С наступлением нового дня населенные пункты начали оживать. Между селами Варвара и Симеоновец вслед за навьюченными осликами потянулись по крутым горным тропинкам дровосеки. Потом на станцию заторопились рабочие железнодорожных участков. Женщины разбрелись по полям. Августовское солнце быстро прогнало утреннюю прохладу, и над полем затрепетало легкое марево.
Партизаны спали вповалку. Бодрствовал только командный состав отрядов.
Штаб зоны собрал нас, чтобы подготовить окончательный план предстоящей, названной нами "четырехсторонней", операции нападения на станцию Варвара и села Варвара, Симеоновец и Семчиново.
В селе Симеоновец находился большой немецкий склад одежды и снаряжения. Его охраняли солдаты, вооруженные винтовками, гранатами и ручным пулеметом. Разоружение солдат охраны склада и его уничтожение мы считали одной из самых важных задач. [358]
Район действия был внимательно изучен. Луко Навущанов провел несколько дней вблизи станций Саранбей, Ковачево и Лозен, чтобы разведать обстановку и собрать необходимые для операции данные. Поблизости, в селе Ветрен дол, недавно расквартировали подразделение солдат 27-го пехотного полка. В здании школы на станции Варвара разместили охрану железной дороги, а община располагала четырьмя-пятью сторожами и караульными из числа преданных властям местных людей.
Партизаны из села Варвара утверждали, что на складах железной дороги около сотни винтовок. Эти винтовки очень нас привлекали.
Оставив в стороне свои рюкзаки, с карандашами и блокнотами в руках мы обсуждали, как лучше организовать проведение операции. Асен Бонев подробно докладывал о селах: как они расположены, с какой стороны лучше всего их атаковать, какое между ними расстояние и тому подобное. Методий Шаторов слушал молча и что-то записывал в свой блокнот.
К проведению операции привлекалось 200 партизан из отрядов имени Панайота Волова, Ангела Кынчева и примерно 60 партизан из отряда "Чепинец". Манол Велев с остальной частью нашего отряда не смог явиться на Милеву скалу. Штаб зоны принял решение создать четыре ударные группы - в соответствии с числом населенных пунктов.
Первой группе в составе 117 человек предстояло напасть на станцию Варвара и овладеть ею, приняв все меры защиты против войск в Ветрен доле, ибо они могли нанести нам удар с тыла. Командовать этой группой было поручено мне.
- Дадим вам шестьдесят винтовок, - сказал Шаторов. - Остальные пойдут только с пистолетами или с тем оружием, которое имеют при себе. Когда добудем оружие на складах железной дороги, вооружим всех.
Вторая группа под командованием Асена Бонева, в составе 60 человек, должна была напасть на село Варвара. Ядро этой группы составляли партизаны из отряда Чапая.
Задачей третьей группы, которой командовали Ангел Чалыков и Луко Навущанов, являлось овладение селом Симеоновец и захват немецкого склада. Чтобы без лишнего шума разоружить охрану, Шаторов и Гумнеров решили [359] переодеть одно отделение в солдатскую форму. Командиром отделения назначили Ивана Благова.
Четвертая группа из 20-25 человек во главе с командиром Димитром Горостановым имела приказ захватить Семчиново.
В полдень штаб зоны созвал всех командиров и комиссаров. Каждый отряд получил задание. Командиры собрали своих людей, проверили по спискам и разъяснили стоящие перед ними задачи. В лагере наступило заметное оживление. Партизаны чистили оружие, укладывали рюкзаки. Из сел вернулись последние связные. На своих постах остались только наблюдатели, следившие за движением на дорогах по всей окрестности.
А в это время из уездного управления полиции позвонили в Пазарджик командиру 27-го пехотного полка полковнику Еленкову и попросили выслать войска в ряд сел под Алабаком. Тот дал свое согласие...
* * *
Солнце клонилось за Милеву скалу. Жара спадала. По тропам к селам уже спускались с гор дровосеки. Их голоса удалялись в сторону селений. Мы собрались в путь.
Методий Шаторов пошел с группой Асена Бонева в село Варвара, Владо Танов - с группой Чалыкова и Луко Навущанова, а Любен Гумнеров - с нами.
Пробираясь между кустами, мы еще засветло оказались над станцией Варвара. Остановились перед самым железнодорожным полотном. Группы, которым предстояло перерезать телеграфные и телефонные провода линии связи с Сараньово, спустились через кустарники и поля, засеянные подсолнухом.
Сколь подробно ни были мы информированы о районе станции Варвара, представление о нем оказалось все-таки далеко не полным. Здания общины и школы, откуда нам могли оказать сопротивление, находились по ту сторону шоссе. Поэтому мы не имели возможности приблизиться к ним незамеченными.
- Нанесем удар с противоположной стороны, - предложил я Любену Гумнерову.
- Хорошо. В этом случае есть возможность застать их врасплох, - согласился он.
