В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
`Я что - должен взять ножницы и вырезать из своих мозгов какую-то часть жизни?!` Главный редактор `Собеседника` о продажности прессы, о деле ЮКОСа и личности Дмитрия Быкова Назад
`Я что - должен взять ножницы и вырезать из своих мозгов какую-то часть жизни?!` Главный редактор `Собеседника` о продажности прессы, о деле ЮКОСа и личности Дмитрия Быкова
Елена Рыковцева: Четверть века назад вышел в свет первый номер еженедельника "Собеседник". Тогда это было приложение к "Комсомольской правде". А через несколько лет "Собеседник " стал самостоятельным изданием. В 1989 году главным редактором газеты стал Юрий Пилипенко. Как раз он и отпочковал "Собеседник" от "Комсомольской правды". И с тех пор никаких других главных редакторов у газеты не было.

Юрий Владимирович - гость нашей сегодняшней программы.

Здравствуйте!

Юрий Пилипенко: Добрый день!

Елена Рыковцева: Вы не выясняли в Москве - есть ли еще главные редакторы, которые столько лет на одном и том же месте руководят?

Юрий Пилипенко: Я думаю, что два-три есть.

Елена Рыковцева: Потапов был когда-то в "Труде". А кто еще?

Юрий Пилипенко: Гусев, очевидно.

Елена Рыковцева: Гусев, может быть. Ваш конкурент в этом смысле.

Юрий Пилипенко: И... больше не знаю.

Елена Рыковцева: Да, думаю, что и я не вспомню. Я, Юрий, конечно, собрала всю информацию, какую могла, о вас, о ваших юбилеях, о газете и так далее. Нашла анкету, которую вы заполняли для журнала "Журналист" по случаю 15-летней годовщины "Собеседника". Мне любопытно, как с годами изменились бы ваши ответы, возможно, на те же вопросы. Например, вас спросили: "Особо почитаемый политический деятель?" Вы помните, кого вы тогда называли?

Юрий Пилипенко: Не помню.

Елена Рыковцева: Подскажу - Григорий Явлинский.

Юрий Пилипенко: Явлинский.

Елена Рыковцева: Сейчас, наверное, уж точно бы не назвали.

Юрий Пилипенко: Не назвал бы точно, да. Потому что мы очень долгое время поддерживали партию "Яблоко" и Григория Явлинского. Эта любовь продолжалась несколько лет. Закончилась она совсем недавно. Если это интересно, я могу рассказать.

Елена Рыковцева: Расскажите, конечно, как кончается любовь.

Юрий Пилипенко: Это была беседа известного нашего журналиста Дмитрия Быкова с Явлинским. Она была очень откровенной, она была очень интересной. Это была беседа после того, как он повстречался с Владимиром Путиным. Он дал нам откровенное интервью. Я был очень рад, что оно у нас вот-вот выйдет. Я не ожидал, что Григорий Алексеевич будет читать интервью столь пристально. И, когда он прочитал это интервью, то все самые острые, самые интересные моменты из этого интервью выпали, вылетели навсегда. После этого я поставил крест на этом человеке как на политике. Потому что, мне кажется, что так поступать нельзя. Вот, собственно, и вся любовь.

Елена Рыковцева: Вы разочаровались.

Юрий Пилипенко: Я даже и сейчас... Я не жалею о том, что я когда-то назвал его политиком, потому что я очень большие надежды возлагал на него.

Елена Рыковцева: На тот момент так было.

Юрий Пилипенко: Ну, так получилось.

Елена Рыковцева: "Самая серьезная болезнь нашей журналистики?" Тут, я думаю, вы помните, что тогда сказали?

Юрий Пилипенко: Может быть, продажность назвал.

Елена Рыковцева: Да, продажность. Изменилось что-то?

Юрий Пилипенко: Абсолютно! Более того...

Елена Рыковцева: Абсолютно ничего.

Юрий Пилипенко: Ничего не изменилось. Более того, я укрепился во мнении, что это большая беда общества, а не только журналистики. Продажность прессы...

Елена Рыковцева: И она прогрессирует?

Юрий Пилипенко: Прогрессирует, так как я по всем опросам общественного мнения вижу, что пресса все скатывается ниже, ниже среди общественных институтов. Раньше пресса в первых строчках была, а сейчас она, может быть, в десятку входит или не входит. Не знаю. Мне очень печально. Более того, по пальцам одной руки можно перечислить газеты, которые могут назвать себя свободными независимыми, которые могут на любую ситуацию высказать свое мнение. И вот это прискорбно. Таких газет осталось, мне кажется, три-четыре, может быть, две-три.

Елена Рыковцева: Продолжим разговор после нашей традиционной рубрики.

Что происходит?

Елена Рыковцева: Редакция программы "Вести" за какие-то сутки умудрилась коренным образом улучшить положение ветеранов российского кино безо всякой бюджетной поддержки. 24 февраля в эфире программы "Вести" вышел сюжет как раз о бедственной ситуации, сложившейся вокруг Дома ветеранов кино. Послушаем главное.

Диктор: "В Госдуму за помощью обратились ветераны российского кино, которым грозит принудительная смена места жительства и творчества. Их знаменитый дом в Очаково-Матвеевском могут закрыть, если не найдутся деньги на его надлежащее содержание. Будучи общественной организацией, Дом ветеранов кино лишен бюджетного финансирования, а Союз кинематографистов, которому он принадлежит, сам с трудом сводит концы с концами. Мировой финансовый кризис и скандал в Союзе кинематографистов поставили под вопрос дальнейшее существование самого дома. А его постояльцы боятся, что их выселят.

Вот что говорит Николай Иванов, который работал директором у Сергея Бондарчука на его "Войне и мире" и до сих пор хорошо считает деньги. "Около 30 миллионов надо. Годовой бюджет этого дома. Питание, ремонт - дому пошел четвертый десяток. Его надо ремонтировать. А где деньги?! Нет", - сказал ветеран отечественного кинематографа.

