12(12) от 27 июля 2006 [ Рамиль Гарифуллин]
На приеме у психолога Рамиля Гарифуллина - композитор Максим Дунаевский
КАЗАЛОСЬ бы, мы многое знаем о Максиме Дунаевском. О его щедрости, порядочности в отношениях с женщинами, многоженстве, донжуанстве, о его спокойствии, прямоте и откровенности. Но может быть - это только имидж? Может быть, это не откровенность, а защита открытостью (закрытость открытостью)? Я решил проанализировать личность моего пациента через анализ и истоки его творчества. Именно через творчество личность выражает себя наибольшим образом. (Примечания - Рамиля Гарифуллина.)
(Мой пациент - в тревожном, суетном, цейтнотном состоянии. Как будто на это же время назначена встреча с еще одним психоаналитиком.)
- С вашей стороны я чувствую излучение какой-то суеты. Вы не похожи на того человека, которого я видел на телеэкране. Чего-то ожидаете?
- Ко мне едет телевидение...
(Мой пациент явно не настроен на диалог. Зачем нужно было назначать встречу именно на это время? А может быть, в этом сущность личности моего пациента? Нагнетание цейтнота, вечная суета, постоянный поиск новизны... В том числе - и в женщинах?)
- Может сложиться впечатление, что вы человек крайне суетный.
- Я - человек жизненный. Люблю жить, чувствовать, работать в разных направлениях. Не могу сказать однозначно: я работаю для того, чтобы жить, или живу для того, чтобы работать. И развлекаться надо, и любить - все вместе.
- Вы всегда пользовались успехом у женщин. Не кажется, что музыка была бы интереснее, если бы женщины не занимали такое место в вашей жизни?
- Не знаю. Может быть.
(Далее я попытаюсь проанализировать, какое место занимает психоаналитический подход в психологии творчест-ва моего пациента. То есть как сильно сказались на нем прошлые психотравмы и переживания. Ведь мой пациент в молодости писал симфонии. А широко известен стал благодаря легкому жанру - песням "Пора-пора-порадуемся", "Тридцать три коровы", "Городские цветы", "Позвони мне, позвони" и даже "Я водяной, я водяной, никто не водится со мной"...)
- Максим Исаакович, наверняка какие-то ваши произведения были связаны с вашими переживаниями.
- Нет, нет и нет. Музыка не имеет никакого отношения к обстоятельствам. К настроению имеет отношение. И то, лишь в той степени, что, если у тебя плохое настроение, ты не хочешь заниматься музыкой.
- И все-таки, насколько жизнь - со всей вашей суетой, сумасшедшим ритмом - отражается в музыке?
- Я думаю, на самом деле нет. Это вопрос, конечно, больше психологии, чем творчества. (Защита отрицанием.) Тем не менее мне кажется, что за способность к творчеству отвечает специальное отделение в мозге. И оно, возможно, дано вообще всем людям, но развивается не у всех. Ролан Быков говорил: "Все дети талантливы". Почему талант исчезает у взрослых - в этом есть какая-то загадка.
Я помню, как в консерватории мой учитель по композиции Дмитрий Борисович Ковалевский говорил, что на творческого человека одинаково влияют как радость, так и горе. И то и другое подталкивает к творчеству в равной степени. Горе не вгоняет творческого человека в депрессию.
- Вы отвергаете желание композитора самовыразиться в звуках?
- Музыка - это как данность. Может, кто-то и перестает работать из-за того, что "уходит в себя", "отходит от жизни". Но это типично для литературы или изобразительного искусства. Там совершенно не важен зритель. А вот музыка не может существовать хотя бы без одного слушателя. Поэтому к ней это отношения не имеет.
- Когда вы творите, вы чувст-вуете, что все это идет не от вас, а "свыше", а среда на творчество не влияет?
- Когда установлены жесткие сроки сдачи работы - до завтра, до послезавтра - я в них укладываюсь всегда. Мне помогает профессионализм. Откуда-то берется и так называемое вдохновение - адреналин попадает в кровь. Я слепо верю в химические процессы, в то, что человек является "биологическим роботом". Включается химия и - человек делает за ночь то, на что должен был уйти месяц.
(Именно благодаря этой вере многие творческие деятели экспериментируют с алкоголем и наркотиками, но это к моему пациенту никакого отношения не имеет.)
- В музыке есть такт, пауза. А в вашей жизни есть паузы?
- Время присутствует в музыке, то есть музыка развивается во времени - это такой вид искусства. Паузы - музыкальные условности. С ними интересно экспериментировать. В жизни все - и паузы, и ритм - по-другому. Жизнь на музыку не накладывается.
- Тогда что же больше всего влияет на вашу музыку?
- Абсолютно случайные вещи. Встречи с людьми, учеба, учителя. Хотя от одних и тех же учителей выходят совершенно разные авторы...
- Некоторые творцы говорят, что на них повлиял Моцарт. У него ответы на все, на все подсказки...
