|
|
Алексей Подберезкин: Главная нерешенная проблема сегодня это не модернизация и даже не сохранение суверенитета страны, ... это потеря русским народом своей национальной идентификации, ..., у которой есть своя собственная система ценностей ...
Назад
|
Алексей Подберезкин: Главная нерешенная проблема сегодня это не модернизация и даже не сохранение суверенитета страны, ... это потеря русским народом своей национальной идентификации, ..., у которой есть своя собственная система ценностей ...
|
Русский социализм как идеология национальной самоидентификации:
"подножие Престола Господа"
"Князья командуют народами, но князьями командуют интересы"[1].
герцог де Рог
"Для модернизации и развития
России нужна идеология"[2].
Из тезисов ЦСКП
Главная нерешенная проблема сегодня это не модернизация и даже не сохранение суверенитета страны, о которых справедливо говорят на каждом углу по поводу и без оного. Главная проблема это потеря русским народом своей национальной идентификации, осознания того, что он единая, существующая многие столетия нация, у которой есть своя собственная система ценностей, национальные интересы и национальные ценности. Русский период так и не осознал до сих пор своего предназначения после развала СССР, что и является главной причиной глубокого мировоззренческого кризиса, который, в свою очередь, является первопричиной кризиса экономического, политического и социального. Так же как и прежде, сто лет назад, об этом писал святой Иоанн Кронштадтский: Перестали понимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие Престола Господа"[3].
В России так и не завершился (по крайней мере еще в 2011 году) процесс национальной самоидентификации. Не скопилось большинства, которое определилась бы с ключевыми вопросами:
- в чем различие и общность понятий "национальные" и "государственные" интересы?
- где реальные, а не формальные границы России. Являются ли границы РСФСР границами всей нации?
- как называется нация, проживающая на территории России, - россияне русские, что ее отличает от других наций, проживающих на это территории, и даже являются гражданами России?
- каковы наши национальные интересы и ценности, и (даже!) нужны ли они современному обществу?
Не оформилось и сколько-нибудь общей национальной идеи, хотя Д.Медведев и пытался в качестве таковой несколько раз предложить "комфортное" будущее. Наверное, прав Н.Скатов, полагающий, что "... в современных условиях тем более следует говорить о некоем синтезирующем идеологическом комплексе, который возможен только в результате общих усилий, да и то лишь в качестве определяющего вектора, а не строгой формулы, афоризма. Но первым условием и предпосылкой появления такой идеи важно выступить спасение нации. Что толку в любых национальных идеях, если самой нации не будет[4].
Любая идеология, включая идеологию русского социализма, должна дать внятные ответы на эти вопросы, даже если они могут кому-то за рубежом или внутри страны показаться политически рискованными или не политкорректными. Так, в Китае, например, современная социалистическая идеология во многом основывается на идеях Конфуция. Прежде всего в отношениях между людьми, устройству общества, управлению государством. "Учитель" сформулировал идеи, как считает Д.Косырев, "...и кажущиеся до смешного простыми - и неоспоримыми. Например, что общество должно быть пронизано взаимными моральными обязательствами: отца к сыну и сына к отцу, правителя к подданному и наоборот. Что моральные качества надо воспитывать. Что управлять людьми может только достойный, хорошо образованный человек (а это для многих - чистая крамола)"[5].
В России же почему-то считается, что нравственные нормы православия и историческое и культурное наследие нации - устарели. Между тем они являются основой национальной самоидентификации, без которой любая нация перестает быть таковой. Не случайно некоторые авторы справедливо ассоциируют их с национальной идеей. Как пишет, например, С.И.Кретов, "Суть национальной идеи России, как цивилизации будущего, можно выразить следующими неотделимыми друг от друга принципами:
- Духовное выше материального;
- Семья выше индивидуальности;
- Будущее важнее настоящего и прошлого;
- Справедливость выше закона;
- Общественное выше индивидуального и частного;
- Любая вера значимее безверия;
- Обязанности выше прав"[6].
Другая проблема, по которой нужна ясная идентификация, - отношение к человеку, его личности, которое может быть либо социальным, национально-ориентированным, либо экономическим - "прагматическим". На самом деле находящимся в рамках существующей либеральной традиции. То же можно сказать и о стратегии развития страны, обсуждение которой активно велось в 2011 году в рамках все той же либеральной традиции, без серьезных расхождений в том числе между В.Путиным и Д.Медведевым[7].
По этим двум осям можно выстроить положение идеологии русского социализма.
Кроме того, в русском социализме принципиально важно определиться с отношением к национализму. Так, как национализм - это прежде всего иделогия, то надо соотнести ее с идеологией русского социализма, прежде всего всех ее элементов:
Национализм - это прежде всего идеология, которая включает по общепринятому мнению следующие элементы:
- Признание существования наций. Национализм постулирует, что человечество законами природы поделено на фундаментальные единицы - автономные и самодостаточные нации, которые отличаются набором определённых объективных характеристик.
