База, куда привел нас Никола Божанов - Крум, - была создана по решению районного комитета партии. Выбор места доверили старому бунтарю - деду Петру, прозванному Зябликом. Ему перевалило за шестьдесят, но [49] выглядел он молодо. Его небольшое лицо словно бы терялось среди усов и мохнатых поседевших бровей, из-под которых живо поглядывали два светлых глаза. Дед Петр был небольшого роста, с короткими грубоватыми руками, и даже пальцы рук были у него какие-то коротенькие. Он все успевал и был поистине неутомим, так что порой мы даже чувствовали себя неловко. Дед знал в горах все: каждый родник и каждую тропинку. Самые потаенные места в Родопах давно стали для него землей обетованной. В первую мировую войну, после разгрома при Добро-Поле, Петр организовал своих товарищей, и они бежали из плена. А после войны он стал коммунистом. В 1926 году, после провала чепинского подполья, его арестовали, но в тюрьме из него не смогли вытянуть ни слова.
- Они все заставляли меня писать, а я ни в какую, - рассказывал дед Петр. - Я был неграмотный, да если бы и знал грамоту, все равно ничего бы не написал...
Для базы дед Петр выбрал местность Порт-Артур по другую сторону вершины Малка-Сютка.
- Место что надо, говорю я вам. Здесь ни одна живая душа незаметно не пройдет, отсюда все видно как на ладони. - утверждал старик. - Когда-то я это место для себя облюбовал...
Свое странное наименование эта местность получила после одного побоища между чепинцами и ракитовцами - обе общины оспаривали право владеть ею. Очевидно, драка произошла во время русско-японской войны, потому что с тех пор за ней закрепилось это наименование - Порт-Артур.
Осенью в определенное для базы место привезли несколько мешков муки, картошки, одеяла, посуду и другие вещи. Картошку закопали в землю, а муку и посуду спрятали под грудами веток, оставшихся после рубки леса.
Первым обитателем "места что надо" стал Никода Божанов из Ракитово. Он перешел на нелегальное положение в феврале 1942 года, после ареста Алексия Колунчева из Батака. Когда утром пришла полиция, Никола, к счастью, находился в лесу.
- Где муж? - спросили полицейские его жену.
- Как где? Работает, - ответила тетка Елена. - Человек трудится, а вы покоя ему не даете. [50]
- Больно много ты знаешь, смотри, чтобы не привелось и многое увидеть! - пригрозили ей.
В обед полицейские снова приходили за Божановым. Его жена, еще издали заметив их, поняла, что дело серьезное. Нужно было немедленно что-то предпринять.
Старший сын Божанова учился в шестом классе и как раз вернулся из школы.
- Беги в лес и скажи отцу, что его разыскивает полиция! - сказала ему мать. - Пусть совсем не возвращается домой!
Георгий что есть духу помчался через село. От напряжения у него закололо в левом боку, да так сильно, что слезы из глаз брызнули. Когда потом он взбирался вверх на холм, ему казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Остановился он на поляне, высоко над селом.
Дорога казалась безлюдной, мертвой. Несколько раз начинал накрапывать дождь, но к вечеру сильно похолодало, и в воздухе кружились только редкие снежинки. Чтобы его не заподозрил кто-нибудь, Гошо взобрался на старую сосну - будто бы для сбора смолы. От холода руки у него посинели, пальцы склеивались от смолы.
Наконец на дороге показался его отец и еще двое крестьян. Увидев сына, он вздрогнул. Нарочно отстал, будто бы поправить обмотки, а сам кивком головы подозвал Гошо.
- Ты зачем сюда пришел? Замерзнешь.
- Тебя разыскивает полиция! - ответил мальчуган, пытаясь скрыть волнение и страх за отца. Да разве его скроешь, если подбородок дрожит как осиновый лист. - Мама сказала, чтобы ты совсем не возвращался домой...
Какие зловещие слова! Потом, когда тетка Елена узнала, что муж убит, она больше всего корила себя за это. Она и теперь все еще казнит себя, за то, что сказала эти тяжелые и холодные, как проклятие, слова. Надо было сказать что-нибудь другое, пожелать, чтобы он вернулся живым и здоровым....
Божан закрыл лицо руками. Что же теперь делать?.. Присутствие ребенка делало его слабым, и предательская спазма сдавила горло. Он даже не мог позволить себе приласкать мальчика, боясь непрошеных слез.
А сын склонил голову. Он понимал, что происходит с отцом, и не смел встретиться с ним взглядом... [51]
Божан велел ему вернуться домой и принести продуктов и ботинки на толстой подошве.
- Только смотри в оба, чтобы никто не заметил, куда ты пойдешь, слышишь? - приказал он. - Принесешь мне все это на луг у Николчицы!
Вечером тетка Елена приготовила котомку с хлебом и салом, туда же сунула новые шерстяные носки и молча положила котомку у порога. Гошо надел отцовские ботинки прямо поверх своих резиновых тапочек и по глухим и темным улицам добрался до засыпанной снегом нивы. Отец уже ждал его у межи. Надев ботинки и закинув за плечи котомку, Божан обнял сына. Постоял так минуту-другую, а потом, все так же молча, отпустил его...
А ветер все усиливался. С Пашинского хребта доносилось глухое поскрипывание качавшихся на ветру сосен. На небе мерцали редкие звезды - бледные и одинокие, как осенние цветы крокуса. На меже вихрилась поземка, стремительно заметая следы в глубоком снегу.
Несколько дней Божан скрывался у Кольо Гранчарова на Кара-Тепе. В марте районный комитет партии поручил Атанасу Зисову и Ангелу Чопеву построить на Порт-Артуре землянку. Они работали вместе с Божаном семь дней, но почва, оказавшись чересчур влажной, обваливалась. От землянки они отказались и вместо нее сделали шалаш из еловых веток.
Но жить в нем остался только Божан. Сначала он был доволен: места глухие, и нет опасности, что его обнаружат. Но дни шли чередой, и горная глухомань превратилась для него в своеобразную тюрьму. Ведь на десятки километров вокруг - непроходимые леса. Глубокие снега покрыли вершины - повсюду царило безмолвие. "Разучусь разговаривать, - с горькой болью размышлял Божан. - Забыл уже звук собственного голоса..." А тут еще не давали покоя тяжелые думы о жене и детях. Одиночество стало мучительным и страшным. Ему показалось, что он теряет человеческий облик. Серпы подходили к роднику возле шалаша, но, почуяв человека, убегали. А на противоположном склоне, на бывшем пожарище, ночами жутко выли волки.
Тогда-то он и спустился в Кара-Тепе к Кольо Гранчарову. [52]
