Данные ФОМа говорят о том, что представительные органы власти, принимаемые ими законы не находят поддержки и понимания у сограждан. Такой вывод всегда сопровождается выводом о кризисе парламентской системы, ее не функциональности, несоответствии потребностям общества.

На мой взгляд, это во многом объясняется и тем, что идеологических партий фактически не существует в том виде, когда они могли бы представлять конкурентоспособные политические альтернативы. У "ЕР" "идеология" сводится к поддержке В.Путина, а другие партии настолько слабы, что сограждане справедливо считают их влияние на процессы близким к нулю.

Соответственно навязывая всему обществу свою "Стратегию 2020", правящая элита не беспокоится о ее адекватности и восприятии большинством нации. Оно ей просто не нужно.

Справедлив и обратный вывод: если мы хотим реальных альтернативных стратегий, то мы должны иметь реально влиятельные идеологии, которые, в свою очередь, без влиятельных партий не существуют. По этому и важна партийная система, способна противопоставить неадекватным стратегиям не просто эффективные альтернативы, но и сделать их предметом обсуждения, факторами влияния.

Противопоставление сегодня идет не между идеологиями и партиями, а между монопольным правом исполнительной власти на свою идеологию.

Которое, надо сказать, опирается на поддержку определенной части граждан.

Правительство РФ[8]





В отсутствии идеологии в 2005-2010 годы в России появилось множество стратегий и концепций развития, что, на мой взгляд, не плохо. Однако результаты реализаций таких стратегий сказались незначительны. Так, по главному, демографическому вопросу, прежде всего сокращения смертности населения, они оказались более, чем скромными, что позволило американским исследователям заявить, что "... политическая элита еще не осознала масштаба происходящих изменений"[9]. Другими словами, американские специалисты признают, что, во-первых, главная цель стратегии достигнута не была, а, во-вторых, что российская элита прямо в этом виновна[10]. Эти тенденции, естественно, отразились на положении России в Рейтингах ИРЧП относительно других государств, который фактически не изменился. Одновременно к 2010 году по средней продолжительности обучения нас опередили Беларусь, Украина, Азербайджан, Казахстан, не говоря уже о развитых странах. Это свидетельствует о том, что основной вклад в ИРЧП внесли цены на нефть, т.е. стагнация формально компенсировалась мировой конъюнктурой[11].

Объяснение, на мой взгляд, находится в том, что демографическому главному приоритету не было уделено должного политико-идеологического внимания. Он, безусловно, оставался в системе приоритетов власти, но сами меры не были "вписаны" в контекст идеологии, т.е. системы взглядов элиты. Из которой они, естественно, не "выпадали" потому, что ее просто напросто не существует. Демографические результаты действий власти 2006-2010 годов, таким образом, стали неожиданными даже для нее самой, ведь многие годы она пыталась объяснить обезлюдение страны "естественными" причинами. В этих целях собирались конференции, писались доклады, но никто не пытался даже сформулировать цель изменить ситуацию принципиально.

Стратегия развития страны - всего лишь часть ее более общей идеологической системы. Лучше всего это понятно на примере Китая. Но не только. Каждая страна создает свою стратегию на основе своей идеологии и культуры. У нас оказывается иначе. Мы создаем свою стратегию на основе чужой идеологии и хуже чужой культуры. Поэтому, не имея целостной идеологической системы, пытаться создать отдельно её часть - заведомо провальная задача. Но в России это пытаются. Приходится в лучшем случае экстраполировать, что, собственно, не позволяет ни:

- четко сформулировать цели стратегии (например, стратегии социально-экономического развития);

- ни эффективно использовать имеющиеся ресурсы (хотя здесь есть уже наработанная коррупционные правила и культура).

Другими словами, главное в стратегии - соотношение целей и ресурсов их достижения - становится формальностью, вытекающей из обычной макроэкономической экстраполяции. Что и доказали 2008-2010 годы, когда все предложении стратегии и концепции, а также прогнозы, не подтвердились.

Примечательно, что и в 2010 году продолжается та же практика, т.е. стратегия изначально исходит не из идеологии, а из макроэкономических прогнозов. Так, в прогнозе на 2010-2013 годы, считается, что до 2013 г. годовые темпы роста экономики не превысят 4,5%, т.е. будут ниже своего потенциала, который ведомство оценивает в 5%.

На самом деле, даже ниже. Рост на 5-6% - те темпы, которыми может расти экономика без постоянного роста цен на нефть, считает Евгений Гавриленков из Тройки диалог: "Для более быстрых темпов необходимы институциональные преобразования - при угрозах отбора собственности, меняющихся правилах игры, расти "китайскими темпами" невозможно".

