Профессия актера, которую он в конце концов избрал, показалась ему наиболее универсальной. В ней он мог хотя бы "проиграть" то, что не сбылось в реальности. Иногда говорил: мечтал быть летчиком, - или: актером стал случайно. Однажды припомнил, что, впервые прочитав лермонтовского "Героя нашего времени", сказал себе: я должен стать актером, чтобы сыграть Печорина. Довольно странное заявление для отчаянного сорвиголовы и шалопая, не отличавшегося от других люблинских мальчишек.
Однако в семье, где искусство ни для кого не было работой, желание сына поступать в театральный институт не вызвало энтузиазма. Прежде всего посчитали, что это несерьезно. Кроме того, с юных лет у Олега были нелады с буквой "р", он картавил, а с такой дикцией нечего было и мечтать стать актером. Вот тогда, может быть, впервые по-настоящему проявился его характер. И с дикцией он справился, причем сам, без медицинского вмешательства.
И в Щепкинское училище поступил. На экзамене - длинный, худющий до такой степени, что сокурсники чуть позже наградят его прозвищами "шнурок" или "арматура", - молодой человек с копной вьющихся волос гордо декламировал монолог Ноздрева из "Мертвых душ". Хохот стоял гомерический. Резкое несоответствие внешности абитуриента и общего привычного представления о гоголевском герое вызвало бурный приступ веселья среди членов экзаменационной комиссии. Но когда с неожиданной трагической силой зазвучал отрывок из "Мцыри", было уже не до смеха. В общем, его приняли. И сразу же, со второго курса, посыпались приглашения на роли в кино. В училище поворчали, но, видимо, смирились, зная способности этого студента. Руководитель курса, на котором учился Даль, Н. Анненков, потом вспоминал: "Да я его почти не учил, так как он непрерывно снимался". [...]
Несколько угловатый, еще неоформившийся, уже не мальчик, но еще и не "муж", таким появился на экране Алик Крамер - Олег Даль. Герой фильма "Мой младший брат" был, в общем, похож на своих сверстников. Щенячий апломб, легкая рисовка выдавали в нем неутомимое желание "выпрыгнуть" из своего возраста, но это желание было по-мальчишески трогательно. Не просто делать что хочу - обнаруживалось упорство и самостоятельность в достижении той цели, которую он перед собой поставил.[...]
В 1966 году режиссер В. Мотыль пригласил Даля на главную роль в своем будущем фильме - "Женя, Женечка и ,,катюша"". [...]
Забавно: в то время как члены худсовета раздумы?вали, утверждать или не утверждать Даля на картину, Даль в свою очередь раздумывал, браться ли ему за роль Жени Колышкина или нет. А ведь эта роль словно "сшита" прямо на Даля. Думается, что, скорее всего, он сам "посадил" ее на себя. Шла закладка тех основ, на которых актер выстраивал свою судьбу, - поиски своего метода работы над ролью, системы выбора ролей. [...]
В "Жене, Женечке..." открылись многообразие и широта дарования О. Даля. Соединение в одном актере двух полюсных видений мира - трагического и комического - вызывало в памяти феномен М. Чехова. Эта способность работать на контрастах - носить в грустное долю иронии, а о веселом сказать с грустью - потянула серию "двойных" ролей. У режиссера-сказочника Н. Кошеверовой он сыграл в "Старой, старой сказке" по Андерсену Кукольника и Солдата, а следом Ученого и его Тень в экранизации "Тени" Е. Шварца, которая, к слову сказать, очень долго добиралась до экрана.[...]
Перед тем как пригласить Даля на главную роль в своем фильме "Обыкновенная Арктика", режиссер А. Симонов снял его в фильме-концерте "Военные-сороковые" из телецикла "Поют артисты театра и кино". Передача единственный раз прошла по ТВ в 1975 году и больше не повторялась. Она неизвестна, поэтому стоит сказать о ней несколько слов.
В кадре стоит О. Даль и поет песню "Дороги" Ошанина - Новикова. Симонов испытал удивление, увидев и ввалившиеся щеки, и темные круги вокруг глаз, какое-то пропыленное, уставшее лицо. Перед ним был человек, прошедший войну от первого до последнего выстрела. Это не было фактурой Даля, это был способ его актерского существования. Интенсивность внутренней душевной и духовной жизни изменила и его внешний облик.[...]
Незадолго до этого сложного и ответственного события - уход из театра, что делать дальше? - в жизни Даля возник человек, который, пожалуй, сильнее всех повлиял на дальнейшую судьбу актера.