Со всеми тревогами ветераны кино обратились к лидеру фракции "Справедливая Россия" в Госдуме Николаю Левичеву. Где взять деньги на ремонт? Как удержать сотрудников пансионата, которые уходят из-за низкой зарплаты? И когда уже установят современную пожарную сигнализацию? С пожарной сигнализацией парламентарий пообещал разобраться в самое ближайшее время, еще часть проблем - переложить на столичное городское руководство".

Елена Рыковцева: Это был репортаж Дмитрия Петрова из программы "Вести". Однако уже на следующий та же программа "Вести" совершенно заново рассказала все о том же Доме ветеранов, ни словом не упоминая о том, что только что обращалась к этой теме. О вчерашнем тревожном сюжете напоминал только видеоряд, а вот корреспондент, интонация и смысл истории поменялись радикально.

Диктор: "Проблемы есть, но выселения не будет - слухи о печальной судьбе Дома ветеранов кино оказались преувеличенными. Зданию, безусловно, нужны новая система пожарной сигнализации и ремонт. Однако, как заявляет Союз кинематографистов, эти проблемы будут решаться в рабочем порядке - не хирургическим путем.

"Обустроены мы очень хорошо. Нам помогают во всем - и белье стирать, и в столовой у нас готово все", - рассказывает Ирина Московская, в 60-х годах - помощник заведующего сектором кинематографии отдела культуры ЦК КПСС. Здесь действительно не хватает денег, но так, наверное, везде. Зданию, которому за 30, действительно нужен ремонт, нужна новая система пожарной сигнализации. Но с этими проблемами всегда как-то справлялись. Откуда появился слух о скором выселении, ветераны кино теперь теряются в догадках.

"С Домом ветеранов кино сейчас происходит то же, что происходит и с другими домами ветеранами. Есть проблемы, конечно, но эти проблемы решаются. И правильно, что ветераны и мы обращаемся за помощью в разные инстанции", - считает народный артист России, режиссер Никита Михалков.

Елена Рыковцева: Только те зрители, которые накануне смотрели программу "Вести"" с противоположным по смыслу сюжетом, сумели догадаться, кто же эти супостаты, которые распространяют панические слухи о бедственной ситуации с Домом ветеранов. И вот интересно - что случилось в редакции самой программы "Вести" за те несчастные 24 часа, которые прошли между выпусками? Кем был тот волшебник, благодаря которому всего-то за сутки так славно изменилась ситуация вокруг Дома ветеранов? Его имя стоило бы вписать в список авторов, как вы считаете, Юрий Владимирович?

Юрий Пилипенко: Безусловно!

Елена Рыковцева: У вас есть версии, кто это мог быть?

Юрий Пилипенко: Ой, у меня нет по этому поводу каких-то точных версий, но я думаю, что здесь, конечно, поработала команда того самого человека, чью фамилию в конце назвали. Он, Никита Михалков, ведь сегодня влияет и на сюжеты, мне так кажется, которые выходят и по Первому каналу, и в "Вестях" и где угодно. Это тоже очень прискорбно, что наши коллеги могут... Может быть, это даже разные были корреспонденты, но тем не менее это так обидно.

Елена Рыковцева: Программа одна и та же.

Юрий Пилипенко: Это так постыдно. Это, конечно, ужасно. Ну, что я могу сказать?!

Елена Рыковцева: Юрий Владимирович, я не устаю удивляться вашему изданию, потому что не понимаю, как в современном рыночном мире, когда издание может удержаться только за счет того, что привлекает массовую аудиторию, вы ухитряетесь поддерживать всяких там Ходорковских. Я смотрю, у вас из года в год, по-моему, было подряд два года, что Михаил Борисович был человеком номер один, а Владимир Владимирович - человеком номер два. Я совершенно не понимаю, как могут появляться у вас материалы, сочувствующие Светлане Бахминой. У вас там Алексанян не такой уж враг народа, как он кажется очень многим. В чем мой вопрос? До сих пор считалось, что для того, чтобы издание покупало как можно больше людей, оно должно соответствовать массовому вкусу. А массовый вкус и итоги массового голосования вам известны. Почему вы себе такое позволяете на этом рынке?

Юрий Пилипенко: Потому что мы себя должны уважать. Мы же приходим домой, мы показываем газету своим друзьям. Ее читают коллеги. И если мы будем позволять себе врать, нам будет просто стыдно. Но это общие слова. А на самом деле, мне кажется, в российской действительности есть несколько тем, мимо которых приличные журналисты не могут никак проходить. Вот вся история, связанная с "Юкосом", главными фигурантами "Юкоса", заслуживает, конечно, отдельных разговоров и отдельных воспоминаний. Потому что все общество вроде бы пришло к такому выводу, что там что-то не то, так нельзя с одним поступать. Все во всех разговорах так говорят, а на самом деле видят, как идет безумная давиловка на всех людей, которые, так или иначе, связаны с "Юкосом", с Ходорковским. И никто против этого не возмущается. Зато возмущаются, когда какой-то суд над Ходорковским идет. Тут же выходят на улицу, тут же хотят Ходорковскому еще больше, еще больше. Придумываются истории, как вчерашняя-позавчерашняя с неким Кучмой о сексуальных домогательствах.

Елена Рыковцева: Да, с этим уголовником.

Юрий Пилипенко: Это безумие. Вы понимаете, вот эта история с уголовником получает такой резонанс, который не получает ситуация с Бахминой, с больным Алексаняном, с условиями содержания Ходорковского и с некоторыми другими его свободами. Вот это самое страшное. Потому что почти все российские издания об истории с Кучмой написали. Но когда шел разговор о том, рожать на свободе или не рожать Бахминой, написали единицы. Вот в этом весь ужас ситуации, что наша пресса сегодня столь избирательна.