- Суверенное право нации на самоопределение. Национальные проекты могут осуществляться только в собственном государстве. Нация имеет право сформировать своё государство, которое должно включать в себя всех членов нации. Для каждой непрерывной территориально-административной единицы политические границы должны совпадать с культурно-этническими. Таким образом, нация обладает высшей (суверенной) властью над чётко ограниченной территорией, в пределах которой проживает достаточно однородное население.
- Первичность нации в государствообразующем процессе. Нация является источником всей политической власти. Единственным легитимным типом правительства является национальное самоуправление. Каждый член нации имеет право непосредственно участвовать в политическом процессе. Тем самым национализм символически приравнивает народ к элите.
- Национальная самоидентификация. Национализм считает необходимой общность языка и культуры для всего населения в пределах единой административно-территориальной единицы. Люди отождествляют себя с нацией ради свобод и самореализации. С другой стороны, нация гарантирует членство и самоидентификацию даже тем, кто не чувствует себя частью никакой другой группы.
- Солидарность. Единообразие достигается за счёт объединения людей на почве любви и братства, а не путём навязывания определённой культуры. Важно, чтобы члены нации ощущали узы солидарности и действовали не одинаково, а в унисон, соизмеряли свои усилия с устремлениями других.
- Нация как высшая ценность. Преданность индивида национальному государству превыше индивидуальных или других групповых интересов. Задача граждан - поддерживать легитимность своего государства. Укрепление национального государства является главным условием для всеобщей свободы и гармонии.
- Всеобщее образование. Люди, составляющие нацию, должны иметь доступ к образованию, которое необходимо для участия в жизни современного общества.
Национализм подчёркивает различия, колорит и индивидуальность наций. Эти отличительные черты носят культурно-этнический характер. Национальное самосознание способствует идентификации существующих иностранных вкраплений в культуру и рациональному анализу перспектив дальнейшего заимствования из других культур на благо своей нации.
Кроме того, национализм рассматривает нацию как эквивалент индивидуума, как социологический организм. Равенство людей перед законом независимо от их социального статуса или происхождения аналогично равенству наций независимо от их размера или мощи с точки зрения международного права. В представлении националистов, нации могут обладать талантами или чувствовать себя жертвами. Нация также объединяет настоящее поколение с прошлыми и будущими, что мотивирует людей к высокой самоотдаче, вплоть до того, что они готовы ради её спасения пожертвовать своей жизнью.
Связанными с этой концепцией являются такие понятия, как "национальные ценности", "национальные интересы", "национальная безопасность", "национальная независимость", "национальное самосознание" и др.
Хотя сказанное выше относится к национализму в целом, его разновидности могут выдвигать также и другие идеологические требования: формирование нации вокруг определённого этноса (национальности), всеобщий равный правовой статус и др.
Такая самоидентификация в идеологии нужна для решения сугубо практических вопросов, например, для определения идеологии модернизации, ведь модернизация, как процесс самосовершенствования, может проходить по совершенно различным идеологическим принципам и векторам.
Выбирая, например, либеральную модернизацию, вариант "г" мы можем допустить, что, во-первых, вслед за ней последует деформация национальных ценностей (даже отказ, как говорят либералы) с последующим неизбежным ослаблением государственного суверенитета и "экономизаций" функции личности.
Выбирая другой вариант - консервативный вариант "д" - мы по сути консервируем свою систему ценностей и возводим в абсолют личность и ее права.
Социально-консервативная идеология ставит главной целью развитие потенциала человеческой личности, реализацию этого потенциала в капитал. Поэтому в этой идеологии личность, ее права, не абсолютизируются. Они ставятся в зависимость от двух факторов:
- нравственно-духовного, который ограничивает права личности определенными нормами. В русской традиции - это православие, как, впрочем, и ислам, и иудаизм;
- национального и государственного, личность существует только в национально-культурной среде, без которой она перестает быть личностью и превращается в "человека мира". В этом случае государство рассматривается как один из институтов, может быть, самый эффективный, предназначенный для защиты интересов нации.
Напомним, что идеология - система[8] взглядов, формирующая основы для политики. Это краткое определение идеологии, предложено ещё ее основоположником французским философом Деепартом де Трассе[9], делает акцент на термине "система. Именно это качество идеологии - как системы взглядов - имеет сегодня самое непосредственное, практическое значение для России в связи с субъективными обстоятельствами ее развития. Несколько идей или концепций, не объединенных в стройную систему, не являются идеологией. Акцент на слове "система" я делаю и потому, что такой системы социально-консервативных взглядов к 2011 году еще не было, хотя основные ее элементы и идеи - уже были. Не было, во-первых, связанности, а, во-вторых, понимания возможного противопоставления. Именно связанность элементов системы и возможность противопоставления делают идеологию идеологией, а не простым набором идей и концепций. Важно в этой связи понимать, что к 2011 году идеологии в этом смысле не было, а, кроме того, не было противопоставления, т.е. самоидентификации.