Началось с того, что Г. Козинцев пригласил Даля на роль Шута в свой фильм "Король Лир". Именно пригласил, так как проб практически не было - осталась всего лишь одна фотография пробы грима. Знакомство, короткий разговор - и актер был утвержден.[...] Козинцев дал возможность актеру осознать масштаб его собственного актерского дарования. Фактически не имея статуса трагического актера, в роли Шута он им утвердился.[...]
Как бы исследуя истоки своей профессии, актер нашел ключ к разгадке шекспировского образа и выделил в нем одну черту - его занимали актерские способности Шута. Шут смеется сам, смешит других, сыплет остротами и каламбурами. Но его амплуа не комик, а трагик; роль, которую его заставляет играть жизнь, - трагична. Однако Даль сосредотачивает внимание не столько на природе дарования своего Шута, сколько на соотношении сил - художник и власть. В природе художника видеть не только само явление, но и его суть. Об этом и говорит Шут на привычном для себя языке. Он разыгрывает перед королем целый спектакль. На самом деле это не просто игра, а битва. И эту битву он проигрывает. [...]
Основа пластики Даля - музыкальность. С юных лет актер прекрасно пел. Начинал, как и многие его сверстники, в хоровом кружке Дома культуры. Однажды с ребятами разучивал песни сам И. Дунаевский. Обнаружив у юного хориста абсолютный слух и музыкальность, композитор поручил ему петь соло. Но Даль впоследствии считал себя прежде всего драматическим актером и свой дар "не продавал" ни на радио, ни на телевидение, ни на студии грамзаписи. На просьбу спеть, как правило, отвечал: "Я не пою".
Однако своих поющих героев любил озвучивать сам. Его голосом поют Иванушка-дурачок, Барыгин-Амурский из фильма "Не может быть", Солдатик из "Старой, старой сказки" и другие. И, конечно же, Шут в "Короле Лире".
Пел Даль как драматический актер. С помощью музыки он выводил своих героев из сухой прозы в область чистой поэзии.[...]
Его взаимоотношения с кинематографом строились по принципу драматургия - режиссер - роль - актеры. Поэтому случайных или проходных ролей у Даля почти нет. Почти, потому что такие роли все-таки были. В кино довольно трудно предугадать конечный результат. Скажем, фильм "Земля Санникова". Ну кто же мог предложить, что получится в процессе "кинообработки" прекрасного романа Обручева? Актер взялся за роль с радостью: романтика, заманчивый мир таинственных приключений и волшебных открытий. Сценарий был хорош, да и актерская компания собралась замечательная - В. Дворжецкий, Ю. Назаров, Г. Вицин. Но "открытия" не получилось. Вышло дешевое и безвкусное "шоу". Даль и Дворжецкий даже решили уйти с картины, но их уговорили довести работу до конца. Правда, потом режиссеры отыгрались на артисте. Раз за разом они и композитор заставляли Даля перезаписывать песни, которые поет его герой. Кончилось тем, что ему все это надоело; он сказал, что все уже спел и сыграл, и наотрез отказался что-либо переделывать. Песни в фильме озвучивал О. Анофриев, заменивший за кадром поющего актера. Профессиональные качества Даля всегда находились в непосредственной зависимости от его характера и способа существования в искусстве.
Приглашению на роль Хлестакова в фильме "Инкогнито из Петербурга" Даль сначала обрадовался, а потом призадумался. Когда он узнал, что на роль Городничего утвержден А. Папанов (которого он очень любил и ласково называл Папаня), чей режим актерского существования диктовал совсем иные художественные законы, то понял - ничего не получится. И отказался. А ведь как мечтал: "Хлестаков - сыграть и умереть!"
"Экипаж". Прочитав сценарий, Даль сразу сказал, что ему тут делать нечего. Режиссер настаивал. Актер вынужден был пойти на уступки и начал сниматься в роли Скворцова. Мучение длилось две недели. После этого режиссер и актер расстались по взаимной договоренности.
Иногда бывало и так: сценарий хороший, роль необычная, режиссер интересный. Однако еще в предварительной беседе с режиссером Э. Рязановым Даль сообразил, что для главной роли в сценарии "Ирония судьбы, или С легким паром" он не подходит по возрасту, о чем тут же и сообщил Рязанову. Последний все же вызвал актера на пробу. Показался Даль хорошо - проба прошла очень весело. Но Рязанов понял, что Даль был прав. "Тиль". Сохранились фотографии проб. Конечно, Даля заинтересовал этот удивительный герой. Когда же он понял, что перенесению на экран подлежит каждая буква романа Де Костера, то заскучал. Как известно, Даль в этом фильме не снимался. [...]
