`На протяжении сотни лет главной задачей власти
была мобилизация народа на достижение целей,
добиться которых в нормальной практике просто невозможно`1.

Св. Рыбас.

`Современный образ человека
формируется западной цивилизацией,
западной идеологией`.

В.Макаров, академик РАН.

 Кризис 2008-2010 годов показал прежде всего, что существующая хваленая экономическая и политическая модель мироустройства неэффективна. Как и кризис 30-х годов прошлого века, кризис заставил задуматься о новых формах межгосударственного и государственного регулирования и поставил под сомнение не только `идеальную` либеральную модель развития, роль государства, но и сами политико-идеологические устои либерального постиндустриального общества. В этом смысле кризис, конечно же, оказал благоприятное воздействие на процессы осмысления роли России в мире и самоидентификацию общества по множеству вопросов - от идеализации `сырьевой экономики`, до идеализации политической системы. Как справедливо заметил А.Торкунов `...задачи созидания новой России поставили наше общество перед необходимостью определения новой российской идентичности. Какие смыслы несет в себе понятие `Россия`? Что объединяет россиян как нацию? Что означает быть россиянином сегодня?`2.

Ответы на эти вопросы в условиях кризиса уже невозможно давать по образцу ответов 90-х годов когда внешнее благополучие либерально-демократических стран создавало иллюзию идеальной модели развития: Россия в период кризиса показала не только наименьшею приспособленность к неблагоприятным мировым тенденциям развития, наибольшую зависимость от внешнего мира, но и слабость внутреннюю - политическую, экономическую, социальную, но, прежде всего, неэффективность госуправления, т.е. слабость элиты.

Современный образ человека формируется западной цивилизацией. И не только формируется. Но и навязывается другим странам. Иногда даже силовыми методами. Но не только в этом дело, но также и в том, что вслед за этим образом навязываются чужие идеи, ценности, а, в конечном счете, и политика, экономические и социальные условия развития. Так, например, как она была навязана России в 90-ые годы. В том числе финансовая и экономическая. Роль элиты в этом процессе чрезвычайно велика. Именно правящая элита отвечает за формирование политического курса, следствием которого является либо сохранение своих образов и идей, либо насаждение чужих. Очевидно, что последнее десятилетие было периодом борьбы - явной и скрытой - своих и чужих идей. От политики и экономики до образования и науки.

Роль креативного класса в этих условиях, как правило, невелика: правящая элита монополизирует политические функции, предопределяя поведение общества и государства. Включая и отдельные социальные слои, такие, как креативные группы, которые становятся ведомыми по отношению к элите. Вот почему ключевой вопрос в отношениях `элита - креативный класс` - вопрос о допуске креативных групп к власти, т.е. управлению государством и распределению национальных ресурсов. Это - вопрос о политической власти.

Выше уже не раз говорилось о неспособности мировой и в ещё большей степени российской элиты обеспечить опережающее развитие, в т.ч. и человеческого капитала. Но, как оказалось, она (элита) не может обеспечить и эффективное антикризисное управление. Что проявилось в условиях российского кризиса 2008-2010 годов. Примечательно, что высшее государственное руководство, прежде всего Д.Медведев и В.Путин - это прекрасно понимают. В 2008-2010 годы они не раз говорили о невосприимчивости российской экономики к инновациям, о неспособности реализовывать принимаемые решения, наконец, о коррупции и неэффективности госуправления и новых угрозах для общества и экономики, отчетливо проявившихся в условиях кризиса. Так, в Стратегии национальной безопасности, утвержденной Президентом России 12 мая 2009 года, прямо признается: `В условиях глобализации процессов мирового развития, международных политических и экономических отношений, формируются новые угрозы и риски для развития личности, общества и государства. Россия ... переходит к новой государственной политике в области национальной безопасности`3.

Таким образом в высшей части российской элиты понимание существа проблемы есть. Но, как показывает реальность, от понимания до получения результата в качестве принятых мер - огромная дистанция.

И когда кажущая непреодолимой. И эффективность (точнее - её полное отсутствие) антикризисных мер правительства тому наглядное подтверждение: кризис не только больше всего ударил по России, но он еще и показал, что принимаемые меры неэффективны, а решения - нереализуемы.

