Вторая группа причин, толкающих к созданию новой архитектуры международной безопасности, вызвана несовершенством существующей системы международной безопасности. Это несовершенство практически исключает интересы России. Конфликт с Грузией в августе 2008 года показал реальное положение России в системе международной безопасности. Не смотря на очевидность грузинской агрессии, западные страны оказали этой стране недвусмысленную политическую, экономическую и военную поддержку. И, наоборот, по отношению к России мгновенно была сформирована враждебная коалиция и позиция СМИ.

Не секрет, что за последние 20 лет в Европе сложился фактически новый военно-политический союз стран-членов ЕС, который после лиссабонских соглашений превратился в единую политику нового субъекта международных отношений - конфедерации. Поворотным пунктом в самоопределении ЕС как одного из главных политических "акторов" в мире стали 90-е гг. Крутой вираж мировой истории, с одной стороны, потребовал от Союза переоценки своей роли в обеспечении мира и безопасности, а с другой, - значительно расширил пространство возможностей его участия в мировой политике. ЕС ответил на это учреждением Общей внешней политики и политики безопасности (ОВПБ, 1992 г.) и Европейской политики безопасности и обороны (ЕПБО, 1997 г.). Как показал опыт минувших лет, Евросоюз предпринял много усилий, чтобы самоутвердиться на мировой арене..."[2].

Получается, что Россия оказывается исключенной из системы международной безопасности в Европе дважды.

Во-первых, из широкой системы взаимоотношений стран-членов Евросоюза, включающей весь спектр политических, экономических и гуманитарных связей, которые развиваются в конфедерации "Большой Европы".

Во-вторых, из системы безопасности, сформированной собственно НАТО, где безусловным лидером выступают США, которые произвольно трактуют зону ответственности блока, ассоциируя ее со своими национальными интересами.

Частью этой группы причин выступает идея развертывания системы ПРО в Европе, которая является логичным продолжением стратегии США по созданию единого стратегического наступательно-оборонительного комплекса.

Реализация этих намерений неизбежно приведет к обесценению потенциала СНВ России и, как следствие, революционному изменению в соотношении военных сил. Превосходство НАТО и США в военно-стратегической области обеспечит полное военное превосходство, которое компенсировать будет невозможно. Если сегодня страны НАТО производят более 40% ВВП в мире, а Россия - менее 3%, то это экономическое превосходство компенсируется СНВ России. Обесценив СНВ, НАТО добьется полного экономического, военного и политического превосходства, когда интересы России могут игнорироваться Западом в зависимости от потребностей и интересов отдельных стран-членов блока.

Не следует питать иллюзий относительно вероятности реализации этого превосходства. Оно, это превосходство, немедленно отразиться либо в скрытой форме (угрозы), либо открытой, прямой форме использования военной силы.

Третья группа состоит в острой потребности консолидации национальных ресурсов России в интересах модернизации. Речь идет о максимальной оптимизации военных расходов интересах опережающего развития. Причем, понимая, что есть такие издержки (как, например, в НИОКР), которые могут помочь, стимулировать модернизацию. Есть и такие (закупка В и ВТ), которые ложатся тяжелым бременем на экономику и планы развития страны.

В целом - открыто, либо скрыто - превалирует общая неудовлетворенность нынешним состоянием дел с международной и европейской безопасностью. Даже у тех политиков и ученых, которые полагают, что существующих переговорных площадок и институтов достаточно для решения вопросов безопасности. Действительно, сегодня в Европе сложилось вроде бы достаточно международных структур - европейский союз, НАТО, ОБСЕ, ОДКБ, СНГ и др., - которые предназначены для обеспечения международной безопасности исключительно тех государств, которые входят в эти структуры, а не защиты всех без исключения государств. То есть принцип неделимости безопасности отнюдь не универсален. Зато универсален, как считается, такой институт безопасности, как НАТО.

Вот почему прежде всего необходимо вернуться к сути, содержанию инициативы российского Президента, которая предлагает не блоковый и невоенный механизм согласования различных интересов и различий между странами, в том числе (а, может быть, прежде всего) различий мировоззренческих и идеологически.

Сразу же оговорюсь, что выдвигая такой амбициозный проект Д.Медведев не преследовал цели немедленного получения результата. На мой взгляд, главная задача была обозначить наше видение современной концепции безопасности и дать старт переговорному процессу, начать дискуссию, в ходе которой стороны могли бы договориться по основным острым - старым и новым - проблемам.

Важно было сформулировать проблему и поставить ее в международную повестку дня. Вряд ли Д.Медведев рассчитывал, что эта идея вызовет энтузиазм не только у Запада, но и у других государств. По разным причинам.