С точки зрения последствий кризиса это нормальные темпы, факторы роста в эти годы полностью еще не сформируются, но с точки зрения целей экономической политики через три года надо добиться 7-8% роста, говорит высокопоставленный чиновник правительства: "Но это требует более эффективных действий государства в структурной, макро- и институциональной политике"[12].

Другими словами эти околоправительственные оценки и многочисленные оценки зарубежных экспертов свидетельствуют только об одном: в основу стратегии социально-экономического развития положен инерционный принцип "от достигнутого". Сверхзадачи никто и не думает ставить, тем более, что те, кто могут это сделать - правящая политическая элита страны - сами от таких задач давно отказались, перепоручив формирование социально-экономической стратегии чиновниками среднего звена из МЭРа.

Собственно такой подход также можно назвать "идеологией", которая сводится к простейшим принципам:

- стратегия социально-экономического развития разрабатывается МЭРом (соответствующим департаментом, который курирует А.Клепач) и, как и прогноз, опирается на свои инструменты, модели и, главное, понимание;

- эта стратегия является в той или иной мере экстраполяцией известных факторов (прежде всего и почти исключительно макроэкономических), не учитывая иные, может быть, более важные факторы развития;

- эта стратегия практически не принимает во внимание приоритетность в развитии НЧП;

- эта стратегия не учитывает политические постановочные задачи и не выходит на верхней уровень. Что видно из таблицы.


Рассматривая эту таблицу, задаешься вопросом: а где другие важнейшие показатели, гораздо более значимые, чем, например, оборот розничной торговли? "Идеология" таких стратегий - отсутствие политики и идеологии, игнорирование не макроэкономических показателей. В этой связи можно только приветствовать признание, сделанное В.Мау в феврале 2011 года, в котором фактически дается критическая оценка не только предыдущей деятельности МЭРа по разработке концепций, но и критикуется сам либеральный подход: "Мы вступаем в новый этап развития страны. В начале второго десятилетия мы подошли к такому рубежу, на котором стало ясно: одними лишь деньгами существующие проблемы не решить. Более того, можно истратить в разы больше средств, а проблемы останутся теми же. Назрела необходимость искать структурные решения, для многих из которых нет аналогов в нашем предыдущем опыте.

Основные наши проблемы носят не чисто бюджетный или фискальный характер. Я думаю, что проблема нашего бюджетного дефицита состоит не в том, что надо сократить расходы или увеличить налоги. Она состоит в том, что наша структура расходов не вполне соответствует вызовам постиндустриального общества, что наша законодательство написано для индустриальной экономики, тогда как более половины ВВП производится в секторе услуг, главные вызовы нашего развития связаны с инновационными секторами, с высокой долей труда, а не с высокой долей металла, чугуна и стали. Это все требует перестройки правил - тонкой и аккуратной"[13].

Возвращаясь к принципиальной схеме взаимосвязи и взаимодействия основных элементов идеологии, мы увидим, что непосредственно область стратегии ограничена тремя блоками: во-первых, политическими целями, во-вторых, ресурсами, а, в-третьих, субъективными представлениями элиты и интерпретации национальных интересах и ценностях, а также (косвенно) о международных реалиях. Как видно, все эти три блока относятся к компетенции высшего политического руководства и являются по самой своей сути политико-идеологическими. Даже оценивая ресурсы, например, важно "не забыть" про моральный фактор нации.

Схема взаимосвязей основных элементов политической идеологии



Другими словами из этой схемы "исключены" всё важнейшие компоненты (что, кстати, сразу же сказывается) - национальные интересы, ценности и международные реалии.

При этом особое значение приобретает субъективное осознание элитой национальных интересов и ценностей, которое в 2008-2010 годы серьезно отставало от понимания обществом[14].

Как видно из рисунка, авторы нынешней стратегии в принципе не могут взять на себя ответственность за решение и даже постановку таких вопросов. Они и не ставят, вычленяя из всей системы отдельные макроэкономические элементы, которые относятся к их компетенции[15].



Как видно, за эти годы общество перестало верить в то, что от них зависит что-либо конкретно. Власть катастрофически дистанцировалась от нации.

Что же остается? - формировать субъективные цели и сохранять возможность также субъективно расходовать ресурсы. В интересах все той же правящей элиты, а не нации. Собственно Стратегия 2020 и является реализацией этой схемы на практике. Как и подчиненных этой стратегии тактические приемы. Прежде всего с точки зрения борьбы в элите за ресурсы и их распределение. Что мы и наблюдаем последние годы. Так, главное в создании университета на острове Русский это "освоить" десятки миллиардов и построить около 1 млн. кв. метров. Это - называется университетом, хотя на самом деле это просто некий объем строительства.

