Отряд имени Панайота Волова перебазировался из Среднегорья в Родопы, а вместе с ним пришли командир зоны Методий Шаторов и Любен Гумнеров. 12 августа этот отряд совместно с отрядом Асена Бонева и Стойнова совершили нападение на село Малко-Белово. Через два дня Чапай со своими людьми вошел в село Аканджиево.
12 августа из штаба зоны был получен приказ перебросить отряд "Чепинец" на вершину Милевой скалы для участия в крупной операции совместно с отрядами имени Панайота Волова и Ангела Кынчева.
Для этого перехода нам понадобилось около трех суток, а для отрядов, находившихся южнее Чепино, и того больше. В тот же день я сообщил об этом приказе штаба Манолу Велеву, а сам вместе с Миле Ковачевым вернулся в группу, которая действовала в горах в районе Каменицы.
Мы быстро свернули небольшой лагерь и отправились на Милеву скалу. Из темного оврага Скриеница лесные тропинки вились на восток по крутым горным хребтам.
Мы прибыли на Милеву скалу одновременно с партизанами из отряда имени Ангела Кынчева. Кроваво-красный закат на западе предвещал сильный ветер. На поляны падали длинные тени деревьев. Среднегорский отряд [355] имени Панайота Волова встретил нас в партизанском строю.
На правом фланге я заметил Тодора Тодорова из села Динка. Одетый в форму фельдфебеля, Тошо стоял навытяжку, как и положено военному. Он был начальником штаба отряда.
Наша колонна вышла перед строем и остановилась.
- Напра-во! - неуверенно, волнуясь, скомандовал я.
Партизаны трех отрядов оказались лицом к лицу.
- Смерть фашизму!
- Свободу народу!
После приветствий строй распался. Здесь собралось более 250 партизан. Каждый из нас находил старых знакомых, и, не боясь показаться излишне сентиментальными, мы радостно обнимали друг друга. Поляна ожила. Наш радостный гомон заглушил все лесные звуки. Вскоре запылали костры. Люди сгрудились вокруг них, и запевалы затянули песню...
Ночь выдалась темная, ветер шумел в ветвях, и это придавало обстановке какую-то непередаваемую таинственность. Мы были очень молоды и воспринимали эти вещи гораздо острее, чем грозящие нам опасности.
К костру чепинцев подошли партизаны из других отрядов. Здесь был Методий Шаторов вместе с другими членами штаба зоны. Крупные черты лица, резко очерченные губы. В жестких темных волосах светлела седая прядь.
Он повел разговор с нами - простая речь, нет и следа наставнического тона, никакого намека на свойственное много повидавшим людям стремление произвести впечатление. Он убеждал нас без всяких видимых усилий, даже не добиваясь этого.
Подробности его жизни я узнал значительно позже.
Методий Шаторов родился в 1898 году в Прилепах. Он рано остался без матери, и ему с большим трудом удалось получить среднее образование. С ранних лет Методий помогал отцу в его маленькой лудильной мастерской, работал и учился.
После первой мировой войны он эмигрировал в Болгарию. Здесь он стал членом союза банковских и торговых служащих и одновременно работал в эмигрантском [356] коммунистическом союзе, серьезнейшим образом изучал марксистско-ленинское учение. Не существовало такого дела, проводившегося под руководством партии, - будь это стачка, демонстрация или митинг, - в котором Шаторов не участвовал бы. Он дружил со Смирненским{40}, любил его поэзию.
После Сентябрьского восстания Шаторов стал членом городского комитета партии в Софии, работал и в военной организации партии.
После взрыва в церкви Святая Неделя его арестовали, подвергли страшным пыткам, но выведать у него так ничего и не смогли. Тогда его выслали, а позже, преследуемый полицией и бандитами Ивана Михайлова, он сумел бежать за границу. Шаторов принимал участие в работе II партийной конференции, состоявшейся в Берлине, где выступал против сектантов и ликвидаторов. По поручению Димитрова и Коларова он вернулся в Болгарию и работал в качестве члена Центрального Комитета и секретаря Софийской окружной партийной организации. Во время одного из провалов в 1928 году полиция снова его арестовала. Он пробыл в тюрьме год, и его выпустили в связи с отсутствием доказательств виновности. Позже он эмигрировал в Советский Союз. Заграничное бюро партии и лично Димитров направили его на партийную работу в Париж, где Шаторов долгое время жил под псевдонимом Католина. В 1933 году он снова вернулся в Советский Союз и учился в партийной школе. Димитров доверял ему выполнение различных поручений Коминтерна. Он пересекал границы всякий раз под новым именем и с новым паспортом, умело ускользая от "всевидящих" глаз полиции.
После VII конгресса Коминтерна Шаторов развернул активную деятельность в защиту его решений, против сектантства.
В 1943 году Шаторов снова в Софии - на работе в окружном комитете партии. А вскоре Центральный Комитет назначает его командиром Третьей оперативной партизанской зоны. В работе по мобилизации партизанских отрядов и активизации борьбы против врага ярко проявились организаторские способности Методия. Он принимал [357] участие в ряде операций и личным примером учил партизан бесстрашию...
В ту ночь партизанские костры горели допоздна. С высокой вершины просматривалась вся Пазарджикская равнина, погрузившаяся во мрак. Вниз как бы сбегали мягкие складки горных склонов, покрытых лесами. По другую сторону вершины, между отвесными скалами, зияла глубокая пропасть.
Если верить преданию, некогда, во времена турецкого рабства, в этих местах бродил гордый пастух дед Миле. Он не смог вынести насилия турок и всю свою жизнь провел в горах. Дед Миле сделал себе чудесную свирель длиною в полтора локтя. Когда он играл, звуки свирели достигали равнины. Этими звуками старик призывал народ на борьбу против поработителей.
С того времени прошло много лет, много воды утекло через Чепинское ущелье. Наш народ снова был порабощен, и с Милевой скалы снова раздавался призыв к свободе.