Мы послали две группы по 15 человек в каждой; одну [360] из них вел комиссар отряда имени Ангела Кынчева Иван Стойнов, вторую - партизан из села Мало-Конаре Калофер Натов. Они быстро пересекли густые заросли над железнодорожной линией и, спрыгнув в большой ров, скрылись по ту сторону шоссе. Вслед за ними отправилась группа, которой предстояло прикрыть дорогу на Ветрен дол.
Все строения станции, дома, высокие тополя за шоссе утонули в вечернем мраке и словно бы стали еще выше. Повеяло прохладой. Вокруг станции, казалось, все вымерло, и в селе не замечалось никакого движения.
- Пошли! - приказал я.
Мы спрыгнули в канаву, вырытую вдоль железнодорожного полотна. Справа тянулись какие-то заборы. В восемь часов мы притаились у одного из переездов. Здания общины и школы находились в тридцати метрах от нас.
По опустевшей улице пробежал человек. Он что-то крикнул и скрылся в здании общины. Со стороны села Варвара послышались выстрелы.
- Началось! - прошептал Гумнеров.
- Это наши! Из отряда имени Ангела Кынчева, - откликнулся кто-то.
Минуло восемь часов. Минута... две... три. Около зданий общины и школы - тишина. Никаких признаков готовящейся атаки.
- Опаздывают... - сказал я Гумнерову. - Начнем, пожалуй, мы.
Он кивнул. Мы поднялись, выскочили на шоссе. Из здания общины открыли огонь.
Охрана станции, заметив на поле группу, посланную для того, чтобы прервать связь с Сараньово, предупредила полицейских о ее появлении. Вместе с людьми из охраны села они залегли за грудами щебня перед зданием общины. Солдаты из охраны, находившиеся в помещении школы, открыли по партизанам огонь. Ранили Христо Овчарова из села Дорково. Он выронил из рук винтовку и упал. Попытался что-то сказать, но мы уже бежали вперед, все еще полагая, что застали врага врасплох и надо спешить. Когда, встреченные сильным огнем, мы вернулись, Христо лежал в луже крови. Губы его шевелились, но слов мы не расслышали - кругом гремели выстрелы. Мы попытались его приподнять, но голова Христо безжизненно запрокинулась... [361]
Первая наша атака была отбита. О внезапности нападения уже не могло быть и речи. Мы залегли на улице, а некоторые забрались в пекарню, в дома, находившиеся напротив зданий общины и школы. Разгорелась ожесточенная перестрелка.
В пекарню заглянули и мы с Любеном Гумнеровым. На деревянный прилавок и пол со звоном сыпались разбитые стекла. Мы совершенно не слышали друг друга и выбрались во двор, спрятавшись за высоким каменным забором. Широкие ворота выходили на улицу - прямо напротив зданий общины и школы. Я выскочил за ворота вместе с группой партизан, и мы вторично бросились в атаку. Люди из охраны села покинули свои укрытия и засели в здании общины. Атанас Дамянов, Димитр Содев и еще несколько партизан подобрались к входу в здание, но из окон полетели гранаты. Полицейские, староста, сборщик налогов и человек десять из охраны села забаррикадировались на втором этаже. Усилился и огонь со стороны здания школы, где засели солдаты. Я швырнул в них единственную имевшуюся у нас гранату, и мы залегли за кучей щебня.
- Товарищ командир, ракета! - крикнул мне кто-то.
Я поднял голову. Ракета с треском вспыхнула над тополями, оставив позади себя шлейф дыма.
- Откуда ее выпустили?
Оказалось, это противник просил помощи у войск, находившихся в Ветрен доле.
Мы в третий раз поднялись в атаку, и снова дошли до зданий общины и школы, и снова нас встретили гранатами.
С противоположной стороны зданий общины и школы донеслось громкое "ура". Послышалась стрельба где-то у тополей. Партизаны недоуменно оглядывались. Оттуда действительно должны были атаковать те группы, которые окружили здания общины и школы, но криков "ура" никто не ожидал. Им приказали действовать бесшумно, используя темноту. И почему они так опоздали? Положение по ту сторону зданий никак не прояснялось. Может быть, подошли войска из Ветрен дола? (При разборе операции было установлено, что "ура" кричали партизаны из группы Калофера Натова. Опоздав с окружением, они вышли на исходные позиции уже тогда, когда наша группа вела бой. Услышав перестрелку, Калофер приказал своим людям [362] открыть огонь и кричать "ура", но в атаку они не пошли.)
Я дал сигнал к отступлению. Унося с собой раненых, боевые группы двинулись к сборному пункту. К 11 часам на станцию прибыли войска, а вслед за ними - управляющий околией и начальник полиции Иванов.