Отказ от фильма "Экипаж" повлек за собой травлю Даля заведующим актерским отделом "Мосфильма" и применение негласного приказа, практиковавшегося в то время. Далю запретили сниматься на студии в течение трех лет: или будешь играть что дают, или не будешь сниматься вообще. [...]
У актера и раньше, и позднее бывали случаи, когда фильмы, телепередачи с его участием или задерживались, или замалчивались, или не выпускались совсем. С момента истории с "Женей, Женечкой и ,,катюшей"" такая история произошла с фильмом "Тень", телефильмом-концертом "Военные-сороковые", телефильмом "Обыкновенная Арктика", телепередачей "Трубка коммунара", фильмом "Приключения принца Флоризеля". Причины чаще всего граничили с идиотизмом. Например, выпуск телефильма по произведениям Стивенсона задержался на год из-за... названия (первоначально картина называлась "Клуб самоубийц, или Приключения одной титулованной особы"). Но к 1980 году Даль уже хорошо осознавал положение вещей. Узнав, в чем дело, он заметил режиссеру Е. Татарскому: "А я-то думал, что опять из-за меня". Чем страшнее и жестче он говорил о своем времени, тем большему остракизму подвергались фильмы его темы. Это прослеживается почти хронологически.
Телеспектакль "По страницам журнала Печорина" был показан по ЦТ без проблем и много раз повторялся. "Плохой хороший человек" вышел на экраны кинотеатров тоже без особых трудностей. "Удар рога" дважды демонстрировался (основной просмотр и повторный) и был смыт с видеопленки (ее в то время не хватало). У телевидения, правда, существует телерадиофонд, и спектакль вполне был достоин, чтобы его сохранить. Но такая судьба постигла почти все видеоматериалы, связанные с Далем. "В четверг и больше никогда" по сценарию А. Битова в прокате практически не был - в Москве всего два дня, связанный по рукам и ногам формулировкой (общепринятой в то время) "фильм ограниченного проката". Что же касается "Отпуска в сентябре" по драме А. Вампилова "Утиная охота", он пробился к зрителю через восемь лет после создания и через шесть лет после смерти артиста.[...]
О Зилове, конечно, нужно сказать особо. С тех пор как актер впервые услышал в компании друзей пьесу А. Вампилова "Утиная охота", он не уставал повторять: "Зилова может сыграть только один актер - Олег Даль", - что для сдержанного в проявлении эмоций Даля было совсем уж необычно. Он "заболел" Зиловым. Поэтому, когда стало известно, что режиссер В. Мельников на "Ленфильме" начинает работу над фильмом по этой пьесе, актер был убежден, что на главную роль пригласят именно его. Однако пробы шли уже около двух лет, а желанного вызова не приходило. Поэтому раздавшийся наконец-то звонок ассистента вызвал у Даля резкий отказ. И только приезд режиссера в Москву поставил все на свои места.
Это был редчайший случай: как правило, принятых единожды решений актер не менял - выдвинутая вперед ладонь ставила заключительную точку: "Все!" Это касалось ролей, театров и многого другого - принципиального. Но Зилов, разумеется, стал исключением: возникло ощущение своей незаменимости.
Что удерживало режиссера от приглашения Даля, мы не знаем. Сам Мельников ни на одно предложение написать о работе с актером не откликнулся. Мы должны быть благодарны ему за то, что он дал возможность актеру создать одно из самых выдающихся своих творений.
Известно, что перед началом работы над фильмом "Отпуск в сентябре" режиссер получил от Гостелерадио рекомендацию к постановке - "усилить тему дружбы", "усилить тему пьянства". Пьеса одного из лучших драматургов своего времени, А. Вампилова, стала госзаказом. И хотя каждый из участников фильма старался сделать все, чтобы не отходить далеко от оригинала, тем не менее Кушак получился более благородным, Вера - трогательно несчастной, наивно чистой - Ирина и т. д. Исчезла демоничность официанта Димы. Одному Богатыреву удалось остаться в рамках задуманного драматургом образа Саяпина. Даль взял на себя решение труднейшей задачи: он сыграл все то, что беспощадно было изгнано из фильма. Ироничный моментальный взгляд в сторону партнера, слегка высокомерный поворот головы, движение плеча, прищур глаз и - обнаруживается вдруг распущенность Веры, глупость и непонимание Ирины, эгоизм жены, безразличная правильность официанта.