На мой взгляд, основное объяснение этому лежит в фундаментальных идеологических вопросах. Лишив нацию национальной идеологии и права на национальную идентификацию, мы лишили её самого мощного и эффективного механизма управления государством и обществом.

Нынешний кризис это кризис всей существующей системы взаимоотношений, т.е. кризис формации. Но самое слабое звено этой формации - Россия - оказался в отсутствии идеологии и самым пострадавшим звеном. Это означает, что если мировой кризис 1929-1933 годов был завершен созданием развитого индустриального общества и социального государства, то нынешний должен завершиться созданием постиндустриального общества, основывающегося на креативной экономике и развитии человеческого капитала. Прав историк А.В.Шубин, полагающий,

Вторая причина - в обществе нет осознания того, что многое в выживании конкретного человека в кризисной ситуации зависит лично от него. Надеяться на нынешних правителей, на то, что ` и так вывезет`, - наивно. Если вы хотите спасаться, то должны сами строить плот. Такими `плотами` могут стать, например, поселения, основанные на новой самоорганизации, на взаимопомощи. Эксперименты подобного рода велись и имели определенный положительный эффект, но глобализация их свернула. Зачем создавать плоты, если почва под ногами кажется твердой, незыблемой?`4

В полной мере сказанное относится и к России, конечно, с серьезной спецификой.

Прежде всего применительно к российской квази элите (которую я буду все-таки называть элитой). Как видно многие проблемы, которые мы называем российской спецификой прямо относятся к качеству российской элиты. Собственно этому и посвящается настоящая глава, выводом для которой могут послужить слова политолога Д.Тренина (с которым я редко соглашаюсь): `Не будет достойной элиты - не будет и гражданской нации, а `национальные интересы` будут произвольно определяться произвольно сменяющими друг друга узкими группами лиц`5.

Таким образом проблема качества российской элиты, отчетливо проявившаяся в условиях кризиса, разделяется на целый ряд взаимосвязанных проблем. Это:

- проблема (общая для всех развитых стран) осознания национальными элитами необходимости смены парадигмы экономического и социального развития, которая применительно к современной России формулируется как проблема выбора национальной элитой своего алгоритма развития, своих ценностей, своих приоритетов;

- проблема внедрения во властную элиту представителей креативных слоев населения и, соответственно, вытеснения из элиты старых социальных групп - прежде всего финансовых, административно-силовых, псевдополитических и т.д.;

- проблема эффективного государственного и общественного управления, которая для России отнюдь не решена принятием Конституции 1993 года и административными реформами нулевых;

- наконец, главное, это проблема создания условий, прежде всего политико-идеологических, для развития творческого и нравственно-духовного потенциала нации, а, в частности, креативных групп, которые в будущем будут предопределять качество экономики и общества.

Субъективная сторона российского кризиса

`Хороших людей больше, но плохие -
лучше объединены`.

М.Н.Задорнов

`Нашего человека надо благодарить
хотя бы за намерения, все равно у него
ничего не получится`.

Н.В.Гоголь

Опыт антикризисного поведения российской элиты в 2008-2010 годах имеет уникальное значение, ведь именно в экстремальных условиях проявляются истинные черты характера, мотивы и нравственные качества. До  2008 года управлять страной в условиях избытка финансовых средств было относительно легко: главная задача правительства заключалась, грубо говоря, в том, чтобы не допустить на рынок финансовые средства, получаемые от продажи ресурсов, и, может быть, в отсутствие реальной программы развития, ограничить по возможности нецелевые расходы, т.е. воровство из госбюджета.

При этом все понимали, что страна развивается экстенсивно: высокие темпы роста ВВП, сохранение отсталой структуры, невосприимчивость к инновациям, неэффективность госуправления и коррупция - эти и другие болезни были, конечно же, известны (о них говорили, даже принимались решения), но ..., в условия благоприятной конъюнктуры на сырьевых рынках, с ними не спешили реально бороться. И если до кризиса неспособность к инновационному развитию и воспроизводству человеческого капитала осознавалось, но оставалась на периферии реальной политики, то в условиях кризиса понимание перехода к такому алгоритму развития стало практической необходимостью.