* * *
Гроздену, жену Асена Бонева, предупредили, что он со своим отрядом войдет в село Варвара, и поэтому она встала еще до рассвета и все выходила на крыльцо посмотреть на Милеву скалу. Над селом возвышалась громада гор, освещенных сиянием луны. В соседних дворах - ни души. Где-то поблизости посапывала корова. Раза два залаяла собака, но и она вскоре смолкла. Гроздена разбудила детей, помогла им запрячь волов и отправила ребят в поле, а сама принялась за дела.
Кончив хлопотать по дому, Гроздена взяла сумку с хлебом, закинула на плечо мотыгу и пошла к полю в Раштеле.
- Куда это ты отправилась, красавица? Уж не партизанам ли ты несешь эту сумку? - встретил ее у калитки Черный.
Нахмуренный, с большим шрамом под правым глазом, он стоял в нескольких шагах от нее. Пиджак перекинут через руку, из-за пояса торчит рукоятка пистолета. Но не пистолет испугал Гроздену. Другое ее встревожило: что нужно здесь этому кровопийце? Ведь Черный живет в другом конце села, и Гроздена раньше не встречала его у своего дома.
- Сам знаешь, страда. Теперь вся наша надежда на урожай... - Она выдержала его пронзительный взгляд и добавила: - А партизан очень много, одной такой сумкой их не накормишь...
Черный вытер ладонью уголки губ и глухо проговорил:
- Да, развелось это волчье отродье, но ненадолго... Запомни хорошенько!
Гроздена пошла своей дорогой, но долго еще не могла успокоиться.
...Вражда у Черного с Асеном давняя. Гроздене казалось, что они всосали ее вместе с молоком матери. Черный преследовал Асена со звериным упорством. Асен же, [363] встречаясь с Черным, оставался спокойным: огромный и сильный, он смотрел на него, словно на пустое место.
Впервые Гроздена почувствовала эту вражду много лет назад, еще до того, как вышла замуж. Асен вернулся после службы в армии. Она пошла встречать его на станцию Саранбей. Радостные и счастливые, они возвращались в село. Кругом зеленели поля. Люди, встречавшиеся им по пути, приветливо здоровались с ними, отпускали шуточки.
Черный догнал их у самого села. Он возвращался из Пазарджика на новой расписной бричке. Правил стоя, рубаха на нем была расстегнута. Увидев Асена, дернул вожжи и резко остановил лошадей.
- Воротился, стало быть? В казарме не успели укокошить? - спросил он с ехидной усмешкой.
Гроздена так и замерла. Не слова ее испугали, а враждебный голос Черного, полный ненависти взгляд.
Асен кивнул Гроздене, чтобы оставалась на месте, а сам вроде бы нехотя шагнул вперед и встал рядом с бричкой. Она увидела, как от напряжения на лице у него выступили желваки. Они стояли, готовые броситься друг на друга: Черный - на бричке, Асен - на дороге, схватившись за заднюю чеку брички. Еще мгновение, и они схватились бы.
- Э-эй! Да вы сдурели, что ли? - крикнул кто-то с поля.
Голос заставил их опомниться. Асен оглянулся. Кнут Черного просвистел над спинами лошадей, и те понеслись что было мочи к селу. Гроздена бросилась к Асену. Она гордилась им, радовалась, что он такой сильный и смелый. Но вместе с тем поняла, что жизнь с Асеном будет нелегкой, беспокойной.
Вскоре после их свадьбы Асен и его товарищи начали восстанавливать в селе разгромленную коммунистическую ячейку.
Черный еще больше озверел. Вместе со старостой и его приспешниками он следил за каждым шагом Асена и его товарищей. Сколько новых тревог свалилось на нее!
В один из летних дней Асен и Гроздена работали на поле в Раштеле. К обеду над полем разразилась буря. Пока добежали и укрылись под старым вязом на Софийской дороге, полил дождь. Молния синей змеей прорезала [364] небо и с неимоверным треском вонзилась в землю где-то совсем рядом с ними. Загорелась копна клевера, и даже проливной дождь не смог погасить огня.
Когда буря утихла, крестьяне снова разошлись по полям. К Асену подошли его товарищи. Посовещавшись некоторое время, они решили потребовать от старосты, чтобы тот прекратил грабеж общинного леса.
Вечером они собрались на площади. Из здания общинного управления вышли староста с сыном, Черный, полевые сторожа и еще несколько их пособников. У кого в руках дубинка, у кого толстая палка. Сын старосты нес на плече здоровенный кол.
- До каких пор будете грабить крестьянское добро? - спросил Асен. Он стоял впереди всех - коренастый, широкоплечий, словно высеченный из камня.
Староста только раскрыл было рот, но ему не дали говорить. Все разом зашумели:
- Разбойники! Мы не потерпим этого больше! Хватит!
Сын старосты замахнулся на стоявшего рядом Сестримского, одного из самых бедных в селе крестьян, едва сводившего концы с концами. Это явилось поводом к свалке. Но Асен оставался спокойным, не принимая участия в драке.