Напомню в этой связи, что тактика, как инструмент стратегии, подчинена ее основной цели, а сама стратегия достигает основной цели через решение тактических задач по оси "ресурсы-цель". Если тактика - "освоить" деньги, то какова стратегия? Приватизировать страну?

Таким образом завершение системного кризиса в стране и принятие Стратегии 2020 без и вне идеологической системы означало:

1. Сознательную неясность и неопределенность национальных интересов и субъективность в формулировании целей ("удвоение ВВП", войти в пятерку ведущих государств".

2. Субъективный выбор тактических способов, которые в основном сводились к "освоению" ресурсов;

3. Субъективное (и часто корыстное), неэффективное использование ресурсов (создание фондов, перераспределение бюджетов и т.д.), а, главное, не использование целого ряда ресурсов в частности, национального человеческого потенциала.

Выбор нынешней Стратегии, таким образом, предполагает прежде всего выбор правящей элитой и использование национальных ресурсов для достижения неких поставленных целей. В период завершения стабилизации (2006-2007 гг.) такой выбор элиты означал выбор в использовании природных ресурсов, которые составляют заведомо незначительную часть национального богатства. Но эти ресурсы достаточно легко конвертируются в деньги, которые остаются за рубежом, либо перераспределяются внутри страны. Система, созданная в России, ориентирована на прибыль, которая и стала главной стратегической целью элиты.

Развитие НЧП поэтому не входит в число приоритетов, хотя в России НЧП составляет до 60% (в развитых странах - 80% всего Национального богатства).



Выбор Стратегии "а" предполагает, что национальные ресурсы будут концентрироваться на развитии именно этого потенциала. Который изначально ограничен масштабами роста (до 20%), а, кроме того, имеет другие существенные недостатки: экологические, невосполняемость и др. Но именно эта часть национального богатства приносит прибыль, которая и лежит в качестве главного интереса правящей элиты. Соответственно и стратегия, которая получила название "Стратегия 2020", по большому счету является не национальной стратегией развития, а стратегией получения прибыли элитой от продажи ресурсов. Макроэкономические "обоснования" такой стратегии, как и прогноз, направлены на то, чтобы зафиксировать формально и легитимизировать политику распродажи страны.

В этом случае вполне понятным становится формальное отсутствие идеологии, "ручное управление" и декларируемый прагматизм. В самом деле, если власть идеологически формулировала бы цель развития НЧП, то и финансовая, бюджетная и иная политика должны были бы быть ясно ориентирована именно на этот приоритет, а не некие макроэкономические абстракции. Дело не меняет даже то, что представители правящей элиты признают приоритетность человеческого капитала[16].

Но и "модернизационный" выбор ("инновации и модернизация") не является самым эффективным. По двум основным причинам. Во-первых, он также ограничен масштабом (до 15-20%), т.е. прирост изначально невелик, а, кроме того, он повторяет этапы модернизации других развитых стран.

Кроме того, "модернизационный" сценарий никак не мотивирует правящую элиту, прежде всего чиновников и бизнес. Он не приносит прибыли, а вкладываться в долгосрочную перспективу развития правящая элита не стремиться. Прибыль нужна "здесь и сейчас", а не потом и неизвестно в каком масштабе. Это объясняет провал "модернизационных" планов в 2009-2011 годы, когда выделенные средства (и немалые) не принесли никаких результатов. По итогам 2010-2011 годов результаты внедрения инноваций оказались даже хуже, чем в начале десятилетия.

Ключом к пониманию нынешнего положения с практикой принятия стратегических решений в России является признание того факта, что Россия находится до сих пор на стадии выхода из системного (государственного, экономического и идеологического) кризиса, готовясь перейти к стадии развития. Этот переход относится к периоду 2007-2011 годов. И явственно затянулся. По той причине, что завершить его можно только в том случае, когда идеологический лидер (лидеры) провозглашает новую идеологию (или религию), или, как минимум, долгосрочную идеологическую национальную программу. В основе которой находятся национальные интересы, а не прибыль для правящей элиты. Для этого необходимо, например, чтобы принципы социальной справедливости стали приоритетами, а не игнорировались правящей элитой.

