В начале перестройки Сергею Бодрову еще нечего было перестраивать - для него пока ничего толком и не начиналось. Он пришел в режиссуру в 1984 году, когда стартовать было труднее, чем раньше, в семидесятые, и позже, в девяностые. Трудности, с которыми столкнулся С. Б., - не те, что испытывают в неволе или, наоборот, от переизбытка свободы, а те, что приходится преодолевать живущим в провале межвременья, в царстве мертвой, закоснелой идеологии и буксующей, циничной культуры. С. Б. так и остался в отечественном кино одиночкой, режиссером без поколения. В этом, возможно, его главный козырь.
С самого начала С. Б. - опытный литератор и зрелый человек - знал, чего хочет как режиссер. По Непрофессионалам, его первой самостоятельной и до сих пор лучшей работе, и СЭРу, придавшему его имени международное звучание, уже было видно, что ни стопроцентно авторское, ни любой-ценой-развлекательное кино С. Б. не интересует. Его территория - в поле притяжения и отталкивания двух полюсов.
Ему близко зрительское кино, но не в размашистом, голливудском, а в скромном, среднеевропейском масштабе - этакий "масскульт с человеческим лицом". Это кино прежде всего крепко сделанное - профессионализм и мастеровитость являются для С. Б. не рыночными, а художественными ценностями. Наперекор советской авторской школе мир здесь движется по траектории сюжета, а не наоборот. Для С. Б. естественна американская повествовательность, которая по логике должна перетекать в жанровость. Но несмотря на то, что С. Б. жанр интересует и он даже снял едва ли не лучший криминальный фильм перестройки Катала, это кино по крови не жанровое: его при всем желании не собрать в цельнометаллическую конструкцию.
Дебютируй С. Б. на десять лет раньше, ему пришлось бы несладко - записали бы в режиссеры средней руки и угробили соответствующим соцзаказом: крепость общего уровня режиссуры никогда не осознавалась в советской кинокультуре как ценность. Однако мастеровитость определяет кино С. Б., но не исчерпывает его. Между сюжетом и фильмом всегда отпущен зазор, который формулирует то, что принято называть авторским видением. Режиссерский язык С. Б. аскетичен и агрессивен одновременно: он манипулирует эмоциями, но не унижает зрителя до беспомощности. Этот язык отличается космополитизмом: дорога подросткового роуд-муви СЭР, например, могла бы, в сущности, пролегать где угодно, а сам фильм мог где угодно (не обязательно в Монреале) получить потом главный приз. В идеале фильм С. Б. - это мелодрама, разыгранная так строго, что кажется драмой.
Ближе всего к этому идеалу С. Б. подошел в Кавказском пленнике: по сюжету - истории пленения двух русских солдат в кавказском ауле, по сути - истории персонажей, выпадающих из пространства. Первая история замешана на отношениях и тяготеет к мелодраме, вторая оперирует структурами и тяготеет к трагедии. Минималистская режиссура, для которой жест и пауза важнее поступка и слова, устраивает обеим историям встречу на полпути - в пространстве драмы, чья объективность подчеркивается удаленностью среднего плана, а высота - высокогорным ландшафтом.
Кавказский пленник был принят в России, как некогда во Франции - Страсти Жанны д`Арк, с той лишь разницей, что Карл-Теодор Дрейер был чужаком, покусившимся на национальную святыню, а С. Б. - бывшим своим, ткнувшим пальцем в родную рану. Успех фильма на Каннском фестивале и номинация на "Оскара" подбавили жару - режиссера обвинили в расчетливости. А между тем С. Б. хулили за то, за что следовало бы благодарить: такой Кавказский пленник - прозрачный и незлободневный - не мог быть сделан иначе, изнутри. То обстоятельство, что С. Б. с 1992 года живет в Лос-Анджелесе, подарило ему спокойную ясность взгляда, о какой ни один другой значительный режиссер, проживший с Россией последнее десятилетие, не мог и мечтать.
Благодаря мобильности и свободе от текущих национальных процессов С. Б. с ...Пленником примкнул к неформальному движению "режиссеров ниоткуда" и вписался в этот ряд органично: он такой же чужак на своей земле, как и на любой другой. Взгляд постороннего - холодноватый, осторожный, испытующий и неизменно свежий, не способный привыкнуть к миру, на который обращен, - актуален в сегодняшней кинокультуре как никакой иной.
Недавно С. Б. закончил работу над новой картиной о детях и лошадях, которая стала его голливудским дебютом: деньги американские, продюсер французский, натура южноафриканская, группа международная, язык английский. Действие происходит в годы Первой мировой войны в Намибии. Почти немой фильм точен, лаконичен и очень красив. Особенно впечатляют лошади, снятые в движении, на среднем плане. Еще одно подтверждение тому, что средний план не знает границ.
БРАШИНСКИЙ М. [Сергей Бодров-старший] // Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. 1. СПб, 2001.
http://www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=15&e_dept_id=1&e_person_id=107
Док. 626430
Перв. публик.: 19.05.00
Последн. ред.: 19.05.10
Число обращений: 0
Бодров Сергей Владимирович
|
