Прошлая неделя как никакая другая была насыщена заявлениями, словесными демаршами и спорами на экономические темы.
"Есть экономика нормальная и есть оральная", - шутят представители правительства, которым пришлось посидеть на заседаниях Государственной думы и поработать в согласительной комиссии по проекту бюджета на будущий год. Первой, само собой, занимаются они, вторую они считают уделом парламента. Однако, судя по всему, на минувшей неделе тлетворное влияние Думы достигло той стадии, когда количество переходит в качество: совершив грехопадение, члены правительства самозабвенно предались оральной экономике, поразив даже видавших виды депутатов.
Ток-шоу открыл первый вице-премьер Виктор Илюшин, который на заседании СФ поддержал выступившего с драматичным докладом председателя Пенсионного фонда Василия Барчука и заявил о возможности проведения правительством дополнительной денежной эмиссии с целью погасить задолженность по выплате пенсий. Пока, однако, оговорился Илюшин, такое решение не принято. Илюшин явно исходил не из каких-либо теоретических соображений, а руководствовался простой человеческой логикой: если не хватает денег на то, чтобы обеспечить минимальные жизненные стандарты престарелым пенсионерам, государству ничего не остается, как просто напечатать больше денег. Не так уж мало было в XX веке правительств, которые уходили в отставку именно из-за того, что не могли вовремя провести грань между социальной справедливостью и экономической целесообразностью.
Не исключено, что первый вице-премьер, вопреки казенной обязанности быть всегда и везде историческим оптимистом, в своем выступлении исходил из наиболее мрачного прогноза доходных поступлений в федеральный бюджет (Ъ цитировал этот прогноз неделю назад). Однако в прошлый четверг Госналогслужба обнародовала наиболее свежие данные о динамике налоговых поступлений, не оставившие камня на камне от мрачных выводов знаменитого "Срочного донесения" Александра Лившица, предсказывавшего месяц назад крах федерального бюджета. Начальник статистического управления Госналогслужбы Андрей Ильин заявил в беседе с корреспондентом Ъ, что, согласно наиболее реальному прогнозу, в ноябре федеральный бюджет должен получить не менее 17-18 трлн рублей от налогов при уровне бюджетных назначений (иными словами, плана) на этот месяц 22,4 трлн рублей. Несмотря на очевидный факт невыполнения бюджетного задания, эксперты налоговой службы обращают внимание на тенденцию поступления средств в последние месяц-два на основной доходный счет Минфина в Центральном банке. Очевиден постоянный, хотя и далеко не головокружительный ежедневный рост, что при всех сомнениях свидетельствует об определенной обоснованности ведомственного оптимизма - согласно прогнозу на декабрь, выполнение бюджетных назначений (те же 22,4 трлн рублей, что и в ноябре) должно приблизиться к 100%. Более того, по словам Ильина, почти 97% всех собранных налоговыми органами средств составили реальные деньги.
Конечно, прошлый четверг был весьма удобен для оптимистичных макроэкономических прогнозов, поскольку официально именно в этот день начался ежемесячный мониторинг состояния российской экономики экспертами МВФ, прибывшими в Москву еще в понедельник. Впрочем, эксперты Госналогслужбы уверены в том, что любой беспристрастный анализ придет к выводам в их пользу. В их активе суммарные данные за 10 месяцев, которые неожиданно подтверждают весьма удивительный для большинства населения страны факт: собираемость налогов в России не столь уж разнится с той, что существует на среднестатистическом Западе. Если применять российскую методику и сравнить аккумулированные в бюджет налоги с бюджетными назначениями, то собираемость за истекшие 10 месяцев составит 73%. А если перейти на международную методику и учитывать полноту и своевременность внесения начисленных налогов, а не несколько абстрактных бюджетных назначений, то показатель собираемости оказывается еще выше, вплотную приближаясь к среднестатистическому показателю в США (85-88%).
