О фильме "Живой"
[...] Появился фильм "Живой", главным героем которого является простой хороший парень без ноги, ветеран чеченской войны - наконец-то. Поэтому нам надо обязательно похвалить фильм Александра Велединского. Таким образом нам кажется, мы успокоим свою совесть и отдадим последний долг этим мальчикам, которые погибали, пока мы у себя дома делали евроремонт и во время Венецианского кинофестиваля читали в итальянских газетах про захват школы в Беслане. [...]
Рабочее название фильма Велединского - "Какими мы не будем", и это гораздо честнее, чем простецкое с виду, но исполненное смыслами слово "Живой". Мы не будем, не были, и не состояли, поэтому нам кажется положительным героем (и героем вообще) мальчик Кир, который, бедолага, пошел на войну "за идею". "Мы за деньги, и мертвые, а он идейный - и живой", - смеются над ним призраки. За какую, прости господи, идею? За кашу в голове, сваренную патриотическими пропагандистами? Что там хотел сказать режиссер, это еще неизвестно. Зато понятно: идейным быть хорошо, про идейных кино снимают, а воевать за зарплату - претит русской душе. Пусть молодой зритель смотрит, и проникается. Ерунда, что без ноги. Ерунда, что начфин - гад, и денег недоплатили. Главное - внутренняя цельность и правота. Вот будет еще какая война, встанешь под триколор, и отбросишь мысли о том, что ты умираешь ради того, чтобы другие наживались. А если выживешь, купишь в магазине "Все для дома" самурайский меч - всем знатокам народной жизни (а так же тем, кто хорошо помнит Пелевина) известно, что именно так поступают, например, демобилизованные контрактники.
Впрочем, есть разговор еще и о том, что Кир денег хотел заработать - на свадьбу с подругой своей Татьяной. Вы бы уже определились как-нибудь, то он у вас идейный, то на создание семьи деньги копит (и приходит-таки на одной ноге в кассу, идейность свою обналичивать). Или одно другому не противоречит в нашей стране капиталистического патриотизма? Люби родину и руби бабло - девиз правдоподобный в смысле попадания в "нерв времени", но не очень идущий к иконописному лику Андрея Чадова. Что-то персонаж у нас получается мутноватый - на положительного героя не тянет. Тянет на героя анекдота. Анекдотического как раз в "Живом" предостаточно.
Солдатский юмор, сниженная лексика и отсутствие пафоса почему-то считаются главным достоинством картины Велединского. Почему? Да все потому же - наше покаяние не выдерживает проверки серьезностью. Стебаться над смертью может каждый. Выдержать ее взгляд и не отвести глаз осмелятся немногие. Чтобы решиться на пафос в наше время, нужна отвага - и нам в своей трусости проще определять его как моветон. [...]
С эсхатологией Велединского все понятно. Смерть - это "голимая степь и высотки как под Шали". Бога нет ни в этом, ни в загробном мире. Привет всем, кто воспринял всерьез сцену экзорцизма на кладбище. Самурайский меч, идеологическая каша в голове, ряса как индульгенция, казарменные шуточки, заблудившийся герой и "голимая степь" за порогом смерти - вот мы и разделались с чеченским синдромом. Ура.
КУВШИНОВА Мария. Чеченский дизайн // Сеанс, N 29-30, 2006
http://www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=15&e_dept_id=1&e_person_id=154
Док. 627599
Перв. публик.: 02.06.06
Последн. ред.: 02.06.10
Число обращений: 0
Велединский Александр АлексеевичЧадов Андрей Александрович
|
