Ректор МГИМО(У) МИД России, Академик РАН, Председатель Совета Ассоциации выпускников
Анатолий Васильевич Торкунов, 14-й ректор МГИМО, занимает эту высокую должность столько же времени, сколько существует новая Россия, - без малого 20 лет. Правильно говорят: новое время выдвигает в первые ряды самых талантливых. Но правда и то, что лишь единицы остаются на гребне волны. Ректор Торкунов не только удержался на этой волне, но и вошел в нашу историю как собиратель потенциала МГИМО и реформатор: он воссоздал бренд, который любому жителю России скажет больше, нежели Гарвард или Оксфорд.
Как ему это удалось? Каков процент удачи, упорного труда в этом успехе? А может, секрет в "лидерском гене", который передается из поколения в поколение. "Равняться на Торкунова!" - так была озаглавлена большая статья в старом - довоенном - номере газеты "Правда", который Анатолий Васильевич как-то обнаружил в архивах. "Отец был знатным зиловцем, он начинал простым рабочим и за короткий срок дорос до замдиректора карбюраторного завода, стал любимцем самого Лихачева".
За два десятилетия Анатолий Васильевич стал любимцем института, коллектива МГИМО, и 60-летие, которое он отмечает в августе, - это хоть и его личный юбилей, но и большой праздник для тех, кто его знает по совместной учебе и работе, для тех, кого он учил, кого вывел в люди...
Ректорская стать, фирменный баритон, который легко долетает до последних рядов зала N 1, - это часть институтского бренда, который иным уже и не представишь. Говоря это Анатолию Васильевичу, я, естественно, не мог не понимать, что встречу реакцию нормального человека. Такой она и была: "Ну знаете, давайте только не будем делать культа из личности!"
- Хорошо. Тогда, если позволите, небольшая ложка "дегтя". В 1967 году вы ведь поступали в институт, чтобы стать дипломатом? Но в понимании современного абитуриента, который грезит факультетом МО, вы не стопроцентный дипломат. В отличие от многих ваших сокурсников, которые всю жизнь провели на постах за рубежом - послами, представителями в международных организациях, вы большую часть жизни отдали административной работе в Москве. Есть сожаление?
- Я получил ранг атташе сразу же после окончания института. Поэтому мой временной дипломатический стаж больше, чем у иных моих ровесников, которые бесконечно ездили в загранкомандировки. Во-вторых, я был в длительной, очень интересной и напряженной командировке в США. Конечно, мы все мечтали о дипломатической карьере - МИД считался наиболее интересным местом для работы. И я был туда распределен. Но меня вызвали в райком партии - а я был молодой партиец - и сказали: есть поручение остаться в институте руководителем, как бы теперь это назвали, молодежной организации - тогда ею был комсомол. Потому что, как они выразились, "других кандидатов нет".
- Вы раздумывали?
- Раздумывал. Но откровенно говоря, выбора тогда не было. Правда, многие, сделав комсомольскую карьеру, все равно уходили потом в МИД и уезжали. Но у меня получилось иначе. Я оказался в административной орбите, стал сначала помощником ректора, потом деканом по иностранным учащимся. Но я хотел заниматься практической дипломатией. И через несколько лет получил предложение поехать на работу в политический департамент Секретариата ООН в Нью-Йорке. Я прошел все наши кадровые комиссии, ооновский комитет по назначению, причем все было согласовано с ректором Николаем Ивановичем Лебедевым, и он меня отпускал. Но получилось так, что проректор по иностранным учащимся Валентин Владимирович Алексеев, очень хороший человек и специалист, уехал в Японию. И опять оказалось, что, кроме меня, кандидатов на эту должность нет. А мы с женой уже кастрюли купили, тогда ведь время было такое. Деньги загранработники зарабатывали небольшие, поэтому всё (кастрюли, подушки и т. п.) мы покупали здесь и брали с собой. И вот меня вызывает замминистра по кадрам Стукалин Виктор Федорович, с которым я дружу до сих пор, и говорит: у руководства есть мнение назначить тебя проректором. Да ты не расстраивайся: в ООН у тебя должность будет невысокая, а здесь - представь: ты, 29-летний молодой парень, будешь проректором!
- По тем временам карьера головокружительная!
- А я боялся идти домой. Думал, получу по голове той самой кастрюлей. Жена-то, как и все молодые женщины того времени, не прочь была поехать в Нью-Йорк, я бы даже сказал, страшно этого хотела! Конечно, я получил от нее соответствующий всплеск эмоций, но что поделаешь... И только через три года, в 1983 году, я уехал в Вашингтон, в наше посольство.
