"На европейском континенте необходимы институты, отвечающие вызовам XXI века, особенно паневропейская структура безопасности с тремя опорами в лице США, объединенной Европы и России"[1].
Т.Грэм
"Задача сегодняшнего дня - найти общее понимание того, как и какие правила игры будут соблюдать все государства, любые администрации и правительственные структуры"[2].
Ан.Торкунов
Мировой кризис вновь заставил говорить о "возвращении государств с их национальными интересами в мировую политику", об "отсутствии доверия" стран друг к другу и даже об "отдалении Великобритании все дальше от ЕСовских дел" (лидер консерваторов до его избрания премьером Д.Кэмерон даже дал понять, что он "предпочтет вообще не видеть Европу, не общаться с Европой, и не слышать слова "Европа").[3]. По мнению экспертов, американцы стремятся децентрализировать и распотрошить экономические ресурсы Европейского Союза до безопасного для себя уровня. Для этого используется традиционный "антибрюссельский" инструментарий - Великобритания и страны "новой" Европы. Кстати, в греческом вопросе им это где-то удалось. Лондон настоял на более широком участии в финансовой помощи Греции МВФ. Кредит Греции на две трети будет предоставлен странами еврозоны и на одну треть - Международным валютным фондом.
Национальный эгоизм в любой форме не является лучшим способом противодействия кризису в условиях глобализации, но именно он возобладал на какое-то время. Так в Германии, например, было принято два пакета антикризисных мер, рассчитанных на период 2009-2010 годов, чья общая стоимость составила 132 млрд. евро (1,5% ВВП). В Первом пакете предусматривалось фондирование Немецкого банка развития, покрытие его рисков и поддержка отечественного бизнеса (15 млрд. евро), повышение необлагаемого налогами вычета (до 1200 евро), введение 25% допустимого уровня снижения балансовой стоимости активов сроком на 2 года, финансирование инфраструктурных проектов (3 млрд. евро), увеличение финансирования федеральных и земельных программ, увеличение суммы необлагаемого налога, снижение отчислений на государственное медицинское страхование, а также целый пакет мер по поддержке научных и технологических отечественных проектов, включая автомобильные двигатели и Интернет[4]. Все они носили отчетливый характер поддержки национальной экономики.
Тем не менее существует и другой подход, сторонники которого полагают, что совместные действия - более перспективная модель поведения в условиях кризиса. Особенной в области безопасности. Более того, в России в целом пришли к консолидированному мнению о необходимости совершенствования международных институтов, а, если надо, то и создания новых механизмов сотрудничества и обеспечения безопасности. Эту позицию элиты хорошо сформулировал академик Ан.Торкнов, противопоставив её альтернативной позиции обеспечения безопасности: "В Москве с интересом следят за успехами интеграционного проекта Евросоюза. Он представляется очень перспективным. В его рамках значительное число европейских государств объединяет свои усилия для преодоления общих проблем и решения общих задач. Созданные в странах ЕС условия экономического процветания и социального мира показывают, что это получается у них достаточно успешно. Лиссабонский договор позволит ЕС действовать еще более эффективно...
Россия предлагает более реалистичное в обозримой перспективе и более демократичное видение "Большой Европы". В соответствии с ним Российская Федерация, Европейский Союз, все третьи европейские страны должны совместными усилиями создавать мир, в котором хотели бы жить. Важно, чтобы он строился на равноправной основе и в нем уютно чувствовали себя все страны и народы.
В краткосрочной и среднесрочной перспективе речи о том, чтобы оставшиеся вне ЕС европейские страны влились в него, не идет. К этому никто не готов. Евросоюз сам этого не выдержит. Вхождение ЕС в "Большую Европу" также не актуально. С одной стороны, ЕС уже находится в "Большой Европе". С другой - "Большая Европа" пока, скорее, надежда на лучшее будущее, чем реальность.
Но до этого лучшего будущего надо еще дожить в мире и спокойствии. Поэтому Россия стремится в согласии с другими странами реформировать основы обеспечения безопасности в Европе. Если для этого требуется перезаключить ранее подписанные договоры или подписать новые, то этим следует поскорее заняться"[5].
