|
|
Алексей Подберезкин: Переход от стратегии роста к стратегии развития предполагает изменение идеологии ...
Назад
|
Алексей Подберезкин: Переход от стратегии роста к стратегии развития предполагает изменение идеологии ...
|
Необходимость перехода от идеологии роста к идеологии национального развития
"... уровень бедности не изменился по сравнению с прошлым (2010 г. - А.П.)
годом даже в условиях экономического роста"[1].
Доклад Всемирного банка
об экономике России
"Периодические крушения российской государственности ... свидетельствуют
о низком качестве стратегического
национально-государственного
управления ..."[2].
С.А.Магарил
Сегодня существует принципиальное и пока что непреодолимое противоречие: господствующая либеральная идеология ясно ориентируется на инерционно-ресурсную модель роста, тогда как необходима модель интенсивного национального развития, отражающаяся на такую же национально и социально ориентированную идеологию национального развития. Разница - принципиальна и непреодолима. Чтобы ее преодолеть необходима смена идеологии и неизбежная смена правящей элиты или, хотя бы, ее части, на национально и социально ориентированную элиту.
Низкое качество госуправления в России, о котором, как о важнейшей российской проблеме, было сказано еще в 2000 году в документе национального комитета разведки США, является следствием отсутствия внятной идеологии. Оно же является важнейшей причиной неэффективной экономической политики. Как считают эксперты МВФ, в 2011 году темпы роста экономики могли бы в этом году составлять 6%, но из-за ее неэффективности не превысят 4%[3], т.е. это и есть "потолок" роста. Иными словами, проводимая экономическая политика никогда не станет опережающей, оставаясь в рамках своей либеральной парадигмы.
Переход от стратегии роста к стратегии развития предполагает изменение идеологии. И отнюдь не только в той ее части, которая связана с экономикой, но и в более широком, я бы сказал, мировоззренческом контексте. Прежде всего в ключевом аспекте - целеполагании.
Действительно, если идеология роста упрощает восприятие задач, ограничивает их поиском в лучшем случае способов "разделить" полученное, например, за счет роста мировых цен, та идеология развития предполагает ответить прежде всего на вопрос: какова цель национального развития? Каков тот желанный образ, результат, который получается в результате развития.
У идеологии развития есть и серьезный социальный аспект развития предполагает вовлечение в этот процесс всей нации, всех ее представителей, которым, например надо ответить на "простой" вопрос: как будут распределяться результаты развития.
Если с ответом на этот вопрос при простой идеологии роста достаточно просто: получили извне - поделили сами, то заработанное всей нацией, надо и делить справедливо всей нации.
Наконец, идеология развития предполагает иные сценарии, первые из которых появились еще на этапе стабилизации[4].
Переход от роста к развитию - важнейшая идеологическая проблема, от решения которой зависит формирование стратегии развития страны на 15-20 лет, т.е. первичной является основа идеологии развития, которая стала бы тем каркасом, который объединил бы миллионы людей, элиту, госаппарат и общество пониманием общих целей, задач и основных механизмов. Без этого эффективность принимаемых решений очевидно снижается. Такой идеологической основы нет. Она еще только формируется. Но это же свидетельствует о том, что переходный период еще не завершен. И дело не в макроэкономических показателях, а в умах элиты. В 2007 году, признает известный эксперт М.Узяков, "правительству уже ничего нельзя подсказать, поскольку все министры говорят правильные слова", однако возможность реализации правительственных планов вызывает большие сомнения. "Похоже, правительство еще не сделало окончательного выбора между сырьевой и инновационной моделью, и поэтому многие заявления властей просто дезориентируют бизнес"[5]. Т.е. выбор между ростом и развитием окончательно не произошел. Что, естественно, привело к закономерным результатам. По сравнению, например, со странами БРИК издержки Российского бизнеса в 2007-2011 годы выглядели неоправданно высокими[6].