- Староста, Асена нужно прикончить! Сейчас как раз удобный момент... - сказал Черный и со своими подручными бросился к Асену.
За ними кинулся и сын старосты, размахивая колом над головой. Асен вздрогнул, но не отступил. Не сводя глаз с Черного, он наклонился, взял камень и выпрямился во весь рост. Черный остановился, но сын старосты замахнулся колом. Асен опередил его и повалил на землю, ударив камнем. Черный и остальные растерялись.
После этого Асена арестовали. Пока его таскали по судам, Черный и его банда убили у околицы села Сестримского. Им это сошло с рук, Асена же власти осудили и бросили в тюрьму...
Первой военной осенью полиция снова арестовала Асена и других коммунистов. Их увезли в Пазарджик, а оттуда в Пловдив, в областное управление полиции. Вместе с охраной поехали Черный и сын старосты - это они водили полицейских по домам коммунистов. [365]
Из Пловдива арестованные вернулись полуживыми. Асен перешагнул порог и сразу же свалился на кровать.
- Согрей воды помыться, - сказал он, - и смотри не пускай сюда детей.
Лицо осунулось, под глазами легли черные тени. Но Асен не охал, не жаловался и только стискивал зубы, чтобы не стонать.
- Живого места не оставили, чума на их головы! - ахнула Гроздена и бросилась греть воду.
Но когда он поправился и встал на ноги, все пошло по-прежнему. Снова тайные встречи с товарищами, ночные вылазки в лес... Но теперь он без пистолета не ступал и шагу. Да еще заметила Гроздена, что взгляд его стал подолгу задерживаться на детях...
Однажды вечером, было это в апреле 1943 года, Асен вышел из дому посмотреть, что делается в селе, и заодно купить в трактире сигарет. Не успел хозяин подать ему пачку, как в трактир вошли несколько полицейских из Пазарджика во главе с усатым старшиной с широкой фельдфебельской саблей. Позади него Асен заметил сельского сторожа и почувствовал недоброе. Шум в трактире сразу же стих. Люди, а их собралось там много, насторожились. Асен оставил сигареты на прилавке и направился к запасному выходу. Стараясь выглядеть спокойным, он шел медленно, чуть вразвалку, своей обычной походкой, как будто приход полицейских его не касался. Взялся за ручку двери, но дверь сама открылась, и перед ним оказалось двое полицейских.
- Ты-то нам и нужен! - проговорил один из них.
- Что же, видно, вы неплохо знаете свое дело, раз вам удалось так ловко меня накрыть, - попытался пошутить Асен. - Я в ваших руках...
Вокруг зашумели люди, кто-то вскрикнул. Старшина встал между столиками, осмотрел собравшихся и прикрикнул:
- Тихо! Всем оставаться на местах, пока мы не закончим!
Двое полицейских повели Асена к зданию общинного управления. Остальные вместе со старшиной пошли за другими коммунистами.
В суматохе полицейские не обыскали Асена и не знали, что у него под пиджаком спрятан парабеллум. С винтовками через плечо они шли с обеих сторон от него, [366] не ожидая никакого сопротивления. А Асен только выжидал удобного момента.
Они уже подошли к зданию общинного управления. Асен понимал, что, если его запрут там, он пропал. И решил действовать. Один из полицейских шагнул вперед, чтобы открыть дверь. Асен выхватил пистолет, ударил полицейского рукояткой по голове, и тот рухнул на ступеньки. Пока второй успел сообразить, что произошло, Асен через плечо выстрелил в него и бросился бежать. Из здания общины выскочил староста. Поднялся и оглушенный ударом по голове полицейский. Засвистели пули. Асен выстрелил всего два раза - берег патроны. Вдруг что-то обожгло ему ногу, и он почувствовал, как по ней стекает кровь. "Видно, здесь и конец мне", - подумал он, спрятавшись за каменную ограду. Преследователи приближались. Асен выждал и, подпустив их поближе, выстрелил в упор. Те растерялись и залегли. Асен оторвал край рубашки, наскоро перевязал простреленную ногу и поспешил в местность Корита. Там он надеялся встретить партизан.
С той поры Гроздена не помнила ни одной спокойной ночи. Ее мучили не только тревога за Асена и заботы о четверых детях - Черный и староста не оставляли ее в покое. Сколько раз ее вызывали в общинное управление, сколько раз обманывали, говоря, что Асен убит, сколько раз водили в Пазарджик на допрос.
Когда Гроздена узнала о том, что Асена избрали командиром нового партизанского отряда, она так и не поняла - радоваться ей или плакать. И вот сегодня Асен должен войти с отрядом в родное село. Ожидание этой встречи наполняло ее такой радостью, какой она давно уже не испытывала.
На поле в Раштеле Гроздена пришла, когда солнце уже стояло высоко над вершиной Каркария. Дети собрали весь табак и спали под старым орехом. Она оставила рядом с ними узелок с хлебом, чтобы поели, когда проснутся, а сама пошла окапывать кукурузу. Откуда-то о поля, со стороны Ветрен дола, доносилась песня жнецов. Она то затихала, то словно бы приближалась. И почему-то от этой песни защемило сердце...