Мировой кризис продемонстрировал, что необходимо новый уровень международного сотрудничества, который может представлять собой систему мер в области безопасности в таких областях, как:
- финансовая область и международная торговая;
- использование ресурсов;
- создание единой инфраструктуры транспорта и связи;
- совместных действий против международного терроризма;
- контроля над критически важными технологиями и распространением оружия массового уничтожения (ОМУ);
- но, главное, формирование общих рамок международного права и поведения государств в мире, что неизбежно потребует сотрудничества в поиске общих ценностей и разработке общих принципов, т.е. сотрудничества даже на идеологическом уровне, уровня понимания глобальных угроз, общих для безопасности национальных государств.
Применительно к Европе и Евросоюзу эти настроения российской элиты нашли выражение в проекте специальной Программы, разработанной и предложенной МИДом России Президенту Российской Федерации в 2010 году. Этот проект документа получил название "Программа эффективного использования на системной основе внешнеполитических факторов в целях долгосрочного развития Российской Федерации[6].
Последнее обстоятельство важно еще и потому, что в конце первого десятилетия нашего века стало ясно, что европейской системе ценностей всё более откровенно противопоставляются иные цивилизационные системы ценностей - прежде всего исламская и китайская, которые будут обеспечивать экономические и иные интересы стоящих за этими идеологиями государств. Так, в это время очевидно наблюдался всплеск китайского национализма, который уже не скрывал своих международных амбиций. Как отмечает российский исследователь А.Лукин, "... этот секрет ... полностью раскрылся после недавних публикаций нескольких официальных военных аналитиков, где высказывались те же мысли. Так, в сразу же приобретшей большую популярность книге "Китайская мечта" профессор Университета национальной обороны (входит в систему Минобороны КНР) старший полковник Лю Минфу считает, что в XXI столетии Китай должен стать первой державой мира. В противном случае усилиями США, борьба (а может быть, и война) за лидерство с которыми неизбежна, он будет отброшен на обочину мирового развития. Перечисляя все утверждает, что причина американской враждебности - не идеология, а геополитика. И "даже если Китай станет более капиталистическим, чем Соединенные Штаты, они все равно будут полны решимости его сдерживать". По мнению Лю, борьба Пекина и Вашингтона - это соревнование за мировое лидерство, и "чтобы спасти себя, спасти мир, Китай должен готовиться стать его кормчим". "Если Китай не поставит себе целью превзойти по военной мощи США и Россию, то он обречет себя на судьбу третьеразрядной военной державы", - пишет Лю Минфу и призывает: "Превратите несколько мешков с деньгами в патронташи"[7].
Предполагаются и другие процессы, которые объективно свидетельствуют об утрате Евросоюзом своих позиций. Прежде всего в финансовой области, где "борьба за оздоровление государственных финансов, которую органы Евросоюза вели последние 15 лет после подписания Маастрихтского договора, пошла насмарку. Чтобы вернуть государственный долг на докризисный уровень, странам Европейского союза потребуется еще 15 лет. Насколько это будет актуально в 2025 г. И как к тому времени будет выглядеть мировая экономика, сказать трудно. Нарастание госдолга опасно по нескольким причинам"[8].
Но не только. В целом доля Европейского союза в мировой экономике уменьшилась с начала века с 25% до 21% в 2008 году, но, главное, имеет устойчивую тенденцию к дальнейшему снижению.
Таблица
Эти тенденции говорят о том, что в период 2010-2020 годов произойдет решительное изменение в соотношении сил в мире. И отнюдь не в пользу США и Евросоюза. Естественно, что вслед за этим произойдет изменение и в соотношении политических и военных сил. В новый конфигурации мировых центров силы неизбежно встанет вопрос о создании новых военно-политических союзов и коалиций как представителей "совокупной военно-политической мощи" идеологии и близкой цивилизации.
Если к тому времени не будет создана эффективная система международной безопасности или существенно улучшилась существующая, в том числе и институты, которые ее обеспечивают, то новые центры силы потребуют очередного передела мира, ресурсов и сфер влияния.
Очевидно, что новые центры силы и вероятные военные коалиции будут во многом ориентироваться на свои идеологии. Мало иметь экономическую и даже военную мощь. Необходима идея и даже идеологическое лидерство, которые смогли бы сконцентрировать и направить ресурсы на достижение поставленной цели.