- Сразу в Вашингтон? Проректорская ступенька все же помогла...
- Нет, меня пригласили наш посол Анатолий Федорович Добрынин и Александр Александрович Бессмертных, тогда завотделом США МИД (сейчас он президент нашей Ассоциации выпускников), и мне посчастливилось работать с ними обоими. Но это было, конечно, понижение, потому что с должности проректора я поехал вторым секретарем, хотя мог претендовать на большее. Просто Анатолий Федорович не брал людей на высокие должности, и я нисколько об этом не пожалел: работа с ним была неповторимой школой, тем более что меня повысили через полгода. А во-вторых, Вашингтон в то время был настоящим "горячим цехом". Мы работали по 14 часов в сутки. Приходилось очень много писать - информация, которая шла из Вашингтона, была очень важна для Москвы. Тогда ведь не то что электронной почты не было, факсы только начали появляться! А мы в Вашингтоне писали больше, чем все наши посольства за рубежом вместе взятые. И было приятно, когда на твою телеграмму (которую подписывал посол) вдруг приходил запрос из Москвы. Помню, от Черняева, помощника Горбачева, по нескольким моим бумагам были запросы: дайте дополнительную информацию, нас заинтересовал этот вопрос.
- За какое направление Вы отвечали?
- За азиатскую политику США. В нашем небольшом здании на 16-й улице мы сидели в одной комнате: В.Чуркин, теперь постпред в ООН, С. Кисляк, нынешний посол в Вашингтоне, и я. Все трое были первыми секретарями. Могу еще вспомнить Б. Малахова - посла в Замбии, Смирнова, который был генконсулом в Монреале, а сейчас замдиректора департамента в МИДе, Э. Малаяна - бывшего посла в Люксембурге, В. Чхиквишвили - посла в Греции, В. Кулагина, который стал генконсулом в Сиднее, а сегодня является одним из наших известных профессоров. Продолжая ответ на ваш вопрос о том, насколько состоялась моя дипломатическая судьба, добавлю, что с 1993 года являюсь Чрезвычайным и Полномочным послом, а с 1996-го - членом Коллегии МИД, главного коллегиального органа министерства, где принимаю самое активное участие в дискуссиях, связанных с внешней политикой. Можно говорить, что я не классический дипломат, но дело в том, что сейчас вообще меняется алгоритм нашей профессии: многие сегодня занимаются дипломатией не в рамках, так сказать, "двусторонки", а решают какую-то конкретную внешнеполитическую задачу, либо участвуют в международных конференциях, совещаниях, а я принимал участие во многих таких форумах. Или выполняют поручения, связанные с оказанием руководству страны содействия в разрешении сложных проблем, в моем случае это работа в Комиссии по трудным вопросам в российско-польских отношениях. Думаю, что у меня еще в этом смысле есть потенциал, и я был бы не прочь его использовать. И использую по возможности. Ведь наш институт много делает и для практической политики. Мы готовим аналитические материалы, проводим ситуационные анализы, много делаем по заказу и указанию министерства.
- Вы упомянули Анатолия Добрынина - это настоящий гуру для поколений наших дипломатов, - чему Вы у него научились?
- Во-первых, он потрясающе работал с документами. Я помню, как во время первого визита Раджива Ганди в США я писал на эту тему все бумаги. Москва была заинтересована в информации: у Горбачева с Радживом складывались в то время хорошие партнерские отношения. Но иногда бывало так: написал я бумагу, и все в ней вроде правильно, но она у меня выходила какой-то плоской, не было картинки. Анатолий Федорович буквально несколькими вставочками преображал текст, делал его объемным, будто телевизионная картинка появлялась. Меня поражала его работа со словом. Я понял, что писать бумаги из-за рубежа для руководства страны, для МИДа надо так, чтобы они наталкивали на какие-то решения или идеи. Это очень трудное дело. Переписка посольства с Центром - это самый трудный жанр: коротко, но так, чтобы выстреливало. Во-вторых, Анатолий Федорович изумительно работал с людьми. Несмотря на "холодную войну", он был в блестящих личных отношениях со многими видными американцами, в том числе занимавшими, мягко говоря, не просоветскую позицию. И умение получить нужную информацию, понять новую идею, донести свою идею до собеседника - а я видел, как он это делал на встречах, - меня просто потрясало! И делалось это настолько тонко... Причем он никогда не изображал так называемую американскую речь, хотя английский у него был богатый. Может, он не всегда соблюдал грамматику, но говорил очень бойко. И много публично выступал, что тогда было не очень принято. С аудиторией общался как профессор - видимо, сыграло роль то обстоятельство, что он был когда-то доцентом МГИМО. У него был и педагогический талант, и умение общаться с аудиторией.