В этом, наверное, одна из важнейших причин неудовлетворенности деятельностью властью, и, подчеркну, не только управленцев, которые должны понимать конечные цели развития. Неудовлетворенность ощущает и главный движущий социальный слой России - креативный класс. Творческие, образованные люди живут не только нуждами сегодняшнего дня. Им нужна перспектива, понимание и ощущение стабильности, которые позволяют им строить планы на будущее - заниматься образованием, строить дома, планировать семью. Просто рост ВВП, промпроизводства, наращивание ЗВР и Стабфонда ко всему этому имеют слабое отношение. Креативному классу и управленцам нужна среднесрочная и даже долгосрочная перспектива, т.е. идеология развития, которая бы показала им место в будущем обществе и государстве. Эта идеология должна вне сомнений быть, во-первых, идеологией именно развития, а не простого роста, а, во-вторых, это развитие должно быть ускоренным, опережающим по отношению к другим странам. Хотя бы потому, что по важнейшим качественным показателям, характеризующим развитие, мы существенно отстаем от среднемировых характеристик.
При этом такая идеология изначально не должна стать догмой, нормативом, но выражать принципиальные моменты в понимании целей и механизмов их реализации. Речь, конечно же, не идет о создании "Краткого курса ВКП(б)", но, очевидно, что неких базовых мировоззренческих работ обществу не хватает. Как справедливо отметил Д.Медведев, "мы не в ЦК КПСС и не пропагандируем единомыслие. Главное - не утратить критичность по отношению к себе, не опуститься до примитивных управленческих схем, забыв об истинных целях государственной деятельности"[7]. Именно "истинные цели государственной деятельности", а не публичная риторика, являются основой для понимания необходимости идеологии правящего политического класса, которая, в свою очередь, должна стать мировоззренческой базой для будущей стратегии опережающего национального развития. И это - другая составляющая окончательного преодоления системного кризиса.
При этом не следует забывать, что практическая деятельность власти, будучи не оформленной в какую-либо идеологию, была на самом деле мотивирована прагматическими результатами по выводу страны из кризиса и укреплению государства. До поры до времени это всех устраивало. Ее основные принципы - прагматизм, приверженность национальным интересам, укрепление суверенитета, преодолению финансового и социально-экономического кризиса на основе создания макроэкономической стабильности - были последовательно выдержаны в первые пять лет десятилетия ХХI века в рамках формировавшейся политической системы.
Но после 2005 года произошел переход к резкой критике В.Путина как со стороны "левых", так и "правых", к которым добавилась агрессивная кампания западных СМИ. Интересно совпадение по времени "идеологизации" В.Путина с усилением его критики. Если с "левыми" ясно - для Г.Зюганова всегда единственной ценностью являлось сохранение электорального ядра поддержки КПРФ как способ выживания, поэтому усиление социальной и патриотической интонации у В.Путина это действенная угроза его благополучию, - то с "правыми", неолибералами расхождения стали приобретать уже принципиальный, идеологический характер. Один из наиболее авторитетных либералов, академик Ю.Рыжов заметил по этому поводу: "Если говорить о моем отношении к Путину как главе государства, то... он не оправдал надежд"[8].
Дискуссия о суверенной демократии, которая развернулась в 2006-2007 годы, - очевидное подтверждение этому. Как признал А.Чадаев, "...заявка идеологии суверенной демократии - это еще и попытка описать и выразить наиболее актуальные проблемы нашей политической системы"[9]. И в рамках этой дискуссии тема опережающего развития - экономического и социального - была, безусловно, определена как приоритетная. К ней не раз в 2006 году возвращались и В.Путин, и Д.Медведев, и В.Сурков. При этом заметна эволюция. Если в 2002-2003 годах термин "опережающее развитие" относился к количественным показателям, прежде всего макроэкономическим (ВВП, ЗВР, профицит бюджета и т.д.), то, начиная с 2005 года, когда была выдвинута в качестве политической задачи идея нацпроектов, под опережающим развитием все больше понимался человек, развитие его потенциала. В этом еще раз наблюдаются совпадения со вторым этапом переходного периода.
Наконец, на преодоления последствий системного кризиса не может не влиять такой идеологический аспект как сопоставление результатов развития России с другими странами, сравнения роли и места страны в мире по широкому кругу показателей. Сам по себе рост экономики России в этой связи имеет, конечно же, значение, но в сравнении с другими странами и будущим соотношением сил он становится весьма относительным. Подчеркну, что этот аспект - чисто идеологический. Субъективно сегодня он не ощущается (как инфляция или рост доходов), но о нем регулярно и много говорят в СМИ.
Так, устойчивый и высокий рост экономики Китая на протяжении трех десятилетий (за первую половину 2007 г. - порядка 11%) привел к тому, что в 2007 году китайская экономика стала третьей по величине после американской и японской. При сохранении нынешних темпов Китай обгонит Японию лет через 10, а США - к 2039 году. Если же считать по паритету покупательной способности, то все произойдет значительно скорее. ВВП Китая по ППС - уже 10 трлн. долларов, что в 3-4 раза превосходит российский показатель.