В полдень за селом раздался выстрел. Эхо от выстрела болью отозвалось в душе Гроздены. Она снова вспомнила о Черном. Почему он рыщет возле ее дома?.. Уж [367] не проведал ли он о том, что партизаны должны прийти в село, не готовит ли опять какую-нибудь подлость?
С поля вернулись раньше обычного. Село задыхалось от пыли и духоты. Несколько кур неподвижно лежало в тени под навесом.
Остановили телегу во дворе перед крыльцом. Борис и Кипче побежали на кухню за водой, а Иорданка и Иван помогли матери распрячь волов и снять корзины с табачными листьями и арбузами. Хорошие у них дети! Трудолюбивые и послушные! С тех пор как отец ушел в партизаны, они стали помощниками матери во всем. Но, вместо того чтобы радоваться, Гроздена с болью в сердце спрашивала себя: а что их ждет?
В сумерки на другом конце села снова раздались выстрелы. Залаяли собаки.
- Наши! - вздрогнул Иван.
Гроздена и старшие дети выскочили во двор. С куском хлеба и ломтем арбуза в руках за ними последовала и Кипче. Но на улицах никого не было видно, село снова затихло. Гроздена и дети вернулись в дом. Свет керосиновой лампы едва освещал кухню, и она все больше погружалась в темноту. Деревья во дворе теряли свои очертания.
- Гроздена-а-а! Гроздена-а! Ты дома? - позвал ее женский голос.
Гроздена прошла в комнату и выглянула в окно. У плетня, который отделял их двор от соседнего, чернели силуэты женщины и мужчины. По голосу она узнала соседку.
- Чего тебе вдруг понадобилось в такое время? - тревожно спросила Гроздена.
- Господи!.. - Гроздена бросилась к детям в кухню. В сенях она наткнулась на Ивана, схватила его за руку и потащила за собой.
Черный перескочил через плетень. Послышались его шаги на крыльце. Пока они закрывали засов изнутри, он ударил в дверь ногой. Гроздена подперла дверь спиной, рядом упирались в нее плечами Иорданка и Иван. Кипче и Борька прижались к ее ногам.
- На это ты способен! Попробуй лучше с партизанами воевать! - крикнула ему Гроздена.
Черный всем телом навалился на дверь. Дышал тяжело - он был ранен, кровь стекала по его ноге.
- Змеиное отродье! Небось радуетесь, что ваши зашевелились!.. Но ничего, мы еще сочтемся.
Он отошел от двери. Щелкнул затвор винтовки. Черный выстрелил. Лампа погасла, от дверей полетели щепки. Пули защелками по стенам. На платье Иорданки показалась кровь, и она в ужасе сжалась в углу.
И Борька тоже запищал:
- Кровь течет!
Но Гроздена уже не слышала. Пули пронзили ей грудь. Изо рта и носа хлынула кровь, она задыхалась. В глазах все завертелось, земля стала уходить из-под ног.
- Дети... - простонала она. - Придет отец, он заберет вас в лес...
Гроздена свалилась на пол в лужу крови. Черный снова навалился на дверь, но ее продолжала подпирать своим отяжелевшим телом мертвая Гроздена. Он отступил на несколько шагов, перезарядил винтовку и снова начал стрелять. Дети сжались в углу, оцепенев от ужаса...
Я не видел Гроздену Боневу. Говорят, что это была статная, красивая крестьянка, с косами цвета спелой пшеницы. Мертвой стала эта пшеница...
Асен со своим отрядом вошел в село Варвара в сумерки. Партизаны действовали быстро и решительно. Одно отделение направилось к дому старосты. Асен вместе с Иваном Палийским и Атанасом Хаджийским ворвались в дом Черного. Застали его во дворе. Попытались арестовать, но тот выхватил пистолет. Партизаны выстрелили в него в упор, и Черный упал. На его одежде проступили кровавые пятна. Но он только притворился убитым. Партизаны оставили его и направились к зданию общинного управления. Тем временем Черный поднялся, кинулся в комнату и вытащил из-под кровати свою винтовку...
В отряде Асена было много односельчан. Встреча с земляками всех взволновала. На площадь стекался народ. Жены обнимали мужей, дети целовали огрубевшие лица отцов, матери и отцы искали сыновей. Кто-то заиграл на гармошке. И вдруг - выстрелы. Зловещие огоньки вспыхивали со стороны дома Черного. [369]
Александр Пипонков - Чапай - и еще несколько партизан бросились по направлению выстрелов, но стрельба прекратилась, а через некоторое время началась в противоположной части села. Асен вздрогнул - выстрелы доносились со стороны его дома. Он оцепенел от страшной догадки. Его спрашивали, где взять лошадей и мулов, чтобы вывезти реквизированные продукты, что делать с архивами общины, куда девать арестованных полицейских, а его мозг сверлила одна мысль: "Дома что-то случилось!.."
