29 августа в Аландере мы зашли к рабочим лесхоза. Уже опустился вечер. Рабочий день закончился, и люди, окружив приемщика материалов, вели оживленный разговор.
- Царь умер! - поторопился обрадовать нас один рабочий из Чепино.
- Вчера умер, в Чамкория. Каких-то два-три дня - и готово! - дополнил приемщик.
В нашем присутствии рабочие почувствовали себя увереннее и откровенно стали высказываться против царской династии. Нам интересно было поговорить с ними, но время не ждало, мы распрощались с рабочими и продолжили свой путь. По дороге оживленно обсуждали только что услышанную новость. [179]
- Интересно, кто станет управлять государством? - раздумывал вслух Крум Гинчев. - Симеон еще молокосос...
- Назначат регентов. Как когда-то царевичу в Сербии, - вмешался Кольо Гранчаров.
- А возможно, и принца Кирилла сделают царем, - предположил Георгий Шулев.
Молчаливый Божан шел впереди меня и, казалось, думал о чем-то своем. Вдруг он остановился и обернулся:
- Нет, вы только подумайте! Как будто вам самим не терпится на царский престол - столько разговоров! Не тужите, престолонаследники! Найдется кого посадить нам на шею...
Дорога вывела нас к незнакомому каменистому хребту, возможно, к Тырли. В безлунной ночи перед нами едва вырисовывались силуэты горных вершин. У подножия мерцало множество огоньков. Все невольно остановились в недоумении - огоньки то гасли, то вспыхивали снова.
- Похоже, что это войска, - предположил Кольо Гранчаров. - Должно быть, их вывезли в лагеря...
- Нет! Это по поводу смерти царя, - вмешался другой. - Наверно, какое-нибудь траурное шествие.
Я выслал вперед двух разведчиков, и мы осторожно пошли следом. Вышли к деревушке, приютившейся в небольшом овраге. В деревеньке было шумно. В домах мигали огоньки. Лаяли собаки. С дальней околицы доносился пронзительный звук волынки.
- Да праздник же! Байрам{23}... - обрадовался Дарлоков. - Как же это нам раньше в голову не пришло?..
Жители Родоп в дни этого праздника вечерами выходят в поле с зажженными факелами - не то изгоняют злых духов, не то молят о хорошем урожае, уже и не помню теперь. Нам стало смешно, что все так встревожились из-за этих странных огоньков.
Добравшись до Лигоринеца, что неподалеку от Чепино, мы разыскали зимний загон для скота, принадлежавший Димитру Сеизову, и забрались в него.
- Димитр пошел в село, - встретила нас его мать. - Завтра утром вернется. [180]
- Что нового у вас в селе? О чем говорят люди? - спросил ее Кольо Гранчаров.
Да какие новости могут знать пожилые люди? Кто умер, кто женился, у кого родился ребенок. И вот, пересиливая себя и запинаясь, она сообщила Кольо, что именно в этот день умерла его жена. Кольо словно поразило громом. Он безмолвно смотрел на женщину, и мы чувствовали, каких усилий стоит ему подавить готовый вырваться из груди стон. Кольо пытался что-то сказать, но голос дрожал. Он умолк...
Жена Кольо была сестрой Ангела Чопева, которого полиция расстреляла весной. Несколько лет назад они с Кольо сыграли свадьбу, и вскоре после этого она заболела костным туберкулезом. С тех пор ей становилось все хуже, и Кольо очень тревожился за нее... Когда ее хоронили, Кольо вместе с Дарлоковым пробрался на чепинское кладбище, чтобы хоть издали проститься с женой.
Ночью я спустился с Шоповой поляны в сады между Лыджене и Чепино. Ветви фруктовых деревьев отяжелели от плодов. По оросительным канавкам журчала вода, и на меня пахнуло влажной землей. Ветерок наполнял темноту мягким шелестом высохших листьев фасоли.
Я очистил початок молочной кукурузы и с удовольствием принялся грызть ее сладкие зерна. Съел и несколько яблок, но никак не мог утолить голод.
В доме тетки Крысты никого не оказалось. Я нажал на ручку двери, и она открылась. Забрался на чердак. Тетка Крыста вернулась, когда уже рассвело.
- Ты почему не запираешь дверь на ключ? Когда-нибудь вас ограбят, - сказал я, шагнув ей навстречу.
- Скажешь тоже - ограбят! Да разве здесь есть что грабить? - усмехнулась она. - Ты голоден?
Несмотря на то что я съел столько фруктов и кукурузы, чувство голода не проходило.
- Да ведь и угостить-то тебя нечем! - заохала она. - С вечера пошла в огород, дожидалась, когда отведут воду ко мне, чтобы полить грядки. Да пока дойдет очередь...
Она принесла мне ломоть хлеба и миску мытеницы{24}.
Ваня работал в ночную смену на Паланковской фабрике. Он вернулся с работы часов в 8 утра. Я увидел его через небольшое окошко на чердаке. Одетый в белые [181] брюки, без пиджака, в каких-то полотняных сандалиях, он показался мне чуть ли не элегантным. Про себя даже позавидовал ему, но, когда он поднялся ко мне на чердак, съязвил:
- Ты такой белый и чистый!.. Как тебе удается не запачкаться на фабрике?
Ваня рассмеялся:
- Эти брюки из самой дешевой материи, а сандалии на деревянной подошве. Ты, видно, совсем одичал, если моя одежда кажется тебе красивой...
Еще раньше я поручил Ване попытаться установить связь с отрядом через Ракитово, Дорково или Батак, но оттуда не было никаких вестей! Как впоследствии выяснилось, отряд ушел в Брациговский район.
Отец Вани, бай Кольо Пандев, работал в Кара-Тепе и только изредка наведывался домой. Он не знал, что у них в доме бывают партизаны. Ваня и тетка Крыста скрывали от него это, потому что он выпивал.
Однажды в субботу - он в этот день был дома - ему вдруг пришло в голову отнести свои царвули на чердак. Но дверь оказалась заперта.
- Крыста! Крыста же! Почему закрыта дверь? - крикнул он раздраженно.
Тетка Крыста увела его куда-то, а я в это время быстро шмыгнул в погреб.
Но на следующий день бай Кольо пришла в голову мысль наведаться в погреб. Он спустился вниз по каменной лестнице и нажал на ручку. Поняв, что дверь заперта на ключ, начал чертыхаться. Вышел во двор, но, покрутившись вокруг дома, снова спустился в погреб. Я понял, что лучше открыть дверь и поговорить с ним.
- Ты кто такой? Что здесь делаешь? - накинулся на меня бай Кольо.
В темноте он меня не узнал.
- Тише, бай Кольо! Тише...
Догадавшись, кто перед ним, он вздрогнул от неожиданности.
- А, это ты!.. Понимаешь, какое дело... одна из наших кур несет здесь яйца, вот я и решил взглянуть... - смущенно заговорил он. - А в селе у нас есть один сумасшедший парень... Так вот однажды он забрался в погреб и перевернул все вверх дном. [182]
- А где вы работаете теперь, как себя чувствуете?.. - заторопился я вступить в разговор.
Буркнув мне в ответ несколько фраз, он вышел. Ни слова не сказав тетке Крысте и Ване, он отправился в трактир. Наверное, обиделся, что жена и сын что-то скрывают от него. А на следующий день снова уехал в Кара-Тепе.