Эта затянувшаяся переходная стадия в поной мере касается и идеологии, где одновременно присутствует все еще сильные элементы неолиберализма и коммунизма, но также все сильнее проявляется традиционализм. На этой переходной стадии Россия напоминает подростка, который в 2000 году лежал, умирая, с критической температурой, дистрофичный, а к 2007 году - стремительно набрал массу, избавился от некоторых болячек и продолжает расти. Только рост и развитие отнюдь не синонимы. Прибавка веса и даже мышечной массы - хороший признак, но это отнюдь не гарантирует прибавку интеллекта, а тем более мудрости и нравственности, духовности с Россией происходило именно это. Подросток - безнравственный и алчный, умственно недоразвитый (это все - об элите), но крайне самодовольный, категорически не хочет развиваться. Ему кажется, что у него и так все есть. Он так и остался к 2011 году в состоянии быстро растущего подростка "образца 2007 года". Его развитие остановилось. Так и Россия, которая демонстрировала в 2007-2011 годы странную стратегию стагфляции, - по сути дела, вырождения нации.

В этой связи предыдущие решения власти можно в лучшем случае рассматривать как восстановительные, подготовительные, создающие условия. В этом их сила - отсутствие авантюризма, "наскока", осторожность. Но в этом и их слабость - замедленность реакции, слабая концептуальность и взаимосвязанность, я бы сказал, "частность". Типичным примером такой стратегии, где превалировали частные приемы и тактики, стали приоритетные национальные проекты (ПНП), провозглашенные В.Путиным в 2006 году, которые до 2008 года курировал Д.Медведев. Ставка делалась на то, чтобы в отдельных областях, на "ручном управлении" добиться скорейших результатов (которые могли не вписываться в общий план развития страны, а иногда были и вообще бесполезны). Правительство по-прежнему продолжало ориентироваться на создание неких "условий роста", но не опережающего развития, придерживаясь прежде всего макроэкономических (хотя осторожное появление венчурного фонда и другие шаги выходят за рамки такой политики) приоритетов.

Результата - неутешительный. Как признают исследователи МГИМО (У), "Период "тучных" лет, связанный с необычайно выгодной внешнеторговой конъюнктурой не ознаменовал собой повышение инновационной активности в российской экономике. Пожалуй, наиболее точным определением состояния инновационной деятельности на протяжении 2000-х гг. будет термин "стагнация".

Вклад инновационных товаров, работ и услуг в ВВП за 2002-2008 гг. увеличился всего с 1,9 до 2,6%. Однако этот рост выглядит более чем скромно, так как учитывает 3 компонента - производство принципиально новых товаров, работ, услуг; новых для предприятия и новых для рынка, на котором работает компания. Очевидно, что подлинно инновационный потенциал заложен лишь в первой позиции, и по ней как раз рост был наименьшим. В 2008 г. доля такой продукции едва превышала 0,1% ВВП (или около 0,4% от объема промышленного производства). Если проводить международные сопоставления удельного веса производства принципиально новых товаров, работ и услуг в общем объеме промышленного производства, то позиции России по этому показателю на фоне развитых стран выглядят удручающими. Для сравнения: в Германии он равен 12,9%, в Испании - 8,5%, в Румынии - 4,8%.

Не добавляет оптимизма и анализ выпуска инновационных товаров, работ и услуг на рубль затрат на технологические инновации. Отдача на капиталовложения в инновации в 2002-2008 гг. отличалась незначительной вариабельностью, не имя выраженного восходящего тренда даже в номинальном выражении"[17].

Объективные макроэкономические показатели лишний раз это подтверждают[18], что именно экономический рост и прибыль прежде всего интересовали элиту в завершающий период стабилизации. Как видно из данных, приведенных ниже, развитие нации оценивалось исключительно с точки зрений количественных критериев экономического роста, которые внешне выглядели оптимистично, но, в действительности, не свидетельствовали о национальном развитии. Экономический рост, как идеология, вполне устраивал элиту, получавшую огромные прибыли и возможность перераспределять в своих интересах национальные ресурсы.



Как видно из приведенных данных, все показатели свидетельствуют исключительно об экстенсивном росте, а не о развитии. Здесь нет и в помине демографических данных, характеристики образования, науки (как нет, впрочем, ее в 2010 г.), здравоохранения и других критериев НЧП. Набор тактик, используемых элитой в рамках избранной стратегии роста, их просто не предусматривает. Это и есть стратегия. Но не развития стагнации. Реальный выбор стратегии отсутствовал. У элиты даже не было желания предложить альтернативу: все и так казалось замечательным.

Вопрос об окончательном выборе идеологии, прежде всего приоритетов национального развитии в 2007-2011 годах даже не стоял. Это, означало, что не стоял, и вопрос о выборе стратегии национального развития и методов ее реализации, а не абстрактный набор макроэкономических показателей.