С такими настроениями мы и вступили в кризис осенью 2008 года. Напомню о реальной позиции России, сформулированной в тот период В.Путиным и А.Кудриным: `Россия - остров стабильности`. Впрочем такая позиция просуществовала недолго - уже через несколько месяцев Россия была вынуждена принимать решение о масштабных антикризисных мерах (необходимость которых была для многих очевидна ещё даже до провозглашения лозунга об острове стабильности).

Очень похоже на то, что в первой фазе кризиса 2008-2009 годов мы были вынуждены только благодарить правительство за хорошие намерения. Антикризисной стратегии, как системы не было. Развитие России к концу 2008 года между тем вступило в кризисную стадию. Началось, как и на Западе, с финансового кризиса, который быстро перетек в кризис экономический.

Экономический и финансовый кризис в России 2008-2010 годов - удивительное и отчасти самобытное явление. Понятно, что, находясь в глобальной экономике, мы не могли остаться в стороне от инициированного США кризиса. Вместе с тем вызывает много вопросов именно субъективная, неэкономическая сторона российского кризиса, которая сыграла решающую роль. А именно:

Первое. У всякого кризиса была своя предыстория. Российский не исключение. И эта кризисная предыстория имеет огромное значение не только для понимания сути кризиса, но и того, что производят после его окончания. Коротко, суть его такова: финансовые власти проводили такую политику, которая не позволяла развиваться отечественному реальному сектору экономики и вынуждала российский бизнес привлекать более дешевые и доступные кредитные ресурсы из-за рубежа. В результате у корпораций накопились огромные внешние займы (более 150 млрд. долл.), но, главное, еще до кризиса отечественные кредитные ресурсы были малодоступны.

Вместе с тем денег у государства было много. Более того, эти ресурсы, которые не использовались для развития страны, выводились за рубеж. Объяснялось это необходимостью `накапливать ликвидность` (Интересно, что теперь с этой ликвидностью делать. Да и будет ли она?).

Россия накопила огромные резервы относительно своего ВВП, которыми не сумела вовремя воспользоваться. Понятно почему: вместо инвестирования в человеческий капитал 6 и собственную промышленность многие годы шло инвестирование потребительского спроса, ориентированного на импорт (который увеличился в несколько раз за последние 8 лет) и формирование в ущерб промышленному кредитованию всяческих стабфондов.

И хорошо, если бы при этом финансовые власти руководствовались бы идеями Дж.Гэлбрейта (чье столетие, кстати, пришлось на 15 октября 2008 г.), в соответствии с которыми целью экономического развития является не рост ВВП, а рост уровня жизни граждан. Так нет. Финансовые власти, прежде всего Минфин и Центробанк руководствовались навязанной извне (каким образом - отдельный разговор) неолиберальной политикой `макроэкономической стабилизации`.

При этом именно правящая финансовая элита, а отнюдь не политики - неолиберал А.Кудрин не имеет своей фракции в Госдуме - прямо ответственны за такую политику и ее последствия. Именно консерватизм, ограниченность и самонадеянность этой части элиты, которая фактически монополизировала финансово-экономическую политику страны, стали причиной медленных структурных изменений, а в конечном итоге и своеобразия кризиса в стране. Валить всё на американцев можно. Но ещё важнее видеть собственные ошибки. Хотя бы для того, чтобы не повторить их после кризиса.

Второе. Неолиберальная финансовая элита оказалась беспомощной с точки зрения кризисного управления. Все правильные публичные решения Д.Медведева и В.Путина оказывались не просто запоздалыми, а фактически саботировались финансовыми властями. Процесс принятия решений занимал недели и месяцы вместо нескольких дней в тех же США и Великобритании. Д.Медведев назвал цифру в 30% выполненных решений антикризисного характера. Я думаю, что его оценка оптимистична. Сегодня, например, никто не знает, сколько из выделенных средств получено. Полагаю, что меньше 30%.

Казалось бы, что проще - увеличить ликвидность банков, прокредитовать промышленность, усилить государственные гарантии. Вроде бы политики это и делали. Но, во-первых, складывалось впечатление, что президент и премьер каждый раз вынуждены принимать эти решения, преодолевая чьи-то барьеры, а, во-вторых, запоздалость и половинчатость этих решений просто не выдерживает критики.

Возникает вопрос, а будет ли эта финансовая власть нести политическую ответственность, либо предоставит Д.Медведеву и В.Путину оправдываться за социальные последствия такой неумелой финансовой политики. Ответ однозначен: как и всегда, - нет.