Так у крупных мировых игроков - Индии и Китая - есть свои концепции, которые сдерживают их внешне-политическую активность интересами внутреннего развития. Кроме того, Китай, можно ожидать, будет в будущем ориентироваться на создание "китаецентристской" модели концентрируя союзников и сателлитов вокруг Китая.

Но сама дискуссия вокруг этой проблемы чрезвычайно важна для России для продвижения идеи. Другое дело, что России не удалось пока что привлечь широкое внимание. Более того, многие общественные и политические деятели на Западе, да и во всем мире, даже и не слышали о ней. Мои встречи в США, Китае, Индии с экспертами говорят о том, что идея создания новой архитектуры международной безопасности не получила широкой политической и медийной поддержки. Уверен, что избранная Западом тактика замалчивания этой инициативы, оказалась успешной.

В ряде случаев западные политики использовали и другую тактику, а именно - сознательной дискредитации этой инициативы. Ее зачастую называют "слишком абстрактной", "не конкретной", "нереалистичной".

Обвинения в "абстрактности", "нереалистичности" предложений не соответствуют действительности. Как и в любой области отношений между людьми, корпорациями, государствами следовало изначально обозначить, во-первых, интересующий предмет обсуждения, во-вторых, сформулировать свою позицию в качестве предложения, в-третьих, пригласить заинтересованные стороны к дискуссии.

Что и было сделано Д.Медведевым. Как заявил российский представитель при Европейском союзе 12 апреля 2010 года на конференции в Брюсселе "Новые вызовы партнерским отношениям ЕС и России", "Мы не собираемся искусственно форсировать процесс - нужно набрать необходимую "критическую массу" политической воли. Но процесс должен быть инклюзивным, включать все международные факторы - как государства, так и организаций.

В основу положена идея подготовки нового, юридически обязывающего Договора о европейской безопасности (ДЕБ, учитывающего геополитические реалии сегодняшнего дня, который российский президент так и назвал "Договор о европейской безопасности", подразумевая некий механизм укрепления безопасности. Он также сказал, что "мы просто должны найти площадку, где будет согласовываться совокупность самых разных проблем. Мы должны найти способ разрешить противоречия"[3].

Таким образом речь не идет о подписании Договора. Сформулирована проблема, которая поставлена в повестку дня. К этой проблеме мы будем постоянно возвращаться, привлекать к ней внимание, обсуждать по разным поводам и в различной связи различные ее аспекты, набирая "критическую массу".

Мы пока что даже не нашли ясного механизма, "способа" решения этой проблемы, но само начало этого поиска, уже значит многое. Проблема создания международной системы безопасности, даже если она и не будет решена, очевидно противопоставлена молчаливому согласию с существующей системой, опирающейся на НАТО.

Проблема "выбора площадки" для оптимальных дискуссий и переговоров по Договору о европейской безопасности - достаточно важная, даже самостоятельная тема. Сегодня у многих присутствует формальный подход, в пользу ОБСЕ, которая является на протяжении более 30 лет площадкой для разработки основных принципов и обязательств в области сотрудничества на всем североатлантическом пространстве. А состав членов - покрывает весь спектр на североатлантическом пространстве. Состав же членов - покрывает весь спектр государств.

Но ОБСЕ не является универсальной, общемировой организацией. Сфера ее ответственности ограничена Европой. Крупнейшие новые центры силы - Китай, Индия, Бразилия - не охвачены ОБСЕ. Важную роль играют и другие государства, не входящие в ОБСЕ, - Иран, Индонезия, Мексика, Корея.

Кроме того, ОБСЕ создавалась в начале 70-х годов с ограниченными целями. СССР и его союзники стремились зафиксировать послевоенные границы в Европе (что уже оказалось устаревшим), а Запад - стимулировать демократические процессы в Восточной Европе. После того как эти цели потеряли свою актуальность, ОБСЕ превратилась в статирующую организацию, институт, который используется для ограниченный целей.

Сегодня ОБСЕ уже неспособна решить задачу укрепления безопасности по очевидной причине эгоизма отдельных стран в отношении этой организации, стремления использовать ее в национальных или блоковых целях. Кроме того, ОБСЕ не обладает правоспособностью, и поэтому ее возможности изначально заведомо ограничены. Полностью отдавать идею ДЕБ в ОБСЕ означало бы заранее, изначально ее похоронить, хотя следует признать, что само появление инициативы Д.Медведева оживило эту организацию, ускорило процесс, направленный на повышение эффективности ОБСЕ.

Особо следует остановиться на новых геополитических реалиях и угрозах "сегодняшнего дня". Тех, которые не существовали прежде вообще, либо не достигали масштаба угроз. Так, например, в XXI стало ясно, что распространение информационно-коммуникационных технологий превратилось в реальную угрозу международной безопасности. Соответственно, объективно возникает потребность не только в создании переговорной площадки и обсуждения этой проблемы, но и в "... дополнении мировой разоруженческой повестки дня в части контроля над наиболее опасными видами вооружений и военной деятельности аспектом ИКТ и Мирового процесса информатизации"[4].