Некоторые редакторы, как мне кажется, задним умом или каким там, передним, думают о том, а какая будет реакция там? Они в частных разговорах все (я беседую со своими коллегами) на самом деле понимают, что несправедливость чудовищная, что произошло с "ЮКОСом". Но на страницах этого выразить не могут. Мы делаем это вот по какой причине.

Елена Рыковцева: Почему вы это себе вообще позволяете и в рыночном смысле и в политическом?

Юрий Пилипенко: Потому что мы считаем, что в России может быть этих людей и не столь много, но в России наверняка есть сотни тысяч людей, которые хотят это знать. Это первое. В России есть сотни тысяч людей, которые сочувствуют этому. В России есть столько же людей, которые хотят знать развитие этого, потому что люди могли бы забыть вообще о существовании Ходорковского и Алексаняна, если бы не писали об этом. А писать об этом надо. Это не значит, что мы держим только одну сторону, что мы все время говорим о несправедливости. Нет! В свое время к нам в редакцию пришел человек, который сидел с Ходорковским. Мы сделали три подачи - "Я сидел с Ходорковским". Он рассказал мельчайшие подробности того, как Михаил Борисович себя ведет в камере. Он пришел почему-то в нашу газету. Потом выяснилось, что он, конечно, был подсадной уткой.

Елена Рыковцева: И там и там?

Юрий Пилипенко: Да, и там и там. Но он, тем не менее, сообщил массу подробностей таких, которые мы не стали от читателя скрывать. Там не все было приятно, возможно, для Ходорковского. Но мы посчитали возможным это дать, потому что нам сказал реальный человек. Мы назвали его фамилию. Мы дали его фотографию. Правда, этот человек снова сидит. Мы сообщили недавно об этом, что он снова сел, потому что это такая подсадная утка, мошенник - все в одном человеке. Это его образ жизни - сидеть с кем-то из великих.

Елена Рыковцева: Понятно. Я бы хотела, чтобы наши слушатели сейчас услышали одну публикацию, которую вы сами написали в 2000 году. Не знаю, может быть, вам сейчас самому страшно будет это слушать.

Юрий Пилипенко: Я знаю, о какой вы публикации говорите.

Елена Рыковцева: Да? А название помните?

Юрий Пилипенко: И название помню.

Елена Рыковцева: Страшно сейчас сказать?

Юрий Пилипенко: Повторить?

Елена Рыковцева: Повторите.

Юрий Пилипенко: Я его назову, потому что я помню. Колонка называлась "Путина к стенке".

Елена Рыковцева: Да, "Путина к стенке". Давайте послушаем.

Диктор: "Не кажется ли вам, уважаемые читатели "Собеседника", что России уже назначили нового президента? Могу даже назвать его фамилию - Путин. До официальной даты президентских выборов еще два с половиной месяца, а новый российский правитель - вот он, на блюдечке с голубой каемочкой. Но самое ужасное в этой истории, что ВэВэ выскочил на кремлевский трон, как чертик из табакерки.

Восторг, с которым наши политики и журналисты возводят на российский престол Владимира Путина, просто умопомрачительный. Здесь одно из двух - или ставленник Бориса Ельцина действительно человек хороший, или со страху все дружно наложили в штаны. Веских аргументов в пользу первого утверждения у нас (смею заявлять это во множественном числе) нет. Значит, второе...

Абсолютно не оспаривая право Владимира Путина быть избранным на пост президента России, я хочу, чтобы нас не лишали столь же законного права знать всё о кандидате в президенты России Путине. Тем более что мы выбираем главу государства фактически на восемь лет (да-да, на два срока по установившейся российской традиции). Вот почему у моих наблюдений столь жесткий, хоть и аллегорический заголовок".

Елена Рыковцева: Не ошиблись с двумя сроками, конечно же, все точно.

Юрий Пилипенко: Да.

Елена Рыковцева: Вы тогда никак не пострадали за этот заголовок? Не было неприятностей, звонков?

Юрий Пилипенко: Знаете, у меня есть такая традиция - я не пересказываю публично нигде тех разговоров, которые я как редактор вынужден выслушивать. Безусловно, были разговоры и разговоры не по сути написанного, а по заголовку. Я понимаю, что он был немножко такой островатый, может быть, запредельный и, может быть, даже неприятный для человека и для его окружения. Но я имел в виду, что "к стенке" - это значит поставить человека на открытое место.

Елена Рыковцева: На доску почета.

Юрий Пилипенко: Да, на доску почета, чтобы рассмотреть его. Конечно, напугались мои родственники, мои друзья после того, как эта заметка появилась. Но все обошлось. Были ситуации и посложнее.

Елена Рыковцева: Обошлось. Более того, прошло несколько месяцев, и 31 августа 2000 вы пишете следующее: "Если бы меня спросили: "Что же теперь, после такой страшной трагедии на атомной подлодке "Курск", делать президенту Путину?" - я бы посоветовал: "Тихо уйти в отставку". Но меня не спросят. Нас не спросят. Они спрашивают, только когда им надо пробиться в Кремль. А когда уходить оттуда - решают сами.

Всю прошлую неделю зареванная Россия билась головой о жесткий корпус затонувшей субмарины "Курск". Невозможно было есть, пить, хоть чему-то радоваться. Не хватало воздуха. Казалось, мы все просто сходили с ума от боли, отчаяния, бессилия. А уставшая от словоблудия власть во главе с президентом отдыхала, нагуливая загар.

Все, кто обязан был действовать, а не наблюдать за трагедией подводников, - и Верховный главнокомандующий Путин, и министр обороны Сергеев, и секретарь Совета безопасности Иванов, и главком ВМФ Куроедов - должны подать в отставку. Но, уверен, они не сделают этого. С честью у высших чинов государства всегда было плохо.

Достойным ответом на трусливую позицию власти может быть только наше непрощение и презрение к ней".

Скажите, вы простили все-таки? Вот прошло 8 лет.