- У Вас была возможность сравнивать А. Ф. Добрынина с другой легендой - с А. А. Громыко?
- C Андреем Андреевичем, которого я очень почитаю, мне тоже посчастливилось встречаться, но я его больше на расстоянии наблюдал, не был знаком с ним так, как с Добрыниным. Андрей Андреевич был больше в себе, у него просто характер был другой. А Добрынин был человек открытый, хлебосольный. Я помню, как, только приехав в Вашингтон, мы отправились за город отдохнуть на даче. У посольства была большая территория, такой компаунд с коттеджиками, где летом и зимой еще и пионерский лагерь работал (туда наша дочь Катя потом ездила). Каждый уикэнд там устраивалось барбекю в американском стиле. Свои коптильни, между прочим, были оборудованы, наши ребята сомов ловили в Чесапикском заливе. Помню, нас встретил Анатолий Федорович, который был на велосипеде, с супругой Ириной Николаевной. Они гуляли, увидели нас, стали расспрашивать, как мы устроились, понравилось ли нам. И такой живой интерес он проявлял всегда.
- Это был непростой период, Рейган назвал нас "империей зла"...
- Шпиономания была сильная. Я всегда относился и отношусь к Америке с огромным уважением, но в то время она меня просто поражала. Приходишь на встречу, даже со старым знакомым - ученым, помощником конгрессмена, - а он оставляет дверь открытой, чтобы секретарша видела и слышала, о чем мы говорим. Вроде открытая страна, а до такой карикатурности дело доходило. Даже в Библиотеке Конгресса с этим столкнулся! Правда, меня тогда больше взволновало другое. Я к тому времени выпустил свою первую книжку - дай, думаю, поищу свое имя в каталогах (они, кстати, тогда еще были неэлектронные, приходилось карточки перебирать) - и вдруг вижу: моя книжка - в Библиотеке Конгресса! Вот счастье-то было!
- Вы вернулись в Советский Союз в 1986 году, в разгар перемен, во многом благодаря которым спустя шесть лет вошли в ректорский кабинет в качестве руководителя МГИМО. Трудным был первый год?
- Время было драматическое. Когда в октябре 1992 года я занял кабинет ректора, он для меня был новый, но дела и заботы - привычные. Я ведь не с улицы пришел. У меня с институтом связана почти вся жизнь с перерывом на дипработу. После возвращения из Вашингтона я стал сначала деканом факультета МО, а в 1989 году - первым проректором, работал с Ричардом Сергеевичем Овинниковым и Андреем Ивановичем Степановым - классными дипломатами, людьми замечательными, но с институтом мало знакомыми. Многие функции руководителя мне по их поручению и так приходилось выполнять. Но проблемы, с которыми я столкнулся, были действительно серьезными. Во-первых, не было денег. Многие вузы по два-три месяца не выплачивали зарплату. Коллективы разбегались. У нас кафедры английского языка были укомплектованы только на 60 процентов. И важно было на том этапе прежде всего сохранить уникальный коллектив.
- Не было критической ситуации, когда хотелось плюнуть на все и уйти?
- Плюнуть-то было стыдно, меня же ректором не назначили, а избрали!
- Можно было сказать "Ребята, извините, не справился" и уйти в бизнес, как многие делали тогда, или в командировку уехать?
- Да, мне предлагали, тогда же был дефицит кадров, требовались молодые послы. И тогдашний министр А. В. Козырев, и последующие министры предлагали... Я как раз получил ранг посла в 1993 году. Но я просто считал, что это будет постыдно перед коллективом. И тогда мы начали большую программу, ввели новые специальности, за обучение которым люди были готовы платить. Мы стали заниматься фандрейзингом, наши публикации начали выходить за счет спонсоров. Вышли новые целевые учебники. В немалой степени из-за проблем, которые возникли в институтах академии наук, к нам согласились прийти на работу наши маститые ученые - Уколова, Наринский, Печатнов, Ревякин. Мы стали заключать хозяйственные договоры на подготовку специалистов. Это сейчас они носят в основном индивидуальный характер, а в 90-е у нас были договоры с правительствами Татарстана, Башкортостана, Архангельской, Астраханской областей и другими, а также с отдельными предприятиями. Такая практика была одобрена правительством, и, надо сказать, она помогла нам выйти из тяжелой ситуации. За все эти годы мы ни разу не задержали выплату зарплаты преподавателям. Более того, стараемся все время наращивать свои возможности в этом вопросе. Если посмотреть даже в реальных ценах на динамику роста зарплаты с 1992 года, несмотря на сложности и даже дефолт 98-го года, мы всегда старались наших людей поддержать. И сегодня у нас нет проблем с кадрами, хотя с подбором молодых преподавателей проблемы есть всегда. Предмет постоянного внимания - повышение качества преподавания. В последнее время, как мне кажется, мы его немного ослабили, и я считаю, что мне, как ректору, надо будет больше этим заниматься.
