2-й космический полет. Старт ЭО-25 и стыковка со станцией `МИР`Назад
2-й космический полет. Старт ЭО-25 и стыковка со станцией `МИР`
ще днем я задавал себе вопрос: "А знают ли байконуровцы, что сегодня на работу в космос отправляется экипаж ЭО-25?". Ответ не заставил себя долго ждать. По обе стороны дороги, по которой ехали автобусы, везущие космонавтов на старт, стояли то там, то тут люди и приветливо махали руками вслед Талгату, Николаю и Леопольду.
Вот он, во всей своей красе, знаменитый Гагаринский старт. Именно отсюда 12 апреля 1961 года первый человек планеты Юрий Алексеевич Гагарин стартовал, чтобы проложить дорогу в космос и экипажу 25-й основной экспедиции. В который раз звучат команды: "Ключ на старт.. Продувка... Протяжка... Ключ на дренаж...". Все ярче и ярче под ракетой вспыхивает из дыма пламя, освещающее стоящий ракетоноситель. Раздается оглушающий грохот и земля начинает дрожать. (А может, это от избыточного волнения?! ). Ракета вздрагивает, зависает на несколько мгновений и стремительно уходит ввысь...
Начался отсчет: " ...десять секунд, полет нормальный... тридцать секунд, полет нормальный". И вот наступает она, 528-я секунда, когда с корабля отстреливается обтекатель, когда он выведен на космическую орбиту, когда наступает невесомость и, наконец, когда экипаж начинает самостоятельный полет с тем, чтобы через двое суток состыковаться с орбитальным комплексом "Мир".
Вместе со мной 29 января к орбитальному комплексу "Мир" отправились бортинженер Николай Бударин, космонавт-исследователь Леопольд Эйартц. Еще один член экипажа бортинженер-2 Эндрю Томас 25 января уже приступил к работе на "Мире". И если французскому космонавту Леопольду Эйартцу предстоит поработать на орбите всего 21 сутки и вернуться на Землю с Анатолием Соловьевым и Павлом Виноградовым, то американский астронавт Эндрю Томас проработает вместе с Талгатом Мусабаевым, Николаем Будариным 137 суток. Всего же полет экипажа 25-й основной экспедиции будет проходить в пределах 194 суток.
Вот он, ответственный миг
С утра Анатолий Соловьев, Павел Виноградов и Эндрю Томас выполняли тренировку сосудов ног с помощью костюма "Чибис". Остальное время до стыковки мы готовились к встрече с "Кристаллами".
За три часа до стыковки экипаж "Союз ТМ-27" занялся построением ориентации корабля перед выполнением режима сближения. Еще через час началось автономное сближение "Союза" с орбитальным комплексом "Мир".
Следует отметить, что первоначально стыковку планировалось провести в "тени". Это очень сложное действие, и "Кристаллы" готовы были выполнить его. Но на Земле специалисты пришли к выводу, что лучше всего в сложившихся условиях стыковку провести днем, а потому она и была проведена на десять минут раньше назначенного срока.
В 20.54 произошло касание корабля "Союз ТМ-27" со стыковочным узлом орбитального комплекса "Мир". Касание было достаточно мягким. Произошел механический захват, пошла штанга.
А тем временем станция "Мир" вместе с кораблем "Союз ТМ-27" вошла в "ночь", и связь с экипажами временно прекратилась.
Через полтора часа состоялся переход космонавтов из корабля на станцию. А до этого, за время отсутствия связи, экипаж "Союза ТМ-25" проконтролировал герметичность стыка и отсеков корабля, выровнял давление между кораблем и комплексом, перешел в бытовой отсек и открыл переходной люк.
Первым на станцию "влетел" я, а затем Николай Бударин и Леопольд Эйартц.
