В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Наша библиотека
Книги
Статьи
Учебники

Художественная литература
Русская поэзия
Зарубежная поэзия
Русская проза
Зарубежная проза
Василий Шукшин: Начальник Назад
Василий Шукшин: Начальник
С утра нахмурилось; пролетел сухой мелкий снег. И стало зловеще тихо. И
долго было тихо. Потом началось... С гор со-рвался упругий, злой ветер,
долина загудела. Лежалый снег поднялся в воздух, сделалось темно.
Двое суток на земле и на небе ревело, выло. Еще нестарые, крепкие на
вид лесины начинали вдруг с криком кло-ниться и медленно ложились, вывернув
рваные корни. В лесу отчаянно скрипело, трещало.
Одиннадцать человек лесорубов с дальней делянки оста-лись без еды. Еще
до бурана, объезжая работы, к ним заехал начальник участка, сказал, что
машина с продуктами к ним вышла. И начался буран. Начальник остался на
делянке.
Двенадцать человек, коротая время, спали, курили, "забивали козла",
слонялись из угла в угол. Разговаривали мало. Когда сорвало крышу с избушки,
малость поговорили.
-- Долго держалась, -- сказал начальник, с треском выставляя кость
домино на грубо струганный стол из плах.
-- Держалась, держалась, держалась, -- повторил лесоруб с огромными
руками, мучительно раздумывая, какую кость выставить. И тоже так треснул об
стол, что весь рядок глазастых шашек подпрыгнул. Четверо игроков молчком
аккуратно восстановили его. Потом задумался третий... Тоже с треском
выставил кость и сказал:
-- Додержалась!
-- Угорела! -- сказал четвертый и выставил не думая. -- Считайте яйца.
На третьи сутки чуть вроде поослабло.
Начальник надел полушубок, вышел на улицу. Минут де-сять его не было.
Вернулся, выбил из шапки снег, снял полу-шубок. Все ждали, что он скажет.
-- Надо ехать, -- сказал начальник. -- Кто?
Трактористов было двое: Колька и Петька. Колька глянул на Петьку,
Петька -- на Кольку. Оба ребята молодые, здоро-вые.
-- Что, стихает?
-- Маленько стихает. -- Начальник посмотрел на Кольку, усмехнулся. --
Ну кто?
-- Ладно -- я, -- сказал Колька; один раз Колька, пользу-ясь переездом,
крупно подкалымил на тракторе -- перевез сруб и пару дней гулял, а сказал,
что стоял с пробитой прокладкой. Большеротый начальник знал это и всякий
раз, здо-роваясь с Колькой, криво улыбался и спрашивал: "Ну, как прокладки?"
Колька ждал, что его потянут за тот калым, но его почему-то не тянули.
Колька стал собираться.
Ему советовали:
-- От ключа выбивайся на просеку, там счас не так убродно.
-- Где, на просеке?
-- Но.
-- Скажи кому-нибудь. Наоборот, надо от ключа влево...
-- Не слушай никого, Колька, ехай как знаешь.
-- Можа, обождать маленько? -- предложил Колька и по-смотрел на
начальника. Тот, нахмурившись, колдовал что-то в своем блокноте.
-- Иди сюда, -- сказал он. -- Смотри: вот ключ, вот про-сека -- поедешь
просекой. Доедешь ей до Марушкина лога -- вот он, снова повернешь на дорогу,
там где-нибудь он стоит. Попробуйте буксировать. Не выйдет, тогда возьмите
поболь-ше на трактор... Сала, хлеба. В зеленой канистре, под куля-ми, спирт
-- возьмите.
Лесорубы переглянулись. Кто-то хмыкнул.
-- Та канистрочка давно уж теперь в кабине, рядом с Митей. Он с ей
беседует.
-- Похудела канистра, ясно.
-- Да-а, Митя... Он, конечно, не только канистру угово-рит...
Начальник не слышал этих замечаний.
-- Можа, переждать малость? -- еще раз предложил Коль-ка. -- А?
Начальник захлопнул блокнот, подумал.
-- По подсчетам, у него кончилось горючее часов пять назад. Ты будешь
ехать часа три... Восемь. Давай. Часов через шесть ждем вас.
Колька шепотом сказал что-то и пошел на улицу. Минут через десять
противно застрекотал пускач (пусковой мотор-чик) его трактора, потом глухо
взревел двигатель...
-- Поехал, -- сказал один лесоруб.
Другие промолчали.