- Но один в поле не воин. В том далеком 1992 году начала складываться и Ваша команда. На кого Вы опирались, опираетесь? Кто Вам дорог?
- Ну, во-первых, я, естественно, работал с теми, кто был со мной, когда я только стал ректором. Хочется вспомнить проректора по науке Игоря Николаевича Сысоева, к сожалению, покойного. После него проректором по науке, а затем первым проректором стал Иван Георгиевич Тюлин, который тоже от нас, к сожалению, ушел. Они оба очень много сделали для МГИМО. Это и наши замечательные деканы Юрий Алексеевич Булатов, Владимир Николаевич Шишкин, Геннадий Николаевич Котов, Геннадий Петрович Толстопятенко, Андрей Владимирович Силантьев, Владимир Николаевич Шитов, а также Виктор Борисович Кириллов, который работал в учебном отделе, а затем стал проректором. Потом пришел Валерий Павлович Воробьев, проректором по кадрам, Игорь Александрович Логинов, человек активный и умеющий работать со студентами, Наталья Борисовна Кузьмина, которая много сделала, чтобы был построен новый учебный корпус. А какие изумительные, талантливые у нас руководители языковых кафедр: В. Трибунская, И. Федотова, Л. Пичкова, О. Ульциферов, Н. Усманов. Не могу не сказать и о заведующих кафедрами - В. Уколовой, М. Наринском, В. Печатнове, Н. Ливенцеве, Н. Григорук, М. Чепурине, С. Лебедеве, А. Подшибякине, Ю. Симонове. Чтобы никого не пропустить, мне надо было бы назвать несколько десятков имен людей, с которыми мне посчастливилось работать в последние 20 лет.
- Кто идет за Вашим поколением? Есть интересная молодежь?
- Несомненно, есть. Надо подготовить... не то чтобы преемников, нет. У нас много замечательных, толковых молодых людей, которые и пишут много, и в административном корпусе задействованы. Пройдет время - и произойдет поколенческая смена. Главное, чтобы у коллектива был выбор.
- Каким главным качеством должны обладать будущие руководители?
- Надо всегда исходить из того, что университет достаточно замкнутая структура. И когда у человека, работающего в команде, появляются какие-то неумеренные амбиции, ему либо надо эти амбиции усмирить и работать в команде, либо продолжать свою деятельность вне пределов института. Тем более что у некоторых есть счастливая возможность: можно пойти на дипломатическую службу - у всех нас есть соответствующее образование, конечно, если форму поддерживаешь и с МИДом связь держишь. Но здесь я хочу сказать об одном известном противоречии, свойственном человеческой природе. Откровенно говоря, я раньше нечасто об этом задумывался. Я всегда исходил и исхожу из того, что человек должен самореализовываться. Но в честной конкурентной борьбе. И если ты работаешь в коллективе, в команде, значит, ты подчиняешь себя общему делу. Если это требование тебя не устраивает - до свидания! В свое время от нас ушло много молодежи. Многие вернулись, а многие жалеют, что ушли... Я хочу подчеркнуть, что даже в такой замкнутой среде, как университет, есть совершенно фантастические возможности для самореализации. Ты можешь заниматься наукой, писать, участвовать вне университета в разного рода комитетах, советах, общественных и необщественных комиссиях при парламенте, Общественной палате и т. п. Вы знаете, как много наших университетских людей известно за пределами МГИМО.
- Может, и дело свое создавать в рамках института, бизнес. В том числе и для того, чтобы студенты быстрее нашли практическое применение своему образованию.
- Согласен, поэтому мы и создали бизнес-инкубатор. Но широко понимаемый бизнес - не тот, который нацелен на чистый профит, потому что бизнес должен, конечно, в первую очередь приносить прибыль. А вуз - это не предприятие по производству кока-колы. Его основная задача - производство знаний и передача их новым поколениям.
- Знания - это тоже продукт.