- На художника ничего не влияет. Главное - случай. На-пример, на работу в разных музыкальных жанрах повлияло то, что еще в юношестве я встретился с Марком Розо-вским. Театр, безусловно, тоже оказал влияние, но только не на мою способность творить, писать те или иные ноты в тех или иных сочетаниях.
- У меня есть предположение, что у музыкантов особое ощущение интонации, речи людей. Вы по-особому ощущаете ритм моей речи?
- Да нет. Музыкант просто лучше слышит - акцент, мелодику. Любой музыкант, услышав речь, может сказать, из какой местности приехал человек. Но это и любой лингвист может. Не думаю, что здесь есть серьезные отличия.
- Не кажется ли вам, что в речи человека есть своя музыка, созвучная той, что звучит внутри? У кого-то она суетливая, у кого-то более спокойная.
- Музыка - это особое состояние "эфира человеческой души". Она не живет сама по себе. Есть организованные звуки, но все остальное в природе - неорганизованное, шум. Даже у проводов может быть своя музыка. Но все равно это - естест-венные шумы. Их даже пытались использовать в сочинениях - так называемые "конкретные шумы". Даже был такой жанр - конкретная музыка - основанная на шумах деревьев, машин, человеческих голосов, хоре, возникающем из шума детворы на улице.
Это все чушь. Притянуто за уши и разрушает музыку. Потому что она - это достаточно стройная организация звуков, веками выстроенная и продолжающая выстраиваться.
- Говорят, что Пол Маккартни услышал мелодию "Yesterday" под утро в своем сладком сне. Вам ваша музыка снится?
- Ну, бывает... Очень красивая, но я никогда не могу ее повторить.
- А было такое, что приснилась, и вы ее все-таки выразили в нотах?
- Нет, никогда.
- Ваши сны, наверное, наполнены звуками?
- Не знаю. Я этого не замечал.
(Далее я пытался понять, какую долю занимает постмодернистский подход в творчестве моего пациента. Ведь сейчас в эпоху постмодерна, где имеет место смешивание всего, автор как бы "умирает" - очень трудно проследить, что в произведении от него, а что от других, им процитированных. Это называется интертекстуальностью.)
- Сегодня часто приходится слышать такой диалог. Автору говорят: "Ты же плагиатом занимаешься!" А он отвечает: "Нет, я постмодернист!"
- Я могу отрезать одной фразой: я Козерог, реалист, работаю и использую то, что мне дано. И ни на что не обращаю внимания. Я анализирую только саму музыку - получилась она или нет. С чем я при этом ее сравниваю, я тоже не знаю. Наверное, с какими-то образцами (согласно аналитической психологии Юнга, это называют архетипами. - Р. Г.), которые сидят у меня в подсознании. Иногда удается, иногда не удается. Это все, что я могу сказать о процессе творчества.
- А может, действительно, это не плагиат, а простая диалектика, благодаря которой мы постоянно возвращаемся к написанному кем-то до нас, но на "новом витке"?
- На самом деле, в природе все строится по этому прин-ципу. Ленин и Гегель были правы. Как остроумно заметил герой одного фильма, "все движется по спирали".
(Попробую спровоцировать моего пациента на оценку своих коллег. Расчет на то, что, говоря о других, мы всегда говорим о себе.)
- Как вы оцениваете современную эстраду?
- Очень много шлаков. Трудно бывает в этом потоке отделить хорошее от плохого. В Советском Союзе это регулировалось профессиональными и прочими советами. Был смысл, потому что в них сидели профессиональные люди. И должен сказать, что такая форма контроля - под разными названиями - существует во всех странах мира.
У нас, к сожалению, все зависит исключительно от вкуса продюсеров или самих исполнителей. Где-то все решают деньги - "заряжают" ротацию песни на радио и телевидении и все. Песня - это массовый жанр, масскультура. Она должна опосредованно отражать все, что происходит сегодня - настроения разных групп, социальных слоев, возрастов. Но то, что будет происходить завтра, авторов массовых произведений совершенно не интересует. Вот, собст-венно говоря, из-за этого мы и стоим на месте, очень плохо вписываемся в мировую поп-культуру. Если это кому-то надо, конечно.
(По-видимому, мой пациент переживает, что не может на достойном уровне "раскручивать" свои произведения. Моя точка зрения в том, что в психологии искусства особое место занимает эмпирический подход: мелодия становится для слушателя родной в процессе частого прослушивания.)
- Я тоже очень сильно переживаю - идет туфта, и ее иногда выдают за постмодерн. Мне кажется, что ярких авторов со своим стилем, со своим музыкальным открытием все меньше и меньше. Или мне это кажется? Может, все-таки есть надежда, что будут какие-то прорывы?
- Не знаю. Рано пока еще об этом говорить. Сейчас время тяжелое, странное. Оно не выдвигает лидеров, а наоборот, всех нивелирует. Надо подождать, пока все устаканится.
- Вот эта мелодия - "Трид-цать три коровы"...
(Насвистываю. Мой пациент внимательно слушает и не прерывает меня.)