Выбор стратегии это - идеологический выбор, хотя некоторые политологи изначально считают, что "будущее эффективной политики тех стран, которые хотят сохраниться, за либеральным консерватизмом"[19]. То есть, предлагая абстрактные макроэкономические параметры, "для себя" они оставляют без внимания идеологический выбор, полагая, что "для других" он не нужен.

Кстати, старая путаница, вытекающая из во многом тождественности "либерального" и "социального" консерватизма, сохраняется и в экономической теории, включая ее современную составляющую[20].

Главной идеологической проблемой, стоявшей перед российской элитой в переходный период, стала проблема разделения таких понятий как "социально-экономический рост" и "социально-экономическое развитие". Если рост определяется макроэкономическими критериями, то развитие - критериями человеческого потенциала и гражданского общества[21]. Эта проблема откровенно игнорировалась элитой просто потому, что рост мотивировался ее интересами, а развитие - нет. Не случайно в эти годы идеи социальной справедливости, национальной идентификации, стратегического будущего и патриотизма как-то затихли, отошли даже не на второй, а на третий план. Иллюзия благополучия не способствовала поиску рациональных решений, а излишек финансов проще всего было сложить в некую "кубышку" на случай будущих неприятностей. "Кубышка", кстати, мало помогла в период кризиса 2008-2010 годов.

Коротко иллюстрируя макроэкономические показатели, можно констатировать, что в период стабилизации ВВП вырос в денежном выражении в 3 раза, бюджет стал профицитным, кабальные внешние займы ликвидированы, а рубль - окреп. Эти и другие объективные данные говорят в пользу того, что системный кризис в котором пребывала Россия до 2007 года завершен. Именно завершен, а не завершился, ибо субъективный фактор - роль В.Путина и его команды - сыграла решающее значение на этом этапе. Ему удалось стабилизировать ситуацию, но не удалось предложить идеологии и стратегии развития.

Но одновременно с завершением периода стабилизации встала проблема перехода от роста к развитию. Проблема политико-идеологическая, к решению которой элита была не готова. Как мне кажется, элита за 15 лет настолько привыкла жить в чрезвычайных условиях, временного цейтнота, "понятийных отношений, что ей требовалось время для акклиматизации к нормальной жизни. И не только время, но и ... воля.

Но даже не это главное. Напомним, что в 2000 году Россия, как государство, стояла накануне распада. Региональные элиты подняли бунт, выдвинув в качестве "пробы сил" проблему Ю.Скуратова. Чечня готовилась захватить огромные территории, фактически отделив весь Северный Кавказ. Внутри самой России властные институты не работали. Потеряли свои функциональные возможности практически все институты власти - МВД, ФСБ, ЦБ и др., может быть, за исключением МИДа и МЧС, которые еще как-то могли выполнять часть своих функций. С властью - президентом, правительством - практически никто не считался, а дефолт 1998 года подорвал доверие к ней не только среднего класса, но и элиты. В 1999-2000 году, таким образом, власть буквально валялась на полу, а хищники от политики и бизнеса думали как ее приватизировать по примеру залоговых аукционов.

Достигнутая внутриполитическая стабильность, сохранение государства, его суверенитета, - также оказалась связанной с проблемой завершения периода стабилизации. Государство, как и человек, вернуло свои функциональные возможности, но теперь встала проблема развития: как использовать государство в интересах развития, в какой степени, насколько масштабно и в каких областях? Ведь государство использовалось в качестве инструмента силы, а в интересах развития, как почему-то считалось, государство в рыночных условиях использоваться не должно.[22] Позже, в период кризиса 2008-2010 годов, этот тезис признали неверным, но отнюдь не отказались.

Поэтому преодоление системного кризиса режимом В.Путина - историческая заслуга, которая еще будет по достоинству оценена в будущем. Смею утверждать, что большое значение в этом результате сыграла та идеология, точнее - ее самые общие принципы, - которой придерживался В.Путин, несмотря на все упреки в его адрес в отсутствии оной в элите. Но эта победа привела к постановке новой проблемы: какое государство и сколько государств нужно обществу уже не для преодоления кризиса, а для успешного развития, каковы должны быть его приоритеты и принципы, т.е. чисто идеологические вопросы. Элита к этому, как уже говорилось, готова не была. Не был готов и В.Путин. Успехи стабилизации, казалось, казались фундаментальными, а политическая победа - абсолютной.