- Несомненно. Вот президент Медведев, выступая на недавнем совещании послов, обратил внимание на два обстоятельства. Первое: нельзя держаться за стереотипы, даже приобретенные за годы учебы в МГИМО. Я согласен совершенно. Правда, он говорил это послам, которые окончили институт 30 лет назад. Но стереотипы существовали не только в рамках прежних идеологем, они есть сейчас, когда существует достаточно широкий выбор разнообразных подходов и разных оценок. Так вот за них нельзя держаться, человек все время должен жить обновлением, воспринимать жизнь, как справедливо сказал Дмитрий Анатольевич, в режиме on-line. И второе. На встрече с ветеранами и молодыми дипломатами в ответ на замечание молодого человека, что ситуация улучшилась, кадры не уходят из МИДа и много молодых лиц, президент сказал: а я никогда не воспринимал драматически ситуацию, когда выпускники МГИМО шли в бизнес, - очень хорошо, когда идет обмен между бизнесом и государственной службой. Об этом эпизоде газеты написали меньше, но я это видел, и мне кажется, что это очень правильная мысль.
- "Кадры" - это ключевое понятие для любого руководителя. Вот у В. В. Путина есть известное качество - не сдавать своих. Вам близок такой подход?
- Я с Владимиром Владимировичем абсолютно солидарен в этом смысле, если только речь не идет о каких-то вещах, которые выходят за пределы человеческого понимания, которые порядочный человек просто не может воспринять. Всех, с кем я работал и работаю, я всегда поддерживал. Но я всегда считал, что в ответ на эту поддержку справедливо требовать от своих соратников стопроцентной лояльности, солидарной работы в команде. И думаю, что здесь требовательность надо еще повышать... Что касается моих близких соратников, друзей, то со многими я дружу, более того, мы дружим семьями уже десятки лет. Мне, надо сказать, повезло: я хорошо знаком и дружен со всеми министрами иностранных дел постсоветской эпохи - с Андреем Владимировичем Козыревым, он на год раньше меня окончил МГИМО, хорошо помню его еще со студенческих лет; с Игорем Сергеевичем Ивановым дружил всегда; Евгения Максимовича Примакова всегда уважал и почитал и был с ним в добрых дружеских отношениях задолго до того, как он стал министром; а с Сергеем Викторовичем Лавровым на одном курсе учился. Возвращаясь к теме друзей и соратников, хочу сказать, что людей, с которыми идешь по жизни, надо, естественно, поддерживать, рассчитывая и на их поддержку.
-Вы около 20 лет возглавляете МГИМО. За эти годы, наверное, выработали для себя систему или схему действий, которая помогает не только успешно отвечать на вызовы, но и позволяет получать удовольствие от работы? Можете поделиться своими секретами на этот счет?
- Главное - быть самому в процессе творчества. В этом особенность работников интеллектуального труда. К сожалению, думы у руководителя не всегда о хорошем - чаще о проблемах. Но надо не просто думать, а предлагать решения. И многие решения, которые позволили университету развиваться, - говорю это, совершенно не преувеличивая свою роль, - были предложены мной. Естественно, после соответствующего обсуждения, ведь я работаю с умными людьми старшего и среднего поколения и всегда внимательно их выслушиваю. Но так и должно быть, я же ректор, меня люди избрали. Я избирался три раза единогласно, четвертый - с четырьмя голосами, но не против, а за другого кандидата, замечательного человека.
- По большому счету единогласно: четыре голоса при 250 - за Вас...
- Причем тайным голосованием. Люди мне доверили...
- Анатолий Васильевич, как получилось, что Вы, сын автомобилестроителя, захотели стать дипломатом?
- Я ничего про МГИМО не знал, пока мне о нем не рассказал Жора Петров, который жил в соседнем дворе на Велозаводской улице и ходил в ту же 508-ю школу, что и я. Он, кстати, потом окончил наш институт, в МИДе работал, посольский ранг имеет, теперь - вице-президент Торгово-промышленной палаты России. Он мне рассказал, и я заинтересовался. Правда, одно время я склонялся к поступлению в МИФИ. А еще мне предлагали поступать в театральный, поскольку я играл в школьном драмкружке и в молодежной студии при ДК ЗИЛ. Но я эту идею серьезно не рассматривал, поскольку, откровенно говоря, считаю, что у меня нет для этого достаточного таланта. В театральный надо идти, когда есть дар Божий.
- Родители поощряли Ваше желание поступать в МГИМО?