Юрий Пилипенко: Нет, за ту ситуацию я не простил, потому что в моей жизни, в жизни моей семьи, я думаю, может быть, и не было дней более скорбных, более сложных, чем те. Почему-то так сложилось, что это был такой нервный комок, такое напряжение. Увидеть загорелого президента и его слова "Она утонула" - это, конечно, было таким ударом по мозгам, по сердцу, что... Как можно это простить?! Это не значит, что всю оставшуюся жизнь я должен как-то мстить, критиковать эту власть. Нет, конечно. Я обязан по профессии смотреть то, что эти люди, возможно, делают хорошего, приятного. Но это забыть нельзя. Это останется навсегда такой очень тяжелой раной для меня.

Елена Рыковцева: Можно сказать, что в целом все-таки отношение ваше к этой конкретной власти изменилось, что вы стали не то, что добрее по отношению к ней, а, как сейчас это принято говорить, философски стали относиться к тому, что она делает?

Юрий Пилипенко: Нет, я не стал добрее к власти и не учу, не прошу об этом журналистов нашей газеты. Моя позиция (и это коллеги могут подтвердить неоднократно) - я считаю и считал всегда, что пресса, в частности, печатная пресса для того и существует, чтобы смотреть, что делает власть не так. Это нормальное состояние абсолютно. Не подчеркивать свое согласие с каждым шагом, который сделала власть, чем сегодня занимается, к моему большое сожалению, большинство изданий, а для того чтобы подсказывать, что не так, где проблемы, почему этот шаг выглядит кощунственным, неправильным. Это же нормально, для нормального общества - это нормально. А для ненормального, которым наше общество стало, это значит подавать безумные объемы с портретами, с поездками, с расшифровкой их переговоров. Невозможно это просто сегодня слушать, невозможно смотреть первый и второй каналы, потому как мы знаем, что сейчас будет сюжет о Медведеве, потом будет сюжет о Путине.

Елена Рыковцева: А потом о Михалкове.

Юрий Пилипенко: Да, о Михалкове, об одном из министров - и все хорошо у нас. Так невозможно! Кто-то должен говорить! Я же не говорю, что мы взяли на себя такую роль. Это было бы слишком.

Елена Рыковцева: Так получилось.

Юрий Пилипенко: Да, просто так получилось, что нужно, в том числе, и об этом говорить. Ничего в этом особенного нет. Мне более обидно то, что власть-то привыкла не замечать то, что в прессе. Я вспоминаю те годы давние, когда каждая заметка даже самая маленькая получала какую-то реакцию то ли общества, то ли ЦК КПСС, ЦК комсомола мгновенно. Сейчас не замечают. Если это не касается каких-то личностных моментов, бизнеса и так далее, если об это не прознают заранее...

Елена Рыковцева: Если это их самих не касается.

Юрий Пилипенко: Да. А сейчас все возможно. Сейчас возможен даже звонок на следующий день после публикации такой кощунственный, просто безумный по своему построению: "Можно ли заблокировать продолжение темы на страницах газеты вперед на полгода (на год и так далее?)" Это возможно. Сегодня это возможно.

Елена Рыковцева: И сколько это будет стоить.

Юрий Пилипенко: Позволяют люди себе такое говорить.

Елена Рыковцева: Это значит, что с ними работают именно так в других изданиях.

Юрий Пилипенко: Вот так вот говорят. Я говорю: "Как? Объясните". Это что значит, я должен взять ножницы и вырезать из своих мозгов какую-то часть жизни или что?!

Елена Рыковцева: Нет, это значит, что ваш рекламный отдел должен получить деньги за это, и тогда вы блокируете эту тему. Ваши коллеги ровно так и поступают. Хорошо, что вы этого не делаете, слава богу.

Чтобы упредить вопросы, сразу спрошу - кому принадлежит "Собеседник"? Два года назад вдруг пошли разговоры, что вы собираетесь продавать акции. И тогда же писали, что у вас 35 процентов акций, треть акций у Левона Айрапетяна, председателя совета директоров издательского дома - 35, а остальные у коллектива. Говорили, что кто-то из потенциальных покупателей - это "Газпром-медиа", перечислялись какие-то еще варианты. Чем все закончилось? Про это ничего не писали.

Юрий Пилипенко: Эта история уже годовой давности. Слава богу, что она закончилась. Наш коллектив успокоился. Да, было время, когда нам поступали некие предложения о покупке. Более того, я собирал коллектив и говорил - ребята, а что здесь особенного, ничего страшного, всем поступают такие предложения. Я говорил всем, что мы рассматриваем предложения. Мы их готовы рассмотреть. Почему? Потому что мы одно из немногих изданий, которые сегодня в России не имеет никакой "крыши".

Да, были предложения о покупке. Чем они закончились? Ничем эти переговоры не закончились. Я собирал коллектив, успокоил коллектив, сказала, что все будет нормально. Они, конечно, привыкли к тому состоянию, которое у нас. У нас очень комфортная, домашняя обстановка. Для них это было бы очень сильным ударом. Но не в этом дело. Я хотел сказать о том, что сегодня собственники газеты "Собеседник", всего издательского дома, - это все люди, которые работают и трудятся у нас. За исключением Левона Айрапетяна, который когда-то тоже работал у нас, а сейчас свободный бизнесмен. Все остальные - это трудящиеся в "Собеседнике" люди.

Елена Рыковцева: Это больше чем 50 процентов, то есть контрольный пакет у вас, у коллектива.

Юрий Пилипенко: Да, безусловно. Поэтому мы себя чувствуем уверенно, мы сами зарабатываем деньги. От нас зависит, какое у нас состояние будет.

Елена Рыковцева: Причем, вы выживаете, как я понимаю, вообще за счет подписки, за счет того, что у вас высокие тиражи.

Юрий Пилипенко: Не за счет подписки, а за счет розницы.

Елена Рыковцева: За счет тиражей, да. Я это имела в виду.