Решения принимались в считанные секунды
20.02.98 г. наш экипаж (я, Коля и Эндрю) одел скафандры, сел в корабль и отстыковался, Мы с Колей во второй раз, а Эндрю впервые оказались в автономном полете в корабле вне станции. Весь полет был не очень длительным - несколько часов. Но нервы у многих, естественно, у нас были напряжены. Дело в том, что во время облёта станции у нас полностью пропала связь с ЦУПом. Можете себе представить наше положение. Мы ждем информацию Земли о том, что станция закончила вращение и приняла необходимую ориентацию, а связи нет. Тем временем мы неуклонно движемся к тени, где стыковаться нельзя, где не будет связи с Землей. И тут никто не вспомнит, что это твоя первая стыковка в космосе. Тут нужно было в считанные секунды принять решение о причаливании и стыковке самостоятельно, а иначе неизвестно, чем бы это все могло закончиться. Мы сегодня уже могли быть и на Земле, досрочно закончив полет. Ну тогда станции пришел бы конец. Последствия вы можете представить. Так мы без связи и состыковались - на свой страх и риск, за что получили благодарность от Генерального конструктора, когда появилась связь.
...вновь отказал автоматический контур управления...
Второй случай драматичен. Ничто не предвещало сложности стыковки 240-го грузовика. Он шел в автоматическом режиме. Но командиру "везет" на такое. Если помните, в 1994 году нас дважды бил в борт 224-й грузовик в автомате, и тогда Земля дала добро на стыковку в телеоператорном режиме. Как вы помните, тогда я был бортинженером, и основная тяжесть легла на Юру Маленченко - он вручную завел корабль на станцию.
Теперь история почти повторилась: вновь отказал автоматический контур управления. Но Земля, имея уже горький опыт, быстро разрешила взять мне в свои руки управление кораблем Это было неожиданно, но на раздумья не было времени. Пришлось теперь уже Мусабаеву приложить свои навыки пилотирования, и это тоже было в моей жизни впервые. Стыковка прошла успешно, судя по тембру голоса Генерального конструктора, который сразу после стыковки поздравил меня с успехом. Ведь все на Земле очень переживали, т. к. этот грузовик вез 750-килограммовую выносную двигательную установку, которую, кстати, мы должны смонтировать на ферменной конструкции за бортом в космосе. Помня 1994 год, я в ответ сказал, что надо поздравлять весь экипаж, так как все мы рисковали одинаково.
О выходах в открытый космос, или о том как Николай ключи ломал
По непонятным для нас с Николаем причинам ЦУП просто гнал нас на выход форсированно. Наряду с подготовкой к выходу нам приходилось заниматься и научными экспериментами, и ремонтно-восстановительными работами разгрузкой принятого грузового корабля. А подготовка к выходу требует очень серьезного отношения. В общем, к моменту самого выхода мы были измотаны ужасно. Но все-таки успели подготовить скафандры инструменты и оборудование. Точно в назначенное время приступили к шлюзованию, а это процесс длительный и ответственный.
...основной механизм открытия ... люка был испорчен...
И вот наступил момент, когда в ШСО (шлюзовой специальный отсек) установило космический вакуум, то есть давление 0 мм ртутного столба. Оставалось только открыть выходной люк. Но не тут-то было. Как вы, наверное знаете основной механизм открытия этого люка был испорчен до нашей экспедиции и теперь, чтобы его открыть, необходимо помимо основного механизма открыть еще и несколько дополнительных замков. А это дело весьма нелегкое в скафандре.
Поэтому в циклограмму выхода теперь "Земля" вставила время на открытие 45 минут. (Такое время уходило у предыдущего экипажа на открытие этих замков! То есть экипаж фактически уже работает в условиях вакуума когда открывает замки а время выхода еще не считается. Работа в пробитом модуле "Спектр" предыдущему экипажу засчитана как работа в открытом космосе, а нам похоже "простят" такую же работу в ШСО. Ну да ладно, пойдем дальше.
... замок не открылся...
Так вот Николай открыл все замки и оставался только один (открывает всегда люк бортинженер и я это делал в прошлом полете). Но именно этот-то один не открылся. Замок был затянут так, что два спецключа сломались в процессе открытия а третий, рассчитанный на Фиксированное значение ("моментный ключ)` просто прокручивался. После того, как Николай был измотан к работе приступил я, хотя по циклограмме и не должен был этого делать.
Но вы как грамотные люди понимаете, что это делалось в надежде на чудо. Но чуда не произошло - замок так и не открылся. Так мы оказались заложниками суммы причин, от нас не зависящих. Пришлось выполнять обратное шлюзование и возвращаться в станцию.