- Поощряли. Они даже наняли репетитора по английскому из иняза, с которым я занимался весь 10-й класс, платили большие по тем временам деньги - пять рублей за урок! Но без этого я бы не поступил, ведь школа-то у меня была обычная, не языковая. По остальным предметам я готовился сам, правда, с помощью школьных учителей и моей любимой учительницы по русскому языку Нинели Петровны Черняевой, с которой я поддерживал отношения до последнего дня ее жизни. Всего было пять экзаменов, английский я сдал на пятерку, набрал 23 балла - в 1967 году это был проходной балл.
-Все же непонятно, почему родители не хотели, чтобы Вы продолжили их "технический путь"?
- Их "технический путь" складывался совсем иначе. Отец приехал из Калужской области в Москву в начале 30-х. Начинал с рабочего на ЗИЛе, и, конечно, у него вряд ли были какие-то идеи, связанные с дипломатией, он работать приехал, деньги зарабатывать, потом семью кормить. Правда, он был очень способный человек, быстро выбился в бригадиры, до войны получил квартиру в зиловском доме, окончил промышленную академию, потом ушел на фронт, прошел всю войну. Был танкистом, начинал как специалист по машинам на должности командира ремонтной танковой роты, вернулся с фронта майором. У него был орден боевого Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны I и II степени - вся грудь в орденах была. С мамой они познакомились уже после войны, она работала в конструкторском бюро на ЗИЛе. Кстати, она тоже была участником войны - работала телефонисткой на военном аэродроме. Отец впоследствии стал замдиректора карбюраторного завода, работал в Министерстве сельхозмашиностроения.
- Значит, они поощряли поступление в МГИМО, репетитора по пять рублей за занятие наняли, а Вы пришли и сказали: мне дали корейский язык?
- Да, реакция у родителей была, конечно, не очень... Они ведь не были особенно искушенными в международных делах, особенно мама. Она сказала: "Уж лучше бы японский!" Но ничего не поделаешь. Был вариант перейти на факультет журналистики - он как раз тогда создавался, - но я как-то прирос к МО и не перешел, хотя декан МЖ Я. М. Шавров мне предлагал.
-Когда первый шок прошел, увлеклись корейским? Или вгрызались?
- Не могу сказать, что вгрызался. У меня была твердая четверка. А гос я сдал, уже после практики в Северной Корее, на пятерку.
- А когда Вы были в КНДР, язык узнали?
- Узнал. Я понимал то, что говорили по телевизору, переводил публикации, вел и устный перевод. Мы, к сожалению, мало общались с корейцами (им было запрещено общаться с иностранцами), так что встречались только в ресторане. Было три ресторана, куда мы, молодые дипломаты и работники торгпредства, ходили с ними общаться. Девчонки-официантки были симпатичные, все улыбались. В начале 70-х в северокорейском обществе еще ощущался подъем, хотя существовало карточное распределение, но все же была вера, что вот-вот придет светлое будущее... Нас было довольно много: две группы с МЭО и МО, а также ребята, которые учились в институте Ким Ир Сена, в том числе наш теперешний посол в КНДР В. Сухинин. Он, кстати, женат на моей согруппнице Люде Волковой, они познакомились тогда в Пхеньяне.
- Это была первая такая далекая поездка в жизни?
- Нет, я поездил по стране в стройотрядах, читал лекции по линии общества "Знание". В стройотряде мы занимались мелиорацией в Сибири, в саянских степях. Не знаю, что там после этого выросло... Мне кажется, идея была диковатая, если учесть, что у нас под боком были черноземы, которые толком не разрабатывались, но могли весь мир кормить... Я три раза был в стройотряде. Первый раз - после поступления. Мы целый месяц работали на строительстве телецентра в Останкино, прокладывали коммуникации. Когда на первый курс пришли, уже друг друга знали. Потом всем курсом поехали в Сибирь, и это было ярчайшее впечатление. А третий раз я благодаря стройотряду впервые попал за границу, в Польшу. Мы полтора месяца работали на строительстве государственных гаражей под Краковом, а потом две недели ездили по стране. Очень памятная была поездка. Никогда не думал, что спустя многие годы буду заниматься польскими делами в комиссии по трудным вопросам наших отношений.
- С Сергеем Викторовичем Лавровым у Вас тогда сложились отношения?
- Да, летом, еще до занятий на первом курсе, мы, стройотрядовцы, раза три сходили в поход, там сидели у костра, пели под гитару, Лавров замечательно играл и пел, мы подпевали.
- Что пели? Битлов?