При формирование социально-консервативной идеологии как "совокупности сильно связанных объектов" огромное значение имеет процесс самоидентификации[10] и национального самоопределения[11]. Следует подчеркнуть, что оба эти процесса всегда протекают под сильным воздействием целенаправленного идеологического воздействия, "Именно идеологи декларируют единство на основе общей истории нации.., единой культуры.., религии и т.д."[12]. Стихийно-бытовое воздействие (на основании жизненного опыта, "чувства крови" и т.д.) - минимально.
Понятно, что идеологическое воздействие тем сильнее, чем сильнее в нем принимает участие большинство элиты, а тем более государство. В противном случае самоидентификация проходит под воздействием стихийных процессов на бытовом уровне. Либо на нее влияют внешние факторы - идеологическое воздействие других государств, заинтересованных в формировании удобного для себя процесса самоидентификации.
Понятно, что чем сильнее проходят процессы самоидентификации, чем заметнее оказываемое на них идеологическое влияние, тем быстрее идет процесс создания идеологии как системы взглядов, где присутствует совокупность сильно связанных объектов.
В России первого десятилетия XXI века власть, элита и общество всячески уходили от участия в процессе самоидентификации, а тем более сознательного идеологического воздействия на этот процесс. Подобная практика неучастия могла привести (и привела) в конечном счете к двум крайностям - росту национализма, с одной стороны, и "деидеологизации", "прагматизму" - с другой. Если первую крайность поддержали маргиналы, то вторую - В.Путин и его элита.
Другое практическое значение - персонификация политики, институтов, идеологии в целом в современной России. Особенно отчетливо это явление проявилось при В.Путине, когда он превратился, по сути, в единственного политика и идеолога в стране. Как справедливо заметил Е.Примаков, "...провозглашая идеологизацию целей политического курса, Владислав Сурков персонифицирует политические институты. Я в не меньшей степени, чем автор лекции, отдаю дань руководству страны"[13].
Ситуация, естественно изменилась с избранием Президентом России Д.Медведева, который стал персонифицировать политику и идеологию уже от лица "тандема". Вместе с тем, парламентские выборы, основанные на личном рейтинге В.В.Путина, - очень уязвимая стратегия для "Единой России", результаты которой в марте 2011 года показали хуже запланированных[14].
Поэтому, смыкаясь, эти две особенности не сложившаяся (система взглядов и политическая персонификация) играют особую роль в нашей стране. В.Путин и Д.Медведев, хотят того они или нет, неизбежно выступают носителем такой системы взглядов, персонифицированных в их личностях. От них ждут (и вполне искренне) ответов на всю гамму политико-идеологических, экономических, финансовых и социальных вопросов. Причем в условиях, которые для России качественно изменились, когда она сама, используя выражение Д.Медведева, стала "другой страной". Страной, готовой воспринять новую идеологию как систему.
Отсюда и важный вывод: тот человек, который сумеет персонифицировать взгляды, присущие социально-консервативной идеологии, объединить их в единую систему, сможет стать не только "начальником", но и политико-идеологическим лидером страны. Это имеет огромное значение как для нации, так и для самого политика. Может произойти синергетический эффект, когда энергия новой идеологии совпадет с энергией лидера.
Национальная самоидентификация очевидно задерживается. И не только по объективным причинам (другая страна, иная политическая система, другая экономика), но и на субъективным. Инерция мышления элиты инерционна. Стремительное преображение России последних лет оказалось неожиданным не только для Запада, не ожидавшего такого быстрого восстановления, но и для элиты страны. Мы выпали из кризисного психологического состояния, из "постперестроечного шока", но еще не встроились в новую систему мироощущения и идеологических координат. Похоже, что как за рубежом, так и в самой России еще не знают как себя вести в этих новых условиях. Исчезло унизительное чувство зависимости. Как справедливо подметил Ф.Лукьянов, "впервые почти за 20 лет Москва наслаждается чувством независимости. Ведь с Горбачева и до Путина главной головной болью Кремля было где перехватить денег. На затыкание дыр, на предотвращение гуманитарной, а потом финансовой катастрофы, на выплату долгов... Устав от унижений переходного времени, Россия спешит доказать всем, что та ужасная пора ушла в прошлое и больше не повторится[15].
Именно поэтому, когда не знаешь наверняка как себя вести, какие решения, в т.ч. частные, необходимо принимать, - прежде всего необходима идеология, т.е. система взглядов, а также сознательное идеологическое воздействие. Как знание протокола облегчает поведение (веди себя попросту, как предписано правилами), так и обладание идеологией дает прочные основы элите для экономического, внешнеполитического и социального поведения.