Юрий Пилипенко: Мы ведь не настолько рекламоемкая газета, как многие ежедневные газеты. У нас хорошие достаточно продажи. Когда-то была одна газета, а сейчас в издательском доме 15 газет и журналов. Ежемесячный тираж - 6 миллионов экземпляров. Я не скрываю, что мы живем, в том числе, и за счет...

Елена Рыковцева: "Кормящих" изданий.

Юрий Пилипенко: Да, "кормящих" изданий. Мы их открываем для этого, но мы занимаемся не колготками, не молоком, не сметаной и так далее.

Елена Рыковцева: Хотя вы пишете и про колготки, и про сметану. Почему - нет?

Юрий Пилипенко: Да, да. Мы занимаемся издательским бизнесом. И этот бизнес держит нас в хорошем состоянии. Я могу сказать одну фразу, которую, может быть, не все редакторы могут произнести. За 20 лет все работающие в "Собеседнике" люди всегда 5 и 20 числа получали зарплату. Всегда!

Елена Рыковцева: Правда ли, что вы не уволили сейчас, в кризис, ни одного человека?

Юрий Пилипенко: Да, мы не увольняли, мы не сокращали объема ни одного издания. Мы не уволили ни одного человека. Мы не сократили ни одной зарплаты. Более того, я скажу самое страшное. Вчера коллектив "Собеседника" получил премию к 25-летию. Вчера все пили шампанское, потому что давненько премий не было. Люди так обрадовались. Если раньше они даже не благодарили, они так были привыкшие к тому, что премия обязательна, то сейчас это стало событием.

Елена Рыковцева: Я предлагаю считать это символом того, что дно кризиса мы уже преодолели. Пусть это будет символом.

Лариса Дмитриевна, здравствуйте!

Слушатель: Добрый день! Во-первых, я поздравляю с 25-летием главного редактора, весь коллектив. Будьте здоровы! Такой вопрос. Откуда вы родом? Не с Украины ли?

Юрий Пилипенко: Спасибо! Я с Украины, Харьковская область.

Слушатель: Спасибо. Самые лучшие пожелания всем, всем. Главное - будьте здоровы!

Юрий Пилипенко: Спасибо.

Елена Рыковцева: Борис Павлович из Новочеркасска, здравствуйте!

Слушатель: Вот сейчас передо мной лежит 45-й номер "Собеседника" за 1984 год. Я эту вырезку храню. Там написано - "1984" год по Оруэллу и по календарю Владимира Большакова, обозревателя по международным проблемам газеты "Правда". Вкратце, все, что написано в романе Оруэлла - это у них в капитализме, а у нас в светлом будущем будет не так. Я достал эту книгу после этой статьи, прочел, и оказалось, что все что там написано, это у нас.

Юрий Пилипенко: Все так.

Слушатель: Потом, когда я в то время очень активно работал, ездил по командировкам по России, тогда по Советскому Союзу, по оборонным заводам, посмотрел, как организовано производство. Я тогда понял, что это вообще все у нас. Именно с этой статьи началось мое знакомство с антисоветизмом. Потом я стал читать более серьезные книги. В конце концов, уже понятно все с этой страной, что она грохнется. Она так и грохнулась.

Елена Рыковцева: Вот, роль "Собеседника" в формировании личности.

Юрий Пилипенко: Да, но Большаков мог и ошибаться. Мы, кстати, часто обращаемся к этой книге, часто цитируем эту книгу. Не потому, что это совпадение цифр, а потом что Оруэлл очень многое говорил верно.

Елена Рыковцева: Вы знаете, Юрий, если вас спросить, какие главные события в "Собеседнике" были за эти годы... Вот перечислите два-три главных события с вашей точки зрения. Что происходило с газетой важного, яркого?

Юрий Пилипенко: Я думаю, что самое важное - это то, что мы были первооткрывателями многих тем. Это очень важно. Для нас очень важно, что мы, скажем, первыми написали правду о Солженицыне в советской еще прессе. Это устами Решетовской, первой жены Солженицына. Михаил Соколов, корреспондент Радио Свобода нынешний, он тогда, когда о Солженицыне даже вспоминать в положительном плане нельзя было, например. Мы первыми открыли еще целый ряд тем. О Гордиевском. Ольга Белан, известная журналистка, написала всю правду того, как все это произошло с Гордиевским. Мы повстречались с Масхадовым и со многими очень известными людьми. Мы первыми написали о возвратившемся на родину Лимонове и еще целый ряд тем. Поэтому я это очень ценю.

Второе - это возможность каждому журналисту "Собеседника" выразить свою точку зрения. Мне кажется, это дорогого стоит.

Елена Рыковцева: Я совершенно согласна, что это главное в вашем издании. Я желаю выздороветь скорее Михаилу Соколову. Он хотел быть на нашем эфире сегодня в роли обозревателя "Собеседника" тех лет, но вот заболел.

Вы знаете, почему я задала этот вопрос? Если посмотреть газеты, что они пишут про "Собеседник", конечно, их за все эти годы интересовали только ваши суды. Самым ярким судом был вот этот процесс над вашим приложением, которое называлось "Мать".

Юрий Пилипенко: Газета "Мать".

Елена Рыковцева: Да, газета "Мать", где позволили себе авторы нецензурную лексику, и вас привлекали. Была еще одна неприятная история, связанная с Генеральным прокурором Устиновым. Тоже писали об этом все газеты.

Юрий Пилипенко: С Кобзоном мы судились.

Елена Рыковцева: Вот я сейчас и хочу, чтобы мы послушали заметку из газеты "Время МН" от 2 сентября 1998 года, чтобы вы просто улыбнулись.

Диктор: "В Тверском межмуниципальном суде открылись слушания по уголовному делу "Иосиф Кобзон против Дмитрия Быкова". Певца возмутили высказывания журналиста в газете "Нет" (приложение к еженедельнику "Собеседник"). В своей статье "Полный Кобзон" господин Быков назвал певца "матрешечным", рассказал про его "оральные способности" и про то, как он "самозабвенно шурует по барахолкам Восточной Европы". В итоге против журналиста по жалобе Кобзона возбудили уголовное дело по статье 130 Уголовного кодекса - "Оскорбление". Ему грозит наказание в виде штрафа до 200 минимальных зарплат или исправительных работ до 1 года.