- Высоцкого, Визбора, Окуджаву, фронтовые песни. Битлов мы очень любили, но не пели. У костра чего "Битлз" распевать, под водку-то? Это же глупо!.. Про битлов могу рассказать один курьез. У нас ректором был Михаил Данилович Яковлев, замечательный человек, бывший зампредседателя правительства РСФСР, а позже посол в Швеции. Как-то он вызывает меня, комсорга второго курса, и спрашивает: "Что у вас было вчера в столовой?" - "Вечер студенческий". - "А что за музыка? Я поздно вечером уходил, там была такая музыка..." - "Какая?" - "Такая, какую по ночам... "Голос Израиля" передает!" Я был в изумлении: тогда если что-то и слушали, то Би-би-си или "Голос Америки". А музыкой, конечно же, были битлы... Ну, он меня покритиковал, конечно, правда без последствий. Потому что понимал: студенты должны отдыхать, развлекаться. Да и мы старались все делать в рамках, не подводить начальство, которое давало нам свободу. У нас же вечера затягивались до 12 ночи - это было смело по тем временам. Обычно мы играли капустники - по два в год, причем большие, часа на полтора. Сами писали тексты, репетировали. Солировали у нас всегда С. Лавров, А. Кадакин, нынешний посол в Индии, Г. Зеленин (он работает в ЮНЕСКО в Париже), А. Догадин, посол в Аргентине, Ю. Осипов, О. Кутаков, ну и ваш покорный слуга. Сначала были капустники из студенческой жизни, потом костюмированные, на сюжеты из жизни Ивана Грозного, из "Трех мушкетеров". Естественно, они были наполнены аллюзиями. Мы любили, например, подшучивать над военной кафедрой, у нас было несколько любимых полковников - Романов и Антонов, я обычно изображал Антонова. Процитировать не могу, многое из того, что мы тогда говорили со сцены, уже не покажется смешным сегодня - каждому грибу свое время. Но самое главное, у нас было желание порадовать сокурсников.
-Анатолий Васильевич, какое значение в Вашей жизни имеет семья?
- Семья - это основное, что должно быть в жизни у каждого человека. Семья - это твоя жизнь, опора, твое прошлое, настоящее и будущее. Со своей женой, Ириной, я познакомился в юности, в общей компании. Это был 1972 год, а через два года мы поженились. Она окончила Мерзляковскую школу для музыкально одаренных детей, по классу фортепиано, училась в Гнесинском институте, а потом долгие годы преподавала фортепиано в Педагогическом университете. У нас есть дочка и внуки. Дочь Катя окончила МГИМО, работает у нас в институте на кафедре европейского права. Она некоторое время проработала в Страсбурге, в Международном суде по правам человека, но не захотела там остаться, хотя ей предлагали постоянный контракт, вернулась на родину и, я считаю, правильно сделала. Потому что здесь она вышла замуж за хорошего человека - Сергея и родила двух великолепных, красивых внуков - старшего Ваню и младшего Васю, которого родители назвали в честь моего отца. А кроме того, он родился в день Василия Великого, почитаемого на Руси святого.
- Вы первый ректор МГИМО - академик РАН. Чем это звание важно для Вас?
- Дело в том, что академиком никто не назначается. Для того чтобы стать членкором, а потом академиком, мне пришлось пройти в общей сложности через восемь тайных голосований. Потому что сначала голосует секция, потом отделение и т. д. Причем голосуют люди, которые тебя не знают и никак с тобой не связаны, - физики, химики, геологи... Поэтому важно, чтобы у тебя была соответствующая научная репутация, были публикации, книги, и ты был известен как приличный человек - это тоже очень существенное обстоятельство. Я прошел с первого раза в членкоры и с первого раза в академики, чем очень горжусь. Это вообще редчайший случай.
-Отмечая юбилей, кто-то подводит итоги, а нам интересен Ваш взгляд в будущее, которое у вас, естественно, связано с университетом. Каким будет МГИМО через пять, десять лет?