К концу 2006 года этих общих принципов стало явно недостаточно. К хорошему (в данном случае стабильности, отсутствию терактов и т.д.) - быстро привыкаешь. Оно становится нормой, а значит незаметно. До тех пор, пока не появляются новые вызовы и возможности. Но и пересматривать их никто не брался. Тем более предлагать новую идеологию или модель развития.

Развитие - социально-политическое, экономическое и идеологическое - предполагает четкое определение соответствующих идеологических приоритетов, позиций и концепций. Если антикризисную деятельность можно было (с разной степенью эффективности) осуществлять и без таких концепций, то развиваться, тем более в долгосрочной перспективе, - нельзя. Простой пример: развитие программы "Доступное жилье" привело к нехватке имеющихся строительных мощностей, которые уже в самом начале реализации программы оказались загруженными до конца 2007 года[23]. Более того, "вдруг" оказалось, что не хватает цемента и многого другого. Причем эту нехватку, особенно мощностей электричества, ликвидировать быстро в принципе не удастся. Таким образом, ускоренное развитие после кризиса 1998 года стало невозможно без идеологических установок, стратегии и стратегического планирования, ибо в противном случае такое развитие заменяет обычный рост. Причем рост экстенсивный, затратный. Как оказалось, ни элита, ни экономика были не в состоянии предложить иную стратегию развития, которая опиралась бы не на имеющиеся ресурсы, а на новую экономику знаний и человека.

Другой пример. В условиях кризиса борьба с инфляцией имеет абсолютное значение. Но когда кризис завершается, а инфляция снижена до однозначной цифры, огромное социальное и политическое значение приобретает качество и структура этой инфляции. Так, при 9% инфляции в 2007 году, для пенсионеров и лиц с низким социальным статусом она составила 44%[24]. Это естественным образом сказывается по-разному и на социальном самочувствии граждан. Которое, как оказалось, никого в элите ни тогда, ни сегодня не интересует. Ситуация 2006-2007 годов повторилась в 2010-2011 годах: "средняя" инфляция на самом деле была для большинства граждан значительно выше, чем для узкого слоя обеспеченных людей.

Но идеологически либеральная элита ориентирована не на человека, а на абстрактные макроэкономические показатели. В данном случае на абсолютное значение инфляции. Которым она и оперирует. Для того периода ситуация выглядела следующим образом[25].


 

Соответственно и окончательное преодоление кризиса 90-х гг. представители разных социальных групп видели по-разному. Лица с низкими доходами, страдающие от инфляции, представляли самую значительную группу пессимистов, которые связывали выход из кризиса с решением социальных проблем. Для России 2007 года именно набор социально-экономических проблем, безусловно, занимал первое место, значительно опережая все остальные. Страна состояла из бедных и нищих, а социальная политика оставалась долгие годы на периферии внимания элиты. Именно эти проблемы так и остались в перечне проблем позже, усугубленные кризисом 2008-2010 годов и последующим равнодушием.

Проблема выбора идеологии и стратегии развития после системного кризиса тесно связана с пониманием глубины такого кризиса. Отсюда берет нередко начало непонимание сложности выхода из него, включая идеологическую, хотя чаще всего говорят лишь о социально-экономической составляющей. Подчеркну важнейшую особенность - комплексность, системность кризиса, с поражающей глубиной охватившего не только материальную сторону жизни (о чем еще вспоминают), но и ее духовную сторону. Символично в этой связи признание трех ведущих политологов из США, Европы и АТР - Р.Лайна, С.Тэлбота и К.Ваганабе, - сделанное ими в докладе в апреле 2006 года на заседании Трехсторонней комиссии[26]: "оглядываясь на прошлое, мы отчетливо понимаем, что главная ошибка творцов политики на Западе в отношении России на протяжении последних пятнадцати лет (ее совершают и многие реформаторы внутри России), заключается в недооценке всей глубины и сложности переходного периода в России".

"Они, - т.е. российская элита, - не понимают, сколько времени понадобится для того, чтобы переходные процессы вылились в какую-то устоявшуюся модель. Ведь не существует никаких прецедентов или аналогов столь масштабного перехода - по крайней мере, в мирное время". Заметьте, западные политологи не говорят о финансовом или даже социально-экономическом кризисе, который существовал в России более 15 лет. Они говорят о кризисе - в той или иной мере - идеологическом, преодолеть который можно только идеологическими мерами: "Как мы уже отмечали в нашем докладе, Российская Федерация, являющаяся самой большой страной мира по площади территории, пребывает в муках не одного, а трех одновременно идущих переходных процессов. Во-первых, это переход от величия второй сверхдержавы или империи, прямо или косвенно управляющей 350-миллионным населением, к положению второсортной региональной державы с сокращающимся населением, ненамного превышающим 140 миллионов. Во-вторых, это переход от рухнувшей изоляционистской командной экономики к рыночной экономике, интегрирующейся в мировую экономическую систему. И, в-третьих, это переход от коммунистической диктатуры, идеологии и контроля над обществом к новому политическому устройству, окончательные очертания которого пока еще не определились".

