О роли А.А.Кокошина в кризисных событиях августа-сентября 1998 г.Назад
О роли А.А.Кокошина в кризисных событиях августа-сентября 1998 г.
Статья С.Караганова "Выиграли уволенные. Некоторые уроки чистки в Кремле" / "Московские новости", 16 сентября 1998 г.
Многие политологи до сих пор возражают против применения в отношении нашего политикообразующего класса термина "политическая элита". Ведь этот термин подразумевает устойчивость во власти, заботу прежде всего об общих, а не узкокорпоративных интересах, наконец, и это главное, уважение к прошлому своей страны и развитое чувство ответственности за ее будущее. Драматические события последней недели позволяют надеяться, что эта элита у нас все-таки есть. Евгений Примаков, человек, чья жизненная и политическая история делает его зримым воплощением элиты, встал во главе правительства.
Но на этой же неделе произошел еще один знаменательный эпизод, полупропущенный общественным мнением из-за драматического накала событий тех дней. Этот эпизод останется в политической истории России.
Напомню, что, насколько известно, в середине прошлой недели деятель или деятели, влияющие на президентскую администрацию, настаивали на выдвижении в третий раз кандидатуры Виктора Черномырдина. Такое развитие событий означало бы попытку роспуска Думы.
Это происходило на фоне глубочайшего и усугублявшегося экономического кризиса, полупарализации банковской системы, растущей угрозы системам жизнеобеспечения страны, прежде всего поставкам продовольствия на Север и в регионы, критически зависящие от импорта еды.
Одновременно шла быстрая деградация исполнительной власти. Недееспособность Президента стала очевидным фактом и разваливала вертикаль сверху Правительства практически не было. Шла быстрая деморализация исполнительной власти, в том числе силовых структур. Образно говоря, полыхнуть могло в любой момент, а на пожарников рассчитывать было все труднее.
Конфронтация с Думой развязала бы последней руки, толкнула бы к выводу людей на улицу. Среди протестующих оказались бы не только так называемые левые оппозиционеры, но и представители любых других политических сил, которым обрыдла коррумпированная, да и к тому же беспомощная власть.
Регионы же еще быстрее ринулись бы в стороны от Москвы.
Люди, настаивавшие на трех выдвижениях Черномырдина, а значит, и роспуске Думы, просто потеряли разум и чувство самосохранения. Я не говорю уже о таких вещах, как ответственность перед страной.
Но развитию событий по худшему сценарию помешало то, что большинство руководящих сотрудников Администрации Президента - кто гласно, кто менее явно - выступили за отказ от провоцирования роспуска парламента, за выдвижение другого проходимого кандидата...
Двух из этой группы - Кокошина и Ястржембского - принял все-таки вместе с главой администрации Президент. Еще трое приехавших на эту встречу в Горки приняты не были: Михаил Комиссар, Евгений Савостьянов и Руслан Орехов.
А Кокошина и Ястржембского уволили, в очередной раз продемонстрировав смешную мелочность и опять же отсутствие чувства самосохранения. Были уволены не просто чиновники. Оба были едва ли не наиболее авторитетными деятелями президентской администрации, во многом олицетворявшими президентскую власть для страны и внешнего мира.
Андрей Кокошин, один из немногих нынешних политических деятелей, уважаемых и левыми, и правыми, заработал серьезный авторитет среди силовиков, принимавших его вначале в штыки. К тому же он - один из немногих россиян, чьему слову привычно доверяют правящие круги зарубежных стран. Надо помнить, что с его отставкой фактически лишился дееспособности аппарат Совета безопасности, впервые начавший при нем эффективно работать.
Сергей Ястржембский блистательно прикрывал, рискуя своим реноме, Президента, был лицом Кремля (и весьма привлекательным).
Как можно было терять одновременно и руки (Кокошин), и лицо с языком (Ястржембский) при нынешней слабости Президента? Ведь Борис Николаевич нужен стране хотя бы как олицетворение легитимной президентской власти.
Как чиновники Ястржембский и Кокошин проиграли. Но как люди и политические деятели крупно выиграли. Они и их коллеги продемонстрировали чувство гражданской ответственности. А политологи, все-таки выступающие за использование термина "российская политическая элита", получили веский аргумент в свою пользу.
