Современные исследователи творчества Григория Горина .....Назад
Современные исследователи творчества Григория Горина .....
Современные исследователи творчества Григория Горина (род. в 1940 г.) с непостижимым простодушием удивляются тому, что ранних исследований нет. Еще бы. Тексты Горина в 1970-е - 1980-е гг. служили не темой для исследований, а материалом для обязательного запоминания, своеобразным "символом веры" местной интеллигенции. Горинские цитаты и остроты, шедевры эзопова языка - это тайный код, дешифровка которого (а чем еще может быть исследование?) стала бы натуральным доносом. "Сейчас инквизиция! Костры, плахи... Где ж тут талантливому человеку развернуться? Время такое..." - говорил предатель Рыбник в "Тиле". Вопрос не в том, "что Горин этим хотел сказать", а в том, каким "обыкновенным чудом" "Тиль" вообще вышел в "Ленкоме" в "застойном и беспросветном" 1974 г. "Врешь, Рыбник, время подлым не бывает. Только люди". И Горин, как всегда, оказался прав, когда на смену подлым временам пришли подлейшие. Его пьесы запрещали... и литовали. Написанная в 1970 г. "...Забыть Герострата" с мучениями, но вышла к столичной публике. Настоящего горинского героя там еще не было. А вот "народ" уже был. Добрейшие жители города Эфеса оказывались много хуже рядового подонка и поджигателя. "Это не народ? Это лучшие люди города!" - откликнется позже Бургомистр в "Убить Дракона". Горин наследовал Евгению Шварцу (и в проблематике, и в поэтике) так полно, что это кажется невероятным. Шварц умер в 1958 г. Горин, подобно доктору Симпсону из "Дома, который построил Свифт" какое-то время посвятил медицине, но уже с начала 1960-х гг. стал заниматься литературой профессионально, словно услышав: "Записывайте, я диктую!" Шварцевский Ученый в "Тени" был другом Андерсена, а "самый правдивый" горинский Мюнхгаузен обедал с Софоклом, спорил с Шекспиром и флиртовал с Жанной д`Арк. И если для первого из драматургов тут еще вовсю работала "дореволюционная" культурная память, то для второго подобные путешествия во времени были несомненным "побегом из удушливой эпохи". Советской интеллигенции, заключенной в своей "ореховой скорлупке", Горин подарил универсальный ключ от внутренней тюрьмы к внутренней свободе. Так же, как его господин Некто, переживая мучительные "рождения наоборот", возвращался в любую из своих прошлых жизней. Смерть никогда не являлась преградой для этих путешествий и не была их концом. Умирал и воскресал тот самый Мюнхгаузен. После смерти Ромео и Джульетты доигрывали свои истории герои "Чумы на оба ваши дома". С предсмертного завещания Шолом-Алейхема начиналась "Поминальная молитва". На тот свет к Петру Первому отправлялся шут Балакирев, чтобы поговорить о судьбах России - и государь ничего, не серчал. Ежедневно, по часам, умирал декан Свифт. "Вы пришли, чтобы меня проводить?" - спрашивал напоследок Свифт своих героев. "Нет, мы пришли, чтобы встретить". Когда Горин умер, его было кому встретить.
ШИТЕНБУРГ Лилия. Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. VII. СПб, Сеанс, 2004