Митька Босых, деревенский вор в прошлом, поэт, трепач и богохульник,
ругался в кабине матом. Его занесло вровень с кузовом; пять часов назад
сгорела последняя капля горючего.
-- Погибаю, пала! -- орал Митька. -- Кранты!.. В лучшем случае --
членовредительство.
Зеленая канистра была с ним в кабине, и она действи-тельно слегка
"похудела".

Калина красная,
Калина вызрела;
Я у залеточки
Характер вызнала!..

Митька отхлебнул еще из канистры и закусил салом.
-- Жись!.. Как сон, как утренний туман, пала...
Вдруг сквозь вой ветра ему почудился гул трактора. Поду-мал, что --
показалось, прислушался: нет, трактор.
-- Ура-а! -- заорал Митька и полез из кабины. -- Роднуля! Крошечка
моя!..
Трактор с трудом пробивался; он то круто полз вверх, то по самый
радиатор зарывался в сугроб, и тогда особенно натруженно, из последних своих
могучих сил ревел, выбираясь, дымил, парил, дрожал, лязгал, упорно лез
вперед. Колька был отличный тракторист.
Увидев занесенную машину и Митьку около нее, Колька остановился,
оставил трактор на газу, вылез из кабины.
-- Припухаешь?!
-- А?!
-- На!.. Канистра живая?
-- А?!
Ветер валил с ног; дул порывами: то срывался с цепей, тогда ничего
вокруг не было видно, ровно и страшно ревело и трещало, точно драли огромное
плотное полотнище, то вдруг на какое-то время все замирало, сверху, в
тишине, мягкой тучей обрушивался снег, поднятый до того в воздух. И снова
откуда-то не то сверху, не то снизу ветер начинал набирать разгон и силу...
Обследовали машину: буксировать ее можно только дву-мя или тремя
тракторами. Начали перетаскивать продукты на трактор.
-- Канистру уговорил?!
-- А што, я подыхать должен? Начальник там?
-- Там!
-- Пусть он про меня в газету пишет, пала... Как я чуть геройски дуба
не дал!
-- В канистре много осталось?
-- А?
-- Много тяпнул?!
-- Там хватит... -- Митька захлебнулся ветром, долго кашлял. -- Всем
хватит! Поехали обратно.