Вместе с певцом-депутатом в суд пришла значительная группа поддержки во главе с композитором Владимиром Шаинским и артистом Яном Арлазоровым. "Клакеры" реагировали весьма специфично. Например, когда судья огласил название статьи, послужившей причиной ссоры, из задних рядов выкрикнули: "Кобзон не полный!" Выступление господина Быкова проходило под неумолчный шум и выкрики с мест. Когда же слово взял господин Кобзон и назвал себя "старым артистом", из зала раздался возмущенный крик: "Иосиф, ты не старый!"

Сам же процесс в основном свелся к выяснению личностей. Дмитрий Быков заявлял, что песни Кобзона "оболванивали народ" и что депутат не имеет права дружить с бандитами. "Какое вы имеете право публично разбирать мое творчество?" - парировал Иосиф Давыдович и зачем-то попытался выяснить, к какому полу относится его противник. В итоге судья не выдержала и объявила перерыв.

В курилке сторонники потерпевшего высказывали суждение, что популярность среди бандитов - это высший пилотаж. После чего вконец растерявшийся главный редактор "Собеседника" Юрий Пилипенко не выдержал, заметался и заявил, что уголовники любят и его издание тоже. Однако после перерыва заседание вообще перенесли".

Елена Рыковцева: И чем все закончилось в итоге? Тут не написано.

Юрий Пилипенко: В итоге это длилось очень долго - до тех пор, пока статью не изъяли, по-моему, из Уголовного кодекса. Оно ничем не закончилось, хотя Иосиф Давыдович очень долго обижался на "Собеседник" и всюду, где он выступал с какими-то мнениями о прессе, он упоминал эту статью. Я не очень понимал, почему это произошло. Потому что это была рубрика - "Знаменитая священная корова". Мы разбирали жизнь и творчество тех людей, которые в сознании сограждан, мы их называли "священной коровой", которых...

Елена Рыковцева: Рушили символы.

Юрий Пилипенко: Да, но никто не касался. И вот мы коснулись того, что ему не понравилось. Но меня страшно эта публика удивила, которая пришла с ним. Они так матерились!

Елена Рыковцева: О, Господи! Почище вашего приложения!

Юрий Пилипенко: Они вели себя просто... Это было что-то невероятное! Вот это запомнилось навсегда. А по поводу последней фразы, я ее не помню. Возможно, я в сердцах и сказал, что...

Елена Рыковцева: Мне понравилось - "нас тоже любят бандиты".

Юрий Пилипенко: Да, бандиты. Я знаю, что нас в местах не столь отдаленных выписывают, читают, и слава богу. Пусть читают.

Елена Рыковцева: Так приходит слава. Почему же нет-то? Николай из Москвы, здравствуйте! Говорите, пожалуйста!

Слушатель: Скажите, как это так получается, что и Лимонова вы вспомнили - ваш земляк ближайший), и отец Диомид Чукотский тоже ваш земляк ближайший. И вот такой дух протеста из тех мест растет. Это первый вопрос.

Потом меня очень возмутило после того как "Курск" утонул. Весь мир начал собирать по фунту, по доллару, по западной марке на похороны, на поддержание семей. Тогда вдова Лячина возмущалась. Ведь эти деньги разворовали потом и растащили. Вот сейчас мы возмущаемся, что идет распродажа Военно-Морского Флота. Сегодня в Таджикистан летят секретные торпеды и бомбы авиационные. Вот оттуда все это начиналось. Потому что Путин это все спустил и закрыл на это глаза.

Последний вопрос по поводу Дома актеров ветеранов. Александр Калягин занимался этим делом.

Елена Рыковцева: Не путайте с Союзом театральных деятелей. Нет, это совсем другая история. Николай, спасибо. Первое. Действительно ли Харьковская область рождает таких вольнолюбивых людей. Какой-то там особенный дух.

Юрий Пилипенко: Да, нет. Видимо, слушатель имел в виду, как это я на страницах газеты даю слово землякам своим.

Елена Рыковцева: Нет, нет. Он сказал, что этот Диомид, что вытворяет, а он из Харьковской области, Лимонов - известный бунтарь, вы такой, прямо скажем, не вписавшийся в систему, человек. Он вот что говорит.

Юрий Пилипенко: К сожалению, я с Лимоновым даже не знаком. Мы с ним встречались, но даже не пожимали друг другу руки.

Елена Рыковцева: То есть никакой бациллы у вас там нет особенной.

Юрий Пилипенко: Нет. На самом деле, Харьков-то очень много известных людей родил. И слава богу! Это понятно.

Что касается "Курска". Я-то с вами согласен, что там многое разворовали. Более того, "Собеседник", думаю, что публикаций 5-7 после этого давал, и занимался этими проблемами. Мы писали об этом обо всем. Деньги собирали. Сейчас об этом, что говорить?! К большому сожалению, правдивого анализа того, что на "Курске" произошло, мы так и не получили. Я не могу сказать, что та книга, которую издал бывший Генеральный прокурор, это ответ на все вопросы. Ответов на вопросы нет, на мой взгляд. Мы, журналисты, обязаны этим заниматься и дальше.

Елена Рыковцева: Владимир из Московской области, здравствуйте! Говорите, пожалуйста!

Слушатель: Здравствуйте! У мне небольшая реплика, а потом вопрос. После ухода из жизни Сахарова и Лихачева, у нас в обществе как бы таких нравственных стержней не осталось, к которым могли бы прислушаться деятели государства. Хотя у нас люди по-прежнему такого плана есть, просто как бы их общественная значимость в обществе...

Юрий Пилипенко: А кто это, на ваш взгляд?

Слушатель: Например, Алексеева, Боннер. Из людей помоложе трудно так сразу ответить.

