|
|
О фильмах `Мольба`, `Древо желания`, `Покаяние`
Назад
|
О фильмах `Мольба`, `Древо желания`, `Покаяние`
|
[...] Главный пластический мотив "Мольбы", снятой оператором А. Антипенко в строгой, графически четкой черно-белой гамме, - горы, скалы и камни, потрескавшиеся, источенные временем и потому живые. [...]
[...] Очень сложный по художественной структуре, с многочисленными раздваивающимися и переплетающимися поэтическими ходами, фильм "Мольба" - в своем жестком черно-белом графизме - взывает и будоражит, тревожит и утомляет, но не дает выхода из лабиринта повторяющихся антитез. Недаром во многих сценах появляется глухой черный фон - пластическая метафора бренности всего живого. На этом фоне возникают тревожно высвеченные, многократно повторенные (как на картинах Н. Пиросмани) лица и фигуры, жесты и предметы - не столько жизнь, сколько знаки жизни, котирую подстерегает и подтачивает смерть.
Темы Добра и Зла, Жизни и Смерти доведены в "Мольбе" почти до абстрактной пластической формулы, они выражаются в столкновениях и наплывах черного и белого, света и тени. В "Древе желаний" - второй части трилогии - режиссер распахивает перед нами мир, снятый оператором Л. Ахвледиани во всем его многоцветий и красочном богатстве. В основу сценария положены поэтические рассказы-воспоминания Г. Леонидзе. Время действия в фильме четко не определено, но по литературному первоисточнику его можно отнести к началу нынешнего века.
"Древо желаний" открывается очень красивым, но и очень тревожным кадром: среди пышного луга, поросшего красными маками, умирает белая лошадь. Ликующий красный цвет, цвет жизни, одновременно ассоциируется и со смертью. На этом поле полегло когда-то много врагов, и пролитая кровь мстит нынешним жителям деревни. Эта тревожная тема, заявленная вначале и прямо связывающая фильм с предыдущей частью трилогии, затем на время исчезнет в толчее комедийных персонажей, в мелькании жанровых сцен, чтобы вновь возникнуть в финале. Абуладзе строит фильм, как музыкальное произведение, на контрапункте поэтических мотивов, на их развитии и переходе из одной тональности в другую, из мажора в минор. [...]
Герои "Древа" живут как во сне, граница между реальным и вымышленным в их сознании стерлась. А потому все им кажется одинаково возможным - и чудесный камень, и золотая рыбка, и паровоз, который когда-нибудь придет в Кахетию, и гром революции, который можно услышать, приложив ухо к земле. [...]
В чем же причина трагедии? Услужливая привычка выстраивает знакомую цепь причин и следствий: отсталость старой грузинской деревни, имущественное неравенство, бедность крестьян, их темнота... Стоп! Перед нами все-таки не социально-обличительная драма, в фильме Абуладзе речь идет о чем-то другом. Его герои, хоть и бедны, не страдают от бедности, они, как птицы небесные, готовы питаться чем бог пошлет. Да и темными их никак не назовешь: много, даже слишком много идей приходится в этой деревне на душу населения. Никто здесь не работает, все только спорят, обсуждают да фантазируют. [...]
[...] В фильмах грузинского режиссера не так много быта и роль его не очень велика. Зато символика, иносказания имеют большое значение. В "Мольбе" это очевидно. В "Древе" поэтические символы не так бросаются в глаза, но заметить их нетрудно. Это и повторяющийся кадр коршуна в небе, и убитая птица, предваряющая гибель Мариты, и символика отравленного поля, и многое другое. А само "древо желаний" - это и фольклорное дерево жизни, и путь с земли на небо, и обобщенный образ народа. [...]
Как и "Древо желаний", "Покаяние" (сценарий Н. Джанелидзе, Т. Абуладзе, Р. Квеселава) начинается как комедия с примесью фантасмагории, продолжается как драма и завершается как трагедия. Давно было сказано, что люди, смеясь, расстаются со своим прошлым. Тенгиз Абуладзе и рад бы посмеяться, да улыбка леденеет на губах: прошлое - то прошлое, с которым давно пора рассчитаться - воскресает в настоящем и предъявляет права на будущее. [...]
Продолжая прежние размышления Абуладзе об истоках зла, об ответственности человека, о судьбе народа, фильм "Покаяние" с самого начала до последнего кадра не перестает набирать высоту нравственно-философских обобщений. Форма притчи, язык иносказаний и метафор понадобились авторам совсем не для того, чтобы зашифровать мысль, но чтобы ее заострить и углубить, вовлечь в ее орбиту сознание и эмоции зрителей. Ибо и сам фильм - составная часть начавшегося процесса идейного и нравственного очищения общества. [...]
Образы героев, наделенных нравственные инстинктом, приобрели в "Покаянии" такую полноту существования, которой они не обладали в предыдущих частях трилогии. Там они были либо поэтическими абстракциями, либо комическими масками, здесь же стали живыми людьми. Духовное, нравственное самосознание перестало нуждаться в романтической позе и комическом остранении. Оно выступило как жизненная сила, уверенная в своей правоте. В этом я вижу громадное творческое завоевание Т. Абуладзе и всего нашего киноискусства. [...]
Красота и гармония, которыми мы наслаждаемся при просмотре фильма, суть его внутренние качества. [...]
БОЖОВИЧ Б. Испытание. О кинотрилогии Т. Абуладзе // Дружба народов. 1987. N 3.
http://www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=15&e_dept_id=1&e_person_id=4
Док. 626033
Опублик.: 14.05.10
Число обращений: 0
Абуладзе Тенгиз Евгеньевич
|
|
|
|
|
