Сергей Тимофеев: О правах человека и смысле жизни.Назад
Сергей Тимофеев: О правах человека и смысле жизни.
Практически везде, начиная от Всеобщей декларации прав человека и Конституции РФ и кончая рассыпанными в Интернете рефератами, пишется о ПРИОРИТЕТЕ прав человека.
Вполне очевидно, что когда речь идет о приоритете, то следует понимать, чьи права имею первенство. Возникновение приоритета означает наличие субъекта, права которого сознательно ущемляются.
Приоритет прав человека ущемляет, как это утверждается повсеместно, права государства. Правовое демократическое государство признаёт приоритет прав человека, ограничивая этими правами свои властные функции. Но кроме гражданина и государства существует еще такая субстанция, как общество. Как быть с ним, есть ли у общества права? В каком соотношении они находятся с правами личности?
Юридическая наука следующим образом трактует вопрос о соотношении коллективных и индивидуальных прав. Индивидуальное право, утверждают юристы, это естественное право человека присущее ему от рождения. А коллективные права (права народа, нации, общности, ассоциации) не является естественным, кроме того, их нельзя рассматривать как сумму индивидуальных прав.
Из этого следует вывод: если реализация коллективных прав ведет к ущемлению прав одной личности, значит цели, объединения в такую общность и антигуманны, и противоправны. Почему? Наверное, потому, что права индивидуума являются естественными, а права общества, надо полагать - искусственными.
Здесь можно было бы и уняться.
Ну, какой практический заряд несут эти умствования? Что меняется -право одного выше прав всех (включая и его самого), или нет? Чем реально эти теоретические построения кому-то мешают или помогают?
Ну, имеет гражданин Пупкин свое естественное право на жилище, а жилища не имеет. Вот на этом теория и заканчивается.
Однако, все сложнее.
Обратим внимание на то, что любое общество имеет право на самосохранение. Это действительно не сумма прав на жизнь, которыми располагают все живущие в стране. Это право россиян, например, не исчезнуть, не провалиться в историческое небытие.
А все идет именно к такому концу. Вдумайтесь: сегодня в нашей стране на ОДНУ семилетнюю девочку приходится ДЕСЯТЬ семидесятилетних бабушек.
Причем здесь права человека и общества?
А вот причем.
Человеческая цивилизация сформировалась и развивалась под знаком постоянного изменения форм, направлений и методов ведения внутривидовой борьбы.
Поскольку с момента своего появления на этой планете человек не ощущал значительного противодействия со стороны иных биологических видов, то человечество превратило внутривидовой антагонизм (аутолизис) в основополагающий мотив своих действий.
Так было и так есть.
Применяя силу (или угрожая ею) власть лишь изменила форму внутривидовой борьбы. Ограничив, а впоследствии и запретив, борьбу на уничтожение внутри управляемой ею общности, власть тем самым смогла сконцентрировать и направить энергию аутолизиса вовне, на достижение целей, как обороны, так и экспансии. Прагматическая ценность централизованной власти состояла в повышении уровня надежности выживания тех групп людей, которые оказались подвержены властному управлению, превратившись в роды и племена.
Внутривидовая борьба в обществе, как показывает практика, даже в самом политкорректном обществе, не исчезает, она и далее только меняет формы проявления.
Сегодня обычный человек в странах "Золотого миллиарда" лишен возможности добыть дополнительные ресурсы потребления, отбирая их у соседа, как это делали его далекие и не очень далекие предки.
Но выход энергии как всегда находится: аутолизис обращается не во внешний мир, как это было совсем недавно, а внутрь собственной семьи.
Еще сто лет назад ребенок воспринимался, как дополнительный ресурс. Он требовал затрат, но он давал и отдачу. Ребенок рассматривался как потенциальный работник и кормилец в старости. В дореволюционной России ребенок мужского пола - законная претензия на увеличение земельного надела. Это стимулировало рождаемость. Стимул был такой силы, что возбудил Томаса Мальтуса написать работу: "Опыт о законе народонаселения", в которой он привел аргументы в пользу ограничения рождаемости.
Но человечество обошлось и без рекомендаций Мальтуса. Эгоизм, умноженный на рост возможностей личного потребления, достаточно быстро разрушает европейскую семью. Дети перестали восприниматься в качестве надежной жизненной страховки. Целесообразность их появления стала неочевидной.
Внутривидовая борьба в обществе людей является формой реализации свойственного человеку эгоизма. Провозглашение приоритета прав человека и реализация этого принципа на практике является апофеозом эгоизма.
Раньше на пути эгоизма стояли препоны. "Естественно, что... среди очень многих человекоподобных видов, с которыми человек находился в борьбе за жизнь, выжил тот вид, в котором было сильнее развито чувство взаимной поддержки, тот, где чувство общественного самосохранения брало верх над чувством самосохранения личного, которое могло иногда влиять в ущерб роду или. племени" - писал известный анархист Петр Кропоткин. (П. А. Кропоткин, "Этика", Пб.-М" 1922, т. 1, стр. 207)
Сегодня подобные плотины разрушены. Эгоизм торжествует во всем мире, называющем себя "цивилизованным".
Аборты, презервативы, содомия... - это тоже формы внутривидовой борьбы за потребительский ресурс, но уже с теми, кто потенциально мог и должен был родиться, но уже никогда не родится.
В настоящее время демографическая структура развитых стран Европы (и мы, россияне, оказались там же) напоминает по своей форме воронку: пожилых больше, чем молодых. Количество родившихся в Европе каждый год неумолимо сокращается. Так свободный в своем выборе человек уничтожает свободное общество.