...ведь ваша? Я спрашиваю себя и вас: почему она стала такой родной? Почему с первого раза, как я ее услышал, я сказал: "Боже мой, это во мне было! Мое, родное!" Как вы попали ко мне в душу? Может, дейст-ви-тельно, - это вовсе не вы?..
(Согласно архетипическому подходу в психологии искусства, все музыкальные формы уже заданы в нас как архетипы. Автору остается попасть в резонанс с нашей внутренней психической матрицей.)
- Популярные жанры основаны на таком попадании. Попасть в сегодняшнее ощущение, чтобы это понравилось. Это и есть хитовое мышление. У части людей оно есть, у части - нет. Больше ничего.
(Чувствую в себе соблазн сесть за дочкино пианино и попытаться поискать, "попасть" и - завтра вся страна будет петь мои песни. Композиторы, которые основываются на эмпирическом подходе в творчестве, порой годами мучают пианино, чтобы "попасть". Говорят, что отец моего пациента, легендарный Исаак Дунаевский, создавал десятки вариантов своих песен. Предполагаю, так делает и мой пациент.)
- Вот это "пам-па-пам-пам" из "Мэри Поп-пинс" - уже было у кого-то или нет?
- Вы хотите, чтобы я анализировал. Я не буду, это неправильно.
- Но это дыхание, понимаете?
- Это угадывание, хитовое мышление. Из воздуха берется.
(Пациент, наверное, хотел сказать не о воздухе, а о космосе или о НИЧТО?)
- Вопрос о взаимодейст-вии и конкуренции с отцом. Ощущаете ли влияние отца на вас до сих пор?
- Бывают та-кие ощуще-ния, но я это-го не чув-ст-вую. Вот когда предло-жили дописа-ть музыку к "Веселым ребятам", чтобы сделать из этого мюзикл - я почувствовал некоторое неудоб-ство. Понял, что надо подниматься до этого уровня, надо пытаться сделать что-то не хуже. И конечно, мне это мешало. Но потом я сделал работу, и она оказалась неплохой. Таких случаев миллион - сын и отец творят и в музыке, и в других видах искусства, и друг другу никак не мешают.
(Необходимо отметить, что мой пациент фамилию Дунаевский получил сравнительно поздно. В его свидетельстве о рождении в графе "отец" долгие годы стоял прочерк. Специальным постановлением внебрачному ребенку было разрешено носить фамилию отца - легендарного композитора Исаака Дунаевского. Очевидно, это не могло не сказаться на психике и творчестве моего пациента. Знак "Дунаевский" - это путевка к успеху, которую нужно было оправдать. И этот знак, по-видимому, всю жизнь довлел над моим пациентом. Он этот знак и любил, и ненавидел, и в этой подвешенности пребывала психика моего пациента.)
- Вы не хотите раскрывать секреты своей магии. Понятно, это опасно: когда известна структура магии, она исчезает... Да вы ее и не осознаете - она просто есть, и все. Но можно сказать, что творчество является смыслом вашей жизни? Если у вас отберут возможность писать музыку, повеситесь?
- Нет. Я буду заниматься чем-нибудь другим. Так уже было в начале 90-х годов. Я решил заниматься другим, потому что творчество никому не стало нужным.
- То есть оно не является смыслом жизни?
- Ну, как вам сказать? Не знаю. Просто я нормальный человек. Я не собираюсь вешаться, если что-то не получилось.
- Часто говорят о музыке как о некоем сне, видении... это не так?
- Это все ерунда.
В течение всего сеанса у меня был контрперенос чувств на моего пациента как на талантливого и гениального мальчика. Я пытался выяснить у него, почему он такой гениальный? А мальчик не мог этого объяснить. Он не осознавал истоков своего дарования. Он не мог понять, что от него хотят, куда?то спешил, суетился и отвечал как?то наспех. Более того, желал, чтобы от него быстрее отстали, потому что находился в ожидании более важного и интересного.
Я предлагал ему версии происхождения его музыкального таланта. Некоторые из них он отвергал (этого было больше), с некоторыми соглашался. И действительно, ни один из анализируемых психических механизмов не существует в чистом виде. Имеет место только наложение всех вышеприведенных вариантов.
Истоки талантливой музыки моего пациента заложены и в прошлых переживаниях, и ощущениях (психоаналитический подход), и в психогенетических задатках коллективного бессознательного, к которым он не имеет никакого отношения (архетипический подход). И в умении повторять что-то старое, но на новой основе, отражать настоящее (диалектический подход), и в умении играть, компоновать, смешивать уже известные музыкальные формы (постмодернистский подход).
Заниматься поиском и экспериментами (эмпирический подход), а также работать в угоду слушателю и самому себе (манипулятивный подход). По-видимому, все это вместе, соединяясь и играя, образует музыкальный феномен Максима Дунаевского, который он сам, похоже, не осознает.
http://www.argumenti.ru/analyst/2006/07/31998/
Док. 623797
Перв. публик.: 27.07.06
Последн. ред.: 19.08.10
Число обращений: 0
Дунаевский Максим ИсааковичЗвезды на приеме у психолога Рамиля Гарифуллина. Психоанализ знаменитых личностей
|
