|
|
На Московском МКФ фильм Карена Геворкяна `Пегий пес, бегущий краем моря` получает `Золотого Георгия`.
Назад
|
На Московском МКФ фильм Карена Геворкяна `Пегий пес, бегущий краем моря` получает `Золотого Георгия`.
|
июль 1991
Автор объясняет европейцам, как выглядят настоящие жизнь, смерть и любовь
По точному выражению критика Зары Абдуллаевой, "Карен Геворкян поставил шесть картин, из которых последняя стала первой" (ИК, 1991, N 12). Режиссер начал пробивать заявку на свой фильм вскоре после того, как в 1977 г. Чингиз Айтматов опубликовал повесть по легенде, рассказанной ему нивхским писателем Владимиром Санги. Геворкяну удалось запуститься на "Ленфильме", но после первой же экспедиции съемочной группы на Дальний Восток руководство предложило ему заменить натуру и снять фильм на Ладоге. Режиссер отказался, и работа была прервана на десять лет. Но вот за поверженный замысел вступился новый, революционно настроенный Союз кинематографистов, и производство фильма началось в Киеве, на киностудии Довженко. Съемки продолжались около четырех лет. Готовый фильм не был никем востребован и многие месяцы хранился у Геворкяна. И только в 1991 г., получив Золотой приз, приз ФИПРЕССИ и экуменического жюри на Московском кинофестивале, а затем главный приз на "Кинотавре" и приз кинопрессы за лучший фильм года, Пегий пес... наконец попадает на первые полосы газет. О фильме пишут много, в 1993 г. он получит гран-при еще на двух фестивалях (Сан-Ремо и Валансьен), но в кинотеатры так и не попадет - и останется без зрителей.
Но зрители как таковые, похоже, не предусмотрены и самой поэтикой фильма, рассчитанного не на просмотр, а на со-существование: Океана, нивхов, нерп, деревьев, совы агукук, Великого Тумана, профессиональных и непрофессиональных актеров, режиссера, операторов, людей, сидящих в зрительном зале. Айтматов, который как-то признался: "Я никогда не был там, я не знаю нивхов...", написал в романтическо-экспрессивном стиле вненациональную "мифологическую поэму о самопожертвовании". Геворкян снимает почти документальный, этнографический фильм (недоброжелатели сравнивают его с видовыми фильмами "National Geographic", доброжелатели - с Нануком с Севера легендарного режиссера Роберта Флаэрти) - о мире, в котором европейское слово "самопожертвование" смысла не имеет. Самоубийство героев для спасения ребенка происходит на уровне инстинкта. Красивых слов никто не произносит. В фильме вообще немного слов; его звуковой облик собран из бесчисленно разнообразного плеска океана и хруста снежного наста, криков птиц и скрипа уключин (звукооператор Александр Кузьмин), точно так же, как изобразительный - из бесчисленно разнообразных оттенков синего, серого, черного и белого цветов (блестящая работа операторов Игоря Белякова, Рудольфа Ватиняна, Андрея Даниленко и самого Геворкяна). Правда, режиссер не доходит до той степени минимализма, на какую в свое время решился японский режиссер Канэто Синдо в фильме Голый остров - еще один образец, указанный критиками, - отменивший человеческую речь как таковую. Но почти каждое слово, которое позволяют себе произнести нивхи, обусловлено ритуалом, и бросить слово на ветер - значит, вооружить этот ветер против себя. Жизнь возможна, только если ветер будет добр, дерево простит нивха, его срубившего, и захочет стать лодкой, а накормленный огонь не уйдет и не взбунтуется. Здесь нет деления на важное и неважное - на неважное просто нет сил. Медленный, размеренный, почти музыкальный ритм фильма устанавливает отношения эквивалентности между всеми событиями в жизни племени, в ряду которых смерть точно такое же дело житейское, как и сама жизнь со всеми ее заботами и хлопотами. И самоубийство героев, включенное в долгий ряд повседневных усилий по выживанию, не становится эмоциональной кульминацией повествования, как у Айтматова. У этого фильма вообще нет кульминации, как нет завязки и развязки, волшебных помощников и даров, а также прочих пропповских атрибутов первобытных историй об инициации. Мальчик становится взрослым просто потому, что остальные взрослые умерли, - и просит прощения у Пегого пса, что вернулся один. А дальше - см. начало фильма. Режиссер словно объясняет траченым цивилизацией европейцам, как выглядят настоящая жизнь, настоящая смерть, настоящая любовь. И с этой точки зрения становится очевидным другой контекст: Василий Шукшин (один из самых любимых режиссеров Геворкяна) - с одной стороны, и Листопад Отара Иоселиани - с другой.
Годом спустя после премьеры фильма Геворкян даст интервью с говорящим названием "У нас мало времени" - о том, что необходимо для нового взлета российского кинематографа: возвращается самосознание огромного числа народов, населяющих бывший СССР; мощные, невостребованные ранее, пласты культуры приходят в движение, за каждым из них - новая картина мира, точка зрения, философия, поэтика. Следующим фильмом самого Геворкяна станет документальная хроника войны в Карабахе. Так нивхский эпос и армянская трагедия окажутся включены в единый космос - гердеровский общий хор человечества.
ГРАЧЕВА Елена. Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. V. СПб, Сеанс, 2004
viperson.ru
Док. 628404
Перв. публик.: 09.06.91
Последн. ред.: 12.04.12
Число обращений: 0
Айтматов Чингиз ТорекуловичБеляков Игорь НиколаевичГеворкян Карен СаркисовичАбдуллаева Зара Кемаловна
|
|
|
|
|