Споры о модернизации бессмысленны и беспочвенны вне социально-политического контекста и оценки действия правящей российской элиты. Осенью 2010 года, открывая дискуссию о модернизации, И.Юргенс сказал, что "объявленная президентом Дмитрием Медведевым модернизации оказалась очень непростой задачей. Основными помехами для ее решения стала незаинтересованность большинства элиты, а также архаичность российского народа, который не раньше 2025 года окажется "ментально совместим" со среднестатистическим прогрессивным европейцем"[16] (Ю.Юргенс).
То, что российская элита не заинтересована в модернизации, безусловно, факт. Для этого у этой элиты нет никаких стимулов. Ни политических (она и так контролирует власть, несменяема), ни идеологических (идеология "запрещена"), ни материальных (торговать на рынке выгоднее ресурсами, нежели конкурировать в качестве товаров и услуг), ни нравственных (элита развращена и в основной своей части зарабатывает здесь, а живет и тратит "там").
Что же касается "архаичности" народа, то за это надо также благодарить элиту, которая за 20 лет не могла и не захотела развивать нацию, ее институты и, прежде всего, человеческий потенциал. Конкретные результаты в науке, культуре, образовании, как и в других областях НЧП - известны. Только либеральная элита не соглашается нести за это ответственность. Как и за космополитизацию последних десятилетий, выраженную в стремлении уничтожить всю систему национальных ценностей[17]. За это, как и за развал государства, деградацию экономики и т.д., отвечает именно российская правящая элита. Что же касается нации, общества, то оно, безусловно, виновато в том, что многие оды терпело элиту. Элиту, которая проводила откровенные антинациональную и антисоциальную политику.
И не только основы, но и принципы. Именно поэтому перед элитой страны встала сугубо практическая проблема существования общепринятой (пусть не общепризнанной) идеологии, как набора принципов и норм поведения в новых условиях преодоления кризиса. Отсутствие норм и принципов у российской элиты, которое стало следствием "деилогизации" конца 80-х годов, стало серьезно мешать политическому и экономическому развитию, ведь в отсутствии системы идеологических координат каждый раз не дашь указания по тому или иному решению.
Попытки такого "ручного управления", предпринимаемые через пресс-службы Президента и премьера нельзя признать эффективными, те "сигналы", которые посылаются через СМИ, часто не доходят, не развиваются. Управление любым звеном, да и просто гражданином должно происходить во многом самостоятельно, а принимать решения, исходя из своих идеологических взглядов и принципов.
Самоидентификация и выбор идеологии, как выбор норм и принципов поведения российской элиты, оказался затрудненным еще и потому, что в мире в целом резко обострилась идеологическая борьба, от которой самоустранилась российская элита. Пока в России шла деилогизация, другие идеологии, в особенности их радикальные формы, набирали силу. ХХI век стал решительным, "лобовым" столкновением двух идеологий - либеральной и исламской, - которые перерастают иногда в прямой военный конфликт. Но обе эти идеологии (при всех их различиях) построены на экспансии, активном продвижении в другие страны своих ценностей и образа жизни. Другими словами идеологическая борьба направлена против национальной самоидентификации. Хотя бы по той простой причине, что любая идентификация, как правило, - противопоставление себе другому. Одной нации - другой.
Поэтому мы видим как идеологическую экспансию либерализма и ислама, так и их откровенные попытки помешать российской самоидентификации и созданию идеологической системы. Идеологическая экспансия либерализма проявляется в явной форме в политических попытках навязать некие "универсальные" норма, правила и ценности. Причем это становится нередко условиями для политического и экономического сотрудничества, например, США и стран Евросоюза.
Российская ментальность не приемлет экспансии, а тем более навязывания своих ценностей. Именно поэтому радикальные формы либеральной идеологии и веры не встречают понимания в России. Для России всегда была характерна терпимость, которая за долгие годы стала российской традицией. В т.ч. и веротерпимость. Вот почему неолиберализм, радикальный исламизм или клерикализм не пользуются популярностью в общественном сознании. Это, безусловно, является сильной стороной российского национального характера. Но, вместе с тем, противостояние чуждым идеям и идеологиям возможно только при национальной самоидентификации в рамках некой идеологической системы взглядов. И при сознательной поддержке обществом и государством. Пока в России существовало доминирование православия и его норм, такое противостояние было эффективным. На Руси никогда не мирились с навязыванием чужих норм и принципов, а тем более веры. Вся история X-XX веков - история противостоянии России западной идеологической и духовной экспансии.
Ценности православия, как показывают соцопросы, за последние годы находят все больше приверженцев.
Таким образом, - делают вывод социологи, - 88% россиян имеют сегодня те или иные религиозные верования. На первый взгляд, это очень много, причем если говорить об изменениях в этой области за последние 15 лет, то доля неверующих сократилась в разы - в 1995 году, когда первый ренессанс религиозности уже прошел, как православных себя идентифицировала лишь треть россиян, доля неверующих достигала 28%, а верящих в сверхъестественные силы, хотя и не верящих в Бога, было около 10%[18].