Он послал туда своего брата Спаса и еще одного партизана, а сам продолжал отдавать распоряжения. Вскоре, Асен почувствовал это, на площади началось какое-то смятение. Замолкла гармонь. Какая-то женщина громко всхлипнула. Асен понял, что произошло что-то страшное, и кинулся к дому.
Навстречу ему шел брат Спас, неся на руках тяжело раненную Иорданку. С полными ужаса глазами рядом с ним шли Иван, Борька и Кипче.
- Папа, Черный убил маму! - прерывающимся от слез голосом выговорил кто-то из детей.
Асен хотел побежать к дому, но не смог сделать ни одного шага. Осиротевшие дети прижимались к нему, от их плача можно было сойти с ума...
После операции партизаны Чепинского отряда и отряда имени Ангела Кынчева собрались у околицы села Варвара, чтобы провести перекличку перед уходом в горы. Всех нас потрясла трагедия Асена. Теперь с ним были и его дети. Не было только Кипче. Ее оставили у родственницы, пожилой женщины. Она должна была спрятать девочку и тайно переправить в другое село. Иорданке и Борьке перевязали раны, усадили их на мулов, и мы отправились по партизанским тропам. Асен, сразу как-то потемневший, шел впереди них. Он угрюмо молчал, раздавленный горем, на него тяжело было смотреть.
Из глубоких ущелий доносились крики сов. Их голоса напоминали предсмертный стон...
* * *
Группа партизан из отряда имени Панайота Волова, которой предстояло овладеть селом Симеоновец, приготовилась к действию. На шоссе между селами Симеоновец [370] и Семчиново вышли двое разведчиков из "солдатского" подразделения. В пятидесяти метрах позади шел Иван Благов со своим отделением, а еще дальше - основная группа.
Обмундирование "солдат" было самое различное - у некоторых на ногах даже царвули. Не представляло большого труда распознать, что за солдаты входят в Симеоновец, но спасала темнота.
Партизаны, увлеченные предстоящим захватом села, и не заметили, что со стороны Пазарджика приближаются грузовики с войсками.
Двое разведчиков - Тодор Тодоров и Иван Иванчев - остановились на шоссе и, прислушавшись, свернули направо, к селу Симеоновец. Перед ними стояла трудная задача - первыми встретить врага и перехитрить его. Если сумеют - тогда успех, а если выдадут себя?.. Услышав разрывы гранат на станции Варвара, они ускорили шаг.
Перед самым селом Тодоров и Иванчев настигли четырех незнакомцев, которые по двое шли по дороге. На одном из них была фуражка полицейского. Иван направился вперед к первой паре, а Тодор остановился рядом со второй, крикнув:
- Руки вверх! Не шевелись!..
Незнакомцы, увидев перед собой солдат, заколебались, но подняли руки.
- Для вас разве не существует комендантского часа? - почти одновременно крикнули оба партизана.
Тогда человек в полицейской фуражке проговорил:
- Подождите-ка, ребята! Мы сами и есть комендантский час. Это же староста, а я полицейский...
Партизаны напали как раз на тех, кого искали, но не спешили себя обнаруживать.
- За кого только не выдают себя партизаны... Не опускайте руки, а то будем стрелять! - продолжали они играть свою роль.
Прибыли и Благов с "солдатами" своего отделения.
- Господин подпоручик, мы поймали четырех партизан. Двое из них уверяют, что они староста и полицейский, - доложил Тодоров.
Благов действовал быстро. Отобрал у задержанных оружие и приказал Тодорову:
- Следуйте в здание школы и передайте их охране. [371]
А бой на станции Варвара продолжался. Перестрелка перекинулась и в село Варвара.
Патруль достиг ограды здания школы. Тодоров осмотрел двор - никого. "Куда запропастиолись эти вояки?.."
- Эй, есть здесь люди? - спросил он громко.
- Кто идет?
Щелкнул затвор винтовки.
- Не стреляйте! Мы солдаты...
Тодоров уже смелее направился туда, откуда доносился голос, и остановился перед часовым. Он заговорил с ним, а глаза его лихорадочно искали других солдат.
- Да вы что здесь делаете? Разве не слышите, что на село Варвара напали партизаны?
Его глаза привыкли к темноте, и он увидел, что отделение охраны залегло с наведенным на него оружием. Что же делать? Убить часового нетрудно, но он сам находится под прицелом стольких винтовок. Нет! Выход в другом: занять солдат разговором и выманить их из-за ограды, пока не подойдут Благов и остальные товарищи.
- Мы поймали четырех партизан, - заговорил Тодоров. - Дайте двух солдат, пусть посмотрят, местные ли они.
Часовой крикнул своему командиру:
- Господин младший унтер-офицер, тут требуют двух солдат!