Третье. Для России кризис во многом, если ни в главном, морально-психологический. Это - кризис доверия к власти. Народ столько раз обманывали, просто `кидали на деньги`, что вызывает удивление, что он еще верит. Вспомним хотя бы многочисленные призывы `хранить деньги в рублях`. Те, кто не доверил и хранил в долларах, сегодня в выигрыше, как минимум, на 30%. Вот это главное - доверие к власти, - с трудом обретенное В.Путиным и Д.Медведевым, финансовые власти с легкостью стали транжирить.

И в этом, как и в двух предыдущих случаях, конкретно виновата консервативная неолиберальная часть элиты, которая фактически не только монополизировала процесс принятия решений, но доказала свою абсолютную неспособность адекватно реагировать на кризисные ситуации: вялая, запоздалая, неадекватная реакция, полное отсутствие идей, креативности. А, кроме того, удивительная неспособность выполнять собственные решения.

Четвертое. Уже на самых ранних этапах кризиса - в сентябре и октябре 2008 года - финансовая элита показала свою абсолютную неспособность к коммуникации, с обществом. Общество настойчиво ждало информации, плана действий, разъяснений, но получало невнятное бормотанье из уст тех, кто прямо отвечал за финансовую политику страны.

Таким образом уже начало кризиса в 2008 году продемонстрировало неспособность управляющей финансовой и экономической элиты адекватно реагировать на нестандартные ситуации. Модель поведения в русле пресловутой `макроэкономической стабильности`, которая препятствовала развитию экономики в 2000-2008 годы, не смогла это развитие остановить (убежден, что высокие темпы роста ВВП в эти годы были не благодаря, а вопреки усилиям финансовой элиты), оказалась абсолютно недееспособной в мало-мальски осложнившихся условиях. Кризис был не финансовый. Это был кризис в головах макроэкономистов.

Общество, государство, экономика, да и публичные политики, прежде всего Д.Медведев и В.Путин, понесли огромные издержки не столько из-за мирового кризиса, сколько из-за того, что в России сохранилась недееспособная финансово-управленческая элита, противопоставившая себя не только народу и обществу, но и самой политической элите.

Самую незавидную роль в этой связи пришлось играть креативному классу. В развитых странах креативные слои населения - не только `двигатели прогресса` и экономики, но и финансов. В случае же с Россией этого просто нет. Не мало, - подчеркну, - не недостаточно, а просто нет, ведь правящая финансовая элита это абсолютно лишенные всякой креативности, даже враждебные ей бухгалтеры. Причем не очень хорошие. Причем зараженные чужими идеями и схемами, от которых на Западе давно сами отказались.

В этой связи, а именно в связи с финансовым кризисом, необходимо вновь вернуться к идеологии, которую правящая финансовая элита вроде бы даже и не признает.

Следует ясно понимать, что правящие элиты стран-лидеров руководствуются не абстрактными представлениями о праве наций на суверенитет и сохранение идентичности, а стремлением, как минимум, приспособить, сделать удобной для себя, комфортной, внешнюю среду. В СССР и России эти реальные цели трактовались, как минимум, наивно, непрофессионально. Политическая наивность по отношению к Западу дорого обошлась нашей стране. В том числе и в экономическом и финансовом плане.

В этом смысле роль национальной элиты чрезвычайно высока: она обязана сохранить суверенитет государства, национальную самоидентификацию общества, систему традиционных ценностей. И первое, и второе, и третье возможно только в том случае, если элита обеспечивает нации соответствующие экономические, социальные и военные позиции в мире, которые гарантируют самим фактом существования такую возможность. В этом - главный смысл существования элиты, который можно коротко сформулировать как политическую ответственность перед нацией. Особенно в революционные периоды или кризисные времена.

Когда элита не находится на необходимом уровне ответственности, не понимает сути власти в России происходит потеря контроля над управление. Власть без ответственности это разрушение страны. Потеря контроля при полной безответственности ведет к катастрофе. Как справедливо отмечает С.Рыбас, ` ... Провалы политики Николая II, Горбачева и Ельцина, пытавшихся резко сменить механизм власти, произошли потому, что они не понимали этого кода и ожидали, что быстрая демократизация отношений власти и элит сделает Россию подобной Америке или Великобритании. Но как только элиты получили власть, страна начинала расползаться.

