январь 1991 В журнале "Октябрь" (N 1) печатается исповедальная проза Александра Володина "Записки нетрезвого человека"
Это дневниковая проза, обрывки воспоминаний про любимых и про случайных, про войну и театр, про личные обстоятельства - сердечные, бытовые, разные. Наблюдения за собой и жизнью исподволь, клочки мыслей по поводу, заметки на полях своей печали, которая обманчиво лечится рюмкой. Разрозненные мысли стали текстом, текст ушел в подтекст, как всегда уходил - и почти никогда не возвращался - в пьесах Александра Володина. Отлично сделанная проза - у каждого обрывка свой силуэт, каждый клочок знает место. Это проза драматурга - в каждом фрагменте пружинит конфликт. За год до публикации в "Октябре" пугливая редактура библиотеки "Огонек" оторопела от его "нетрезвого человека": борьба с пьянством еще не окончательно утихла, и в подзаголовке маленькой книжечки "Одноместный трамвай", впервые вышедшей в этой серии, "нетрезвый человек" был заменен на "несерьезный". Однако автор в высшей степени серьезен - когда вспоминает о внезапном приступе тошноты на приемных экзаменах, восторгается дамами или подтрунивает над собой. Над собой он подтрунивает всегда. Его серьезность не мелочна. Он замечательно талантливо нетрезв, он объявляет тихую войну расчетливой трезвости, которая ему невыносима, и всегда была невыносима - что тридцать советских лет назад, что нынче. Кроме всего, он литератор, и нетрезвость - отличная маска, дельный прием, позволяющий прятать по возможности подальше свою растерянность. Жизнь и сочинительство Володина, который в своих пьесах знался только с маленькими, не публичными, одному ему заметными людьми, пусть не прочно, краем, как ласточкино гнездо, но все же лепились к советскому фундаменту. Эти люди, его негероические герои, отстаивали себя в общественной духоте, независимо от того, где обитали: в фабричном ли общежитии, в коммуналке или даже в первобытных лесах. Володин, драматург на вечном начальственном подозрении, пел тайную свободу, а от публичной свободы и ее шлейфа опечалился еще больше, впал в тоску. Срединные 1990-е гг. снисходительно превратят его в городскую достопримечательность, и он на это идет. Поздние 1990-е гг. будут приставать к нему с официозными комплиментами - он и на это пойдет. Пойдет в трепаном и мятом коричневом плащике, без зонта (потому что все равно потеряет) под дождем в свою "разливочную", что рядом с домом на Петроградской. Расплачиваясь, будет протягивать мятую пачку: к новым деньгам так и не привыкнет, пусть кассирша сама отсчитает, сколько надо. Отказавшись от "Ники", он затем согласится на высочайшую премию из президентских рук, но в ответ произнесет речь, которая прозвучит в кремлевских хоромах нелепейшим образом. Что взять с "нетрезвого человека"? По возвращении в Питер тут же проиграет изрядную часть полученных денег "лохотронщикам", и эту новость разнесут по стране вечерние новости: свобода. "Свобода. Это слово буду писать на отдельной строчке, потому что это важно". Уже не важно. А важно, что "счастье - это пустынное слово среднего рода".
СМИРНОВА-НЕСВИЦКАЯ Мария. Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. V. СПб, Сеанс, 2004
http://www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=15&e_dept_id=1&e_person_id=169
Док. 627744
Перв. публик.: 03.06.91
Последн. ред.: 03.06.10
Число обращений: 0
Володин Александр Моисеевич
|