В XXI веке ситуация выглядит сложнее. Прежде всего потому, что православные нормы перестали быть универсальными. Понимая их огромную значимость для сохранения России, полагаться на их универсальную приемлемость было бы слишком оптимистично. Именно поэтому новая система идеологических взглядов должна включать в себя ценности православия и других традиционных религий. Но не только. Она должна быть еще более универсальна. В этом - смысл консерватизма: сохранить для будущего традиционные ценности можно только при условии их бережной адаптации к современным реалиям. В том числе религиозным и культурным.
Этот вывод, кстати, вполне совместим с формулированием общенациональной российской идеи, которая в интерпретации члена Совета Федерации В.Слуцкера выглядит следующим образом: "В чем же должна состоять национальная идея? Она достаточно проста: мы должны понять и провозгласить, что те различия, которые раскалывают общества как на западе, так и на востоке от наших границ, должны быть объединяющими внутри России. Мы первые должны понять, что этические ценности всех основных мировых религий едины. Разница только в форме их донесения до конкретных народов"[19].
Интересно суждение известного европейского социолога У.Бека, который пишет: "Группы маргиналов вспомнили свои глубоко запрятанные и подавленные истории. Различие более не универсализируется до стадии небытия, его не рассматривают как онтологическую данность. Оно историзируется (подч. А.П.). В результате оказывается, что космополитический реализм опирается на двойное отрицание: он отвергает как универсалистское отрицание этнических различий, так и эссенциалистское отстаивание их исключительности"[20].
Получается, что реалистический космополитизм предполагает национализм, а национализм - космополитизм, т.е. космополитизм "требует некой доли национализма".
Другими словами, даже космополитизма требует национализма, который "запрещают" российские либералы.
Россия, "отказавшись" в 80-х годах от идеологии и "игр в дефиниции", провозгласив "деидеологизацию", бравируя отсутствием идеологии и прагматизмом, в начале ХХI века оказалась не просто в идеологическом кризисе, но и перед лицом вытекающей из этого кризиса политической угрозы потери идентификации. Все первое десятилетие этого века продолжались бурные обсуждения относительно "выбора" России между Западом и Востоком, Европой и Азией, как-то "забывая" о других вариантах. А, по сути речь шла о выборе чужой политико-идеологической модели и чужой системы ценностей, а, в конечном счете, отказе от национальной идентификации.
На самом деле такой выбор в пользу Востока или Запада изначально означает отказ от национальной идеологии, удар по самоидентификации, что является первым шагом к уничтожению нации в эпоху глобализации. Поэтому сознательное формирование своих национальных идей, ценностей и приоритетов, в конечном счете, своего национального мировоззрения и общенациональной идеологии имеет даже большее значение, чем преодоление социально-экономических последствий "реформ", ибо без воссоздания "твердых основ для политики" не может быть сколько-нибудь эффективной политики вообще. Разве что временно, только на стадии стабилизации. Как справедливо признает в этой связи депутат С.Шишкарев, "мы пережили потерю статуса сверхдержавы, распад государства, смену социально-экономического строя. Нам пришлось признать, что созданная нами социально-экономическая система оказалась неэффективна. Мы вынуждены были перенимать методы и структуры экономического и политического управления у тех, кого мы считали своими противниками"[21].
Но отнюдь не идеологические принципы и нормы поведения, насаждение которых в 90-е годы еще не сделало этот процесс необратимым.
За последние 20 лет наше общество разрушило не только СССР, политическую и экономические системы, но и собственную идеологию, свою систему мировоззрения и ценностей. Но в отличие от экономики и политики система ценностей имеет более устойчивую основу - традицию, историю, веру. Поэтому восстанавливать надо не только безопасность, суверенитет и экономику, но и, прежде всего, идеологию и культуру. Причем начинать надо именно с идеологии, ибо перейти (используя выражение В.Путина) от "расчистки завалов" к построению планов на будущее, невозможно не имея "твердой" идеологической опоры, базирующейся на традициях и истории, т.е. системе мировоззренческих и идеологических взглядов.
Набор элементов этой системы определен во многом традицией. Верой и историей нашей страны. Одним из таких элементов, например, является терпимость и терпение, оптимизм (когда уныние рассматривается как тяжкий грех), гордость за свою Родину. "Eсли не существует идеологии, позволяющей нации испытывать гордость за свою страну, то начинается постепенный развал общества"[22], - справедливо считает В.Слуцкер. На смену периоду стабилизации неизбежно идет период развития идеологии не только в политике и экономике, но и мировоззрении. Но в отличие от стабилизации финансовой, экономической, которые являются следствием макроэкономической стабилизации, идеологическое развитие определяется во многом субъективными факторами. Прежде всего волей и готовностью к этому элиты общества, руководства страны. В России исторически воля государя и вера находились в тесной взаимосвязи и активно и положительно влияли друг на друга.