Можно ли назвать случайностью и проявлением злой воли великих князей, царей и императоров их многовековую борьбу с собственной политической элитой за укрепление единства государства? В истории бывают разного рода случайности, но длящейся тысячу лет случайности быть не может`.

В кризисе 2008 года российская финансовая и управленческая элита сыграла крайне негативную роль. По целому ряду причин.

Во-первых, фантастический отток капитала осенью-зимой 2008 и в 2009 году привел к обескровливанию экономики, отчетливо показал непатриотичный и спекулятивный характер так называемой экономической деятельности элиты. В результате за 2008-2009 годы у России оказалось самое глубокое падение ВВП из всех развитых стран.

Во-вторых, во многом кризис был вызван ростом внешней задолжности российских корпораций, банков и предпринимателей, которые не смогли вовремя их погасить. Здесь, правда, основная доля ответственности лежит уже на финансовой политике правительства.

Развитие кризиса в России в 2010 году, как и в ряде других стран мира, вступило в очередную, социально-политическую фазу. Вряд ли можно ожидать, что России удастся избежать этого логичного продолжения цепочки ` финансовой - экономической - производственной - социальной - политической` фаз в развитии кризиса. Можно предположить, что эта фаза наступит, когда кризис непосредственно затронет значительные слои населения, что неизбежно потребует прямого участия Президента РФ и общества. Роль Президента РФ и общества, его организации на этом этапе кризиса начинает играть исключительное значение. Как всегда финансовая элита самоустранится от этой ответственности. Что, собственно, и произошло в 2009-2010 годах, когда Д.Медведев и В.Путин не только признали неспособность финансовой элиты справиться с кризисом, принять эффективные меры, но и, фактически, перешли к `ручному управлению` экономикой, решению частных задач.

Теперь о том, как общество воспринимает антикризисную политику правительства. В настоящее время в общественном сознании антикризисная стратегия правительства характеризуется тремя основными аспектами:

- мерами преимущественно финансового, экономического и лишь отчасти социального порядка. Хотя отдельные инициативы и замечены в общественном сознании, но общее мнение заключается в том, что в эпицентре внимания работы власти лежат макроэкономические факторы. Социальные и особенно политические факторы находятся на втором плане. Между тем их значение на новом витке кризиса объективно начинает приобретать решающее значение. Диалог с обществом, который пытаются наладить Д.Медведев и В.Путин в режиме `ручного управления` не очень-то получается. Прежде всего потому, что такой диалог не имеет четкого партнера для власти - креативные слои граждан. Он ведется между Президентом и Премьером, с одной стороны, и всем обществом, с другой, в режиме социальных гарантий и других мер соцзащиты. Творческий потенциал нации не востребован в качестве партнера.

При этом принимаемые Правительством меры, далеко не всегда встречают понимание. Приведу лишь одну из оценок эксперта, которая находит поддержку у значительной части общества: `К сожалению, антикризисные мероприятия правительства пока демонстрируют крайнюю неэффективность. Например, несмотря на выделение нескольких триллионов рублей банковская ликвидность не увеличилась. Второй антикризисный план действий правительства, предусматривающий 55 первоочередных мероприятий, не выполняется. В этом же ряду стоит выделение 295 системообразующих предприятий. Часть этих предприятий может обойтись без господдержки. В то же время в этом перечне находятся предприятия реального сектора экономики, которым действительно необходима поддержка. Это предприятия агропромышленного, военно-промышленного комплекса, предприятия машиностроительной промышленности. Эти организации не будут конвертировать бюджетные рубли в валюту, а направят на пополнение собственных оборотных средств. В то же время поддерживать нефтяников, металлургов, связистов, представителей сферы транспортных услуг - нецелесообразно`.

- механизмыантикризисного воздействия находятся в руках Правительства, тогда как кризис стремительно приобретает общенациональные социально-политические черты (которые пока что сдерживаются накопленными ресурсами), т.е. налицо отсутствие, либо недостаток общенациональных механизмов кризисного управления, которые должны находиться в руках всего общества. Власть нередко не видит реальных проблем. Таких, например, как стремительный рост потребительских цен, тарифов на ЖКХ, транспорт и многое другое. В условиях кризиса, когда доходы граждан стремительно сокращаются, рост цен (который, кстати, в нормальной экономике должен был бы прекратиться) означает самоубийство.

