое косноязычие и приверженность к демагогии, слыл Полуянов местным Плевако. Адвокат понимал, что это был звёздный час, который должен принести ему славу не только в районном, но и в областном, а возможно, и в государственном масштабе. Такие медицинские казусы случаются не часто. Поэтому он употребил все своё красноречие, силу убеждения и знание человеческой психологии. Полуянов начал выступление сильным ударом "ниже пояса" - в прямом и переносном смысле.
- Не стану уточнять, Ваша честь, какое значение имеют яйца для человека. Недаром в народе говорят: береги честь смолоду, а яйца - всю жизнь, - произнёс адвокат скорбно-суровым голосом и, сделав многозначительную паузу, обвёл присутствующих пристальным взглядом, от которого мужчины невольно вздрогнули, а женщины начали всхлипывать. - И вот мы имеем налицо трагический факт - молодого человека в расцвете сил, полного творческих планов, которые могли бы продолжить его потомки если самому ему обстоятельства жизни, которые иногда препятствуют и поэтому оставляют их свершение на долю детей, чьи собственные устремления могут даже превосходить те, которые... И вследствие указанного трагического факта у варварски пострадавшего Сергея Пахомова не будет потомков, которые могли бы унаследовать генетический фонд отца и на этой основе, которая послужила бы им в том смысле, что... Спрашивается, на каком основании Пахомов был подвергнут такой участи? В чём состоит его вина или хотя бы проступок? Он виноват только в том, что, будучи посетителем своего больного родственника и фактически здоровым человеком, решил посидеть в кресле-каталке, которое, в качестве гуманитарной помощи, предназначено для перевозки к операционному столу таких пациентов, которые... И, испытывая усталость после вечеринки в кругу друзей, позволил себе слегка задремать, то есть потерять бдительность, которая необходима каждому здоровому человеку, вступающему под своды медицинского учреждения, где наши горе-врачеватели видят в людях только объект приложения своих пагубных познаний, которые при отсутствии душевной чуткости превращаются в инструмент разрушения и нанесения физического и морального ущерба тем, кого они обязаны, что соответствует долгу, который... И вот эти рьяные эскулапы, забыв о клятве Гиппократа, воспользовались минутной слабостью молодого человека и учинили над ним унизительную экзекуцию, которая уничтожила его дальнейшие замыслы и надежды на счастливое будущее в окружении любимой жены и маленьких детишек, которые могли бы украсить его жизнь в старости, а также внуков, которые родились бы от этих детей, что послужило бы дальнейшему продолжению рода Пахомовых, который теперь по этой причине полностью пресечён, что в дальнейшем повлияет на то, чтобы... Можно ли определить цену этой трагедии в денежном исчислении? В таком исчислении её определить нельзя. Никому неизвестно, какое благо и пользу принесли бы нашей стране и всему человечеству дети, внуки и прочие потомки потерпевшего, если бы они родились. Они могли бы изобрести что-нибудь такое, что изменило бы лицо Земли, которая страдает от экологических и природных бедствий, искоренить такие болезни как СПИД и птичий грипп, найти способ предотвращения наводнений, землетрясений и извержения вулканов, которые губят много людей. Но они, эти избавители человечества, никогда не родятся. Это факт. И навешивать на него ценник было бы кощунством. Речь идёт о миллиардах условных денежных единиц, а может и триллионах. И что же требует мой подзащитный вместо этой огромной денежной суммы, которая превышает бюджет иных государств? Он требует символическую компенсацию в размере девятисот тысяч рублей, на которые намерен воздвигнуть скульптуру в память своего истреблённого геноцидом потомства. И скульптура эта будет напоминать жителям Муданска о тех, кто мог бы прославить их родной город и сделать его знаменитым на весь мир, что уже само по себе, если смотреть в глобальном масштабе, учитывая задачи на сегодняшний день, которые... Известно ли вам, Ваша честь, сколько запросил скульптор за свой творческий труд? Он запросил за каждый шар из нержавеющей стали по четыреста тысяч. Оба шара будут помещены в оболочку из прозрачного материала, которая стоит девяносто тысяч и символизирует то, что эскулапы именуют по латыни скротум, а народ называет мошонкой. Кроме того, десять тысяч стоит скальпель длиной один метр, который её пронзает. А самому Сергею Пахомову денег уже не нужно, добавлю я с горечью, которую разделяют со мной все те, кто в силу обстоятельств... Прошу суд это учесть.