Именно поэтому необходимо, во-первых, внимательно следить не только за политическими и экономическими, но и идеологическими изменениями, которые неизбежно и динамично будут происходить в 2011-2020 годах в новых центрах силы, а, во-вторых, прилагать все усилия к тому, чтобы попытаться избежать нового противостояния военно-политических коалиций. Альтернативой такому блоковому строительству может стать новая концепция международной безопасности и идея новой архитектуры европейской безопасности.
В России все отчетливее начинают понимать необходимость долгосрочного стратегического планирования, в т.ч. и в области безопасности. Это объясняет новый концептуальный подход России. Как сказал один из старейших представителей российской элиты Ю.Лужков, "Если у социализма и было системное преимущество перед капитализмом, то оно, наверное, состояло именно в системе долгосрочного планирования..."[10]. Но, на мой взгляд, необходимо и стратегическое планирование в области международной и европейской безопасности. Мы должны уже сегодня не только прогнозировать развитие мировой экономики, но и ее последствия для системы международной безопасности. Опыт 2-ой Мировой войны в Европе, на мой взгляд, показал, что старые дипломатические методы, двусторонние переговоры, секретные договоренности и ответные действия против агрессора - малоэффективны[11]. И, наоборот, если бы европейская политика в 30-ые годы прошлого века были более дальновидны и смогли бы договориться о системе коллективной безопасности (а именно к этому сегодня призывает все европейские страны Д.Медведев), то войны и десятков миллионов жертв можно было бы избежать.
Таким образом у новой системы европейской безопасности может быть несколько точек опоры:
- во-первых, международное право и обязательства государств следовать его нормам, а не концентрироваться на "политической целесообразности" и "национальных интересах;
- во-вторых, организация, способная объединить все европейские государства от Ванкувера до Владивостока, стать площадкой для согласования интересов всех государств и диалога для принятия совместных решений;
- в-третьих, общие идеологические и цивилизационные ценности, правила и нормы, учитывающие национальную специфику, по объединяющие европейцев;
- в-четвертых, общее экономическое, таможенное, финансовое пространство, которое не ограничивается рамками Евросоюза;
- в-пятых, общие стратегии научного, культурного и образовательного развития европейских государств. Именно эти области будут определять лицо цивилизации, экономики и общества в XXI веке.
Надо сказать, что если внимательно проанализировать эти процессы, то обнаруживается, что по всем направлениям они развиваются. И развиваются вполне позитивно. Даже не смотря на временные трудности, вызванные кризисом или иными причинами. И эти процессы вызывают нормальное, естественное опасения у Запада.
Но и у России есть свои спасения[12]. Прежде всего в отношении постсоветского пространства. Так, наибольшее недоверие со стороны Москвы может вызывать цель создания сети зон свободной торговли (ЗСТ) между Европейским союзом и странами-партнерами, провозглашенная в платформе "Экономическая интеграция и конвергенция с политиками ЕС". В принципе, согласно многосторонней системе требований в рамках договоренностей ГАТТ/ВТО, переход к свободной торговле должен, - как справедливо считает И.В.Болгова, - стимулировать торговлю между данными странами и не создавать дополнительных барьеров для третьих стран. Региональные соглашения призваны дополнять принципы формирования многосторонней торговой системы в рамках ВТО, а не противопоставляться ей. Также, такие соглашения члены ВТО должны заключать лишь с другими странами-членами, тогда как со странами-нечленами - лишь в порядке исключения, хотя на практике соблюдение этого требования неоднозначно.
Таким образом просматривается избирательный интерес ЕС к странам на постсоветском пространстве.
Место Белоруссии в этом процессе пока не определено. Существуют дополнительные трудности, связанные с вступлением страны в ВТО, отсутствие четкого перечня отраслей, которые могут быть подвергнуты либерализации торгового обмена. Между тем у России в целом есть основания для опасений, исходя из опыта таможенного союза с Белоруссией. Как признает российский эксперт из ВШЭ А.И.Суздальцев, "...таможенная зона в рамках Союзного государства России и Белоруссии продемонстрировала свою неэффективность. Структура зоны и ее договорная база способствовали односторонней выгоде белорусской стороны, что в итоге привело к остановке экономической интеграции между Минском и Москвой"[13].
В долгосрочном плане Евросоюз намеревается создать "Экономическое сообщество соседства" ("Neighbourhood Economic Community"), которое должно обеспечить условия для участия постсоветских стран в едином европейском рынке.