Однако не бывает худа без добра. "Земля" в считанные дни изготовила ключи нового образца и грузовым кораблем выслала их нам. Теперь в ШСО пять ключей разной конфигурации.
И вот спустя месяц после того выхода мы все-таки уже выполнили четыре полноценных выхода. Чистое время нашей работы в открытом космосе составило 23 часа 47 минут. А программа выходов, по словам специалистов, как никогда масштабна и находится на грани возможностей человека.
Гена, наверное, помнит, как я ему в прошлом году на госдаче в Алматы говорил, что чувствую после столкновения грузового корабля со станцией. А говорил я о том, что нам, а не кому-нибудь другому придется заниматься восстановлением станции. И вот слова оказались вещими. 1 апреля состоялся наш первый выход, направленный на восстановление прочности несущего силового лонжерона солнечной батареи модуля "Спектр".
...мы столкнулись с непредвиденными трудностями...
Дело в том, что при конструировании "Спектра" не могли себе представить, как будут люди подходить к солнечной батареи вообще и уж тем более ремонтировать ее. Однако эта доля выпала нам. Срочно был изготовлен проект и изготовлены детали для установки на модуль. Нам прислали специальные поручни для установки их вокруг солнечной батареи. Была сконструирована силовая балка сложной конфигурации, которая должна взять на себя нагрузки сломанного лонжерона.
Но конструкторы работали на Земле и не полностью владели информацией о реальном положении на комплексе "Мир". Поэтому мы столкнулись с непредвиденными трудностями при установке поручней. Мешала экранно-вакуумная теплоизоляция, мешали кабели, не совпадали размеры некоторых деталей.
...чтобы просто сжать руку в кулак в скафандре, нужно приложить усилие в 16 килограммов...
И здесь, кроме нас, никто не мог принять конкретное инженерное решение по продолжению работ. А без этой работы подход к солнечной батареи невозможен. Так вот, весь первый выход был затрачен на установку поручней и рабочих мест у солнечной батареи. И эта работа в невесомости, в тени при минус 140 градусах в тяжелых скафандрах продолжалась 5 часов 26 минут, то есть почти до предела возможностей системы жизнеобеспечения скафандров. Следует отметить, что она была выполнена успешно.
Правда, когда мы вошли в станцию, то не могли нормально двигать пальцами, руки отваливались. Я уже говорил раньше: чтобы просто сжать руку в кулак в скафандре, нужно приложить усилие в 16 килограммов. А теперь представьте, что нужно закручивать гайки, болты и т. п. в течение 6 часов. Кроме этого, удерживаться и передвигаться только на руках.
Весь мир поздравлял нас с успехом
Итак, третий выход в открытый космос состоялся 11 апреля и продолжался б часов 25 минут. 2-й выход продлился 4 часа 23 минуты, 3-й, 4-й, и 5-й выходы были направлены на то, чтобы дать как бы вторую жизнь станции с точки зрения управления ее пространственным положением в космическом пространстве. Если конкретнее, то наша задача заключалась в том, чтобы демонтировать старую ВДУ-1 (выносная двигательная установка) и установить новую. Но это хорошо и быстро говорится, а на самом деле работа заняла 19 часов 19 минут чистого рабочего времени. И от нее зависело очень многое, а именно: сможет ли станция продолжать нормальный полет или в ближайшее время потеряет возможность ориентации. А потеря ориентации - это близкий и неизбежный конец самого существования станции. Не буду рассказывать о том, как мы готовились к этой работе, но подготовились очень тщательно. Людям непосвященным, наверное, кажется, ну что тут особенного. Но все - от рабочего до Генерального конструктора, от рядового работника до руководителя ЦУПа - все в ЦПК им. Ю. А. Гагарина и в Институте медикобиологических проблем с большим напряжением следили за нашей работой, потому что слишком высока была цена результата. Конечно, вы понимаете, что, говоря о подготовке, я имел в виду не только подготовку на борту в полете. Ведь прежде чем полететь, мы очень много и тяжело трудились в классах и в гидробассейне. Кроме этого, работали в цехах РКК "Энергия".