На идеологические меры В.Путиным как раз и не предлагались Стратегия 2020, как и другие стратегии и концепции (даже Стратегия национальной безопасности и Концепция внешней политики) имели подчеркнуто неидеологический характер.

Это весьма примечательное признание западных экспертов, которое делает еще более значительными результаты работы "команды В. Путина" за 2000-2007 годы. К сожалению, ни в России, ни тем более за рубежом, признание достигнутых результатов в полной мере не происходило. А значит до сих пор на Западе и в России нет и понимания глубины кризиса и масштабности новых задач развития. Совсем наоборот. По понятным причинам (именно из-за положительных результатов) противники В. Путина подчеркнуто концентрировались на недостатках деятельности его Правительства, на упущенных возможностях и низкой эффективности. Классический пример такой концентрированной критики - статьи и выступления бывшего советника В.Путина А.Илларионова.

Уверен, что подобная критика носит не объективный, а идеологический характер. Что, впрочем, заметно по тональности западной прессы и координации ее действий. Получается парадокс: прагматическую политику В.Путина критикуют с идеологических позиций.

Приходится признать, что всерьез анализом глубины и масштаба кризиса в России и выхода из него, т.е. анализом эволюции политических взглядов В.Путина за годы его президентства в условиях кризиса никто не занимался[27]. Отсюда, видимо, неверное впечатление, сложившееся в наше время, что подобной системы взглядов у В.Путина и его окружения не было. Что, конечно же, абсолютно неверно. Просто повторим, никто всерьез и не пытался этим заниматься, а те немногие попытки, которые были (в т.ч. и достаточно серьезные), не были "замечены"[28]. Или, точнее, их не захотели заметить, ведь гораздо проще говорить о том, что В.Путину "везло" на цены на энергоносители, на союзников, на оппозицию и т.д., чем признать выдающиеся способности антикризисного управляющего и его абсолютную неспособность действовать в благоприятных условиях.

Так, критикуя "за не сделанное", не говорится о том, сколько удалось сделать. А удалось многое. Даже очень. Удалось главное - сохранить государство и вывести страну из системного кризиса. Более того, темпы роста в 2001-2007 годах свидетельствуют о том, что Россия - была одной из наиболее динамично развивающихся стран. В конечном счете, все остальное представлялось в прошедшие годы (но именно в тот период) второстепенным. Очевидно, что перед властью в 2000-2006 годы стояли задачи внутриполитической и макроэкономической стабилизации, которые в основном удалось решить. И в этом заслуга В.Путина, которая, однако, не позволяет говорить о его способности управлять национальным развитием.

Будущие историки, я уверен, еще дадут высокую оценку тому, что было сделано и не сделано в эти годы. Сегодня же объективно существует чувство неудовлетворенности, прежде всего в социальной области. Но не столько тем, что не сделано за эти годы властью, а реальным положением России относительно других государств. Повторю, прежде всего в социальной области. Как отмечает в этой связи директор ВЦИОМ В.Федоров, "большинству граждан по сердцу шведская модель, где экономика построена по капиталистическому принципу, а социальная сфера - по социалистическому". При этом, отмечает он же, "идейные, религиозные и национальные противоречия сильно уступают социальным по остроте"[29]. Эта социальная проблема сохранилась, даже усилилась к 2011 году, когда к ней добился еще и национальный вопрос.

Анализ периода стабилизации 2000-2008 годов. Проходившего в период президентства В.Путина, показывает, что отсутствие внятной идеологии и стратегии не являются обязательным условием для стабилизации, но становятся таковыми для послекризисного развития.


__________________________________

[1] Стратегия - зд. в данном случае искусство управляющей элиты страны, основанное на общем плане, охватывающем длительный период, для достижения сложной цели, плане, основанной на эффективном использовании национальных ресурсов.

[2] Ученые США: Россия стремительно вымирает. 13 августа 2010 г. - Эл. СМИ / по СМИ.ру / http://news.mail.ru/society/4272661.

[3] Проект Россия. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2007 г., с.203.

[4] "Ну и дура же я!" - Эхо планеты. 16 июня 2011 г. / http://www.ekhopanet.ru/world.

