В фильме Русское Андрей Чадов играл Эдичку Савенко - дворового поэта с запальчивой верой в собственное предназначение и в то, что "таких, как я, вообще нет". Чадов был там парнем, знавшим про свою единственность. Здесь же, в Живом, перед ним другая задача - быть одним из тысяч российских киров, отправленных воевать "за государства целостность, за нефтяной запас", как под расстроенную гитару поют они, раненые и изувеченные, в госпитале. Этапы небольшого пути - вот они, как на ладони. Слезть с нищей шеи мамы-одиночки. Пойти куда-то там работать за какие-то там деньги. Загреметь в Чечню (а если даже и по собственному желанию отправиться именно туда - тем больше вопросов к любящей стране с ее умением прополоскать в грязной идеологической воде простодушные мозги). Остаться в Чечне на сверхсрочную, чтоб подкопить на свадьбу с девчонкой, которая и не ждет уже, торгуя в ларьке водкой, бакалеей и, не исключено, собой - при случае. Привыкнуть убивать - и быть убитым. Или вернуться выжженным до тла. Здравствуй, мама-родина, вернулся я не весь. Живым вернулся или живущим? Граница проходит не по свидетельству о смерти за подписью и печатью государства-распорядительницы судьбами киров. Они не думают про свою единственность. Но в Живом об этом думает и это твердо знает автор. И плачет по каждому - сквозь зубы, как мужик. Сквозь смешок и матерок.
САВЕЛЬЕВ Дмитрий. За живое // Сеанс, 2006. N 29-30.