В пользу этого вывода свидетельствует и анализ динамики начиная с 1993 года такого стандартного показателя, как доля поступивших в федеральный бюджет налогов в валовом внутреннем продукте. Безотносительно к тому, насколько верна методика исчисления того и другого в условиях российской статистики, следует признать показательными данные, собранные по единой методике и на единой базе. Так, колебание отношения собранных налогов к ВВП за эти годы не превысило 0,9%, составив в 1993 году 8,7%, в 1994 году - 7,8%, в 1995 году - 9,1% и за 10 месяцев 1996 года - 8,7%. Для консолидированного бюджета (федеральный плюс все региональные) этот показатель колеблется вокруг отметки 20% (в США - 24%). Все это означает только одно: драматического спада поступлений налогов в федеральный бюджет нет.
Закономерен тогда вопрос: а что же тогда было в сентябре-октябре? В Госналогслужбе на это дают весьма дипломатичный ответ: временный спад собираемости ввиду отмены КНО, усугубленный характерными для этих месяцев колебаниями налоговых поступлений. Так, в сентябре по сравнению с августом всегда отмечается спад поступлений в бюджет просто в силу того, что в августе происходит уплата земельного налога за год. Точно так же в начале октября обычно наблюдается небольшой спад налоговых поступлений, который всегда компенсируется после 20-го числа, когда в соответствии с календарным планом наступает время платить налог на добавленную стоимость и одновременно происходит перерасчет налога для малых предприятий. И при низких показателях собираемости в начале октября в целом лимит налоговых поступлений на октябрь оказался выполнен с превышением (14,7 вместо 14,4 трлн рублей). Только за последние 10 дней октября в бюджет поступило свыше 8 трлн рублей налогов.
В Госналогслужбе и аппарате правительства предпочитают не комментировать вслух "Срочное донесение" Министерства финансов, в котором говорилось о невиданно низком уровне поступления в бюджет "доходов, контролируемых налоговыми органами". За первые пятнадцать дней октября на их долю, согласно данным министерства, пришлось лишь около 16,5% всех поступлений в федеральный бюджет. Неожиданно по поводу "паники, поднятой Минфином", прорезался голос у Центрального банка: один из его высокопоставленных работников согласился прокомментировать "Срочное донесение". По его словам, если и был какой-то смысл в этом документе, подписанном лично министром финансов Александром Лившицем, то сугубо политический: лишний раз доказать необходимость создания ВЧК; экономического смысла, утверждает эксперт ЦБ, почти никакого не было. Достаточно сказать, что цифра 16,5%, о которой речь шла выше, не соответствует действительности. Реально процент доходов, обеспечиваемых бюджету налоговыми органами, составлял в I квартале 44%, во II квартале - 38%, в III квартале - 56,4% и в октябре - 55% (в том числе за первые 15 дней месяца - 40%).
"Лившиц ошибся", - кратко прокомментировали ситуацию в Госналогслужбе, а неожиданно обнаружившиеся их союзники в Центральном банке добавили, что такие бумаги опытные аппаратчики "дают подписывать своим заместителям". Однако в Минфине сейчас автократия, и все мало-мальски существенные документы подписывает лично сам министр, не подпуская к ним своих заместителей. Очень часто в такой ситуации аппарат начинает подставлять своего шефа.
Впрочем, сам Александр Лившиц уже давно показал, что никто не может так подставить его, как он сам. Так, участвуя в рекламе евробондов, он в своем кратком выступлении в Лондоне сделал следующее заявление: "Еще раз пришлось убедиться в извечном российском парадоксе: дальновидные иностранцы верят в Россию больше, чем мы сами. Находясь за тысячи километров от Москвы, не имея реальной возможности влиять на наши дела, они тем не менее готовы одалживать нам деньги на более долгий срок, чем те, кто живет в Москве". Вполне возможно, что в ответ у многих западноевропейских "оптимистов" возникнет вопрос, а все ли они взвесили, решаясь покупать ценные бумаги труднопредсказуемой страны, о невозможности влиять на дела которой их лично предупредил влиятельный вице-премьер. Вполне возможно, что сыграет свою роль и акцент на неверии российского бизнеса в будущее своей экономики, и в итоге спрос на евробонды окажется еще ниже.