Но все-таки вернемся к третьему выходу. На выход мы подготовили и взяли с собой огромную укладку с инструментами и еще большее по размерам специальной конструкции кольцо. Так же, как и в прошлых выходы, я с этими укладками "перелетел" на конце ГСТ к месту работы, в очередной раз испытав холодное дыхание космоса. Далее Коля перебрался по стрелке ко мне, и мы смонтировали кольцо вокруг форменной конструкции, которая называется "Софора".
"Софора" - это ферма почти 15-метровой длины, собранная из металлических трубок диаметром около 2-х сантиметров. На самом ее конце установлен 750-килограммовый двигатель. Так вот мы вдвоем, с монтажным кольцом добрались до двигателя, закрепили кольцо на ферме и приступили к расстыковке электрических разъемов.
...малейшее неточное движение и просто улетишь в пространство навсегда...
Теперь представьте: два космонавта, кольцо, укладка с инструментами и сам двигатель - все это на конце тоненькой фермы. Каждое наше движение вызывало ее колебание.
Вообще-то жутко осознавать, что твоя жизнь сейчас зависит не только от твоего умения работать в невесомости, где малейшее неточное движение может привести к тому, что ты просто улетишь в пространство навсегда, но и от этой, на вид хлипкой, конструкции. Особенно это остро мы ощутили, когда наконец отделили двигатель, эту махину, от фермы. Его масса намного превышала нашу. Теперь наша задача состояла в том, чтобы оттолкнуть ВДУ в точно заданном направлении и заданный момент. В случае несоблюдения этих условий имелась вероятность трагических последствий, т. к. по законам баллистики ВДУ могла через определенное время столкнуться со станцией. Результаты непредсказуемы. Но, как вы уже знаете, мы с этой задачей справились успешно, и на Земле был слышен глубокий вздох облегчения.
Таким образом, мы с Колей стали авторами нового искусственного спутника Земли.
Нам сообщили, что по всем телевизионным каналам России показали этот момент отделения ВДУ от станции. Мировая пресса не обошла это событие тоже Даже в Австралии нас поздравляли с успехом. Я не говорю уже о США и Европе.
Усталые и измученные после 6-часового физического и морального напряжения, мы вернулись на станцию для подготовки к дальнейшей работе в открытом космосе.
Впереди нас ожидала работа по подготовке и установке новой ВДУ-2.
Безопасность стыковки обеспечена
В нашем полете как-то повелось, что наши этапные события часто совпадают с известными датами. Перестыковку мы выполнили в день 12-летия полета станции, первый выход в открытый космос в апреле, а вот крайний, 5-й, 22 апреля. Как вы помните, в недавнем прошлом это стало бы самым броским заголовком во всех газетах и журналах.
Но не в датах дело. Этот выход в открытый космос был решающим. Он либо ставил побед ную точку в сложнейшей инженерной операции, либо разбивал все надежды конструкторов, руководителей космической отрасли РФ на дальнейшую успешную работу.
...нам приходилось вставать, когда все нормальные люди только засыпали...
И вот наступило 22 апреля. Подъем экипажа был назначен на 1 час ночи. (Вы не удивляйтесь - это почти правило, что мы вставали на работу в открытом космосе в час или два ночи). Во многом это оправдано светотеневой обстановкой на орбите, привязкой к наземным измерительным пунктам, условиями радиосвязи и пр.
Теперь вы должны понимать, каков хлеб космонавта. Чтобы успешно осуществить выход, например, в 8 часов утра, при этом дать возможность специалистам не ночевать в ЦУПе, нам приходилось вставать, когда все нормальные люди только засыпали. Этого требует очень непростая циклограмма подготовки в день выхода. Однако мало кто задумывается, что человек- это не прибор, который можно выключить, перещелкнув тумблер.
Накануне нам планируют отбой в 16 или в 17 часов, полагая, что сделать это практически невозможно потому, что до этого распорядок станции был привязан к нормальному рабочему дню. То есть ты ложился все дни в 23 или 24 часа, а сегодня ты должен лечь в 16 и встать в 1 ночи. Таким образом космонавт не спит порядка 36 часов, при подготовке, во время выхода в открытый космос и после него, для того, чтобы привести станцию и скафандры в исходное состояние. Это изнуряет ужасно, особенно когда это серия выходов, как в нашем случае. Ну да ладно, хватит о грустном.
...Вот где пригодились годы тренировок в гимнастических залах...