Вот и сегодня, воссоздавая новую идеологическую систему для России нужна воля руководства страны (роль государства - нечего стесняться - должна быть определяющей), общественности, духовенства. Поэтому разлом, который мы иногда наблюдаем в отдельных вопросах (будь то "письмо - 10-и академиков, либо введение урока по истории религий), - это осознанная позиция сторонников чужой идеологии, которые прекрасно понимают, что без традиции, религии, истории новой системы взглядов не создашь, а значит можно по-прежнему навязывать свою.
Нельзя "просто" воспользоваться прежними противоборствующими идеологиями - коммунистической, исламской или неолиберальной, а также европейским или китайским опытом. Учитывая совершенно новые мировые реалии и специфику России, не приходится рассчитывать на слепое использование и чужих моделей экономического развития. К 2007 году, за редким исключением, в России также признали эту истину. Признали к 2007 году и то, что прежняя, коммунистическая идеология, перестала доминировать в обществе, превратившись в одну из идеологий. Причем далеко не большинства. Но и либеральные взгляды, некритически отражавшие в 90-е годы западную точку зрения, также не стали идеологией большинства. А, главное, признали в большинстве, что ни та, ни другая идеологии не способны дать России адекватную современным вызовам систему идеологических взглядов и приоритетов на эффективное развитие общества и государства.
Отсутствие общих ценностей, базовых, национальных интересов, доминирующего мировоззрения стало существенной особенностью российского общества и государства в 90-е годы, когда стране пытались навязать чужую идеологическую модель. Но попытка внедрения неолиберализма не удалась. Прежде всего из-за отрицания культурных и исторических традиций России, в т.ч. и Советской России. Как справедливо считает А.Ципко, "новое западничество ...полагало, что новая демократическая России абсолютно ничего не может взять из старой, дореволюционной России"[23]. И из советской - добавим - тоже.
В первом десятилетии ХХI века ситуация начала меняться: отрицая "вчерашних" и "позавчерашних", российская элита мучительно разрабатывает собственное видение мира, свою идеологию, имеющую практическое, даже прагматическое экономическое и политическое значение. И, по меткому признанию депутата ГД С.Шишкарева, должна была "освободиться от идеологии пораженчества"[24].
Но, приходится признать, что вплоть до 2007 года влияние "западничества", особенно в финансовой и экономической политике сохранялось. Поэтому 2000-2006 годы стали, в т.ч. и борьбой двух тенденций - укрепления роли государства в экономике и сохранения по сути дела в неизменном виде, неолиберальной финансово-экономической политики. Прежде всего потому, что в главном - экономике, финансах, социальной области - ведущие представители элиты боятся отойти от старых неолиберальных догм. Эта борьба, как ни странно, не ослабляла, а усиливала В.Путина. Как справедливо отмечает знаток России английский профессор Р.Саква, "единственной идеологией, формирующей реальную политику сегодня в России, является "прозападный либерализм", как бы раздроблен и слаб он ни был, Повторим еще раз: в этом нет неразрешимого антагонистического противоречия, но само существование подобных противоречий придает режиму Путина силы"[25].
Эта противоречивость объясняется просто: период стабилизации не предполагал резкой смены курса ни в чем - ни в экономической политике, ни во внешней, ни в военной политике. Однако завершение его к концу 2006 года ставит вопрос о неизбежном выборе дальнейшей стратегии, а значит и идеологии: то, что было нормой в период стабилизации, когда власть пыталась реагировать только на немедленные, острые и неотвратимые вызовы, обладая ограниченными ресурсами, перестает быть нормой при переходе к развитию. Так обстоит дело и с остатками неолиберальной идеологии в финансово-экономической политике России. После 2003 года, по признанию А.Илларионова, "либерализм стал исчезать". Точнее, я бы сказал, прозападный либерализм, особенно в его крайней неолиберальной форме.
Приведу два примера в качестве доказательства того, что либеральные (в их классическом понимании), а не неолиберальные ценности, остаются в полной мере достоянием не только западного, но и российского общества. Как признают ведущие западные эксперты, например, Т.Грэм, именно они и являются той основой, на которой может строиться система взаимоотношений России с Западом: "Чтобы восстановить отношения с Россией, нам нужно не только сосредоточиться на общих интересах, но и не забывать об общих ценностях. Ведь ценности определяют наше видение интересов и являются чрезвычайно важным фактором доверия, необходимого для решения любых деликатных вопросов. Каким, на мой взгляд, должен быть американский подход к этой проблеме?
- Нужно уважать выбор и предпочтения россиян. Это их страна, и им решать, как ею управлять. В конце концов, они несут главную ответственность за свои успехи и неудачи.
- Надо признать, что Россия - неотъемлемая часть европейской цивилизации. Хотя во многих отношениях это отсталая страна, отброшенная в прошлое советским произволом, Россия движется по европейскому пути развития, подразумевающему расширение свободы.