Впрочем, если уж говорить о подлинном шедевре экономического слова на минувшей неделе, то он принадлежит все же не представителю исполнительной власти. 12 ноября согласительная комиссия по проекту федерального бюджета на 1997 год поставила на голосование поправку депутата Георгия Костина, звучавшую буквально так: "ЦБ внести предложение по увеличению денежной массы до мирового уровня". С подачи зампреда бюджетно-финансового комитета Геннадия Кулика эта поправка была практически единогласно одобрена в следующем виде: "Поручить ЦБ до 15 ноября представить в Госдуму сценарий экономических и финансовых последствий увеличения денежной массы в обороте до 21% ВВП". Иными словами, речь шла об увеличении нынешнего объема денежной массы на 70%.
Центральный банк отреагировал незамедлительно, прислав 15 ноября экспертное заключение. Согласно этому документу, эксперты ЦБ рассмотрели два варианта увеличения денежной массы исходя из ее расчетного объема на 1 января 1997 года, который составил 285 трлн рублей. В первом случае происходило одномоментное увеличение соотношения М2 и ВВП с 12,5 до 21%. В другом - денежная масса увеличивалась на 200 трлн рублей равномерно в течение 6 месяцев. Выводы оказались на редкость однозначными:
- рост цен, рост скорости обращения денег и падение спроса на рубли приводит к опережающему росту цен по сравнению с ростом денежной массы; накопленная инфляция на 9 месяцев 1997 года может составить от 180 до 270% с пиковыми значением 35-40% в месяц по первому сценарию и 17-20% - по второму;
- насыщенность экономики деньгами удержать на желаемом уровне не удастся: за счет более высокого темпа роста цен отношение денежной массы к ВВП снижается до 5-6%;
- номинальные значения ВВП и дефицита бюджета за 9 месяцев вырастут до 5700-6000 трлн и 250-300 трлн рублей соответственно;
- курс рубля упадет сильнее, чем вырастут цены (до 22 000-27 000 руб./$), вследствие ажиотажного спроса на иностранную валюту и бегства капиталов;
- стремительный рост цен приведет к обесценению капитала, сокращению совокупного спроса и падению объемов производства.
Трудно сказать, насколько осознанно два известных депутата поставили вопрос об увеличении денежной массы. Масштабы дополнительной эмиссии говорят о том, что сделали это они, скорее всего, руководствуясь довольно приземленными и сиюминутными целями. Между тем вопрос этот не так прост, как кажется на первый взгляд и как следует из прогноза экспертов ЦБ. В экономической теории существует описание модели, при которой благодаря увеличению темпов инфляции в течение относительно длительного времени поддерживаются высокие темпы роста экономики (причем выше своего естественного уровня). При проведении такой политики из года в год темпы инфляции становятся все выше и выше, и в конце концов экономика оказывается на грани гиперинфляционной спирали, когда закономерности, описанные в "теории ускорения инфляции", оборачиваются своей противоположностью и все более высокий уровень инфляции приводит к ускорению спада. Как показывает опыт американского экспериментирования с подобной финансовой политикой в 70-х годах, выход из инфляционного процесса обходится экономике столь дорого, что дешевле для страны подавлять инфляцию в зародыше. Никто лучше не сказал об этом, чем Джон Кейнс, который, в отличие от большинства экономистов, доказал свое хорошее знание экономики огромным состоянием, сколоченным на бирже. В своей книге "Экономические последствия мира", написанной накануне окончания первой мировой войны, он с констатировал: "Ульянов-Ленин утверждал, что наилучший способ уничтожить капиталистическую систему - это ослабить и разложить ее валюту посредством инфляции. Он был абсолютно прав. Нет более точного и верного способа переворота существующих основ общества".