Публика одобрительно загудела. Выступление Полуянова всем понравилось и идея обелиска пришлась по душе. Не остались незамеченными и его познания в латыни, что было и вовсе неожиданным для муданцев.
Cледующим выступал адвокат Резник, представлявший интересы ответчика. Резник прибыл из областного центра, где считался крупным специалистом по сложным, почти безнадёжным делам, ни одно из которых не было им проиграно. Он и Полуянов имели разные весовые категории в своей профессии, и поэтому Резник не рассматривал оппонента, с его демагогическими фантазиями и псевдонародными поговорками, как серьёзного противника. Он решил воспользоваться самым надёжным и испытанным оружием из своего обширного арсенала полемических приёмов - дискредитацией истца и его брата, как главного свидетеля.
- Ваша честь, прежде чем разбираться в причинах этого досадного недоразумения, я бы хотел задать вопрос истцу, - обратился он к судье.
- Задавайте, - сказала Добронравова.
- Спасибо, Ваша честь. Вот вы сказали,- обратился Резник к Сергею Пахомову, - что Николай на ваш вопрос о назначении кресла, ответил: "На нём в операционную покачу". Не могли бы вы объяснить - как вы поняли эти слова? Поняли ли вы их буквально, в том смысле, что он сам сядет в кресло и поедет на нём в операционную или как-то иначе?
- Как было сказано, так и понял, - простодушно ответил Сергей, не подозревая подвоха. - Сядет и поедет. Кресло-то самокатное.
- Понятно. Иными словами, никакая посторонняя помощь Николаю для этого не потребуется? - уточнил Резник.
- Зачем ему помощь. Крути руками колёса и езжай.
- Спасибо. Я удовлетворён ответом, Ваша честь. А теперь позвольте напомнить обстоятельства самого дела. Известный хирург, спасший не один десяток человеческих жизней, соглашается совершенно бескорыстно поделиться с коллегами своим богатым опытом и, оставив неотложные дела в областной больнице, приезжает в Муданск. В районной больнице его ждут с нетерпением и готовятся к совместной показательной операции. После тщательного отбора больных коллеги просят доктора Фёдорова прооперировать Николая Пахомова, для которого этот выбор означает несомненную удачу, так как врачи районной больницы не имеют достаточного опыта и навыков в проведении таких сложных операций. Доктор Фёдоров, как всегда, проводит операцию безукоризненно, наглядно демонстрируя коллегам виртуозную технику иссечения пораженных органов. В этом плане к моему подзащитному не может быть никаких претензий. И лишь через некоторое время обнаруживается, что в операционную был доставлен не Николай Пахомов, а его двоюродный брат Сергей. Как это произошло? Чем была вызвана такая внезапная подмена - случайностью, чьим-то легкомыслием или, возможно, злым умыслом? Чтобы выяснить истину, мы обязаны рассмотреть все эти версии. Версия так называемой случайности изложена в выступлении истца. На первый взгляд она выглядит вполне правдоподобно. Покатался в кресле, заснул и дальше ничего не помнит. Всё очень просто. Но можем ли мы принимать объяснения Сергея Пахомова на веру, без учёта его личных качеств, особенностей характера, мнения людей, знающих его? Такая доверчивость была бы непростительной ошибкой. Проведённое мною расследование показало, что так называемый потерпевший является весьма своеобразной личностью. В Муданске он известен как любитель прекрасного пола, склонный к безответственным забавам и авантюрам. Эта черта характера не раз приводила к острым конфликтам между ним и теми, кто считал, что Пахомов вторгается на их, так сказать "территорию любви". Нередко дело доходило до открытых оскорблений, угроз и жестоких потасовок. Можно напомнить ещё не забытую в городе драку два года назад в районном клубе между истцом и начальником налоговой инспекции Шуваловым. Поводом для неё послужило заявление Агафьи Пономарёвой, видевшей Пахомова, вылезавшим из окна квартиры Шувалова в то время, когда тот находился на ночном спецмероприятии ("У Верки он был, все знают!" - раздался женский голос). Один из излюбленных Пахомовым способов повеселиться состоял в том, что, совершая свои неблаговидные поступки, он выдавал себя за кого-нибудь другого, используя природные актёрские способности. Тяга к подобным шуткам обычно усиливалась в хмельном состоянии. Нередко жертвой таких мистификаций избирался внешне похожий на него