Понятно, что это наводит на многочисленные размышления всех думающих граждан, а не только экспертов. И одно из них можно сформулировать таким образом: политическая (и идеологическая) модель Китая гораздо эффективнее других политико-идеологических моделей, в том числе и либеральных развитых стран - США и Западной Европы. Поэтому, выбирая послекризисную идеологию и стратегию, необходимо внимательно присмотреться к китайскому (и индийскому) опыту, который дает не только более высокие темпы роста экономики, но и сохраняет культурное и духовное наследие нации.
Сравнивая ситуацию с развитием в России с положением в других странах и выбирая послекризисную идеологию и стратегию, неизбежно приходят на ум возможные негативные сценарии событий в случае, если темпы развития России длительное время не приведут к тому, что разрыв с развитыми странами будет ликвидирован. Так, например, вполне самостоятельным экономическим и политическим центром силы стал Евросоюз, чей ВВП в 2007 году на 1,3 трлн. долларов превышал США, более чем в 5 раз Китай, более чем в 3 раза Японию и в 14 раз - Россию. При таком соотношении сил большое значение имеет как динамика роста ВВП, так и его качество, а также неэкономические факторы - наличие ресурсов, качество населения, военная сила, эффективность госуправления и степень развития институтов гражданского общества. Это следует учитывать России, которая, как минимум через 10-15 лет будет "зажата" между экономическими гигантами - США, Евросоюзом, Японией и Китаем. В прямом смысле этого слова: огромные ресурсы, территория, запасы не могут оставаться в распоряжении слабых, отстающих стран. Никакие международные нормы и правила, как показывает опыт, их не спасают. Кстати, территориальные и иные претензии к России существуют у всех ее соседей. Эта объективная реальность будет формировать условия выживания России в ближайшие два десятилетия, политика которой должна быть настолько искусной, чтобы сохранить суверенитет, с одной стороны, и вписаться в мировую систему, с другой. И первое, и второе невозможно без опережающего развития, ясной идеологии такого развития, прежде всего.
Рассуждая о преодолении кризиса, неизбежно сравниваешь опыт наиболее успешных стран с собственными результатами. Эти сравнения с такой же неизбежностью подталкивают в пользу выбора той или иной модели социально-экономического развития - "социальной гармонии Китая", социально-ориентированной рыночной экономики развитых стран Европы или либеральной США и Японии. Именно это происходило в России в 2005-2007 годы, когда дискуссия о будущей модели развития идеологии все больше поворачивалась в сторону социально-ориентированной модели. Не случайно идея ПНП, развития потенциала человеческой личности стали центральными темами в выступлениях В.Путина, Д.Медведева, а позже и таких прежде либеральных членов правительства как Г.Греф и А.Кудрин, которые стали не только учитывать этот аспект, но и регулярно отчитываться перед президентом по социальным показателям.
Наверное, в этом суть идеологической дискуссии, развернувшейся в 2006-2007 годах. Поиск наиболее эффективных вариантов опережающего развития (отчетливо сформулированной в статье Д.Медведева в "Коммерсанте" от 25.01.07г.) и укрепления государства (выступления 2006-2007 годов В.Суркова). Эти два вопроса, а также взаимосвязь между ними, - стали в центре внимания дискуссии. То есть опережающее развитие человека, его потенциала должно идти параллельно с укреплением государственного суверенитета, а не вопреки ему, "размываемое" глобализацией, как утверждают неолибералы. Это сочетание в 2007 году даже получило свое название - "социальный суверенитет".
Дискуссия 2006-2007 годов также стала подтверждением известного тезиса о том, что "чем прогрессивнее субъект, тем больше идеология включает положительных знаний..., тем больше идеология мобилизует на прогрессивную трансформацию общества"[10]. И, соответственно, наоборот - чем меньше идеологии и положительных знаний, тем меньше прогрессивной трансформации в обществе. Действительно, экономический прогресс последних лет сопровождался усилением идеологической дискуссии и идеологической активности власти, когда идеологические темы стали появляться даже там, где их прежде и не пытались искать. Простой пример. Оппонент М.Зурабова по реформированию здравоохранения М.Давыдов критиковал его в течение целого ряда лет именно за "неверную идеологию"[11] в реформе здравоохранения. В этом, надо признать, отличие 2006-2007 годов от начала десятилетия, когда идеология подменялась прагматизмом. Повторю, прагматизмом необходимости стабилизации, но все-таки попытками всячески избежать идеологических споров и дефиниций.