Юрий Пилипенко: Володя Рыжков - нет?

Слушатель: Ну, Владимир Рыжков хороший в этом плане человек, но ему не хватает еще такого публичного опыта, я бы так сказал. Но я бы перевел вопрос в другую плоскость. Почему мне так важна нравственность в обществе? Как создать сейчас в среде журналистов неприязнь к тем журналистам, которые пишут заказные статьи, аморальные статьи? Например, недавняя история с публикацией в "Новых известиях", где после убийства адвоката...

Елена Рыковцева: В "Известиях".

Юрий Пилипенко: Не в "Новых известиях", а в "Известиях".

Слушатель: Как таким людям сделать невостребованность их в работе? Чтобы не было таких людей в профессии журналиста, чтобы они не пачкали тех людей, которые работают нормально, профессионально.

Юрий Пилипенко: Я думаю, что способ один - не читать газеты, не смотреть телевизор. У нас на креативном совещании рождалась идея такую акцию провести - заказать несколько грузовиков, ездить по Москве, собирать телевизоры и выбрасывать на свалку телевизоры. Выброси свой телевизор, чтобы не смотреть первый и второй канал. Мы понимаем, что это некое такое хулиганство, но по сути это правильно. Мы больше никак не можем бороться с этим. Ну, что снова закрывать газеты? Их же никто не закроет.

Елена Рыковцева: И что, пойдет он воспитывать редактора, своего коллегу, который руководит другой газетой? Не реально!

Юрий Пилипенко: Только не читать. Если издание врет или дает информацию, которая вызывает возмущение, не читайте, не включайте. Вот и все.

Елена Рыковцева: Людмила из Московской области, здравствуйте! Говорите, пожалуйста!

Слушатель: Добрый день! У меня вот такое соображение. Может быть, не по теме. Не является ли тюремная камера охраной жизни Ходорковского? Допустим, завтра будет какая-то бумажка о его свободе, а сегодня будет несчастный случай с летальным исходом? Такое может быть?

Юрий Пилипенко: Я думаю, что тюремная камера не лучшее место, которое охраняет нашу жизнь. Этот самый исход, о котором вы говорите, он возможен и в камере, и в жизни.

Елена Рыковцева: А сколько случалось такого в камерах?!

Юрий Пилипенко: Сколько угодно. Лучше бы нам не таким образом защищать Ходорковского. Лучше бы он имел возможность выбора какого-то.

Елена Рыковцева: ""Собеседник" - пионер желтой прессы", - пишет Олег. Не обижаетесь?

Юрий Пилипенко: И правильно пишет, кстати. Потому что был пионером. Каждый пионер когда-то выходит из пионерского возраста и начинает думать - а кем ему стать в этой жизни? В 90-е годы, когда в нашей прессе, конечно, было очень много свободолюбивых течений, направлений, мы, конечно, баловались некоторыми бульварными темами. Не скрою это. Более того, в течение последнего времени этот шлейф нам очень здорово мешает, потому что некоторые люди вспоминают об этом.

Почему я, как главный редактор, тогда это делал? Потому что мне казалось, что некие темы, в том числе и тема, например, секса, мне казалось, что это часть нашей жизни. Она была какой-то прикрытой, закрытой для нашей прессы. Мне казалось, что это нужно было делать.

Мы этим увлекались не очень долго. Мы были в этом деле действительно пионерами. Мы дали знаменитые заметки Дарьи Асламовой о ее похождениях и назвали фамилии - это был Руслан Хасбулатов, это был Николай Травкин и покойный Александр Абдулов. Но я подчеркиваю, не надо нам так к этому относиться, что это какой-то страх и ужас. Слава богу, что "Собеседник" этим переболел, что мы уже много лет (уже больше 10 лет!) являемся газетой, которая на жизнь смотрит широко, уверенно, что мы исповедуем все-таки принципы свободной, независимой, качественной журналистики. В этом легко можно убедиться, прочитав, посмотрев нашу газету. А что было, то было. Мы от этого не отказываемся.

Елена Рыковцева: Пишет Ирина Волкова: ""Собеседник" начали читать давным-давно, наверное, с самого начала". И благодарит вас.

Юрий Пилипенко: Спасибо.

Елена Рыковцева: "Испытывает ли ваше издание какое-либо давление со стороны власти? Доверяет ли ваш "Собеседник" соцопросам Левада-центра?" - спрашивает Добрый. Не знаю, как это связано, но вот два таких вопроса.

Юрий Пилипенко: Я думаю, что связи никакой здесь нет. Давление... Я не могу сказать, что мы испытываем какое-то давление. Время от времени случаются разговоры с теми людьми, которые курируют в высших эшелонах власти прессу. Бывают встречи, бывают разговоры. Но я не могу сказать, что над нами висит какой-то Дамоклов меч, что мы не можем написать об этом, о том, что мы не можем поднять какую-то тему. Этого реально не существует. Меня даже немножко смущает то, что власть позволяет себе многие материалы не замечать. Вот это сильно меня напрягает, потому что это может себе позволить только очень самоуверенная власть, власть, которая уже не обращает внимания ни на что!

Что касается Левада-центра. Мы не пользуемся как-то активно исследованиями Левада-центра. Я вообще к социологическим исследованиям отношусь, как вы сказали, Лена, философски.

Елена Рыковцева: Понятно. Андрей спрашивает ваше мнение о судебном процессе Политковской: "Всех отпустил суд. Дело рассыпалось, как и дела других убитых журналистов".

