Выставки к 80-летию Михаила Горбачева и Бориса Ельцина заставляют каждого вспоминать свое собственное недавнее прошлое
Выставка история
В Москве практически одновременно открылись две экспозиции, отмечающие также практически совпадающие 80-летние юбилеи Михаила Горбачева и Бориса Ельцина. Оба проекта осуществлены Московским домом фотографии при поддержке фондов соответственно Бориса Ельцина и Михаила Горбачева. На выставках "Михаил Горбачев. Perestroika" (ЦВЗ "Манеж") и "Борис Ельцин и его время" (Мультимедиа Арт Музей) побывала АННА НАРИНСКАЯ.
У подобных проектов имеется общее и практически неотменимое качество - они заставляют работать память любого вышедшего из младенческого возраста зрителя, пробуждают его собственные воспоминания. Меня, например, ельцинская выставка заставила вспомнить вот что. В начале девяностых, когда поползли слухи о предстоящем уничтожении бассейна "Москва", я решила туда - для галочки - сходить. Как оказалось, куда более популярной, чем собственно бассейн, там была сауна. В ней сидели голые женщины с войлочными шапками на головах и говорили о Ельцине. Говорили долго и страстно, а одна даже воскликнула: "Нет, он все-таки отличный, видный мужик - и вице-президента себе взял какого видного".
Экспозицию "Борис Ельцин и его время" составляла как будто бы та женщина. Эта выставка вся про то, какой все-таки он отличный мужик: и сам видный, и вокруг него все - а совсем не один только Александр Руцкой - видные. Про то, как задорно он отплясывал в 1996 году во время предвыборного поп-концерта, как заразительно хохотал на концерте "Московская юморина" (в том же году), как здорово смотрелся, стоя на высоких качелях во время празднования Сабантуя в Татарии (в том же году). Про то, как он внушительно выглядел рядом с Клинтоном, Шираком, Мейджором. Про то, как играл в теннис.
Там имеются, конечно, необходимые маячки в виде портрета Холодова, снимков с похорон Листьева и парочки фотогеничных нищих. Но это так - виньетки. А происходившее в Чечне подано каким-то таким образом, что главным снимком оказывается "Ельцин и Масхадов подписывают договор о мире и принципе взаимоотношений между РФ и республикой Ичкерия. 1997" (очень хорошее, кстати, фото: все присутствующие, включая подписантов, смотрят вниз, на оказавшийся не судьбоносным договор и только стоящий за спиной у Масхадова профессиональный актер Ахмед Закаев - прямо в камеру).
В общем, эта выставка, наверное, прекрасный подарок к юбилею родным и близким первого президента России. Что-то вроде нарисованного по памяти парадного портрета. Хотя вообще-то по памяти можно рисовать портреты разные.
Например, выставка в Манеже, посвященная Горбачеву и перестройке,- она другая. Она про несчастного человека, который разбудил нечто, с чем не только не смог справиться, но про что он и сам не смог окончательно понять, что это такое. И хоть такой подход нельзя назвать обезоруживающе оригинальным, но он все равно трогает, даже цепляет.
Начинается с фото строительства Большого Ставропольского канала в 1972 году - молодой руководитель в шляпе похож вместе на молодого Брежнева и артиста Куравлева. А потом - первые радостные выходы в народ, встречи с Тэтчер, Рейганом и Миттераном. Первые съезды народных депутатов (та самая знаменитая фотография, где Горбачев грозит пальцем Сахарову). Потом фотографии огромных демонстраций и огромных очередей, пустых прилавков, декорированных пачками со смесью "Малыш", беженцев из Чернобыля, первых вещевых рынков, читателей "Московских новостей" и бунтующего Тбилиси. Хрестоматийные снимки возвращения из Фороса. И в конце концов - на видеоэкране, в отрывке из какой-то телепрограммы совсем уже старый человек, старающийся как можно незаметнее утереть набежавшие слезы. Там не слышно, про что он говорит - про жену или про страну.
Причину такого несходства этих юбилейных экспозиций, конечно, можно искать в каких-нибудь совсем практических обстоятельствах, но, какими бы эти обстоятельства ни были, эта разность, кажется, отражает уровень осознанности нашего собственного отношения к этим эпохам. Перестройка большинством из нас определяется ну хотя бы как "сложное время перемен". А ельцинское правление - и от этого, похоже, никуда не деться - остается "лихими девяностыми". И попытка избежать этого определения, создать ему альтернативу - это муляж какой-то, лакировка действительности, как говорил еще один руководитель нашего государства.