Калина красная-а,
Калина вызрела-а! --

запел во все горло Митька; душа его ликовала: не пропал.
Колька терпел, терпел, отдал ему рычага и занялся канистрой. Отпили
немного, смерили проволочкой -- сколько ос-талось. Еще малость отпили.
Доехали, как по горнице босиком прошли: легко и весело.
Их ждали, их давно ждали. Всем скопом кинулись пере-таскивать продукты
в избушку. Зеленую канистру занес сам начальник и поставил под нары. Шумно
сделалось в тесной избушке.
Хмельной Митька начал куражиться.
-- Начальник, заметку в "Трудовую вахту": "Исключи-тельный поступок
Митьки Босых". Я же мог вполне повер-нуть назад! Мог? Мог... И мне говорили,
что не доедешь. Я их послал вдоль по матушке и поехал, пала. Я же вполне мог
дуба дать! И вы бы куковали тут...
-- Сколько выпили? -- спросил начальник у Кольки.
Колька хмурился: хотел казаться трезвым. Ну если и выпил, то так --
самую малость, для согрева.
-- Не знаю, -- сказал он. -- Расплескалось много.
Начальник заглянул в канистру, взболтнул содержимое...
-- Полтора литра. -- Достал блокнот, записал. -- С по-лучки вычту.
Всем налили по полстакана спирту. Митьке не налили.
-- Хватит, -- сказал начальник.
Митька взбунтовался, полез к начальнику:
-- Так? Да? Я же чуть не погиб, пала!..
Начальник выпил свою порцию, скривил большой рот, закусил хлебом.
-- Большеротик! -- горько орал Митька. -- Я же привез, а ты...
-- Спокойно, Босых. Заметку напишу, а спирту не дам. Ты свое выпил. А
то будешь не Босых, а -- Косых.
Огромный Митька сгреб начальника за грудки.
-- Да я же мог весь выпить!..
Начальник оттолкнул его. Митька снова попер на него с кулаками...
Начальник, невысокий, жидкий с виду мужичок, привстал, не размахиваясь,
ткнул Митьке куда-то в живот. Митька скорчился и сел на нары. С трудом
продыхнул и по-жаловался:
-- Под ложечку, пала... Ты што?.. Налей хоть грамм семисит?
Все посмотрели на начальника.
-- Нет, -- сказал тот. -- Все. Иди ешь.
-- Не буду, -- капризно заявил Митька. -- Раз ты так -- я тоже так:
голодовку объявлю, пала.
Засмеялись. Начальник тоже засмеялся. Смеялся он не-умело, по-бабьи
звонко. Он редко смеялся.
-- Хошь, счас всем скажу? -- спросил вдруг Митька, уг-рожающе глядя на
начальника. -- Хошь?
-- Говори, -- спокойно сказал тот.
-- Нет, сказать?
-- Говори.
-- А-а... то-то.
-- Что "а-а"? Говори. -- Начальник внимательно, с ус-мешкой смотрел на
Митьку. Ждал.
Все стихли.
Митька не выдержал взгляда начальника, отвернулся...
-- Сижу на нарах, стас мечу! -- запел он и полез на нары. Еще раз
напоследок попытал судьбу: -- Пиисят грамм? И -- ша! И ни звука. А? Иван
Сергеич?
-- Нет.
-- Все -- убито, Бобик сдох. Да ты начальничек, ключик-чайничек!.. --
еще пропел Митька и затих, заснул.
-- Ну, Митька... Откуда что берется? -- заговорили лесо-рубы.
-- Посиди там -- научишься.
-- Да, там научат.
На начальника посматривали с интересом: что такое знал о нем Митька?
Начальник как ни в чем не бывало с удовольствием жевал сало с хлебом,
запивал чаем.
-- Нет, я-то ведь тоже чуть дуба не дал! -- вспомнил Колька. Он добавил
к выпитому дорогой, и его заметно раз-везло. -- Туда ехал, у меня заглохло.
Я с час, наверно, возил-ся... Руки поморозил. А оказывается, выхлоп подлючий
сне-гом забило!.. Бензину налил, выжег его... А сам чуть не сго-рел: во! --
Показал прожженный рукав фуфайки. -- Плеснул нечаянно, он загорелся...
-- Прокладку не пробило? -- спросил начальник и опять засмеялся
неожиданно высоким женским смехом.
-- Когда ты забудешь про эту прокладку? Ты што, всю жись теперь
будешь?!
-- Нет, -- серьезно сказал начальник. -- Иди спать. А мы отдохнем
малость, жирок на пупке завяжется, и пойдем кры-шу привяжем. А то ее
расколотит всю об лесины. Или унесет совсем.
Колька полез к Митьке на нары.
Лесорубы закурили после сытного обеда.
Начальник достал блокнот, устроился за столом, начал писать заметку.
"Самоотверженный поступок шофера Дмитрия Босых и тракториста Николая
Егорова".
Написал так, подумал, зачеркнул. Написал иначе: "Лесо-рубы спасены!"
Опять зачеркнул. Написал:
"Тов. редактор! У лесорубов на 7-м участке еще до бурана кончились все
продукты. Им грозила крупная неприятность. И только благодаря умелым
действиям шофера Д. Босых и тракториста Н. Егорова продукты на участок были
доставле-ны".
Начальник прочитал, что написал, и остался доволен.
-- Иван Сергеич, -- спросил один лесоруб, -- если не секрет: что такое
хотел сказать Митька?
-- Митька?.. -- Начальник криво улыбнулся. -- Мы с ним в одном лагере
сидели. Он в моей бригаде был.
-- Так вы што... тоже?..
-- Двенадцать лет. А Митька теперь шантажирует. -- Haчальник снова не
сдержался и -- в третий раз за этот день -- закатился звонким своим
искренним смехом. Отсмеялся и сказал убежденно: -- Но он ни за что, ни под
какой пыткой не сказал бы. Это он спьяну решил малость пошантажировать. Он
отличный парень.
-- А за что, Иван Сергеич?
-- Сидел-то? Сто шестнадцать пополам. Ну пошли, братцы, найдем
крышу-то.
Начальник оделся, взял веревку и первый вышел из избушки в крутой,
яростный ад.

Буран снова набирал силу. Он, кажется, зарядил на неделю -февральский.

http://lib.ru/SHUKSHIN/rasskazy3.txt
viperson.ru

Док. 637537
Перв. публик.: 28.02.00
Последн. ред.: 22.06.12
Число обращений: 0

  • Шукшин Василий Макарович

  • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``