В первые дни июня окружной комитет партии через Любена Йовчева прислал нам директиву ЦК партии, в которой указывались задачи партизан. Вместе с директивой нам передали и приказ штаба зоны: большей части отряда спуститься с гор на Леска бивак, а в Чепинской котловине оставить небольшую группу для поддержания связей с селами и проведения мобилизации. [319]
Через несколько дней в Бачовице, это примерно в часе ходьбы от Лыджене, собрался весь отряд, и мы провели общее собрание в связи с директивой ЦК и письмом окружного комитета партии. Это было самое оживленное, самое активное собрание. Установление связей с окружным комитетом партии и штабом зоны партизаны встретили с большой радостью. Мы начали собираться в путь на Леска бивак, где находился отряд Александра Пипонкова - Чапая.
На рассвете начали взбираться на Голец по заросшему лесом склону. Старая лесная тропа совсем заросла. На высоких травах, что встречались на редких лесных полянах, блестела роса. Воздух был напоен ароматом цветущих лип. Со стороны Дорковской сыроварни доносился собачий лай и крики пастухов.
Примерно к девяти часам мы прибыли в лагерь Чапая. Я хорошо помнил скалы, под которыми два года назад нашел пристанище Батакский отряд, и вывел нашу группу прямо к ним, так что часовые отряда Чапая нас даже не заметили.
В лагере, хотя ночь давно уже миновала, горели костры - на огне жарилось мясо. Двое или трое парней возились вокруг воловьей шкуры, пытаясь натянуть ее на колышки, чтобы потом сшить царвули. Над лесом стелился легкий дымок, видный издалека. Там мы застали Любена Гумнерова и секретаря окружной ремсистской организации Владо Танова. Партизаны собрались вокруг нас. Значительную часть отряда составляли юноши и девушки 16-20 лет. В лагерь мы вошли бодрые, подтянутые, и это произвело на них впечатление. Они обрадовались нашему приходу.
Командир отряда Александр Пипонков - Чапай - был статным, красивым, его широкоскулое лицо украшали длинные усы и бакенбарды - настоящий Панайот Хитов{38}. Комиссаром отряда являлся Атанас Танов, член окружного комитета партии. Он был очень подвижным и никак не мог усидеть на одном месте.
Мой доклад Любену Гумнерову и Владо Танову был краток. Я знал, что все обстоятельства, связанные с формированием отряда, известны окружному комитету партии. Поэтому мы больше говорили о личном составе отряда, [320] его вооружении, связях с населением и предстоящих задачах.
Приход нашего отряда в район Пазарджика был вызван рядом соображений. Окружной комитет партии считал, что силы партизанских подразделений нашей зоны необходимо сосредоточить против объектов, расположенных вдоль основной железнодорожной и шоссейной магистрали Пловдив - София. Предполагалось, что здесь партизанские налеты дадут значительно более ощутимые результаты, чем наши разрозненные действия в отдаленных горных районах, и, кроме того, это будет способствовать расширению партизанского движения.
Но окружной комитет партии имел в виду и другое. Отряд Чапая был создан лишь полтора-два месяца назад. За исключением его командира и еще двух-трех партизан, остальные были необстрелянными бойцами. Отряд не имел опыта, был слабо вооружен, контакты с населением поддерживались только через старых партизан, а их оказалось всего несколько человек.
Помимо этого, в связи с большими потерями в бою под вершиной Еледжик кое-кто стал возражать против проведения боевых операций.
- Нужно укрепить отряд. Ваш приход поможет этому... - сказал Любен Гумнеров. - Проведем несколько совместных операций.
Созвали совещание для обсуждения положения дел в отряде Чапая и предстоящих задач. Некоторые предъявили Чапаю упрек в том, что он недостаточно строг и взыскателен к партизанам. Чапай, человек с добрым сердцем, к своим товарищам относился по-дружески, готов был отдать все ради них. Партизаны знали о его мужестве и храбрости, верили ему, любили его. Чапай не мог забыть о гибели в бою под Еледжиком многих своих товарищей, тяжело переживал смерть брата. Возможно, это сказывалось в его отношениях с молодыми партизанами.
А комиссара отряда упрекали за его резкий характер. Он уважал Чапая. Со своей стороны Чапай отвечал ему тем же. Но наряду с этим в их отношениях чувствовалось затаенное недовольство друг другом.
Жизнь, однако, внесла свои поправки. Через несколько недаль отряд начал активные боевые действия, о нем заговорили, и в огне боев мужали характеры людей, они становились духовно зрелыми и сильными. [321]
