Когда в 1979 г. выпускница Свердловского архитектурного института Оксана Черкасова поступила на ВКСР, в мастерскую Федора Хитрука и Юрия Норштейна, она решила экранизировать гофмановского "Кота Мурра". Но все что-то не получалось, и все как-то не складывалось с этим замыслом, и Хитрук однажды спросил: "Где вы родились? На Севере? Впечатления детства самые яркие, вспоминайте. Это же целина непаханая!". Так она начала заниматься русским северным фольклором. В работе над первым же фильмом Дело прошлое, уральской байкой о двух кикиморах, куролесящих почем зря, чтобы наказать жадного парня, Черкасова встречает своих будущих постоянных соавторов: сценариста Надежду Кожушаную и художников-аниматоров Валентина Ольшванга и Андрея Золотухина. Персонажи Дела прошлого уже обладают теми родовыми признаками, которыми эта талантливая компания будет одаривать всех своих мультипликационных чад: странноватые, даже жутковатые, непутевые, но симпатичные и трогательные (от Кожушаной); с неповторимой мимикой и пластикой, отменяющей необходимость диалогов (от Ольшванга и Золотухина). Сама же Черкасова наделила их беспримесным мифологическим сознанием, которое ухитрялась добывать из скупых отчетов этнографических экспедиций. Или, к примеру, из домовой крестьянской росписи в народном музее под Алапаевском. Фольклор станет для режиссера не столько источником для сюжетов (хотя и это тоже), сколько типом видения, способом прозревать изначальное, основополагающее. Что ощущается даже в рисунке, грубом, отчетливом штрихе, которым художники-аниматоры заполняют кадр в картинах Черкасовой: "то ли каракули, оставленные куском угля, то ли порез на коре дерева..." (Геннадий Елисеев, ИК, 1995, N2).
Следующие фильмы, Кутх и мыши и Бескрылый гусенок были сделаны по чукотскому фольклору, а Племянник кукушки - по нивхскому. Одним из важнейших талантов Черкасовой можно признать умение находить и брать в сообщники талантливых людей. Чукотские сказки озвучивали фольклорист Маргарита Кесарева и чукотский ансамбль "Эргырон"/ Племянника кукушки, предание о старом шамане, который обучал маленького мальчика шаманству, озвучивал нивх Леонид Тыус - подвижник, который много лет записывал легенды и предания своего народа, создал алфавит и вел трагическую хронику медленного умирания маленького народа на краю земли.
Так Черкасовой пришлось узнать, что у нивхов слово "смерть" - табу. "Есть вечная жизнь - перерождение: в камень, в травку, в комара, человека, птичку, собачку..." (ЭиС, 1996, 6-13 июня). И мир ее анимации впитал этот опыт. В ее фильмах герои, как в первые времена, всегда готовы к метаморфозе, магическому перевоплощению, когда бесчисленные духи меняют маски, а одно существо превращается в другое. И это все еще игра, значит - весело и страшно. А по сути ничего не меняется: еще один проворот "колеса жития", как писали в древнерусских летописях, или "привычное чудо", как писали в древнерусских житиях.
Сюжетом следующего фильма Черкасовой, которому была суждена громкая слава, стал именно этот жизненный круговорот главных событий: рождение, свадьба, смерть. А микрокосмом стала русская баня, мимо которой в русской деревне ничего не проходило: в ней, конечно же, и мылись, но в ней же и рожали, и ворожили, а на Урале, например, невесту с женихом накануне свадьбы знакомили. Нюркина баня началась с образа банника - "разжалованного" языческого бога, который должен был приглядывать за своими хозяевами. А потом Черкасова с Кожушаной к нему придумали всех остальных: местного "авторитета" - хитроумную бабу Нюру, перебравшего и заснувшего в бане жениха и прочих участников событий. Нюркина баня, потешная и таинственная, теплая и жутковатая, поэтичная и грубоватая, обошла все фестивали мира и была показана на экране РТР. Мэтры, создавшие студию "Шар", на которой и была сделана картина, на похвалу не скупятся: Эдуард Назаров сокрушался, что нет женского эквивалента к слову "гений"; Юрий Норштейн выражал восхищение "наивностью, сердечностью и простодушием". "Простая история" про то, как накануне свадьбы вся семья моется в бане, станет одним из тех фильмов, на которых студентов-аниматоров учат делать настоящее кино.
После Нюркиной бани Черкасова (в качестве аниматора) и Кожушаная (как сценарист) займутся фильмами Ольшванга и Золотухина: художники-постановщики сделают свои режиссерские дебюты. Золотухин поставит фильм Бабушка, в котором чудная бабушка будет отстукивать чечетку, покуривать в ванне "Беломор" и научит своего внука, как спасать другое существо, только сама при этом очень устанет. Ольшванг поставит Розовую куклу, в которой мамин поклонник подарит маленькой девочке куклу - прекрасную, но почему-то рождающую тревогу. И уже Золотухин и Ольшванг начнут собирать призы на разных фестивалях.
В 1997 г. уйдет из жизни Кожушаная. И мир Черкасовой утратит беспечность и бесшабашность. Ваш Пушкин, Человек с луны будут сняты не о цельном, крепком, круглом первобытном космосе, а о трагическом, раздробленном новом мире, в котором больше нет "разжалованных" богов-помощников, а есть только люди, страдающие сами и приносящие страдания другим.
Елена ГРАЧЕВА
Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. VI. СПб, Сеанс, 2004
http://www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=15&e_dept_id=1&e_person_id=1028
Док. 627457
Перв. публик.: 01.06.04
Последн. ред.: 01.06.10
Число обращений: 0
Черкасова Оксана Леонтьевна
|