Таким образом ОБСЕ, даже оживленная и модернизированная, будет не способна выполнять функции ни предметного обсуждения, ни переговорной площадки. Этот вывод, естественно, не означает, что ОБСЕ следует исключить из этого процесса. Наоборот, если дополнить ее новыми функциями и энергией, она также сможет стать дополнительным, вспомогательным инструментом в создании новой архитектуро-международной безопасности.

Отдельно необходимо сказать об ООН и Совете Безопасности ООН, укрепление которых может стать фактором в ускорении процесса формирования новой архитектуры безопасности. Прежде всего в качестве универсальной площадки для дискуссии.

Важное значение может иметь и сознательное укрепление и расширение полномочий этого института.

Вместе с тем традиция, процедуры и масштаб этой организации не позволяют говорить о том, чтобы сконцентрировать ее усилия на прикладных проблемах международной безопасности, превращении ее в реальный механизм по формированию новой архитектуры. Нужен более оперативный, прикладной международный механизм.

Другими словами, Д.Медведев, российская элита в первом десятилетии нового века чувствует, что не хватает возможностей для согласования, совместного обсуждения различных проблем безопасности, что это обсуждение и согласование проходит нередко без России, учета её интересов и позиции. Кроме того, из этого признания президента следует, что Россию не всегда, как минимум, устраивают способы, с помощью которых решаются проблемы безопасности. Все вместе говорит в пользу того, что Д.Медведев пытается преодолеть растущее игнорирование России и ее интересов. Не случайно он не только использует это слово "просто", но и сделать понятие "безопасность" универсальным.

Известно, что безопасность - главный национальный интерес (потребность). Этот интерес абсолютно приоритетен по отношению к другим интересам (потребностям) нации - экономическим, финансовым, даже социальным. Но:

- во-первых, спектр угроз и задач, определяемых понятием "безопасность" стремительно расширился, включая нетрадиционные и глобальные угрозы;

- во-вторых, очевидно, что глобализация привела к тому, что понятие "национальная безопасность" и "международная безопасность" становятся все более тождественными.

Так, экологическая безопасность наиболее ярко иллюстрирует практическое совпадение этих понятий. То же самое можно сказать о ядерной безопасности. Видимо сближение этих понятий является неизбежным процессом. Поэтому возникает реальная проблема: перевести эти представления из области противопоставлений в область взаимной интеграции, взаимного дополнения, которые могут дать синергетический эффект. Усиление национальной безопасности в этом случае будет усиливать международную. И наоборот: укрепление международной безопасности будет укреплять национальную.

Чтобы реализовать эту идею нужно создать такой алгоритм поведения государств и правила поведения государств, обязательные для большинства стран. Собственно говоря, это и есть новая архитектура безопасности в мире. Сегодня мы имеем ее отдельные элементы, иногда эффективные, но не имеем системы, которая бы:

- во-первых, органично объединяла эти элементы, делала их взаимосвязанными и взаимозависимыми;

- во-вторых, эти система очевидно должна быть дополнена недостающими, очень важными элементами международной безопасности.

Речь идет прежде всего о создании международно-правового механизма, гарантирующего нераздельность представлений о международной и национальной безопасности. Главная трудность в создании такого механизма это добровольное ограничения суверенитета и свободы поведения государств в мире.

Вместе с тем пример стран, входящих в Евросоюз, показывает, что это вполне возможно. Как, впрочем, до этого такой суверенитет, даже в самой чувствительной, стратегической области, ограничивало множество договоров, конвенций и соглашений. Было же реально уничтожено биологическое и химическое оружие, сокращены и даже уничтожены ядерные вооружения, ограничены обычные вооружения и внедрены нормы контроля и проверки за соблюдением договоренностей.


________________________

[1] К.В.Абрамов. Армия и общество: что думают россияне? ВЦИОМ, 2010, с. 6.

[2] Ю.Борко. Евросоюз и внешний мир: проблемы "мягкой силы" и "единого голоса" / Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. Выпуск 20 (36), 2010 г., с. 2.

[3] Д.Медведев. Нам не надо стесняться рассказывать правду о войне - ту правду, которую мы выстрадали. Известия, 7 мая 2010 г., с. 2.

[4] НТР и мировая политика: учебное пособие / под ред. А.В.Бирюкова, А.В.Крутских. М.: МГИМО (У), 2010 г., с. 91.



Алексей Подберезкин - профессор МГИМО

17.12.2010

podberezkin.viperson.ru

Док. 634122
Перв. публик.: 17.12.10
Последн. ред.: 20.12.10
Число обращений: 0