двоюродный брат Николай. Сергей Пахомов рассматривал весёлый смех одних и конфуз других как вознаграждение за эти выходки сомнительного остроумия. Самому Николаю эти, так называемые, розыгрыши очень не нравились, ибо обычно они были связаны с похождениями Сергея в любовной сфере, к которой Николай из-за своей болезни не мог иметь никакого отношения и даже воспринимал их как злую насмешку. Ссоры между братьями на этой почве происходили неоднократно и известен случай, когда мирить их пришлось на специально собранном семейном совете. Замечу, что истец, вопреки его утверждению, прекрасно знал, какая именно операция предстоит его двоюродному брату. Об этом ему сказал накануне младший брат Николая Иван, с которым они вместе гуляли на дне рождения у Анастасии Ермоленко. И вот теперь, когда мы хорошо представляем себе суть забав Сергея Пахомова, можно рассмотреть версию "легкомыслия". Под этим словом я понимаю очередное желание истца покуражиться и насмешить людей, а именно - отправиться в кресле в операционную под видом Николая, улечься на операционный стол, а потом вдруг соскочить с него с громким возгласом: "Вот он я, здоров и невредим, и к яйцам своим претензий не имею". Прошу прощения за вульгарный жаргон, которым я вынужден украсить воображаемую речь нашего героя. Мысль о такой увеселительной поездке могла возникнуть у него неожиданно, когда он узнал от брата о назначении кресла и о том, что Николай "сам покатит в нем на операцию". Учитывал Сергей и внешнее сходство с Николаем, а также тот факт, что одет он был в тот момент в больничный халат. А дальше, по его замыслу, - общее веселье медперсонала, хохот мужчин и конфуз женщин. На следующий день об этом будет знать весь город, и он станет героем очередной истории. Именно такого уровня шутки свойственны Сергею Пахомову, о чём свидетельствуют рассказы его друзей и знакомых, опрошенных мною. Но, к сожалению, события пошли не совсем так, как было задумано в этом прикольном сценарии, ещё раз прошу прощения за вульгарный слэнг. По свидетельству Анастасии Ермоленко, наш герой на её дне рождения, как обычно, злоупотреблял выпивкой, мешая водку с пивом и даже с шампанским. Поэтому он не рассчитал свои силы и уснул в злополучном кресле. А дальше произошло именно то, что истец поведал нам в своих показаниях...
Во время выступления Резника в зале стояла полная тишина. Публика слушала его с нарастающим вниманием. Он мастерски рисовал портрет такого Сергея Пахомова, каким его знали муданцы. По мере того, как адвокат развивал свои увлекательные предположения и аргументы, многие начинали мысленно соглашаться с ним и допускать, что так всё оно и было - Сергей стал жертвой не случайной ошибки, а собственного необузданного характера и чрезмерной тяги к розыгрышам и приключениям. Драки и другие эпизоды, которые упоминал Резник, были хорошо известны в Муданске, что придавало его словам особую убедительность. Но главную сенсацию он приберёг под конец.
- Нельзя не остановиться на ещё одном аспекте событий, Ваша честь. У Сергея Пахомова есть много друзей и поклонников, вернее - поклонниц ("Были!" - раздался возглас из зала). Но среди жителей Муданска есть немало и тех, кто хотел бы отомстить ему за обиды и грубые розыгрыши. Как мы уже знаем, одним из тех, у кого были все основания не испытывать к истцу особую симпатию, является его двоюродный брат Николай. И по-человечески его можно понять. В связи с этим считаю необходимым сообщить суду важную информацию, полученную мною от Клавдии Свиридовой, работающей в больнице уборщицей. В тот злополучный день девятого января прошлого года она, как обычно, мыла пол в коридоре. Увидев выходящего из туалета Николая Пахомова, завёрнутого в одеяло, она предупредила его: "Ступай осторожней, Коля, не поскользнись". В это время медсестра Елена Костикова везла в кресле больного в операционную. Взглянув на них, Николай улыбнулся и поспешно вернулся в туалет, из которого только что вышел.
В зале раздались смешки и хихиканья. Послышались нелестные эпитеты в адрес Николая, а затем сиплый мужской голос отчётливо произнёс: "Ну, Коля, блин, тихий-тихий, а до чего додумался. Если б ему яйца не ампутировали, оторвать бы надо за такую подставу". Сергей метнул на Николая ненавидящий взгляд. Резник собирался продолжить выступление, но судья остановила его.