- Если мы выражаем озабоченность действиями Москвы (а мы не должны ее скрывать), то одновременно необходимо демонстрировать понимание сложностей российской действительности, в том числе и обусловленных противоречивым развитием страны в 1990-х гг."[26].
Вряд ли можно принципиально возражать против того, что эти ценности не находят понимания в российском обществе. Российский традиционализм, консерватизм и либерализм в своей основе отнюдь не противоречат фундаментальным консервативным ценностям, являясь одной из их разновидностей. Характерен в этой связи пример, свидетельствующий о трансформации общественного сознания россиян по отношению к государственной идентификации[27]. Данные соцопросов говорят о том, что ни советский традиционализм, ни евроцентризм, ни "славянское единство" не являются доминирующими точками зрения. Напротив, в 2007 году преобладает позиция изоляционистов, прагматиков, которые понимают, что будущее единой России возможно только на базе процветающей Российской Федерации.
Таким образом, с точки зрения национальной идентичности система взглядов к 2007 году еще не сложилась. Но уже виден вектор этого движения - ускоренное развитие России как центра притяжения для других государств. И не в сторону "от Европы", а вполне определенно "к Европе". Не случайно В.Путин и особенно Д.Медведев, не раз подчеркивал нашу общность с европейской цивилизацией.
Вместе с тем в России нередко (и справедливо) подозрительно относятся к Европе, которая ведет себя по отношению к ней не только эгоистично, но и нередко враждебно. Что доказали наглядно августовские события в Южной Осетии 2008 года. Не случайно соцопросы отражают эти настроения, которые, безусловно, влияют на нашу национальную идентификацию, которая всегда проявляется не сама по себе, а по отношению "к кому-то".
Как замечают социологи РАН, "Судя по данным проводившихся в последние годы исследований, в массовом сознании существуют две модели российской идентичности:
1. Россия представляет собой часть Европы, и в будущем, так же, как это было в прошлом, она будет наиболее тесно связана именно с этим регионом;
2. Россия не является вполне европейской страной, а представляет собой особую - евразийскую - цивилизацию, и в дальнейшем центр тяжести российской политики будет смещаться на Восток. Эти точки зрения сопоставимы по популярности, но если еще несколько лет назад первая из них все же на 5-6% перевешивала вторую, то теперь они практически сравнялись между собой"[28].
В формирующейся социально-консервативной системе взглядов самое слабое звено - социальное. Именно в этой области накопилось не только множество проблем, но и не отвеченных вопросов. И главный из них - о социальном неравенстве, которое в России равнозначно понятию "несправедливость".
Решение этого вопроса - главная задача будущей социально-консервативной идеологии, которая должна разработать систему социальных принципов и норм, имеющую очевидно нравственный характер. И здесь принципиально важно, чтобы результаты социальной политики власти давали основания предполагать, что декларации о благе людей являются основой мировоззрения элиты, чтобы конкретные шаги власти в социальной области были "замечены" обществом.
Развитие предполагает движение, как правило, быстрое. Но быстрое движение в одном из избранных направлений не допускает учета и реагирования на все нюансы, тем более нюансы прямо противоречащие друг другу. Они мешают быстрому движению. Простой пример: мало кто заметил, что в 2005-2006 годы изменилась социальная структура российского общества. Незаметно это было, в т.ч. и для социологов. При этом доля сверхбогатых осталась прежней - порядка 1% (хотя их доля в ВВП несправедливо выросла). Но доля относительно зажиточных, т.е. людей, способных покупать товары длительного пользования (в кредит и без него) стремительно выросла[29]. Есть основания полагать, что их процент в 2007 году превысит половину всего трудоспособного российского населения. А это значит, что половина граждан страны в той или иной степени будет соответствовать стандартам современного общества.
Таким образом, сама возможность и необходимость перехода к ускоренному социально-экономическому движению предполагает идеологический выбор - маршрута движения. В данном случае - идеологии, как системы взаимосвязанных приоритетов и принципов, лежащих в основе алгоритма экономического и социального развития, т.е. движения общества и государства. Окончательный выбор, прежде всего в социальной политике - хотят того в российской правящей элите или нет - сделать придется, даже если этот выбор и не будет выбором публичным.
Как представляется, первые предпосылки такого выбора уже были фактически сделаны в 2005-2006 годах: основные решения, принятые в это время руководством страны, определенно говорят, что выбор сделан в пользу социального государства:
- развития рыночного, демократического, но социального государства, как части европейской цивилизации при сохранении российской специфики;
- укрепления суверенитета и национальных институтов государства, включая восстановление независимой внешней и военной политики;
- сохранения макроэкономической стабильности уже не в качестве цели, а в качестве важного, но все-таки условия ускоренного социального развития.
