Социальный заказ был выполнен на 1000 процентов: его полюбили. Подвигом разведчика "восхищались послевоенные мальчишки, для них он был неотличим от "Капитана Блада" или "Тарзана". "17 мгновений", всего пять лет спустя, оказались колоссальным стебаловом плюс энергетика черных мундиров. А с героем Баниониса московская элита могла бы попивать коньячок в Переделкине, как попивала с другими, не киношными. Он примирял правдоискательство шестидесятников с их смятением, неготовностью жертвовать "идеалами". Пустынный прибалтийский пейзаж и неопределенно-многозначительное лицо героя - были идеально приспособлены для наполнения любыми, слева - направо и справа - налево, смыслами. И еще: хемингуэевский немой диалог взглядами с американцем на мосту обмена. Что же, врагов мы уважаем.
Виктор Суворов писал о проклятии разведработы: погоришь, повесят - вот и прославишься. В год выхода фильма на экраны герой Баниониса, погорев в дальнем зарубежье, вполне мог ставить лицом к стене чешское правительство. Или высылать вчерашних собутыльников за границу. Очень своевременный был фильм.