Адаптация государствами-партнерами европейских норм и стандартов заложена в основание и другой тематической платформы "Энергетическая безопасность", задачами которой являются развитие транспортной инфраструктуры и диверсификация поставок энергоносителей. Реализация этой платформы осложняется в первую очередь тем, что единый энергетический рынок ЕС находится только на стадии становления, и перспективы его развития зависят от исхода внутриевропейской борьбы в сфере либерализации рынков газа и электричества в ЕС.
В энергетической платформе "Восточного партнерства" заложен ряд противоречий на двустороннем уровне. Так, Европейский союз напрямую увязывает заключение с Арменией "Меморандума о взаимопонимании по энергетическим вопросам" с закрытием Медзаморской АЭС. При этом от Украины в обмен на подписание такого же "Меморандума" не требуется закрыть атомные электростанции, хотя там стоят реакторы того же типа, что и на Армянской АЭС[14]. В качестве причины для закрытия Медзаморской АЭС европейские эксперты приводят сейсмическую опасность региона. Критики позиции ЕС в этом вопросе указывают на тот факт, что Спитакское землетрясение 1988 г. станция пережила с достаточным запасом прочности; кроме того, не ясно, где Армения возьмёт до 40% электроэнергии, которую обеспечивает нынешняя АЭС, если она будет закрыта.
Как написал известный российский эксперт, профессор МГИМО (У) Игорь Томберг, "В Копенгагене в апреле 2010 года Д. Медведев напомнил о российской инициативе по совершенствованию международной правовой базы энергетического сотрудничества, включая новую версию Энергетической хартии"[15]. Эта инициатива имеет под собой самое серьезное основание. Энергетика сегодня стала не только объектом политики, но и предметом серьезных спекуляций, которые во многом определяют состояние экономики, фондовых и валютных рынков. Россия, может быть, больше, чем любая другая страна заинтересована в стабильности и защищенности этого рынка надежными международно-правовыми механизмами. Как подчеркивалось ведущими энергетиками мира весной 2010 года, "Мы глубоко озабочены тем, что мировой энергетический рынок сегодня не защищён от спекулятивности, нестабильности и системных рисков, способных нанести серьёзный ущерб мировому экономическому развитию. Развитие мировой энергетики по-прежнему сдерживается геополитическим соперничеством и политическими противоречиями глобального масштаба. Эти противоречия не могут быть устранены ни отдельными странами, ни в рамках двухсторонних отношений"[16].
Особенно явно зависимость России от состояния мирового энергетического рынка проявилась в период кризиса 2008-2010 годов, когда цена на углеводороды во многом, если ни в главном определяла доходы российского бюджета. Подсчитано, что увеличение стоимости барреля нефти на один доллар дает приблизительно увеличение дохода российской казне на 1 млрд. долл. в год. Но волатильность такова, что, например, весной 2010 года цена на баррель менялась в течение одной - двух недель на 15-20 долл. Причем факторы, влияющие на цену, могут быть самые неожиданные - от активизации вулкана и аварии на нефтяной платформы до информации рейтинговых агентств о состоянии бюджета Португалии.
Вопросы энергетической политики прямо связаны с проблемами международной и европейской безопасности, более того, являются их следствием. Дело в том, что страны-импортеры и страны-экспортеры взаимодействуют сегодня в рамках биполярной модели, нацелены на достижение разных, а, порой, прямо противоположных стратегических целей. Поэтому вопрос принципиальной важности заключается в достижение политического, стратегического компромисса и баланса интересов, следствием которого стало бы уже обеспечение энергетической безопасности, включая главные проблемы: транзит, ценообразование, инвестирование.
20 апреля 2009 г., во время своего визита в Финляндию, Президент России поднял вопрос о необходимости радикального совершенствования правовой основы мировой торговли энергетическими ресурсами. Речь шла о том, чтобы совместно с "восьмеркой", "двадцаткой", Евросоюзом, СНГ, ШОС и другими международными и региональными организациями выработать универсальный, юридически обязывающий документ. При этом Россия призвала к тому, чтобы участниками договоренности стали как все основные страны-производители, так и страны - транзитеры и потребители энергоресурсов.
Именно об этом российское руководство говорит начиная с саммита "Большой восьмерки" 2006 года. И этой же проблеме посвящен "Концептуальный подход к новой правовой базе международного сотрудничества в сфере энергетики", который претендует на то, чтобы заменить "Энергетическую Хартию" или войти в нее составной частью.