Итак, в 5-м выходе нам предстояло: произвести складывание фермы "Софора" пополам так, чтобы своим верхним концом она подошла к новому двигателю (750 кг), укрепить эту ВДУ-2 на конце "Софоры", перейти снова на "Софору"; при помощи спецмеханизма выпрямить "Софору", опять во второй раз подняться на самый верх "Софоры" к ВДУ-2; закрыть клапаны экранно-вакуумной тепловой изоляции на двигателе. Кроме этого, конечно же, состыковать в нескольких местах на "Софоре" и ВДУ электрические кабели. Это легко сказать - состыковать разъемы. На самом деле для этой цели используют спецприспособления и состыковывают их вдвоем. Во-первых, потому, что это физически тяжело, во-вторых, очень неудобно одному, т. к. при этом еще нужно и держаться руками.
Докладываю с большим удовлетворением, что все разъемы я расстыковал и состыковал в этих выходах сам. Вот где пригодились годы тренировок в гимнастических залах. В этом есть и заслуга моего первого тренера Леонида Вознесенского, который уже в 10 классе подвел меня к ступени кандидата в мастера спорта СССР. Прошло 30 лет, а закалка, полученная тогда остается.
Итак, все, что было намечено нами, выполнено с высоким качеством. Вновь на высоте 15 метров над станцией стояла выносная двигательная установка (ВДУ-2), которая дала как бы вторую жизнь станции "Мир". 5-й выход в открытый космос составил 6 часов 21 минуту. Нас все поздравляли.
За этой работой очень внимательно следили и за океаном. Говорю об этом потому, что на следующий же день, пролетая над Хьюстоном (Центр НАСА им. Линдона Джонсона), мы получили поздравления и от американских астронавтов.
...Опасность на самом деле была реальной...
Теперь после серии выходов в открытый космос, осуществленных нами, станция "Мир" вновь в строю и готова к дальнейшему сотрудничеству с американской стороной. А ведь до этого под большим вопросом (теперь это можно и опубликовать) находилась возможность стыковки "Шаттла" со станцией. НАСА выдвигала требование обеспечения безопасности стыковки, что не позволяла сделать сломанная солнечная батарея модуля "Спектр". Батарея была сломана, как вы понимаете, в прошлом году при неудачной стыковке грузового корабля 23-й экспедицией, дублерами которой мы были в свое время. Ну вот теперь бывшие дублеры исправили это. Опасность на самом деле была реальной.
Я это вам говорю, проработав на этой солнечной батарее. Она держалась, как говорят, на честном слове. Теперь же американцы могут подходить к станции, не опасаясь за свою безопасность.
Ситуация была очень опасной
Продолжаю описывать мои и Николая выходы в открытый космос.
Четвертый выход был, пожалуй, самым непримечательным для обывателя, т. к. в нем отсутствовали впечатляющие картины. Но без так называемой подготовительной работы не было бы успеха и в основной.
...в моем скафандре исчезла вся телеметрия...
В двух предыдущих выходах в моем скафандре проявились отказы в телеметрии данных о моем состоянии. То есть Земля не получала мою электрокардиограмму а также показания пульса и дыхания в определенное время Это недопустимо при проведении внекорабельной деятельности. Но все это меркнет по сравнению с тем, что в третьем выходе в моем скафандре исчезла вся телеметрия. А потому не только медики не знали моего самочувствия, но и все специалисты сидели как на иголках от того, что пропали данные о жизненно важных параметрах: давлении в скафандре, остатке кислорода в баллонах, о работе насосов, вентиляторов, сублиматора, литиевого поглотительного патрона и прочем. Другими словами, никто, кроме меня, не мог знать истинного состояния в это время.
Я сначала удивлялся слишком частым вопросам Земли о моем самочувствии, параметрах скафандра, а потом даже начал сердиться, т. к. эти вопросы отвлекали от очень непростой инженерной работы. Сегодня я могу представить состояние специалистов, отвечающих за работу этих систем.
Опасность ситуации заключается в том, что человек может не замечать по вышения парциального давления углекислого газа в скафандре и продолжать работать. Однако в определенный момент времени совсем просто, незаметно для себя, можно потерять сознание. Последствия нетрудно представить: разжимаются руки и... свободный полета пространство навсегда, если не успел до этого пристегнуть страховочный фал.
