На встречу с Мильо Михайловым у скалы "Дед да баба" я пошел вместе с Георгием Шулевым. Мы спрятались в молодом сосновом лесу и стали ждать. Вдали за елями и вербами краснели крыши Вельовой бани. До нас доносились голоса женщин, громыхание порожних телег по булыжнику и даже гул фабрик в равнинной части Лыджене.
Мильо приехал на велосипеде. Он оставил его внизу, в овраге, и поднялся к нам. Как всегда, он выглядел бодро. Его редкие усы весело топорщились, а темная оправа очков делала его смуглое лицо еще более темным.
- Вы что поделываете? Где пропадали? - быстро заговорил он.
- Как это "где пропадали"? Вот мы, тут.
- Большие дела делаются... В районе Батака появилось много партизан. Они напали на Кьошку. Фабрика сгорела. Говорят, участвовало не менее трехсот человек. Вы тоже были там?..
- А об убитых и схваченных полицией партизанах ничего не слышно? - прервал я Мильо.
- Ничего не слышно.
Мы послали Мильо в Пазарджик в окружной комитет партии. Это оставалось для нас единственной возможностью снова установить связь с отрядом.
Через два дня наши помощники из сел сообщили, что в бою, когда мы нарвались на засаду на Картеле, погиб Георгий Джурков из Батака. Об остальных не было никаких вестей. Мильо вернулся из Пазарджика и принос письмо секретаря окружного комитета партии Любена Гумнерова. Нам сообщали, что Дед с группой партизан уже довольно долго находится в местности Леска бивак. "...Руководство с большим удовлетворением констатирует, [143] что вы сохранили бодрость, которая делает честь партизанам, - заканчивал свое письмо Гумнеров. - Как нам, так и вам известно, что нас ждет еще много тяжелых испытаний, но каждый из нас знает и обязан знать, что ценой этих испытаний и жертв мы добьемся победы..."
В тот же вечер около дома Мильо мы встретились с Тодором Дуковым, который оказался отрезанным от нас в бою на Картеле, и уже вместе отправились в Леска бивак.
Мы вышли к этому месту только на третий день. Еще издали почувствовали запах дыма, хотя местность казалась необитаемой. Только что прошел дождь, и на узкой тропинке не было никаких следов. Остановились немного в стороне, и я решил сначала один подойти к лагерю.
- Почему один? - возразила Вела. - Если тут что-то не так, лучше встретить опасность вдвоем.
Вела поправила очки и с пистолетом в руках пошла за мною следом. Мы добрались до вершины скалы. В нос ударил тяжелый запах разлагающегося мяса. Над кустами вились рои мух. Мы сделали еще несколько шагов и наткнулись на труп вола. С него не содрали шкуру, а отрезали только часть мяса. Мы переглянулись. Это была работа наших. Но если партизаны бросают неразделанную тушу, то наверняка были какие-то причины, иначе как можно объяснить, почему они это сделали!
Дальше передвигались еще более осторожно. Добрались до заброшенного и забитого камнями родничка. Вокруг него обнаружили совсем свежие следы. Мы насторожились и изготовили оружие к бою. Я тихо произнес пароль.
- "Леска"! - ответил кто-то.
Навстречу нам вышли Крыстьо Пеев, сухопарый и жилистый партизан из Дорково, и еще один, новый товарищ. Это они разожгли костер, собираясь испечь улиток, которых было полно вокруг.
Эта встреча явилась для нас неожиданностью. Из Пазарджика нам передали, что на Леска бивак находится Дед с группой новых партизан, а вместо него мы застали там Крыстьо Пеева.
- Дед в мелколесье над Паталеницей. Там и Георгий Чолаков... - ответил на наши вопросы Крыстьо.
С тех пор как Дед и Георгий Серкеджиев покинули отряд, прошло больше месяца. В первые дни мая они [144] встретились в Пловдиве с начальником областного штаба Георгием Жечевым. После этой встречи, с целью укрепления руководства отряда, штаб издал приказ, которым назначал Деда военным руководителем, Льва Желязкова - политическим комиссаром, а Георгия Чолакова и прежнего комиссара Кацарова - членами штаба отряда.
На обратном пути новый комиссар и Дед завернули к кричимцам, а оттуда отправились в горы около Батака на поиски своего отряда. Вместе с ними ушли и человек двадцать молодых партизан, которым предстояло пройти специальное обучение.
Но эта группа никого не застала в старом лагере. 19 мая полиция обнаружила их и окружила. С боем им удалось прорваться в лес около Дорково.
Не имея связи с селами, Дед повел свою группу в Леска бивак. Но отряд словно провалился сквозь землю - нигде не было никаких следов.
Днем в районе лагеря появилось несколько волов. Изголодавшиеся партизаны привели одного из волов в лагерь, связали ему ноги и повалили на землю. Животное и не думало сопротивляться. Вола закололи, а печень - прямо в огонь. Чтобы испечь ее, много времени не понадобилось.
Но вот по следам партизан нагрянула полиция. Наши товарищи на скорую руку собрали свое нехитрое имущество и покинули Леска бивак.
Последним пристанищем в их скитаниях стала Паталеница. Сколь ни было это рискованным, Дед отвел всю группу в сад старого помощника партизан деда Кольо Разлуганова, и они спрятались в его хижине. На следующий день дед Кольо пришел в сад работать. После того как со стариком переговорили, он помог партизанам установить связь с районным комитетом партии. С той поры у них все пошло на лад. За несколько дней до нашего прихода в Леска бивак из отряда к Деду прибыли Георгий Чолаков и Крыстьо Пеев.
Мы застали Деда, Льва Желязкова и остальных в молодом лесу над Паталеницей. Светало. Но никто из партизан уже не спал. Съежившись под одним-двумя одеялами, люди жались к костру, в котором едва теплился огонь. Разжечь большой костер они здесь не могли - он был бы виден издали... [145]