Юрий Пилипенко: А я что могу сказать? Прискорбно, но как нормальные люди могут на это реагировать? Дело в том, что вроде бы все было понятно, будто бы все было доказано. И вдруг все рассыпалось. Я сегодня прочитал комментарий Чайки и главы Следственного комитета, которые будут, как они сказали, продолжать это дело, но я не очень верю ни Чайке, ни Бастрыкину в то, что они доведут это дело до конца. Мы уже имели такие ситуации. Когда проходит очень много времени, когда что-то рассыпается, это, скорее всего, заканчивается ничем. Я очень надеялся на то, что это будет первый суд, решение которого будет очевидным. И, кажется, к этому все шло. Так много для этого сделали не только судебные органы, но и сама газета, которая очень тонко, мне кажется, помогала найти убийц. Но все рассыпалось в одну секунду. Я в этом вижу все-таки какое-то давление сверху. Я в этом вижу то, что власти очень невыгодно было, чтобы именно те люди, которые сели на скамью подсудимых, оказались киллерами, убийцами. Кому-то было очень это невыгодно. Нам остается только продолжать этим делом заниматься всем вместе.

Елена Рыковцева: "Примите мое уважение к вам и к вашей жизненной позиции. В период всеобщей дебилизации России такие как вы журналисты - большая редкость. Таких журналистов надо заносить в Красную книгу", - Алла Павловна пишет.

Юрий Пилипенко: Спасибо.

Елена Рыковцева: Анна Ивановна из Москвы, здравствуйте! Говорите, пожалуйста!

Слушатель: Здоровья вам всем! Я 84 года в России прожила, слава богу, и меня один вопрос мучает. Может быть, этот умный журналист мне ответит. У нас СНГ существует или оно распалось так же, как все республики наши?

Елена Рыковцева: Есть ли жизнь на Марсе.

Юрий Пилипенко: Я писал об этом, что, на самом деле, его давно не существует. Просто время от времени президентам надо собираться, надо общаться.

Елена Рыковцева: Фотографироваться.

Юрий Пилипенко: Да, фотографироваться. Вот они это и делают. А то, что они принимают какие-то решения, мы же понимаем, что они абсолютно не действуют.

Слушатель: Саакашвили, так называемый "президент" (для меня в кавычках), приехал откуда-то из Америки и занял нашу Россию. Он что, воевал за эту землю? Грузинский президент, так же как и украинский. Меня это просто мучает.

Елена Рыковцева: Вышли они из СНГ, Грузия, после этой истории.

Юрий Пилипенко: Да, они вышли из СНГ. Меня тоже эта история мучает. Меня очень мучает, например, то, как развиваются отношения России с Украиной - потому что я коренной украинец, потому что, мне кажется, что так много злобы, так много ненужного, в том числе, и пресса пишет. Как можно допустить в уважаемой респектабельной газете заголовок "А не посол бы ты, Ющенко". Я сам разочаровался в этом человеке. Я очень во многом разочаровался в этих "оранжевых" идеалах. Но на таком уровне вести диалог со страной, как мы позволяем себе вести, непозволительно, мне кажется. Нельзя себя так вести. Почему? Потому что это абсолютно деструктивно, это ни к чему не приведет. А мы же должны понимать, что там, в Украине, больше всего россиян живет. Нигде, ни в одной республике не живет столько русских людей, как на Украине. Как мы можем так рушить все?! Я не понимаю!

Елена Рыковцева: Яков из Москвы, здравствуйте! Говорите, пожалуйста!

Слушатель: Добрый день! У меня очень короткий вопрос. Недавно мне коллега рассказал на одном мероприятии, что к ним в "Профиль" пришел Быков заместителем Леонтьева. Правда ли это? Вроде бы не верить оснований нет этому коллеге. Он работает в "Профиле". Как вообще после "Собеседника" человек мог перейти в "Профиль" к Леонтьеву? Какие у вас отношения с Быковым? Почему он ушел из "Собеседника"?

Юрий Пилипенко: Я попросил бы вас успокоиться. Правда о Быкове следующая. Быков хороший писатель. Я даже считаю, что великий писатель. Быков по-прежнему сотрудник "Собеседника", креативный. Это, я надеюсь, будет всегда - до тех пор, пока "Собеседник" будет занимать ту позицию, которую он занимает. Я безумно обожаю Быкова, как публициста, как журналиста, как очень умного человека.

Что касается других мест работы Быкова, я их не могу контролировать. Более того, я не запрещаю Быкову печататься где бы он ни захотел. Если ему нравится печататься в "Профиле" - на здоровье! Просто все то, что он публикует в "Собеседнике", оно всегда будет с маркой и с тем фокусом, с которым работает "Собеседник". Здесь Быков меня и нашу газету никогда не подводил. А его право работать с кем угодно.

Елена Рыковцева: Татьяна спрашивает ваше отношение к нашумевшему фильму "Ржев. Неизвестная битва Жукова". Это фильм Алексея Пивоварова, который вышел на НТВ. Наверное, вы не видели его.

Юрий Пилипенко: К большому сожалению, я не посмотрел.

Елена Рыковцева: После которого начались все эти требования ввести уголовную ответственность за отрицание победы.

Юрий Пилипенко: Я был в дороге. К сожалению, я не смог посмотреть.

Елена Рыковцева: Я тоже не видела пока еще.

Юрий Пилипенко: Но я очень хочу посмотреть. Меня вчера сюжет на РЕН ТВ, который сделал Михаил Осокин, очень заинтересовал. Я постараюсь, безусловно, этот фильм получить каким-то образом и посмотреть. Но то, что предлагается - это безумие. Что я могу сказать?! Как это так?! Мы что, хотим, чтобы люди снова перешли в какие-то места и не обсуждали эти вещи? Это невозможно.

Елена Рыковцева: "Человек, который сидел с Ходорковским, уж не

Квачков ли?"

Юрий Пилипенко: Нет, это не Квачков, хотя Квачков тоже, по-моему, сказал, что он где-то там обитал в это время. Это Щедров.

Елена Рыковцева: На этом мы завершаем программу "Час прессы".

www.svobodanews.ru

26.02.2009

Елена Рыковцева

Док. 623248
Перв. публик.: 26.02.09
Последн. ред.: 25.03.10
Число обращений: 0

  • Пилипенко Юрий Владимирович

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``