Напомню, что Договор к этой Хартии Россия так и не ратифицировала, не желая допустить ущемления своих интересов, т.е. Хартия не соответствует национальным интересам России. И прежде всего потому, что ключевые проблемы энергобезопасности - транзит, ценообразование, международное регулирование, инвестиции, т.е. все то, что затрагивает интересы производителей, остается вне ее ответственности. В области энергетики наблюдается то же, что и в области безопасности - изменение реалий не затронуло существующих механизмов, более того, делает сотрудничество и взаимодействие неравноправным. Как и в случае с проблемой европейской безопасности, необходим фактически тот же комплекс мер и те же принципы: совместных действий, международного права, диалога всех заинтересованных сторон (в случае с энергобезопасностью, - экспортеров, транзитеров, импортеров). Соответственно, как и в случае с евробезопасностью, нужен и новый механизм сотрудничества, учитывающий интересы всех сторон и преобладание норм международного права. Суть новой концепции: распространить ответственность за "глобальную энергетическую безопасность" как на поставщиков, так и на потребителей и транзитеров энергоресурсов. Вытекающее отсюда требование к Европе: в обмен на безопасные поставки газа, во-первых, обеспечить безопасность спроса, под которой понимается прозрачный и предсказуемый сбыт, а во-вторых, открыть и гарантировать недискриминационный доступ к международным энергетическим рынкам[17].
Также как и в области европейской безопасности не удалось продвинуть российский "Концептуальный подход к новой правовой базе международного сотрудничества в сфере энергетики" как альтернативу Энергетической хартии. Это значит, что на европейском углеводородном рынке отсутствуют единые правила игры, которые бы устраивали и производителя, и потребителя, и транзитера. Другими словами Россия предлагает выработать единые юридические правила игры, но большая Европа эти предложения фактически игнорирует.
Как и в случае с европейской безопасностью, Россия в области энергобезопасности прямо заинтересована в предсказуемых и долгосрочных отношениях с европейскими государствами. И понятно почему: сегодня рынок цен на нефть и газ в основном формирует потребитель, т.е. европейские государства. Но Россия уже инвестирует огромные средства в строительство новых и модернизацию старых трубопроводов. Вопрос в том, не напрасны ли эти инвестиции? Окупятся ли они. Ответить на него можно только в случае обладания долгосрочными (стратегическими) контрактами и эффективными международными механизмами их обеспечения.
"К сожалению, - справедливо отмечает И.Тамберг, - стремление российского руководства создать прочную юридическую международную базу энергетической стратегии страны не находят поддержки не только в западных СМИ, но и в российских и даже в экспертном сообществе. Без широкой поддержки, разъяснительной работы, пропаганды, наконец, российских предложений в этой сфере проблема так и будет озвучиваться лишь высшим руководством без особого отклика в стране и за рубежом"[18]. Очевидна прямая аналогия с усилиями России в области евробезопасности последних лет. И хронологически, и политически, и методологически Россия придерживается строго создания механизма диалога для участия всех партнеров, международно-правовой и политической базы такого диалога. Европа -игнорирует.
Подытоживая, можно сослаться на старую формировку современного внешнеполитического курса России, из которого вытекает и наше видение системы европейской безопасности, сформулированного Ан.Торкуновым: "Внешнеполитический курс РФ далек от идеалистических представлений. В частности, он свободен от иллюзий относительно подлинного характера отношений с Западом, в которых сотрудничество в одних областях - там, где интересы совпадают, - сочетается с соперничеством и конкуренцией. Последняя, впрочем, типична далеко не только для отношений России и ее западных партнеров. Взаимоотношения на мировой арене в целом характеризуются острой конкуренцией за рынки, инвестиции, экономическое и политическое влияние. В итоге, место России в мировой системе определяется и будет определяться ее способностью преодолеть нынешнюю слабость, модернизировать общество, политическую систему, экономику и вооруженные силы"[19].
