Сразу скажу: так называемые "пилатовы главы" "Мастера и Маргариты" кощунственны. Это неинтересно даже обсуждать. Достаточно сказать, что Иешуа булгаковского романа умирает с именем Понтия Пилата на устах (1), в то время как Иисус Евангелия - с именем Отца. Любой христианин (а христианин - при максимально мягком и широком определении этого слова - это человек, который молится Христу) любой конфессии согласится с этой оценкой.
Вопрос в другом: а можно ли эту оценку ("кощунство") перенести с "пилатовых глав" на весь роман в целом и на самого Булгакова?
Сербский исследователь М. Иованович настаивает, что "Евангелие по Воланду" оказывается одновременно и "Евангелием по Булгакову", и полагает, что "Булгаков писал свой роман с воландовых позиций" (2).
На мой взгляд, такое отождествление слишком жестоко и поспешно.
Впрочем, прежде, чем приводить аргументы, признаюсь, почему я стал их искать (в конце концов, разум всегда приводит лишь в ту точку, в которой ты назначаешь ему свидание).
Я полюбил эту книгу, когда она еще не входила в школьную программу. И мог страницами цитировать ее по памяти. Даже спустя пятнадцать лет после прочтения, впервые оказавшись в Иерусалиме, я смотрел на Город через булгаковские стихи (язык не поворачивается назвать прозой его описание грозы над Ершалаимом). Иначе было просто невозможно: я стоял на вершине Масленичной горы; внизу был Город, а с запада, (но не сверху, а вровень с глазами) надвигалась гроза. Ну как тут было не вспомнить: "Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды... Пропал Ершалаим - великий город, как будто не существовал на свете. Все пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях...".
В общем, мне хотелось бы оправдать консерватизм своей любви. Имею ли я право продолжать с любовью относиться к булгаковской книге, несмотря на то, что за эти годы я стал ортодоксальным христианином? Может ли христианин не возмущаться этой книгой? Возможно ли такое прочтение булгаковского романа, при котором читатель не обязан восхищаться Воландом и Иешуа, при этом восхищаясь романом в целом? Воланд - оппонент автора или резонер, которому доверено озвучивать авторскую позицию? Возможно ли такое прочтение романа, при котором автор был бы отделён от Воланда?
Такую возможность отрицают школьные учебники по литературе. Что ж, пора выходить за порог слишком средней школы.
В ЗАЩИТУ ЧЕРНОВИКОВ
Прежде, чем приступать к изложению аргументов, стоит признаться в необычности по крайней мере некоторых из них.
В литературоведении принято опираться на итоговую, беловую авторскую рукопись. Если между беловиком, тем текстом, который автор передал в издательство и черновыми, более ранними, набросками есть расхождение, то предпочтение отдается именно позднейшему варианту. Вполне понятный и логичный принцип.
Но все же есть такие книги, к которым он не может быть вполне применим. Этот принцип не вполне приложим к произведениям подцензурной литературы. Если писатель работает в условиях жесткой внешней цензуры, то со временем он переходит к самоцензуре. Он уже по своему горькому опыту знает, что - можно, что -на грани допустимого, а что - просто невозможно. Он знает требования цензуры и вкусы конкретного цензора. И тогда он может сам подправлять свой текст накануне отдачи его в чужие руки. Пока писатель наедине со своим вдохновением - он просто искренен. И тогда каждый пишет как он дышит... (3)
Но вот наступает пора, когда надо наступать на горло своей песне ради того, чтобы хоть что-то прохрипеть.
Булгаков писал свой последний роман в годы жесточайшей цензуры и уже имея огромный опыт продирания через нее. Он хотел видеть свой роман опубликованным.
За несколько дней до смерти в дневнике его жены Е. С. Булгаковой появляется запись: "6 марта 1940 г. Когда засыпал: "Составь список... список, что я сделал... пусть знают...". Был очень ласков, целовал много раз и крестил меня и себя - но уже неправильно, руки не слушаются.. Одно время у меня было впечатление, что он мучится тем, что я не понимаю его, когда он мучительно кричит. И я сказала ему наугад (мне казалось, что он об этом думает): "Я даю тебе честное слово, что перепишу роман, что я подам его, тебя будут печатать!" - А он слушал, довольно осмысленно и внимательно, и потом сказал: "Чтобы знали... чтобы знали" (4).