[5] Предоставление профессиональных квалификаций университетами будет востребовано на рынке труда.- Кузьминов. - РИА-Новости, 18 июня 2011 г.

[6] К.Латухина. Несокращаемый Минфин. - Российская газета, 26 апреля, с. 3.

[7] ФОМ. Доминанты, N 16. - 21.04.2011, с. 12, 13, 14.

[8] ФОМ.Доминанты, N 16. 21.04.2011, с. 13.

[9] Ученые США: Россия стремительно вымирает. 13 августа 2010 г. Электронные СМИ / СМИ.ру / http://news.mail.ru/society/4272661.

[10] Справедливости ради следует сказать, что впервые за последние десятилетия в 2010 году был отмечен нулевой (а не отрицательный) демографический рост, что показывает, на мой взгляд, что элита (если захочет), может решать как-то проблемы страны.

[11] См. подробнее: А.Подберезкин, М.Гебеков. Россия: человеческий капитал и развитие человека в региональном измерении (2010 г.). - Вестник МГИМО (У), N 3 (18), 2011, с. 38-42.

[12] О.Кувшинова, Е.Письменная. Скромная жизнь. - Ведомости, 26 августа 2010 г., с. 3.

[13] Обращение ректора РАНХ и ГС при президенте России Владимира Мау. 21 февраля 2011 г. - РИА-Новости / http://strategy2020.rian.ru/news.

[14] Готово ли российское общество к модернизации? / Под ред. М.К.Горшкова, Р.Крумма, Н.Е.Тихоновой. М.: Изд-во "Весь Мир", 2010, с. 85-86.

[15] Я полагаю, что точность стратегии, как и прогноза, били бы намного выше, если бы на самом начальном этапе участвовали эксперты из других областей - идеологии, безопасности, внешней политики и т.п., которые в результате серий ситанализов, спектр других мероприятий, смогли бы гораздо точнее смоделировать стратегию в ее общих чертах. См. подробнее о методике: Е.М.Примаков, М.А.Хрусталёв. Ситуационные анализы. Методики проведения. М., МГИМО (У), 2006, а также: М.А.Хрусталёв. Методология прикладного политического анализа. М., МГИМО (У), РОСПЕН, 2010 г.

[16] И.Шувалов. Россия не оправдывает завышенных ожиданий инвесторов по скорости развития бизнеса. 17.06.2011. - Финнам / http://www.finam.ru

[17] Роль банковской системы в решении проблем модернизации российской экономики информировании внутреннего инвестиционного спроса. Отчет о НИР. МГИМО (У), 2010 г.

[18] А.Денисов. Первый российский триллион. - Время Новостей. 8 ноября 2006 г., с.4.

[19] Эксперт. 11 марта 2007 г., с.21.

[20] А.Либиан. Современная экономическая теория: основные тенденции. - Вопросы экономики. 2007 г., N 3, с.47.

[21] Этой теме в свое время я посвятил специальную работу. См.: Раздел I "Новые факторы, влияющие на будущее России: роль гражданского общества и человеческого потенциала. В.кн.: Роль институтов гражданского общества и потенциала человеческой личности как возрастающих факторов ускорения социально-экономического развития России. М.: 2005 г., с. 39-81.

[22] К этой идее Д.Медведев вновь вернулся в июне 2011 года, заявив о том, что "мы должны пройти точку невозврата к тем моделям, которые ведут страну в обратном направлении". - Г.Павловский. Его выбор. - Независимая газета, 20 июня 2011 г., с. 1.

[23] А.Воскресенский. Формула недоступности. - Коммерсант. 20 июня 2006 г., с.20.

[24] Н.Иваницкая. Народная инфляция. - Ведомости. 22 августа 2007 г., с.А3.

[25] Надо сказать, что финансовые власти совершенно не сделали вывода из этой ситуации. В 2010-2011 годах ситуация повторилась с удивительной точностью.

[26] www.trilateral.org library Engaging with Russia

[27] Это отнюдь не означает, что на близкие темы было мало публикаций, в т.ч. претендующих на фундаментальность и объективность. Были, безусловно, и удачные работы, преимущественно иностранных авторов.

[28] Как пример, работа А.Чадаева "Путин. Его идеология", которая основывалась на анализе последних, "политических" посланий президента России, или работы Р.Саквы и других авторов.

[29] В.Федоров. Мина под стабильность. - Итоги. 2 апреля 2007 г., с.18.


Алексей Подберезкин - профессор МГИМО

04.07.2011

podberezkin.viperson.ru

Док. 640642
Перв. публик.: 04.07.11
Последн. ред.: 07.07.11
Число обращений: 0