Действительно, история дипломатии учат, что справедливые договоры не выпрашивают, бесконечно убеждая в их объективной необходимости. Справедливые и эффективные международные договоры заключаются лишь в том случае, когда все стороны в них заинтересованы не только по объективным соображениям, но и по соображениям вполне субъективным, определяемым соотношением сил в мире и отношением элит. Сегодня, справедливые объективно договоренности, предлагаемые Россией, не встречают поддержки не потому, что они плохи или необъективны, а потому что Россия, ее позиции слабы. Слабы в технологической, энергетической, экономической и социальной областях. Там, где они относительно сильны (как, например, в области стратегических ядерных вооружений), - соглашения с трудом, но достигаются: пример тому СНВ-3.
Отсюда следует с неизбежностью и другой вывод: заключение всеобъемлющих договоров о европейской безопасности, в которых прежде всего нуждаются слабые (как Россия), и которые ограничивают произвол сильных, - невозможно пока обе стороны не станут занимать "позицию силы", которая в сегодняшних международных отношениях означает, не позицию слабости".
Что же должна делать внешняя политика в этих условиях? Каковы ее приоритеты? На мой взгляд, ответ очевиден: во-первых, содействовать укреплению позиций России в социально-экономической и научно-технической областях, т.е. формировать условия для опережающего развития, а, во-вторых, развивать международное сотрудничество по всем азимутам, укрепляя российские позиции в мире везде, где это возможно. Эту стратегию ректор МГИМО (У) Ан.Торкунов описал следующим образом:
"В свете этого внешняя политика России должна быть нацелена на содействие решению общенациональных задач. К их числу относятся повышение конкурентоспособности нашей экономики, кардинальное увеличение ВВП, дальнейшая интеграция России в мировую хозяйственную систему. В качестве приоритетов внешней политики названы защита национальных экономических интересов, повышение инвестиционной привлекательности России, противодействие дискриминации на внешних рынках".
И такая позиция отражает настроение большинства российской элиты, которая не хочет слишком активной внешней политики, особенно сопряженной с экономическими затратами. Элита желает, чтобы с ней считались в мире, не игнорировали открыто ее интересы, не заявляли публично о недостатках. Не более того. Других амбиций сегодня нет. И так все понимают, что основная внешнеполитическая проблема России это сама Россия, эффективность ее власти, элиты.
Отсюда во многом и стремление расширить круг внешнеполитических партнеров России. Вплоть до непопулярных режимов в Латинской Америке. Как справедливо отметил Ан.Торкунов, - "К ключевым элементам внешнеполитической линии относится положение о многовекторном характере российской внешней политики. По сути дела, речь идет о том, что Россия должна выстраивать конструктивные отношения со всеми теми государствами, которые представляют для России интерес, решая в каждом конкретном случае конкретные важные для России проблемы. Ключевыми элементами внешнеполитической стратегии России стали прагматическое восприятие внешнего мира и национальных интересов страны с точки зрения ее безопасности; адекватное представление о необходимости коренного пересмотра архитектуры международной безопасности; геоэкономическая ориентация и замена "однополярной" стратегии многовекторной. Актуальной задачей сегодня является полное претворение в жизнь обновленных стратегических установок с тем, чтобы в максимальной мере использовать открывающиеся международно-правовые возможности в интересах России"[20].
Эта позиция России объективно уменьшает ее слишком большую зависимость от Европы - и как политического, и как экономического партнера. "Разные вектора" позволяют не только диверсифицировать экспорт и импорт, но и продемонстрировать европейским странам глобальный характер внешнеполитических интересов российской элиты, которая не собирается ставить себя в зависимость от позиции и настроений Европы.
Надо сказать, что для этого у российской элиты есть определенные основания. И прежде всего объективное ослабление позиций европейских стран в мире, экономика которых постепенно уступает первенство не только Японии, но и Индии и Китаю. Огромные перспективы развития взаимоотношений у России и со странами Юго-Восточной Азии. Здесь у нее есть большие геополитические и транспортные преимущества наряд европейскими странами.
На мой взгляд, эти обстоятельства следует учитывать в европейских столицах, где необходимо радикально пересмотреть политику по отношению к России и совместимости российско-европейским проблема. В силу процессов, которые в ближайшие два десятилетия изменят геополитическую картину мира, объективные тенденции сближения Восточной и Западной Европы неизбежно станут общепризнанными, даже неизбежным. И чем раньше правительства стран Евросоюза это поймут, тем это будет лучше и выгоднее для всех стран Европы. Всех без исключения.