- Свидетель Пахомов, - обратилась она к Николаю, - получается, что вы не заснули
в туалете. Предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний. Подтверждаете ли вы то, что сообщила Клавдия Свиридова адвокату Резнику? Видели ли вы, как медсестра Костикова везла потерпевшего в операционную? Как вы можете объяснить, что не только не остановили её, но, наоборот, поспешили спрятаться в туалете?
Николай встал, белый, как полотно, и начал судорожно открывать рот, пытаясь что-то сказать. Но слов не было слышно. Наконец, он справился с волнением и сбивчиво заговорил. От его прежней рассудительности и даже некоторой развязности не осталось и следа.
- Так что, из уборной я вышел, когда пол был мокрый. Тут Клавдия правду говорила. А вернулся я обратно, чтобы переждать, пока он подсохнет. Мне, в моём положении, поскользнуться и упасть никак нельзя было. А насчёт кресла и Ленки Костиковой Клавдия придумала. Не видел я ничего.
- Зачем врёшь-то, - закричала из зала Клавдия Свиридова. - Дайте мне сказать, Маргарита Алексеевна, - обратилась она к судье.
- Говорите, гражданка Свиридова, - сказала Добронравова.
Рослая крепкая женщина лет пятидесяти протиснулась сквозь ряды и вышла вперёд.
- Была я от уборной шагах в пяти. Вышел он как чучело, в одеялы свои укутанный. Подошёл, поздоровкался. Я ему говорю: "Ты, Коля, осторожней, не ровен час поскользнёшься. Пол ещё не подсох". Он говорит: "Ничего, тётя Клава, не беспокойся. Я потихоньку". И тут, эта, в конце коридора Лена Костикова с гуманитарным креслом появилась. А в нём больной под наркозом. Николай замер как пришибленный, потом как-то ухмыльнулся непонятно и быстро так обратно в уборную побёг. Так вот дело было. Потом только, когда разговоры об этим пошли, уразумела я, что в кресле-то Сергей был. И Николай его, конечно, признал. Тут и сумневаться нечего.
- Свидетель Пахомов, - снова обратилась судья к Николаю, - вторично предупреждаю об уголовной ответственности за ложные показания. Объясните, почему вы не остановили медсестру Костикову, а вместо этого убежали в туалет.
На этот раз лицо Николая было не белым, а пунцовым. Речь его стала ещё более путаной.
- Ну, ладно уж, скажу, как было, Ваша честь. Только ничего плохого я не замышлял. Вот и адвокат говорил. Серёга, он любитель шуток. Это все знают. Гляжу, он в кресле едет, голову свесил. Кабы это кто ещё был, тогда другое дело. А Серёга, он кого хошь обдурит. Смекнул я, что он над Ленкой посмеяться задумал. Чтобы она его, значит, по коридору прокатила. Ну, и чтобы не мешать, ушёл обратно в уборную. Потом в палате неспокойно мне что-то стало. Серёгу через час привезли. Как понял я, что стряслось, перепугался до смерти. Но, честно говорю, злого умысла не имел. Да и кто мог знать, что так всё обернётся. Прошу суд учесть.
Судья снова обратилась к Резнику.
- Извините, что перебила вас. Продолжайте, пожалуйста.
- Спасибо, Ваша честь. Я, собственно, уже почти закончил. Итак, я полагаю, рассматриваемое дело не представляет более загадки. Единственное, что нам ещё остаётся выяснить, - кто в нём подлинный потерпевший. По моему глубокому убеждению, им является доктор Фёдоров, который стал жертвой, с одной стороны, неуёмной тяги истца к грубым шуткам и розыгрышам, которые я бы назвал комплексом Герострата, а с другой - варварских разборок между братьями Пахомовыми. И задача суда не в том, чтобы удовлетворить абсурдный иск Сергея Пахомова, а в том, чтобы защитить доброе имя и профессиональную репутацию доктора Фёдорова. У меня всё, Ваша честь.
В зале воцарилась гробовая тишина. Судья Добронравова, слушавшая Резника как заворожённая, не сразу сообразила, что он перестал говорить. Наконец, она стряхнула оцепенение и объявила, что суд удаляется на совещание...
2008
Хаим Соколин
14.08.2011
http://viperson.ru/
Док. 641698
Перв. публик.: 14.08.11
Последн. ред.: 16.09.11
Число обращений: 0
Соколин Хаим Герцович
|