Идеологическая дискуссия в 2006-2007 годах, таким образом, стала фактом общественной жизни, символом второго этапа переходного периода. Причем ее отличают, на наш взгляд, два принципиальных момента. Во-первых, сами критики режима выступают с позиций ускоренного развития, а не абстрактных "идеальных" схем, господствовавших в 90-е годы. Это относится как к критикам слева, так и справа. А, во-вторых, эти критики (независимо от того, признают они это или нет) выступают с позиций именно своей идеологии. В данном случае неолиберальной или коммунистической. Неолиберализм и коммунизм 2005-2006 годов, таким образом, мимикрировал в сторону ускоренного социально-экономического развития, - чего никогда прежде не было, - одновременно сохраняя все прежние ценности - приоритеты макроэкономических показателей и внешних проявлений либеральной свободы, с одной стороны, и коммунистических ценностей, с другой.
На мой взгляд, это верный признак того, что в рамках прежних идеологий, либо рядом с ними, вызревала новая идеология очевидной социальной направленности. Прежде всего ориентированная на развитие потенциала человеческой личности и сохранение национальных традиций и ценностей. Практические успехи Китая и Индии, где такой синтез преобладает, лишняя иллюстрация реалистичности такой идеологии.
При этом важно подчеркнуть, что в 2005-2007 годах продолжался закат неолиберальной идеологии. И не только в России. Или, как сказал нобелевский лауреат Дж.Стиглиц, этот год "стал годом очередного решительного отрицания фундаменталистской неолиберальной политики"[12]. Для России это признание стоит особенно дорого, в т.ч. и потому, что среди двух европейских векторов - неолиберального и социал-демократического - фактически был сделан выбор в пользу второго, который принял в России форму нового, социального консерватизма. Этот выбор означал выбор в пользу усиления роли государства в обеспечении социально-экономического развития, а также в пользу традиционных культурных и духовных ценностей. Этот синтез отчетливо прозвучал в послании В.Путина 2007 года, где базисным ценностям было впервые отчетливо уделено внимание.
Примечательно, что эти изменения 2005-2007 годов нашли свое отражение в росте популярности В.Путина. Т.е. эволюция идеологии В.Путина в сторону социальных и нравственных аспектов хронологически совпадала с ростом его популярности среди граждан России[13]. Более того, впервые, наверное, за историю России более 68% граждан высказали сожаление по поводу его ухода с поста президента в 2008 году.
Эти изменения, которые имели место в развитых странах, серьезно разошлись с постулатами неолиберализма, которые, однако, продолжают влиять на экономическую политику в России. Напомним, что основная задача неолиберального государства состоит в том, чтобы на его основе создать "благоприятный деловой климат" и оптимизировать условия для накопления капитала независимо от последствий этого для занятости или социального благополучия. В этом состоит отличие от социально ориентированного государства, которое отстаивает полную занятость и оптимизацию благосостояния всех его граждан, основываясь на поддержании достаточной и стабильной нормы накопления капитала[14].
Как видим, расхождения принципиальны. И их нельзя не заметить. Уже в 2007 году политику Правительства трудно назвать продолжением классического неолиберализма, как утверждают их оппоненты из левого и "патриотического" лагеря. Идеологически Правительство "провисло" между неолиберализмом и социальным консерватизмом. Что стало видно особенно ясно на заседаниях Правительства.
И еще. Этот же год окончательно оформил траекторию политики В.Путина, заложил фундаментальные тенденции на перспективу, которые будет трудно изменить в будущем. И в политике, и в экономике, и в идеологии. Сложился некий многослойный каркас долгосрочной политики. Можно согласиться с Л.Шевцовой в том, что к началу 2007 года "оформилась логика Системы, которую президент должен сдать "под ключ" своему преемнику"[15]. Но согласиться только отчасти, ведь "логика Системы" не может заменить саму Систему, а точнее идеологию как систему взаимосвязанных идей, приоритетов, целей и способов их достижения. Социальный запрос на такую новую идеологию в России, как уже говорилось, созрел к 2006 году, что нашло свое ясное отражение в статье идеолога администрации Президента В.Суркова, опубликованной в 2006 году в журнале "Эксперт", в которой тот не только констатирует отсутствие идейного стержня в сегодняшней России, но и делает "попытку создать спрос на политическую доктрину, причем на весьма высоком политическом уровне"[16]. "Спрос", т.е. общественный запрос, власти появился. Прежде всего, повторю, в связи с завершением периода стабилизации и необходимости перехода от ручного, антикризисного управления к системному, идеологическому.