Список, о котором идет речь в начале этой записи - это список литературных и идейных врагов Булгакова (5) И вот, вопреки обилию этих врагов, Булгаков все же хочет видеть свой роман опубликованным. И в романе он видит некоторое предупреждение читателю: "чтобы знали...".
Ради этого он переделывал роман, не только улучшая его, но и страха ради цензорского. В литературной сводке ОГПУ от 28 февраля 1929 говорится: "...Булгаков написал роман, который читал в некотором обществе, там ему говорили, что в таком виде не пропустят, так как он крайне резок с выпадами, тогда он его переделал и думает опубликовать, а в первоначальной редакции пустить в качестве рукописи в общество, и это одновременно с опубликованием в урезанном цензурой виде" (6) В дневнике Е. С. Булгаковой (осень 1937 года): "Мучительные поиски выхода... откорректировать ли роман и представить?.. Миша правит роман" (7).
Были ли шансы на публикацию? Иногда казалось, что - да. В ноябре 1936 года постановка шуточной оперы А. Бородина "Богатыри" Камерным театром (с текстом Демьяна Бедного) была заклеймлена советской прессой "за глумление над крещением Руси". Е. С. Булгакова отмечает в дневнике: "Я была потрясена!" (8).
Булгаков же настолько вдохновлен этим, что в том же месяце делает набросок либретто "О Владимире", обращаясь к теме крещения Руси (9).
Вообще, когда в 1928 году Булгаков начинал свой "роман о дьяволе" (10), в советской литературе дьявол считался вполне приемлемым и обычным персонажем. Ничего шокирующего в том, что советский писатель вдруг вводит в повествование черта, тогда не было.
В воспоминаниях Л.Е. Белозерской-Булгаковой рассказывается о знакомстве М. Булгакова с повестью А.В. Чаянова "Венедиктов, или достопамятные события жизни моей" (М., 1922). Оформляла книгу Н. Ушакова, дружившая с семьей Булгаковых, она и подарила экземпляр книги Михаилу Афанасьевичу. Итак, "Н. Ушакова, иллюстрируя книгу, была поражена, что герой, от имени которого ведется рассказ, носит фамилию Булгаков. Не менее был поражен этим совпадением и Михаил Афанасьевич. Все повествование связано с пребыванием Сатаны в Москве, с борьбой Булгакова за душу любимой женщины, попавшей в подчинение к Дьяволу... С полной уверенностью я говорю, что небольшая повесть эта послужила зарождением замысла, творческим толчком для написания романа "Мастер и Маргарита"" (11).
Герой повести студент-второкурсник Московского Университета Булгаков возвращается в Москву из Коломенского: "Вступив в город, почувствовал я внезапно гнет над своей душой необычайный. Казалось, потерял я свободу духа и ясность душевную безвозвратно и чья-то тяжелая рука опустилась на мой мозг, раздробляя костные покровы черепа... Весь былой интерес к древностям славяно-русским погас в душе моей... Я чувствовал в городе чье-то несомненное жуткое и значительное присутствие. Это ощущение то слабело, то усиливалось необычайно, вызывая холодный пот на моем лбу и дрожь в кистях рук,- мне казалось, что кто-то смотрит на меня и готовится взять меня за руку. Чувство это, отравлявшее мне жизнь, нарастало с каждым днем, пока ночью 16 сентября не разразилось роковым образом, введя меня в круг событий чрезвычайных. Была пятница. Я засиделся до вечера у приятеля своего Трегубова, который, занавесив плотно окна и двери, показывал мне "Новую Киропедию" и говорил таинственно о заслугах московских мартинистов (12) Возвращаясь, чувствовал я гнет нестерпимый" (13).
Тот, кто в повести Чаянова овладел душой Булгакова, был не дьяволом, а человеком, прошедшим посвящение у лондонских вельможных сатанистов. У них в карточной игре он выиграл души нескольких москвичей. Можно представить, как потрясли М. Булгакова слова, сказанные чаяновским "коровьевым": "Беспредельна власть моя, Булгаков, и беспредельна тоска моя; чем больше власти, тем больше тоски". Впрочем, и он смог остановиться, когда с иконы "Спасов лик строго глянул мне в душу"...
Чаянова арестовали в 1930 году (не за повесть, а в связи с процессом "промпартии"). В литературе же за двадцать лет советской власти каноны "социалистического реализма" уже определились. Старый черт должен был уступить место старому рабочему.