С окончательным выбором идеологического вектора как системы взглядов - сложнее. Он затянулся. Известно, что среди "великих" идеологий - либерализма, социализма и консерватизма - существует немало разновидностей, которые в ряде случаев выступают внешне противоречиво по отношению друг к другу даже в рамках одной из "великих" идеологий. Как, например, либерализм и консерватизм. Практически то, что происходило в 2005-2006 годах в Росси, укладывается в одну из таких разновидностей противоречий "великих идеологий". Естественно с российской спецификой. А именно происходил синтез неоконсерватизма и традиционализма с социальными аспектами, присущими социал-демократии.
_______________________________
[1] См.: национальные интересы. Википедия / http://ru.wikipedia.org/wiki/.
[2] Нравственная основа модернизации. 18.02.2010, НИРСИ / http://www.ideologiya.ru.
[3] Цит. по: Решетников Л.П. Духовно-нравственные причины национальной катастрофы. Материалы международной конференции (Москва, 2-3 ноября 2010 года), М., 2010, РИСИ, с. 18.
[4] Н.Н.Скатов. Литература великого синтеза. Научные статьи. Очерки. Эссе. - М.: РИЦ "Классика", 2011, с. 476.
[5] Д.Косырев. Заяц и Конфуций. - Известия. 1 февраля 2011 г., с. 6.
[6] С.И.Кретов. Инновационная модернизация экономики России и национальная идея. - Мир и политика, N 4 (55), 2011, с. 98.
[7] И.Наумов. Между либералом Медведевым и консерватором Путиным. - Независимая газета, 25 апреля 2011 г., с. 4.
[8] Напомню, что система - зд. Рассматривается как совокупность сильно связанных объектов и ресурсов, обладающая свойствами самоорганизации и целостности, возможно, противопоставляемая внешней среде.
[9] Новейший философский словарь. / Под общ. ред. А.П.Ярещенко. Ростов-на-Дону: Феникс. 2005. С.247.
[10] Самоидентификация нации - зд. Универсальное явление в мировой культуре и политике, которое формируется в процессе социализации.
[11] Национальное самоопределение - зд. Духовно-практический процесс, результатом которого является развитие национального самосознания, понимания сути национальных интересов и традиций, а также целей внутренней и внешней политики.
[12] И.В.Татаренко. Национальная идентификация в переходных обществах. Автореферат на соискание ученой степени кандидата философских наук. М., МГУ, 2003 г., с. 2.
[13] Е.Примаков. Чем создается демократия. - Независимая газета. 24 августа 2007 г., с.8.
[14] С.Ильин. Последние предупреждения. - ВВП, N 4 (64), 2011 г., с. 122.
[15] Ф.Лукьянов. Две России. - Ведомости. 28 декабря 2006 г., с.А4.
[16] Цит. по: М.Сергеев, С.Куликов. В провалах модернизации виноват народ. - Независимая газета, 16 сентября 2010 г., с. 1.
[17] См. подробнее о космополитизации в книге известного европейского социолога У.Бека. В частности, "... космополитизация означает "насаждение" космополитизма, который изнутри изменяет пространства национально-государственного опыта". У.Бек. Космополитическое мировоззрение. - М.: Центр исследования постиндустриального общества, 2008 г., с. 151.
[18] Готово ли российское общество к модернизации? / Под ред. М.К.Горшкова, Р.Крумма, Н.Е.Тихоновой. М.: Изд-во "Весь Мир", 2010, с. 191.
[19] В.Слуцкер. Россия должна предложить миру новую систему духовных и этических ценностей. - Известия. 26 октября 2006 г., с.6.
[20] У.Бек. Космополитическое мировоззрение. - М.: Центр исследования постиндустриального общества, 2008 г., с. 93.
[21] С.Шишкарев. Идеология пораженчества. - Коммерсант. 20 июня 2006 г., с.8.
[22] В.Слуцкер. Россия должна предложить миру новую систему духовных и этических ценностей. - Известия. 26 октября 2006 г., с.6.
[23] А.Ципко. Перестройка или Бунт против марксистских запретов. - Стратегия России. 2005 г. N 12(24), с.55.
[24] С.Шишкарев. Идеология пораженчества. - Коммерсант. 20 июня 2006 г., с.8.
[25] Р.Саква. Путин: выбор России / Вступ. сл. А.Чубарьяна. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005 г., с.434.
[26] Т.Грэм. Диалектика силы и слабости. - Ведомости. 29 июня 2007 г., с.А4.
[27] Политический журнал. 2007 г., N 1718, с.11.
[28] Готово ли российское общество к модернизации? / Под ред. М.К.Горшкова, Р.Крумма, Н.Е.Тихоновой. М.: Изд-во "Весь Мир", 2010, с. 305.
[29] Т.Романова, Е.Виноградова. Вместо квартир. - Ведомости. 19 июля 2006 г., с.1.
Алексей Подберезкин - профессор МГИМО
17.07.2011
podberezkin.viperson.ru
Док. 640981
Перв. публик.: 17.07.11
Последн. ред.: 25.07.11
Число обращений: 0
Подберезкин Алексей Иванович
|
|
|