Но тот отказал.
- Почему не даете, господин унтер-офицер? Подпоручик будет ругаться, - продолжал Тодоров.
- Я охраняю склад. Не могу дать солдат, - упорствовал унтер-офицер.
Он вышел за каменную ограду и направился к Тодорову. Остальные тоже поднялись. Прибыл Благов со своим "солдатским" отделением.
- Вы что тут делаете? - раздраженно спросил он.
- Охраняем склад, господин подпоручик.
- Сколько вас человек? - снова спросил Благов.
- Семь.
- И нас десять... Вместе будем нести охрану, - объявил свое решение "подпоручик".
- Но, господин подпоручик, у нас есть план охраны, - снова вмешался начальник караула.
- Отставить ваш план! Будем нести охрану по другому плану. Построиться! - скомандовал Благов. [372]
Солдаты построились, а позади них - партизаны.
- Господин подпоручик, принести пулемет? - обратился к Благову один из солдат.
- Конечно.
Пулеметный расчет со своим пулеметом встал в строй.
- Товарищи, вот теперь будем охранять склад вместе!
Обращение "товарищи", вырвавшееся у Благова, насторожило солдат, но уже было поздно. Партизаны приставили винтовки к их спинам, а Благов обезоружил. Немецкий склад без единого выстрела перешел в руки партизанского "солдатского" отделения...
* * *
Группа Луко Навущанова, миновав здание школы, направилась к центру села. Откуда-то взвилась в небо красная ракета. Как выяснилось, ее пустил взвод, посланный командиром 27-го полка. Во дворе перед зданием общины стали собираться люди. Тут только все поняли, что в село вошли партизаны. Один человек попытался бежать.
- Стой! Стрелять буду! - крикнул Луко.
Мужчина остановился. Луко его обыскал и нашел пистолет системы "Вальтер". Со стороны здания общинного управления открыли огонь. Партизаны ответили тем же. Четыре человека из охраны были убиты, двое - ранены, остальные разбежались. Среди убитых оказался и полицейский, собиравший людей, чтобы организовать оборону села. Партизаны ворвались в здание общины. Другая группа заняла позицию на окраине села. Солдаты, посланные командиром полка на помощь старосте, поняв, что произошло, попрятались кто куда.
На немецком складе в Симеоновце наши обнаружили около 200 штук шинелей и комбинезонов, 400 пар брюк и прочую одежду, а также снаряжение. Многое из этого роздали крестьянам, а ненужное сожгли перед зданием школы.
Из помещения общины группа изъяла 13 винтовок, радиоприемник и много патронов...
* * *
Когда мы готовились к операции, никто не ожидал, что именно в Семчиново, самом дальнем селе, мы встретим упорное сопротивление. На протяжении всего дня [373] там не наблюдалось появления противника. Но вечером, незадолго перед тем, как группа Горостанова вошла в село, прибыл взвод, посланный полковником Еленковым, и его командир приказал перенести оружие общины в здание школы, где солдаты заняли позиции.
На улицах села не было ни одной живой души. Староста запретил всякое движение, приказал даже выключить уличное освещение. Семчиново партизаны застали погруженным во мрак и тишину. Горостанов повел своих людей к зданию общины. Попробовали открыть ворота - оказалось, что они заперты. Вошли внутрь, но не обнаружили там никакого оружия. Очевидно, оно в помещении школы, решили партизаны и направились туда. Их встретили огнем из автоматов и винтовок. Разорвалось несколько гранат. Где-то послышался детский плач... Партизаны залегли и тоже открыли огонь.
Комиссар отряда Ангел Пусталков с группой партизан сумел пробраться на площадь. Увидев трактир, он дернул дверь - в помещении было полно народу. Комиссар решил поговорить с людьми.
Тем временем бой перед зданием школы не затихал. Появились первые раненые, и среди них командир группы. Уже не оставалось никаких шансов на успех, и Горостанов приказал партизанам отходить.
Всю ночь партизанские цепочки тянулись по крутым тропам к Милевой скале. Лес наполнился приглушенными голосами, топотом ног и ржанием коней. На мулах везли раненых детей Асена. Рядом с ними шагал с тяжелым рюкзаком на спине Методий Шаторов. Мы предложили ему отдать рюкзак кому-нибудь, но он отказался.
- До победы буду нести сам, а потом посмотрим...
На следующий день мы все собрались на Милевой скале. На поляне возле родника выросли целые груды оружия, одежды, обуви и других трофеев. Все были усталые после бессонной ночи, но пережитое нервное напряжение поддерживало в нас бодрость. Молодежь толпилась вокруг сверкавшего на солнце пулемета, ощупывала его, расспрашивала бывалых солдат, как из него стрелять.