- Я думаю, мы будем двигаться в направлении гармонизации знаний из разных областей, подготовки всестороннего специалиста, профессионала, прежде всего в своей специальности, но обладающего большим объемом естественно-научных знаний и владеющего различными инструментами анализа, в том числе математическими. Очень важно, чтобы он имел широкий взгляд на мир в режиме on-line, если еще раз процитировать президента. А для университета очень важно иметь классных преподавателей и замечательных студентов. У нас в этом году четверть и даже больше поступивших - победители всероссийских олимпиад, хотя это еще не всегда, к сожалению, знак качества. Наконец, в университете должны быть хорошие условия для работы: самые современные компьютерные и иные программы, техническое оборудование, удобные помещения. 1 сентября мы запустим новый корпус, который уже год как готов, но в силу бюрократических причин (нам никак не удается выбить деньги из МЭРТа) у нас были проблемы, связанные с незавершением некоторых технологических процессов (система кондиционирования, лифты). Но мы решили доделать все это частично на собственные деньги, частично использовав средства эндаумент-фонда. Я думаю, ввод в эксплуатацию нового здания улучшит условия работы многих подразделений, разрядит насыщенность людьми, поскольку у нас появятся новые, великолепные, современные залы, удобные помещения. Коллеги из Европейского союза, которые были недавно на заседании руководящего совета Европейского учебного института, очень высоко оценили наш учебный корпус, сказали, что это одно из самых красивых новых университетских зданий в Европе.
- Значит, и степень интегрированности МГИМО в мировой образовательный рынок будет возрастать?
- Я думаю, что через десять лет все наши магистерские программы будут иметь двойной диплом, у нас будет не шесть иноязычных программ, как сейчас, а очень много программ на английском языке. Нам надо деньги зарабатывать, в том числе на экспорте образовательных услуг, и мы планируем расширять их перечень. Это, конечно, потребует дополнительных усилий со стороны профессорско-преподавательского состава, нам не избежать его обновления, омоложения. Это должен быть неторопливый, органичный процесс, хотя в чем-то болезненный. Наша задача эти неприятные ощущения для коллектива свести до минимума.
- Вы очень влиятельный человек, руководитель. Скажите, пожалуйста, бремя власти - сладкое, или это представление обманчиво?
- Все зависит от человека, как он власть воспринимает. Я считаю, это очень тяжелое бремя. Но, как говорил пушкинский Сальери, отравив Моцарта: "...и больно, и приятно". Откуда у многих людей, которых мы знаем, такое стремление к власти - чтобы побольше кусочек себе прихватить? А как ею распорядиться? Ведь этой властью надо уметь распорядиться. Если же за этим стоит лишь реализация амбиций или решение своих "карманных дел", то это недостойно человека. Власть, по большому счету, портит почти любого. Когда ты во власти, надо уметь относиться к себе с очень большой долей иронии, чтобы сохранить себя в гармонии с природой и людьми. Это очень трудно. Даже для хороших людей. Но, как мне кажется, можно. Я в данном случае не о себе говорю, потому что у меня власть небольшая. Институтом управляют и ректор, и совет - у МГИМО коллективное руководство.
-Что Вы можете сказать о своем поколении, людях, многие из которых определяют сейчас развитие страны?
- Наше поколение - переходное, поскольку его судьба пришлась на переходное время. Мы в полной мере не можем себя назвать шестидесятниками, поскольку в самостоятельную жизнь вошли в начале 70-х. Но я считаю, что наше поколение сыграло очень важную роль, в том числе в плане утверждения демократических ценностей. Среди тех, кто в 1991 году защищал молодую российскую демократию у Белого дома, было немало мидовцев. Очень много наших выпускников - публицистов, историков, обозревателей, телекомментаторов - было среди деятелей демократического крыла, причем я не имею в виду радикально-демократическую его часть, где демократия отсутствует, а есть только поза. Наше поколение сыграло существенную роль в демократизации российской внешней политики, хотя процесс этот - так ставит задачу наше руководство - должен продолжаться. Только один наш курс дал 30 послов, которые еще работают - как за границей, так и в центральном аппарате. Так что я считаю, что жизнь мое поколение прожило никак не зря. Да и жизнь еще не прожита!
-Вам исполняется 60 лет, как Вы воспринимаете этот рубеж?
- Как говорил один известный киногерой: "В 60 лет политическая жизнь только начинается". В этом возрасте многие мои сверстники находятся в прекрасной форме, даже многие нынешние политики, достигнув этого рубежа, только поднимались на политический небосклон, на олимп. Хотя молодым тоже ведь надо постепенно освобождать дорогу.
Источник: "Журнал MajorDOM", N3/2010
http://alumni-mgimo.ru/news/0/34030/
Док. 630397
Опублик.: 17.09.10
Число обращений: 0
Добрынин Анатолий ФедоровичТоркунов Анатолий ВасильевичКисляк Сергей ИвановичМалаян Эдуард РубеновичБессмертных Александр АлександровичЧуркин Виталий ИвановичЧхиквишвили Владимир ИраклиевичМалахов Борис НиколаевичКулагин Владимир Михайлович
|