Но судьба была благосклонна ко мне, и выход закончился успехом.
Четвертый выход я производил в другом скафандре. Но перед этим была сложная работа по тестированию первого и подготовке другого скафандров. Для непосвященных будет, наверное, интересно узнать, что скафандр командира отличается от скафандра бортинженера, во-первых, блоком радиотехнической аппаратуры (БРТА). Это чтобы Земля могла различить космонавтов. Любопытно, что на скафандрах командира вдоль рук и ног красные лампасы, а на скафандре бортинженера - синие Для чего это сделано, мы не знаем. Ведь, кроме нас двоих, в космосе больше никого нет рядом. Может, для ТВ?
На борту "Мира" на тот момент оказалось два скафандра бортинженера и только один командирский. Пришлось мне выходить в синем, но БРТА устанавливать командирский. Таким образом, 4-й и 5-й заключительный выходы я выполнил в другом скафандре.
...венец всех выходов...
Впереди нас ждала работа по монтажу ВДУ на "Софоре" - венец всех выходов.
Да, четвертый выходы в открытый космос занял 6 часов 33 минуты Теперь это второй результат по времени за всю историю космонавтики. Кроме того, этот выход был 90-м за всю историю советской и российской космонавтики. Своего рода юбилей` Кстати, еще о цифрах. Всего 4 человека за всю историю мировой космонавтики пристыковали транспортный грузовой корабль в телеоператорном режиме к станции, проще говоря, стыковали вручную беспилотный корабль, находясь при этом в станции. Кто эти люди? Г. Манаков, Ю. Маленченко, А. Соловьев, Т. Мусабаев.
Как вы знаете, в 1997 году такая стыковка закончилась крупнейшей аварией, в результате которой был выведен из строя один из модулей "Мира" - "Спектр". Я слышал, что, по предварительным данным, только материальный ущерб составил более 3 миллионов долларов, не говоря уже о престиже.
Спасена честь российской космонавтики
...мы оказались на голодном пайке...
15 мая с. г. вечером по ДМВ мы отстыковали ТКГ 240, который, как вы помните, я пристыковал вручную 17 марта. Должен вам напомнить, что этот корабль доставил нам ту самую выносную двигательную установку, которую мы установили на 15-метровой ферме "Софора" в открытом космосе. Я не случайно это повторяю. В связи с тем, что ВДУ заняла всю центральную часть корабля, нам на борт не было доставлено ни грамма воды.
Обычно ТКГ привозят несколько сот литров воды. Мы же оказались на голодном пайке. Благо на станции есть американская техническая вода, которую доставил "Шаттл". Эта вода получается в процессе сгорания водорода в генераторе "Шаттла". Так вот, по рекомендации Земли мы производили повторную ее регенерацию и употребляли в пищу. Так мы дотянули до нового грузовика-238, который доставил нам порядка 300 литров посеребренной воды (это штатная вода с ионами серебра).
...стыковка прошла... не совсем гладко...
Конструкторы учли ошибки прошлого, и в этот раз стыковка прошла в автоматическом режиме, правда, не совсем гладко. Так, в самый неподходящий момент на расстоянии менее 8 километров при тестировании "ТОРУ" я обнаружил отказ этой аппаратуры. Теперь в случае отказа автоматического контура управления я уже ничем не смог бы помочь - оставалось только наблюдать за процессом. Но (слава Аллаху!) все прошло хорошо, и корабль состыковался со станцией около трех часов ночи.
...произошел отказ ЦВМ...
Затем мы стали готовиться к приему "Шаттла" (готовили станцию). Это непростой процесс. Начинать его надо за несколько дней до старта "Шаттла". Все шло по плану, как вдруг 30 мая 1998 г. в 16.35 на станции раздался аварийный звуковой сигнал.
Бросив все, я устремился к центральному посту управления станции. На пульте аварийно-предупредительной сигнализации горело пренеприятнейшее сообщение: "Проверь СУД" (система управления движением). Это самая важная и сложная система станции, состоящая из множества приборов и оборудования. Мозгом этой системы является цифровая вычислительная машина "Салют-5".
