Мы покинули Пазарджик в один из воскресных дней и попали на свадьбу в Черногорово. Нам, конечно, было не до веселья, но дело в том, что дружкой на этой свадьбе был Васил Василев, по прозвищу Циката, руководитель местных коммунистов. Мы договорились, что он будет ждать нас перед зданием потребкооперации, но там его не оказалось. Сильный ветер бросал в лицо хлопья мокрого снега. Площадь была безлюдна. Кому хочется в такую погоду вылезать на улицу?
Мы пытались укрыться от ветра у каменной ограды школьного двора. Ждали долго, пока не закоченели от холода. Тогда наш проводник - молодой рабочий из Пиштигово - привел нас прямо в дом к Цикате. Там пировали молодожены и их гости.
- Таков обычай! Что поделаешь? После свадьбы дружку провожают домой и там продолжают угощаться, - сказал Циката, - поэтому-то я и опоздал... [21]
Ночью, когда Черногорово угомонилось, пришла Петкана Сиракова - всегда веселая и энергичная девушка - и повела меня через холм в свое село - Овчеполцы. Мы шли в темноте, места были пустынные, но она шагала, даже не осматриваясь и не прислушиваясь. Ей тоже еще не было и двадцати лет, и я недоумевал, откуда у нее эта решительность и уверенность.
Кочо остался у Цикаты. Через два-три дня он перебрался в Пиштигово к бай Анчо Тунчеву, чей дом давно стал убежищем для тех, кто вынужден был скрываться от преследования властей. Кроме работы в поле Тунчев занимался портняжничеством. Ремесло это он выбрал, наверное, из-за своего недуга - он заметно прихрамывал на одну ногу. Бай Анчо неплохо шил плащи и штаны, и к нему приходили с заказами не только пиштиговцы, но и жители соседних сел.
Бай Анчо жил вместе со своим братом Еньо, который был значительно моложе его и находился под его полным влиянием. Но если старший брат отличался сдержанностью и разумностью, то Еньо имел беспокойный неуравновешенный характер, и это часто становилось причиной всяких неприятностей, а когда Кочо скрывался у них, едва не повлекло за собой настоящей беды.
За несколько дней до рождества Кочо отправился в Пазарджик, чтобы встретиться с товарищами из окружного комитета РМС. Обратно в Пиштигово он собрался в ночь на сочельник. В кромешной темноте невозможно было ничего разглядеть. Кочо сбился с пути и зашагал прямо через поля. Ноги его увязали в мокром грунте, и он едва-едва передвигался. Проплутав по полям, выбрался наконец на твердую землю. Пробираясь между какими-то камнями, он поскользнулся и больно ударился о какой-то предмет. Кочо зажег карманный фонарик и увидел, что вокруг торчат кресты и памятники. Он поспешил выбраться с кладбища и очутился на незнакомой дороге. Перед самым рассветом Кочо повстречал крестьянина.
- Это дорога в Пиштигово? - спросил он.
- Ты все перепутал, земляк, - ответил незнакомец. - Это дорога в Кралимарково. И до Пиштигово сможешь добраться, но придется переходить вброд реку Луда-Яна...
В Пиштигово Кочо вернулся в первый день рождества часов в 9 утра. Весь заляпанный грязью, голодный, он [22] зашел во двор бай Анчо. Собака бросилась на него, но, узнав, заскулила, завиляла хвостом. Из дома вышла тетка Севда, жена бай Анчо. Увидев Кочо, она испуганно запричитала:
- Ох, да что же мы теперь будем делать! Будь проклят этот сумасшедший Еньо! Ведь сейчас нагрянет полиция...
Кочо вошел в дом и застал бай Анчо с большими портняжными ножницами в руках.
- Что случилось? Что натворил Еньо?
- И не говори! Совсем ума у него нет... Сам накликал на нас беду.
За день до этого Еньо отправился в их сад, который находился за селом. Там в старом сарае они прятали от реквизиционной комиссии зерно. Еньо хотел отвезти его на мельницу, но, открыв сарай, обнаружил, что там пусто, от мешков с зерном не осталось и следа. На недавно выпавшем снегу перед сараем отчетливо виднелись чьи-то следы. Еньо был вне себя от негодования и решил как следует проучить вора.
Следы, оставленные на узенькой тропинке между рисовыми полями, привели Еньо к дому одного из пиштиговских богатеев. Не долго думая, он постучал в ворота и, как только хозяин показался на террасе, выстрелил в него из пистолета. Он промахнулся и только поднял шум. Еньо ничего не оставалось, как поскорее скрыться, и он поспешил в город.
Оставаться в доме бай Анчо становилось для Кочо опасным - полиция могла нагрянуть в любой момент, но искать другую квартиру было уже поздно.
Бай Анчо засунул за пояс пистолет и объявил:
- Если ты не трус, тебе нечего бояться. Будет туго - постреляем, потом придется уходить, - решил он. - Ляг отдохни, может, они и не придут.
Кочо только успел задремать около печки, как бай Анчо его растолкал:
- Идут!.. Скажем, что ты из Черногорово.
Вошло несколько полицейских, и в комнате сразу же почувствовался запах сапог. У дверей встал один из сельских сторожей.
- Где Еньо?
- Не знаю, - ответвил бай Анчо. - Он еще не приходил домой. [23]
- Палить надумал, а?.. Пристрелим его, так и знай! - пригрозил один из полицейских.
Начался обыск. Перерыли все в доме и добрались до сундука тетки Севды. А в нем хранилась нелегальная литература и вещи Кочо. Тетка Севда оттолкнула полицейских, вскинула руки над сундуком и закричала:
- Не позволю! Да здесь только женские вещи, чума на ваши головы!
Между тем один из полицейских уже давно присматривался к Кочо, и бай Анчо решил вмешаться:
- Ух, ну и противный же парень! Давай ему шубу, и все тут! Дошью ее сегодня. Хватит надоедать!
- Да ты мне зубы заговариваешь уже целый месяц. Без нее не уйду, так и знай... - в тон ему начал Кочо.
- Ну хорошо! Получишь. Хватит из меня душу тянуть.
- Эй, Анчо, откуда этот парень? - резко спросил полицейский.
- Да из Черногорово. Надоел с этой шубой. С утра притащился и покоя мне не дает.
Наконец полицейские ушли под лай потревоженных собак. Быстро собрав свои вещи, Кочо простился с бай Анчо, незаметно выбрался из села и зашагал в Черногорово.
