[...] Георгий Вицин, Юрий Никулин, Евгений Моргунов. И Александр Демьяненко. Теперь уже нет с нами всех четверых... Умер последний из великого квартета - Вицин. И вместе с ним ушла эпоха. Секрет их обаяния не только в том, что, каждый по отдельности, они были хорошими актерами. Они идеально разыгрывали социальные роли. Официальная идеологическая триада "рабочий-крестьянин- интеллигент" переросла в комическую тройку "Кавказской пленницы". Трус Вицина - типичная "конторская крыса", интеллигент, каким его видит народ. "Положительный" Шурик дополнял "отрицательное" трио. Леонид Гайдай пересоздал официальную советскую мифологию.
Гайдай вернулся к народной сказке. За лицами Труса, Балбеса и Бывалого скрывалась вечная русская тройка - Илья Муромец (это, конечно, Моргунов), Добрыня Никитич (это Никулин - простоватый богатырь) и Алеша Попович (это Вицин - хитрый, но трусоватый). Но настали новые времена. Появились новые сказки.
Георгий Вицин был не просто замечательным артистом. Он был тем кумиром, любовь к которому способна объединять нацию. Вицина обожали и эстеты, и массы. Дети видели в нем серьезного актера, работающего для маленьких зрителей (в "Старой, старой сказке"). Взрослые находили в игре Вицина фантастическую, невозможную в обыденной жизни свободу самовыражения и внешнюю простоту, которые неизменно напоминали о светлом детском мировосприятии. Его искусство казалось общедоступным. Но Вицин был серьезным актером.
Он учился в Театральном училище имени Вахтангова и в студии МХАТ II. И потом всю жизнь нес в себе как классические традиции русской актерской школы, так и мощь эксцентрики, страсть к экспериментаторству, надолго оставшуюся в отечественной комедии еще от пореволюционных 20-х годов. Он работал с Эйзенштейном ("Иван Грозный"), Козинцевым ("Дон Кихот"), Роммом ("Убийство на улице Данте").
Вицин вошел в число первых комиков советского кинематографа. [...]
Он играл амбивалентных людей - обаятельных и забавных негодяев, недотепистых плутишек, искренних обманщиков, мечтательных жадюг, бандитов-неудачников. Он создал амплуа криминального клоуна и показывал, что у персонажа низкого жанра тоже бывает преступление и наказание, к которым надо относиться уважительно. [...]
В контексте советского быта и официоза герои Вицина воспринимались как прорыв за пределы обыденности, предписанного идеологией реализма и оптимизма. Вицин вдохновенно и весело играл грустных недотеп. В его героях всегда сохранялось что-то от Епиходова из "Вишневого сада". Впрочем, при внешности, родственной Дон Кихоту, его герои несли в себе скорее материализм Санчо Пансы. Они доказывали, что человек имеет право думать о "низком", потому что того требует и жизнь, и природа человеческого существа. Он был актером периода эмоционального тепла и всечеловеческого сострадания - после суровой эпохи монументализма и оценочности.
САЛЬНИКОВА Е., СИДЛИН М. Последний советский комик. Георгий Вицин ушел. Эпоха кончилась // Независимая газета. 2001. 24 окт.