Так вот, этот мозг умер, т. е. произошел отказ ЦВМ. Все! Станция потеряла ориентацию, и это грозило привести энергосистему к полному отказу. Ну вы как грамотные люди понимаете, что потеря электроэнергии неминуемо приведет к остановке всей системы станции, в том числе систем жизнеобеспечения. Положение было критическим. Начались бессонные ночи дежурства у ЦП и бесконечные попытки реанимировать СУД.
Не знаю как, но о нашем бедственном положении узнали почти во всем мире. К нам на борт стали поступать послания со всех континентов по каналу любительской радиосвязи. Все нам желали скорее справиться с бедой и всяческих успехов. Даже из Чечни какой-то Жусуп по голосовой любительской связи пожелал нам успеха.
Долг командира - быть на ЦП и быстро во взаимодействии с Землей принимать решение и выдавать необходимые команды с пультов. Я должен отметить грамотные действия моего бортинженера Николая Бударина, который много сделал для того, чтобы мы вышли из этой ситуации. Нервозность добавляло и то, что на 2 июня был назначен старт "Шаттла", который должен состыковаться с нами 4 июня.
...все прошло гладко...
В Америке наиболее реакционно настроенные политики выступали с предложением прекратить сотрудничество с Россией в космосе. Их поддерживали, к сожалению, и некоторые астронавты NASA. Теперь понимаете, какая ответственность легла на нас с Николаем.
1 июня вечером должно было состояться совместное совещание представителей РКА и NASA, на котором решалась судьба старта "Дискавери". Совещание проходило во Флориде. Уж очень переживал наш бортинженер-2 Эндрю Томас. У американцев такой отказ, как у нас, считается чуть ли не концом света. Кроме того решался вопрос - заберет ли "Шаттл" его домой. Вы уже знаете, что все прошло гладко. Но мало кто знает, что множество попыток запустить СУД окончилось неудачей в эти два дня и две ночи до совещания во Флориде и лишь всего за 2-3 часа до совещания нами, после замены ЦВМ, была наконец запущена циклограмма восстановления ориентации. Впервые за это время мы с Николаем имели возможность поспать 6 часов.
Так была спасена честь российской космонавтики. Старт "Дискавери" состоялся в назначенное время.
С американцами работали неплохо
..."Шаттл" завис в 9 метрах...
4 июня 1998 г. приблизительно в 14.30 мы впервые обнаружили "Шаттл" в виде яркой звезды. Расстояние до него было около 100 км. В 15.00 я установил радиосвязь с "Дискавери". Связь на "Шаттле" вел Валерий Рюмин. Он информировал нас о дальности и скорости сближения. В 18.24 "Шаттл" подошел к нам на расстояние 50 м (170 футов) и завис. В 18.25 мы доложили о включении АПСА (андрогинно-периферийный стыковочный агрегат) и закрытии люка ПСО-СУ (приборно-стыковочный отсек-стыковочный узел). Я не буду далее перечислять операции, которые мы выполняли. Их немало, и все они очень ответственные. В 19.46 "Шаттл" завис в 9 метрах. Картина, прямо скажем, фантастическая. Представьте себе два огромных объекта, каждый массой более 100 тонн, летят над Землей на расстоянии всего 9 метров друг от друга со скоростью 8 км в секунду Мы могли в иллюминаторы рассматривать друг друга. Правда, времени на это было крайне мало, ведь кроме всего прочего, нам приходилось вести видео- и фотосъемки, которые вы наверняка видели по ТВ.
...два командира... крепко обнялись...
После стыковки была работа по проверке герметичности стыка. Открытие люка произошло около 21.40. Должен сказать, что телевизионная система "Дискавери" вышла из строя и нам пришлось проводить репортаж о церемонии встречи экипажей своими средствами, хотя по плану это должны были делать американцы. Я и командир "Шаттла" открыли переходные люки.
