Поступавшие за уходящий год сведения о "Девочках" интриговали. Дебютный фильм 21-летнего режиссера. Кого ни спросишь - всем понравился. Был отобран в каннскую программу Кинотеатра.doc. Завоевал приз на II-м фестивале "действительного кино". Стал "лучшим коротким фильмом" последнего "Кинотавра". [...]
Здесь важно сделать пояснение. Валерия Гай Германика доказала, что является режиссером, который умеет ставить и решать собственные художественные задачи. И если мы сейчас намерены оспорить их общую уместность, то лишь потому, что "Девочки" идеально вписываются в контекст Кинотеатра.doc, к идеологам и авторам которого адресованы дальнейшие рассуждения.
Основных претензий к российским документалистам - три. Во-первых, надоевший хуже сырой редьки прием типизации (социологизации) как живого щита, за которым скрывается отсутствие артикулированной авторской позиции. Во-вторых, странное, мягко говоря, представление об окружающей нас "настоящей действительности". И, в-третьих, уходящая корнями в 60-е ставка на трансляцию как таковую, на то, что главное - предъявить "самое жизнь", при этом желательно не засветившись. Германика, будучи творцом юным, непосредственным и восприимчивым, заразилась тремя этими вирусами сразу.
Не странно ли, что в ее героинях не нашлось ничего особенного? О да, целых три характера. Саша порешительней и порезче остальных; Света предпочитает держаться особняком; Катя смешлива и легкомысленна. За 46 минут ни одной угловатой детали (разве что приятно было найти девушек расположившимися на дереве), ни одной специфичной черты, ни одной нетривиальной мысли? Нас уверяют, что такова жизнь современных школьниц, но только странно, что типическое в этой картине не дополняет, а полностью затмевает собой индивидуальное, частное, личное. Взгляд режиссера-нонконформиста на то, как девочки пьют и курят, ничем не отличается от взгляда какой-нибудь заведующей ГОРОНО - в центре здесь лишь факт "употребления".
Когда понадобились слезы (ярчайшая сцена - спонтанный наезд Саши и Светы на Катю), Германике замечательно удалось заставить персонажей забыть про камеру. По продолжительной закадровой работе с героинями фильм является скорей игровым. Германика намеренно катализировала выплески чувств своих подопытных. Поэтому итоговая "посредственность" не в них и не в "реальности", а в произведенной режиссером селекции. Сами темы разговоров и характер общения, ею спровоцированный, оказались заурядны.
Таким образом, этот смысловой чиллаут, в котором "отдыхают" героини (а заодно и "действительное кино"), отразил не только их социальный слой и не только ориентацию автора на общедоступный ("внятный", как определило жюри Кинотавра) язык, но и - здесь второй пункт нашей диагностики - крайне обедненное исходное представление об окружающей реальности.
И, наконец, третье профзаболевание наших документалистов представляется наиболее спорным, однако его влияние на съемочную манеру трудно переоценить (Германика поражена им в тяжелейшей форме, но в силу возраста ей этот упрек адресован в последнюю очередь). Болезнь эту можно было бы назвать хроническим антиинтеллектуализмом. Свойственна она многим художникам, работающим интуитивно, но уверенно говорить о заражении можно лишь в том случае, если трансляция документалистом реальности не проблематизируется им, а подается в формате доступного, общепонятного и лишенного внутренней трансцендентности. [...]
От молодого, безусловно одаренного режиссера все-таки ждешь чего-то большего. Неуверенности. Сомнений. Смелости, которая должна вырасти именно из предыдущих качеств. Нежелания довольствоваться зримым. Стремления не отражать наличную реальность, но обнаруживать ранее незамеченное, находить не общечеловеческое и непосредственное, а нечто особенное и неповторимое, прежде самой неизвестное.
МАЙЗЕЛЬ Евгений. Ничего особенного // Сеанс. 2006. N 29-30.