Этот социальный запрос, подытожу, проявился еще до начала политического сезона 2007-2008 годов. Но в полной мере, политически, он стал актуальным в начале 2007 года, когда началась дискуссия о трехлетнем бюджете и приоритетах развития. В том числе и социальных приоритетах. А, может быть, и прежде всего социальных. Произошла смена приоритетов. Но не только. За 2000-2007 годы Россия ускоренно прошла и несколько этапов в своем развитии. Этапов, для прохождения которых иным странам требовались десятилетия. Как экономических, так и социальных. Как отметил А.Архангельский, "Главной задачей 90-х было достижение свободы. Главным лозунгом нулевых стала стабильность (в жертву которой обретенная свобода отчасти принесена). Задачей предстоящего периода, который с неизбежностью начнется на рубеже 2008-2009 гг., станет обретение общественного доверия" (властью).
Иными словами, спор о целях развития, главных задачах государства и общества, т.е. идеологический спор, стал главным в дискуссии о развитии страны 2007 года. Эта дискуссия, повторим, была вызвана совершенно объективными обстоятельствами: завершением периода стабилизации, осознанием мэйнстрима общественного и экономического развития, наконец, созданными новыми возможностями для развития во всех секторах экономики. Основные последствия системного кризиса были преодолены. Среди них - последствия "деидеологизации", т.е. искусственного отказа от идеологии.
____________________________
[1] Цит. по: Т.Щадрина. Баррель выше всего. - Российская газета, 9 июня 2011 г., с. 4.
[2] С.А.Магарил. Поиски социального качества. - НГ-науки, 9 февраля 2011 г., с. 12.
[3] О.Шамина. Неэффективный рост. - Московские новости, 15 июня 2011 г., с. 7.
[4] Три сценария развития России, которые я предложил в 2005 г., во многом сохранились и сегодня. См., например, Ю.А.Булатов, М.А.Мунтян, А.И.Подберезкин. Современная Россия: на пути к удвоению ВВП. М., Научная книга, 2005 г., сс. 192-243.
[5] М.Сергеев. Коммунизм наступит в 2030 году. - Независимая газета. 28 июня 2007 г., с.5.
[6] О.Заславская. Капитал дал течь. - Экономика. - Российская газета, 16 июня 2011 г., с. А10.
[7] Суверенитет. Сборник сост. Н.Гараджа. - М.: "Европа". 2006 г., с.29.
[8] Ю.Рыжов. Участвовать в имитации как-то стыдно. - Новая газета. 2007 г., N 64, с.16.
[9] Суверенитет. Сборник / сост. Н.Гараджа. - М.: "Европа". 2006 г., с.4.
[10] Кондашов В.А. Новейший философский словарь. - Ростов-на-Дону.: Феникс, 2005 г., с.248.
[11] М.Давыдов. "Нацпроект - это график закупок. Не более". - Время новостей. 18 июля 2007 г., с.6.
[12] Дж.Стиглиц. Американская драма. - Ведомости. 27 декабря 2006 г., с.А4.
[13] Доминанты. Поле мнений. Социологический бюллетень. М.: ФОМ, 9 августа 2007 г., с.3.
[14] Д.Харви. Неолиберализм и реставрация классовой власти. - Прогнозие, лето 2006 г.. N 2(6), с.21.
[15] Л.Шевцова. Система для наследника. - Коммерсант. 27 декабря 2006 г., с.8.
[16] В.Фадеев. Год осознания себя как нации. - Эксперт. 15-21 января 2007 г., N 1-2, с.9.
Алексей Подберезкин - профессор МГИМО
07.07.2011
podberezkin.viperson.ru
Док. 640804
Перв. публик.: 07.07.11
Последн. ред.: 09.07.11
Число обращений: 0
Магарил Сергей АлександровичПодберезкин Алексей Иванович
|
|
|