И вот два командира, два товарища подали руки друг другу, а затем крепко обнялись. Командир "Дискавери" Чарли Прекорт - мой хороший товарищ вот уже более двух лет. Наше знакомство произошло в 95-м году в Звездном, когда он был представителем NASA. Затем мы с Николаем дублировали 23-ю экспедицию и отрабатывали совместные действия с экипажем, где командиром был Чарли. На протяжении двух лет мы встречались и работали вместе то в Хьюстоне, то в Звездном. А "крайняя" наша встреча с ним произошла во Франции, в Тулузе осенью 1997 г., где мы отрабатывали французскую программу (Надеюсь, вы не забыли, что в нашем экипаже был космонавт-исследователь Леопольд Эйартц.) Итак, историческая встреча состоялась. Историческая потому что это последний полет "Шаттла" к станЦии "Мир". И мы с Николаем горды тем, что завершили эту фазу на высоком уровне. Если вкратце, то программа научных экспериментов выполнена в полном объеме. Жизнь на комплексе в эти 4 дня походила на улей. Ведь нас было 9 человек.
...Чарли мне многое показал и рассказал...
Я лично доволен еще и тем, что в реальном полете, а не только в тренажере полетал на "Шаттле" в кресле командира. Чарли мне многое показал и рассказал. Я не остался в долгу. Два вечера из четырех все вдевятером мы ужинали за нашим столом, а два - по раздельности. Почему два у нас, а у них ни разу? Да потому что такого стола на "Шаттле" просто нет! Первый вечер мы давали ужин, а второй - они. Заключительный все же был у нас. Мы не только ели и пили, но также пели песни на русском, английском и казахском языках.
Физическое разделение "Шаттла" и "Мира" произошло 8 июня 1998 г в 19.01.
Впервые за 135 суток полета появилось личное время. Суббота. Мы уже вдвоем с Колей, без Эндрю, провели влажную уборку Вчера Томас приземлился во Флориде на "Дискавери". Мы остались на комплексе и продолжаем свою работу Во всех СМИ уже прошло сообщение о завершении первой фазы российско-американской программы "Мир"- "Шаттл". На самом деле она продолжается.
Система "Курс" приобрела новую конфигурацию
Мы с Николаем продолжали свою работу по выполнению научных программ России, США, Казахстана. Этот напряженный, но относительно размеренный ритм работы экипажа нарушил очередной отказ техники. 7 августа при тестировании радиотехнической аппаратуры "Курс", которое проводится перед предстоящими стыковками космических кораблей, выявился очень серьезный ее отказ. Фактически система стала неработоспособной, что грозило переносом старта 26-й экспедиции. А в это время на "Байконуре" полным ходом идет работа по осуществлению запуска корабля "Союз-28 ТМ". Экипаж и все специалисты уже на космодроме, а у нас, на станции, авария. Вся работа многих тысяч людей, задействованных в этом процессе, срывается. И опять экипаж 25-й экспедиции (Т. Мусабаев и Н. Бударин) трое суток, не считаясь с усталостью, работает по восемнадцать, девятнадцать часов в сутки. Нам даже самим трудно поверить, какой объем работы мы выполнили.
Практически система "Курс" приобрела совершенно новую конфигурацию. Нам пришлось демонтировать массу высокочастотных и низкочастотных кабелей из-за панельного пространства. Снова их смонтировать в других модулях и произвести перекоммутацию всей схемы системы. Здесь следует заметить, что при малейшей неаккуратности и повреждении элементов конструкции теряется возможность заменить вышедший из строя элемент. Особенно было трудно с высокочастотными кабелями - они хрупки и не допускают перегибов. Нам пришлось их протягивать за панелями из модуля "Квант" в базовый блок. С нами постоянно поддерживали связь специалисты-разработчики, которые в эти дни также подолгу задерживались в ЦУПе.
После окончания нашей работы по командно-релейной линии проведен тест аппаратуры "Курс", который дал положительный результат.
Сложность нашего положения в эти дни заключалась в том, что нам параллельно приходилось производить в срочном порядке загрузку грузового корабля "238" и готовить его к досрочной отстыковке 12 августа. Эта мера вызвана тем, что необходимо было произвести тестирование отремонтированной аппаратуры "Курс" и дать добро на стыковку корабля "Союз-28 ТМ", без чего его запуск маловероятен.
15 августа после стыковки на станции будут работать уже пять человек. Начнется гонка по выполнению программы космонавта-исследователя, в которой, естественно, мы, как основной экипаж, будем принимать непосредственное участие.
А 25 августа состоится мягкая посадка нашего спускаемого аппарата на родной планете "Земля".