Штаб распределил трофеи. Многие переоделись в новое немецкое обмундирование, сорвав с него эмблемы и свастику. Те, кто получил винтовки или пистолеты, сразу же занялись их чисткой. Решением штаба пулемет был оставлен отряду имени Панайота Волова. [374]
Последней на Милеву скалу вернулась семчиновская группа. Партизаны подтягивались поодиночке, без своего командира. Они доложили о бое в селе, о ранении Горостанова, но о его дальнейшей судьбе ничего не знали, Он приказал им отходить, а сам остался на площади перед школой и продолжал бой. Потом в темноте они потеряли его из виду.
Это нас встревожило. Штаб послал людей искать Горостанова, а также оказать помощь раненым. Мы все посматривали на дальний конец поляны, куда выходила дорога из Семчиново: не появится ли там Горостанов? Но ни в ложбине, ни на дороге никто не показывался. Подтянулись и последние раненые, которых поддерживали их товарищи, а от Горостанова никаких вестей. Когда Шаторов, отойдя в сторонку, заговорил с Любеном Гумнеровым, все догадались, что речь идет о пропавшем Горостанове, и примолкли.
Мы уже перестали посматривать на дорогу, как вдруг появился он, Митко Горостанов. Вернее, на поляне показался тощий ослик. Он едва передвигался, а на нем, мотая головой из стороны в сторону, покачивался Митко. Мы вскочили, побежали к ослику и сняли с него полуживого Горостанова.
...Когда отряд отошел, Горостанов последовал за ним. Солдаты его заметили, открыли огонь и вторично ранили в ногу. Но он сумел укрыться в чьем-то дворе, а потом выбраться из села. Митко пробирался в горы, но силы его покидали. Он начал кашлять кровью и упал в каком-то овраге.
Около полуночи в глухом лесу появился пожилой человек. Митко услышал шаги и окликнул его. Оказалось, что это партизан из села Бошуля Борис Новаков.
- Что случилось, товарищ командир?.. Давай помогу, - предложил бай Борис.
Митко совсем лишился сил. Его сапог был полон крови. От холода раны ныли еще сильнее. Борис Новаков присел было отдохнуть, но, увидев, в каком состоянии Горостанов, сразу вскочил.
- Э, да ты тяжело ранен!..
Бай Борис хотел взвалить Митко на спину, но сил у него было не очень-то много. Митко попытался подняться, но не смог удержаться на ногах.
- Возьми мой рюкзак, вот тебе и винтовка. Иди, а я [375] останусь здесь. Постарайся найти наших. Кто-нибудь вернется и подберет меня... Или же похоронит...
Борис Новаков покачал головой:
- Не могу я оставить тебя одного. Меня все осудят...
- Если хочешь мне помочь, иди! - настаивал Горостанов.
Бай Борис не знал этих гор. Он долго плутал в темноте, но так и не смог найти отряд.
Раненый остался один в темном лесу. Он пришел в себя только утром, когда роса упала на его лицо.
Горостанов прислонился к дереву и встал. Перед ним все завертелось, губы горели. Кое-как дотащился до оврага и вдруг заметил мирно бродившего там ослика, - видимо, ночью отбился от обоза симеоновской группы. В душе Митко блеснул луч надежды. Он подполз к ослу, с большим трудом взобрался на него и направился к Милевой скале...
Санитары весь день ухаживали за ранеными. В первую очередь промыли и перевязали раны детям Асена Бонева. У Иорданки было несколько ранений. Она молчала. Только при перевязке начала стонать и плакать о своей матери.
Из Семчиново принесли на одеяле раненого Петко Ванчева - Пирина. У него в ноге засел осколок гранаты. Луко Навущанов обычным ножом разрезал ему рану и вытащил осколок. Петко комкал одеяло, скрипел зубами, но Луко оказался "хирургом", не ведавшим милосердия.
В лагере собралось до десятка раненых. Большинство из них не могли передвигаться самостоятельно - они нуждались в лечении. Штаб зоны принял решение организовать партизанский лазарет. Асен Бонев подобрал удобное, скрытое от глаз место среди скал в местности Дренак. Его брат Спас и Марин Чомаков перенесли туда раненых и вместе с еще десятью товарищами остались охранять и ухаживать за ними.
На закате наблюдатели сообщили о приближении войск и полиции. Штаб приказал занять оборону. Специальная, хорошо вооруженная группа, которой был придан и пулемет, скрытно выдвинулась. Наши позиции оказались очень выгодными, к тому же большие деревья закрывали нас от врага. Партизаны держались бодро и спокойно ожидали его появления. [376]
Но солдаты до нас не дошли. Колонна остановилась у подножия горы. Желая, видимо, предупредить нас о свеем приближении, солдаты громко разговаривали, шумно ломали ветви, разожгли костры. Офицеры не повели их в атаку, возможно, потому, что не решились, а возможно, и потому, что уже видели, какой оборот принимают события в стране.
Ночью мы покинули свои позиции. Так закончилась "четырехсторонняя" операция. Через день-другой штаб зоны провел ее разбор, и отряды отошли в свои прежние районы.