И чтобы в конце 30-х годов опубликовать "Мастера и Маргариту", надо было многое в тексте спрятать от поверхностных читателей и цензоров... А потому обращение к ранним редакциям оказывается необходимым для понимания итогового текста.
Разные редакции, отражающие разные этапы работы Булгакова над текстом "Мастера и Маргариты", принято обозначать так:
Черный маг (1928-1929)
Копыто инженера (1929-1930)
Великий канцлер (1932-1936)
Князь тьмы (1937)
Вторая полная рукописная редакция романа (1938).
"Мастер и Маргарита" становится названием этого произведения только в 1938 году. Возможно, в порядке самоцензурной смягчающей правки.
БУЛГАКОВ И ВЕРА
Так был ли сам Булгаков богоборцем, атеистом-кощунником?
У Булгакова было церковное детство. Оба его деда были священниками, а отец, Афанасий Иванович Булгаков (1857-1907), - профессором Киевской Духовной Академии, оставившим ряд монографий по сравнительному богословию (14)
Крестный отец Михаила - профессор Киевской духовной академии Н. И. Петров, несмотря на большую разницу в их возрасте, был позже другом своего крестника. Венчал Михаила Афанасьевича святой новомученик протоиерей Александр Глаголев (он, кстати, тоже был богословом и выступал экспертом по делу Бейлиса). Знаменитый богослов протоиерей Сергий Булгаков также находился в родстве с Михаилом Афанасьевичем.
И все же уже через три года после смерти отца (т.е. в 1910 году) его сестра Надежда записывает в своем дневнике: "Миша не говел в этом году. Окончательно, по-видимому, решил для себя вопрос о религии - неверие" (15). Он не носил нательного крестика (16). Были и увлечения наркотиками. Его первой жене пришлось делать аборт еще до венчания... Не стоит удивляться, что он давал довольно едкие зарисовки из церковно-приходской жизни. Свидетельства о его участии в литургической жизни Церкви мне не попадались.
И все же то, что казалось окончательным 18-летнему подростку в 1910 году, потом менялось.
Как пишет биограф писателя - "тому, кто размышляет над биографией и творчеством Булгакова, всегда надо иметь в виду: что бы ни происходило со старшим сыном доктора богословия в первые годы после смерти отца и в последующие десятилетия - все это воздвигалось на фундаменте, заложенном в детстве: он был уже невынимаем" (17).
Одной из причин разрыва с первой женой (Татьяной Николаевной) было ее откровенно враждебное отношение к религии (18) Третья же его жена - Елена Сергеевна Булгакова - вспоминала: "Верил ли он? Верил, но, конечно, не по-церковному, а по своему. Во всяком случае, когда болел, верил - за это я могу поручиться" (19). Рудиментарная церковность в его доме сохранялась: была и Рождественская (а не новогодняя) елка для детей (20) была и молитва: "31 января 1934. Кончается год. И вот, проходя по нашим комнатам, часто ловлю себя на том, что крещусь и шепчу про себя: Господи! Только бы и дальше так!" (Дневник Е. С. Булгаковой) (21).
_________________________________________________________________________________
1. "- Славь великодушного игемона! - торжественно шепнул он и тихонько кольнул Иешуа в сердце. Тот дрогнул, шепнул: - Игемон... Кровь побежала по его животу, нижняя челюсть судорожно дрогнула, и голова его повисла". В черновике 1928-31 годов: "Иешуа же вымолвил, обвисая на растянутых сухожилиях: - Спасибо, Пилат... Я же говорил, что ты добр" (Неизвестный Булгаков. М., 1993, с. 425).
2. Jovanovitc М. Utopija Mihaila Bulgakova. Beograd, 1975. s.165. Аналогична позиция М. М. Дунаева в его работе "О романе М. А. Булгакова "Мастер и Маргарита" (М., 2005). Однако никаких следов собственно литературоведческого исследования эта брошюра М. Дунаева в себе не несет; автор просто берет как аксиому согласие Булгакова с Воландом и блестяще игнорирует любые контраргументы.
3. "В черновых вариантах Булгаков позволял себе поработать в естественном настрое", - пишет булгаковед В. Лосев, цитируя набросок булгаковского сочинения (1937 г.) о Петре Первом, где в уста царевича Алексия вложены следующие слова:
Я отцовской стезей не пойду,
Старине я остануся верен.
