- Когда еще только писался режиссерский сценарий, - рассказывает Сергей Соловьев, - и образ Лены Ерголиной едва-едва начинал брезжить в воображении, на экраны страны вышел фильм по роману И. Тургенева "Дворянское гнездо". Пленительная юная женственность Лизы Калитиной, воплощенная Ириной Купченко, завораживала. Задание, которое я дал своим ассистентам, наверняка их удивило: я просил найти "Купченко тринадцати лет". Вскоре в группе появилась Таня. Внешне на Купченко она совсем не походила, а потому интереса моего не вызывала. Впрочем, нечто хорошее в ней все-таки померещилось... Но двойниковое мое помешательство на "тринадцатилетней Купченко" продолжалось. Режиссерская группа сбивалась с ног, но неохотно, это я видел. И даже знал причину. Режиссерской группе нравилась Таня. "Это на тебя затмение нашло, - предположил мой друг и художник по костюмам Мила Кусакова. - Погляди на Таню без предвзятости. Поснимай ее портреты. Ну, просто так... Уверяю тебя, это то, что нам всем нужно..." И для пущей убедительности своих доводов Мила собственноручно сплела Тане тот самый венок.
Многие убеждали режиссера начать репетировать с Таней. Методы при этом использовались самые разные. Дошло до того, что Соловьев обнаруживал фотографии Друбич у себя на рабочем столе, в карманах. Но режиссер был неумолим.
Состав съемочной группы давно определился, а Лены Ерголиной все не было. Группа выехала в экспедицию. Начались съемки. "Можете себе представить мое состояние, - вспоминает события десятилетней давности Друбич. - Всех снимают, а меня нет".
- А мы действительно снимали эпизоды, в которых не участвовала главная героиня, - продолжает свой рассказ Соловьев. - Эпизоды эти кончились, и дальше тянуть становилось невозможно. Меня одолевали усталость и апатия от бесполезности поисков. Тоскливую безысходность этого положения нужно было прекращать. Я решил разрубить узел разом, назначив на утро съемку самого тяжелого драматического эпизода без всякой подготовки. "Пусть провалится сразу, и всем все станет ясно: группе, ей, мне..." Коварство и жестокость моего плана группа разгадала. На съемку ехали тихо, тишина была зловещей, как перед решающим сражением. Накрапывал дождик. День стоял пасмурный, теплый, тихий. Доски купальни были мокры.
"Лена - человек такой-то и такой-то, - объяснял я Тане. - С ней происходит то-то, то-то и то-то..." Говорил ей вещи человечески сложные, говорил так, как говорил бы с близким товарищем, со взрослым человеком, всерьез. "Поняла?" Она кивнула. А я шел к камере и думал: "Как же! Поняла! Откуда? Ни черта, конечно, она еще не понимает". Сказал: "Мотор!"
Кусок Таня сыграла. И дело даже не в том, что сыграла она его хорошо. Она сыграла так, что я видел - она действительно понимает, про что играет. Взаправду понимает то, о чем я ей говорил...
Мы сняли с ней эту картину. И потом еще три других. Стремительно, на глазах всех, рос ее профессионализм. Обогащалась и усложнялась актерская техника. Но главным, отчего на протяжении всего этого времени она продолжала оставаться мне необходимой как исполнительница главных ролей во все тех картинах, по-прежнему оставалось одно: она понимала то, о чем я хочу говорить. А это уже безошибочно диктует все остальное: манеру поведения, интонационный строй фразы, эмоциональную точность актерского существования.
Есть актеры лицедеи. Они наделены недюжинным даром имитации. Однако исстари на русской сцене формировался и другой тип артистизма: артистизма исповеди, рассказа от первого лица единственного числа. "Я хочу рассказать..." Таня актриса этого толка. Она говорит оттого, что ей есть что рассказать. А это "есть что рассказать" возникло оттого, что она нечто важное сумела понять в жизни. А понимая, она и сама изменяется. Изменяясь, старается понимать... [...]
Кстати, куда как просто было бы определить внешний "секрет" работ Тани, - продолжает Соловьев, - "ничего не изображать, пусть просто существует собственное ,,я" в предлагаемых обстоятельствах". Но дело, разумеется, не в этом. В жизни Таня совсем другая. Ее экранные героини - не механический процесс рабского копирования и тиражирования самой себя. Персонажи ее творчески и сознательно СОЗДАНЫ. И не следует впадать в классическую ошибку, при которой личность поэта путают и уравнивают с его лирическим героем...
ПАБАУСКАЯ Н. Татьяна Друбич. М.: Всесоюзное бюро пропаганды киноискусства, 1987.