Пока же в европейской элите господствуют настроения, которые бывший премьер-министр Австралии Пол Китинг назвал "губительным высокомерием Запада"[21]. И это высокомерие мешает лидерам Евросоюза понять, что мир стремительно меняется и наряду с США, Евросоюзом и Японией на мировую арену выходят новые глобальные игроки и даже региональные лидеры. Как справедливо отметил американский исследователь И.Валлерстайн, "Мы имеем дело еще не с полной анархией, но с массовым геополитическим беспорядком ..."[22]. И у Европы, и у России в этом геополитическом беспорядке гораздо больше совпадающих интересов безопасности, чем противоречий.
_______________
[1] Т.Грэм. Взгляд поверх геополитических баталий. Россия в глобальной политике, 2008 г. Т. 6, N 5, с. 169.
[2] Ан.Торкунов. Дефицит демократии и международное сотрудничество // Международные процессы, N 3 (21), 2009 г.
[3] В.Билан. Европа: откат к национализму? / http://www.stoletie.ru. 05/04/2010.
[4] Антикризисные программы зарубежных стран и роль институтов развития в их реализации. М.: Внешэкономбанк, 2009 г., с. 5-7.
[5] Ан.Торкунов. Дефицит демократии и международное сотрудничество // Международные процессы, N 3 (21), 2009 г.
[6] Программа эффективного использования на системной основе внешнеполитических факторов в целях долгосрочного развития Российской Федерации / Url/http://www.runenewsweek.ru.
[7] А.В.Лукин. Внешняя политика Китая - новый поворот? / Россия в глобальной политике, N 2, март-апрель 2010 г.
[8] О.В.Буторина. Еврозона на вираже кризиса / Россия в глобальной политике, N 2, март-апрель 2010 г.
[9] О.В.Буторина. Еврозона на вираже кризиса / Россия в глобальной политике, N 2, март-апрель 2010 г.
[10] Ю.Лужков. Капитализм и Россия. Выпадение из будущего? М.: Московские учебники и картография, 2009, с. 79.
[11] Очень подробно этот процесс показан в фундаментальном исследовании, снабженном огромным количеством документов, 65 лет Великой Победы: в 6 т. / под общ. ред. С.Е.Нарышкина, акад. А.В.Торкунова. М.: МГИМО-Университет, 2010 г.
[12] И.В.Болгова. О влиянии программы ЕС "Восточное партнерство" на интеграционные процессы на пространстве СНГ. М.: МГИМО, 2010 г., с. 3-4.
[13] А.Суздальцев. Политика впереди экономики. Россия в глобальной политике. 2010 г., т. 8, N 1, январь-февраль, с. 84.
[14] Помимо этого, для характеристики нынешнего этапа восточной политики ЕС необходимо напомнить, что Литва, Болгария, Словакия в середине 1990-х гг. согласились с закрытием АЭС фактически в обмен на полноправное членство в ЕС.
[15] И.Тамберг. О новых правилах игры на энергетическом поле. Фонд стратегической культуры / http://www.fondsk.ru. 30.04.2010.
[16] Итоговая совместная Декларация. Московский международный энергетический форум "ТЭК России в 21 веке". 10 апреля 2010 г. Москва.
[17] И.Тамберг. О новых правилах игры на энергетическом поле. Фонд стратегической культуры / http://www.fondsk.ru. 30.04.2010.
[18] И.Томберг. О новых правилах игры на энергетическом поле / http://fondsk.ru/article.php&id=2987
[19] Ан.Торкунов. Мир становится другим. Мир и политика, N 1 (28), январь 2009 г.
[20] Ан.Торкунов. Мир становится другим. Мир и политика, N 1 (28), январь 2009 г.
[21] П.Китинг. Шестнадцать потерянных лет. Почему не сложился "новый мировой порядок". Россия в глобальной политике, 2008 г., т. 6, N 5, с. 13.
[22] И.Валлерстайн. Куда идет наш мир? Многополярность и относительный закат американской мощи. Россия в глобальной политике, 2008 г. Т. 6, N 5, с. 9.
Алексей Подберезкин - профессор МГИМО
02.06.2010
www.mgimo.ru
Док. 627489
Перв. публик.: 02.06.10
Последн. ред.: 10.06.10
Число обращений: 0
Подберезкин Алексей ИвановичТоркунов Анатолий Васильевич
|