Петербурху не быть,
Не мечтай, государь,
В Ярославль уйду жить,
Как и жили мы встарь.
Будем жить в великом покое!
И увидим опять,
В блеске дивных огней,
Нашу церковь соборную радостной,
Разольется по всей по Руси
Звон великий и сладостный!
Мы вернем благочинье, вернем,
Благолепие будет чудесное!
И услышим опять по церквам на Руси
Православное пенье небесное!
Не могу выносить я порядков отца!
Омерзело мне всё! Ненавижу его!
(Булгаков М. Дневник. Письма. 1914-1940. Сост. В. И. Лосев, М., 1997, с. 441)
В прозе ту же самую присягу на верность поруганной дореволюционной старине Булгаков дал в своем письме Сталину в 1930 г.
4. Булгаков М. Собрание сочинений в 8 томах. Т.8. Жизнеописание в документах. Спб., 2002, с. 714. Другая версия: "В конце жизни Михаил Афанасьевич ослеп и лишился речи. Объяснялся он жестами, которые понимала лишь Елена Сергеевна, его жена. Однажды он сделал жест, что чего-то хочет. - Лимонного соку? - Отрицательный жест.- Твои работы? - Нет. - Елена Сергеевна догадалась: - "Мастера и Маргариту"? - И человек, утративший речь, огромным усилием воли произнес два слова: "Пусть знают"" - Записано мною со слов Елены Сергеевны Булгаковой 15 ноября 1969 года в Москве" (Е. М. Три сновидения Ивана // Вестник РХД. Париж,1976, N 3-4, с. 230).
5. См. Булгаков М. Собрание сочинений в 8 томах. Т.8. Жизнеописание в документах. Спб., 2002, с. 195. Кстати: "Произведя анализ моих альбомов вырезок, я обнаружил в прессе СССР за десять лет моей литературной работы 301 отзыв обо мне. Из них: похвальных - было 3, враждебно-ругательных - 298" (М. Булгаков. Письмо к Правительству СССР).
6. Лосев В. И. Комментарии // Булгаков М. А. Собрание сочинений в 8 томах. Т. 2. Белая гвардия. Гражданская война в России. Спб., 2002, сс. 739-740
7. Неизвестный Булгаков. М., 1993, с. 410.
8. См.: Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 592.
9. См.: Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 593.
10. Правительству СССР. Письмо от 28 марта 1930 г. // Булгаков М. Дневник. Письма. 1914-1940. Сост. В. И. Лосев, М., 1997, с. 227.
11. Белозерская-Булгакова Л. Е. Воспоминания. М., 1990, сс. 182-184
12. Мартинисты - одна из ветвей масонства.
13. Текст этой повести ( за указание на которую я благодарен Е. Молчановой) можно найти в интернете по адресу http://fecoopa.narod.ru/chayanov/venediktov.html.
14. Кроме того, проф. А. И. Булгаков переводил труды западных святых - блаж. Августина и блаж. Иеронима. Стоит отметить и его статью "Современное франкмасонство в его отношении к церкви и государству" (Труды Киевской Духовной Академии, 1903, вып.12), вышедшую также в виде отдельной брошюры. "Франкмасонство есть самый опасный заговор против общества, секта убийц, действующих с помощью космополитического еврейства и конспиративного протестантизма" (Булгаков А.И. Современное франкмасонство. Опыт характеристики. Киев, 1903, с. 3). Так что уже с юности Михаил Булгаков мог знать, что не только атеизм противостоит христианству, но и оккультизм, пропаганда которого активно поддерживалась именно масонством.
15. См. Соколов Б. Булгаков. Энциклопедия. М., 2003, с. 545.
16. Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 387.
17. Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 44.
18. "В Москве он писал "Белую гвардию". Однажды он мне читал про эту... молитву Елены, после которой Николка или кто-то выздоравливает. А я ему сказала: Ну, зачем ты это пишешь? Он рассердился, сказал: Ты просто дура, ничего не понимаешь!". Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 387.
19. Цит. по: Соколов Б. Булгаков. Энциклопедия. М., 2003, с. 546.
20.См.: Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 550.
21. Цит. по: Чудакова М. Жизнеописание М. А. Булгакова. М., 1988, с. 551. При анализе дневника Е. С. Булгаковой стоит учесть, что она писала его, предполагая, что он может попасть в руки "органов". Дневники самого Булгакова были изъяты при обыске 7 мая 1926 года.