Первоначальным толчком к падению рождаемости стал рост средней продолжительности жизни. Это процесс был вызван мировой промышленной революцией XVIII века. В результате улучшались условия жизни, расцветала наука, медицина, появились гигиена и, как следствие, увеличилась продолжительность жизни. И тут же незамедлительно снизилась рождаемость.
Снижение рождаемости является реакцией на увеличение демографической нагрузки на производителя. Он может прокормить столько ртов, на сколько у него хватает его ограниченных ресурсов. Не больше. И семья не позволяет себе нового ребенка, поскольку надо кормить старика. Ограничение количества рождений оказался единственным инструментом регулирования уровня личного потребления реально доступным трудящимся массам.
Так был запущен этот процесс.
Дальнейшее неуклонное снижение рождаемости связано с введением пенсионных систем. Появление гарантированного обеспечения в старости разрушило многовековой устой: от количества выращенных детей зависело твое выживание в преклонном возрасте. Тихо доживать в окружении внуков, а не скитаться, не христарадничать - вот идеал старости патриархального общества. Это благо можно было с высокой надежностью заслужить, только вырастив многочисленное потомство.
Поэтому пенсии стали дополнительным к росту продолжительности жизни антистимулом рождаемости. С появлением пенсий по старости у человека в цивилизованном, постиндустриальном обществе полностью исчезла экономическая необходимость в массовом размножении.
Сегодня, когда старики экономически не зависят от молодых поколений, а у тех, кто может и должен (?) продолжать род людской, испарилась экономическая подоплека воспроизводства себе подобных, процесс окончательно получил чисто альтруистическое содержание. Выяснилось, что без экономических стимулов, рождаемость медленно, но верно стремится к своему естественному нижнему пределу - один ребенок на одну женщину в детородном возрасте. Современная женщина, все еще находящаяся в рамках неких рудиментарных представлений о своем предназначении, сохраняет стремление доказать себе и окружающим свою способность к деторождению. Для этого нужно родить ребенка, но эта способность доказывается с одного единственного раза.
Вы спросите: а как же любовь к детям?
Ответ: современный человек обладает естественным правом любить себя больше.
C`est la vie.
И что в результате?
Результат достаточно очевиден. Сокращение рождаемости и рост продолжительности жизни радикально меняют половозрастную структуру населения стран Европы. Такая структура нежизнеспособна: невозможно при существенном снижении доли работоспособного населения содержать в надлежащем состоянии огромную инфраструктуру, наращивать вложения в решение проблем обеспечения жизнедеятельности постоянно стареющего населения, и т.д.
Каков выход?
Он есть и уже сегодня активно реализуется. Образующиеся демографические пустоты активно заполняются мигрантами. Они же несколько "поправляют" ситуацию с низкой рождаемостью. Расчеты показывают: в 2050 году доля немецкого населения в Германии составит 50%. А в 2100 уже - 28%.
Миграция - объективный процесс. Она была всегда. Но в современном мире она имеет свою новоявленную специфику.
Главной проблемой всех развитых стран Европы в XXI веке станет сохранение их национальной идентичности. И эта проблема, которая, неизбежно будет окрашена в националистические тона, в основе будет иметь очень весомую экономическую составляющую: неизбежны движения в пользу преимущественного сохранения и повышении уровня жизни коренного населения. И это, естественно, будет способствовать нарастанию и сегодня уже хорошо различимого антагонизма между титульными нациями и мигрантами.
Кризис национальной идентичности в рамках жесткого соблюдения норм демократии теоретически может быть разрешен созданием отдельных космополитических государственных образований, или их общеевропейских конгломератов.
Но реально этого не произойдет.
Уже давно начатая и постоянно возобновляемая подпитка Европы жителями мусульманской части мира, через определенное время, образует критическую массу мигрантов, исповедующих ислам. Не трудно спрогнозировать, что движение в сторону исламизации Европы, не имеющей в отличие от России многовекового опыта сосуществования конфессионно разнородных этносов, встретит самое резкое сопротивление со стороны народов, ее традиционно населяющих.
Европа очень скоро встанет перед дилеммой.
Либо, твердое и последовательное соблюдение всех норм демократии, прав человека, неизбежным результатом чего станет безвозвратная потеря контроля титульных наций над системой государственного управления, с последующей заменой европейской системы права на шариат - мусульманское каноническое право.
Либо, введение форм управления, ущемляющих права человека, но гарантирующих сохранение в основном и главном национальной формы государств Европы и некой основной части европейской системы ценностей.
Разрешение этой дилеммы будет достигаться путем постепенной трансформации систем государственного управления в странах Европы в XXI веке в направлении, обеспечивающих создание квазидемократических форм общественного устройства. Ревизии, в первую очередь, будет подвергнут принцип равенства всех лиц, проживающих на территории государства. Далекий от основ демократии опыт в этой области, накопленный странами Балтии, со временем неизбежно будет востребован Большой Европой.
Конечным результатом этого процесса станет создание на территории Европы союза государств, представляющих собой интравертные колонии, в которых роль метрополии будет играть часть населения, отнесенная к титульной нации.
Что еще нас ждет в перспективе?
До определенного момента - исламизация и китаизация мирового пространства.
Но это не конечный пункт.
Вкус конфетки, отнятой у неродившегося ребенка, рано или поздно попробуют все народы, населяющие эту Землю. Это называется прогресс в области прав человека, и он необорим.
А дальше?
Далее - клонирование, с вынашиванием плода вне материнского лона.
Биороботы.
Дифференциация населения по форме зачатия. Появление биологического рабства.
Закономерный итог - физическое и моральное вырождение.
Все когда-то рождается, созревает, увядает и умирает.
Человечество, очевидно, не исключение.
Возможно, в этом и состоит смысл человеческой жизни.
