В начале мая наш партизанский помощник Коста Йовчев получил сообщение, что его призывают на переподготовку во 2-й батальон связи. Он спрашивал у нас совета, как ему поступить.
- Сейчас в отряд тебе не имеет смысла идти, - решили мы. - Ведь ты же придешь с голыми руками, оружия у тебя нет. А в казарме - другое дело. Сколотишь вокруг себя по меньшей мере десяток парней, соберете оружие - вот это будет большое дело.
Коста отправился в батальон. В конце мая их перевели в село Раделово Пазарджикского уезда. Прежде чем уйти на Леска бивак, мы послали к нему человека узнать, что ему удалось сделать. Через два дня Коста сам появился в Лыджене и рассказал, что в батальоне он встретил много знакомых, с которыми раньше проходил обязательную военную службу, среди них были и коммунисты. Они уже начали готовиться к уходу в горы, ждали только нашего появления возле Раделово. Вести были обнадеживающими, и казалось, все идет хорошо.
Через несколько дней после того, как мы объединились с отрядом Чапая на Леска биваке, я вместе с Атанасом Тановым отправился в Раделово, чтобы встретиться с Костой. К Пештере добрались на рассвете и пошли параллельно шоссе на Раделово в поисках мостика, возле которого была назначена встреча. Целый час кружили возле шоссе, но никакого мостика так и не обнаружили. Мне не доводилось бывать здесь, а Танов не помнил, есть ли на шоссе мостик. Пештера находилась в одном-двух километрах от нас. На таком же расстоянии, между холмами, было расположено и Раделово. С шоссе доносился скрип телег, запряженных волами. В Раделово слышались звуки солдатского горна.
- Не могли найти другого места, кроме этого проклятого мостика! - злился Атанас Танов.
Для того чтобы все-таки его найти, нужно было выйти на шоссе. Другого выхода мы не видели. Танов оставил мне рюкзак и винтовку, заткнул пистолет за пояс под пиджаком и пошел по шоссе. Его вид не вызывал у встречавшихся ему крестьян никаких подозрений.
Вдруг за холмом зарокотал мотор. Пока Танов осмотрелся и сообразил, что ему делать, навстречу выскочил [322] мотоцикл с коляской. В ней сидели двое полицейских. Атанас Танов отпрянул к обочине шоссе, и мотоцикл промчался мимо к Раделово.
Наконец он отыскал мостик. Возле него, в ложбинке, пасли только что пригнанный скот. Неподалеку от дороги виднелся одинокий цыганский шатер. Один из цыган заметил Атанаса и стал к нему присматриваться.
- Не забредала ли сюда лошадь, а? - спросил его Атанас Танов. - Два дня назад пропала моя кобыла. Нигде не можем ее найти.
- Ничего не знаю, хозяин. Ничего не видел, - затараторил цыган.
- Мне сказали, что вчера ее видели здесь, возле какого-то моста. Может, здесь есть другой мост?
Цыган, продолжая называть его "хозяином", ответил, что другого моста нет. Танов вернулся на шоссе и за первым же поворотом свернул в кусты. Когда через полчаса мы добрались к мостику, от цыганского шатра уже и следа не осталось. Только рассохшиеся колеса старой брички еще скрипели на дороге. Цыган сбежал, чтобы его не обвинили в конокрадстве.
Коста Йовчев появился только к вечеру, нахмуренный, сердитый. Мы поняли, что солдаты не придут. Пока мы находились далеко, они щедро раздавали обещания, а теперь, когда два отряда появились в Паталенских горах, забыли о них. "В казарме мы нужнее", - заявили они Косте.
С Костой пришел только один солдат - Крум Гергинчев из Пазарджикского уезда. Нам ничего другого не оставалось, как взять их с собой.
- Возвращайтесь обратно в казарму и прихватите хотя бы личное оружие. Вечером будем ждать вас у околицы села...
- А что делать с остальными? - спросил Коста.
- Предложите им еще раз уйти в горы. Сколько придет - столько и ладно!
Вечером мы спустились к селу и расположились неподалеку от верхней слободы, у самой межи. Здание школы под нами одиноко возвышалось над остальными домишками. С дальней околицы доносилась протяжная девичья песня. На улицах еще слышался гомон, но и он постепенно затихал, рассеивался, и над селом опускался душный мрак. [323]
Но вот до нас донеслись громкие звуки солдатского горна. Началась вечерняя поверка.
Коста и Гергинчев вынырнули из темноты. Мы узнали их по рюкзакам и винтовкам. Пошли им навстречу, но сзади нас, за ближайшим забором, поднялся шум, кто-то выстрелил. На окраине села притаилась засада. Она пропустила Косту и Гергинчева, потому что приняла их за солдатский секретный пост. Но когда мы направились к ним, находившиеся в засаде поняли, кого пропустили. Они открыли стрельбу, но уже было поздно.
Коста и Гергинчев пришли с двумя винтовками и двумя пистолетами. Пистолеты Коста отобрал у одного офицера. Это, конечно, было неплохо, но по сравнению с тем, на что мы рассчитывали, показалось нам ничтожным. В лагерь мы возвращались поникшие и недовольные.