На фоне стремительного роста цен, продолжавшегося в период всего кризиса, социальные меры Правительства выглядят неубедительно. Даже такие масштабные, как повышение пенсий или инвестиции в отдельные сектора экономики.

Так, решения в области ипотечного кредитования, принятые Правительством, явно недостаточны. На сегодняшний день в России ипотеку взяли около 800 тысяч семей. Из них 20% в валюте и еще 10% с плавающей процентной ставкой. Таким образом, сегодня 30% ипотеки можно отнести к высокорисковым займам. Для сравнения: в США накануне краха ипотеки доля таких кредитов была 25%. Ситуация, таким образом, близка к критической. И, прежде всего, с социально-политической точки зрения.

- с информационной точки зрения власть, во-первых, с опозданием комментирует свои антикризисные действия вместо того, чтобы предупреждать о них заранее. Из-за этого страдает авторитет Президента, складывается впечатление, что власть является не источником инициативы, а комментатором чьих-то действий (не всегда оправданных и популярных). Во-вторых, в ряде случаев (как, например, `газовый спор`) работа президента носит неоправданно технический характер, не сконцентрирована на антикризисных действиях социального характера. Главное - кризис и его социальные последствия - на время `уходит` из фокуса общественного внимания, что, естественно, не встречает понимания.

На этом фоне помпезные мероприятия и сомнительные юбилеи (как, например, празднование 10-илетие В.Собчака), провал наших спортсменов на Олимпиаде, бесконечные злоупотребления чиновников, беспредел на дорогах и т.п. авторитета власти, безусловно, не добавляют. Складывается устойчивое впечатление о растущем разрыве между властью и креативной частью общества в условиях кризиса. Разрыве, который стал политической реальностью в 2010 году.

Власть не демонстрирует критичности сама к себе. Даже принимаемые меры по борьбе с коррупцией рассматриваются обществом не как системные, политико-идеологические, а как частные - борьба одной бюрократической группировки с другой за ресурсы и влияние. Очевидно, что необходим `разбор полетов`, который должен быть инициирован властью. Растущие общественные ожидания таких действий являются той реальной причиной роста популярности И.Сталина в 2008-2010 годы, которая требует серьезность осмысления.

Так, в идеологическом и информационном плане требуется внятное объяснение политики ЦБ в отношении роста ставки рефинансирования в 2008 году до 13% в то время как в США она сократилась до 1% (и планируется дальнейшее сокращение до 0, 25%), в Японии до 0%, в Европе до 2%, Великобритании до 1,5% и Швейцарии до 0,5%. Очевидно, что кредитная политика ЦБ ведет к тому, что предприятия практически были лишены возможности кредитования при том, что инфляция (единственный аргумент ЦБ) отнюдь не сокращается, а, наоборот, стремительно нарастает, делая бессмысленными скромные инициативы в социальной области. Объективно это способствовало бы корректировке в более эффективном социальном направлении и антикризисной политики всей власти. ЦБ - надо признать - поздно и медленно стал исправлять ситуацию со ставкой рефинансирования. Тогда, когда предприятия уже лежали `на боку`. Элита опять опоздала.

Напомню, что до прихода Рузвельта подоходный налог в США составлял 24%. А налог на наследование недвижимости - 20%. С приходом Рузвельта ставка подоходного налога была поднята до 63% в период первого срока, а в период второго до 79%. Максимальная ставка налога на наследство была поднята с 20% сначала до 45%, потом до 60% и, наконец, до 77%. Если в 29-м году 70% дивидендов от капиталов принадлежали 1% американцев, то уже к 1955-у году 2/3 доходов от капитала получали простые американцы. Уже в середине 50-х годов у более, чем 60% американского населения имелась медицинская страховка, включая госпитализацию. Как вы видите, средний класс США был создан приблизительно за 25 лет и во многом благодаря кризису 30-40-х годов. В России же наоборот: кризис 2008-2010 годов привел к стремительной люмпенизации среднего класса, процессу, который поспешили назвать `ликвидацией офисной пыли`. На самом деле речь идет не только о финансовых спекулянтах, но и огромном количестве креативных граждан, которые стали концентрироваться в новых областях, преимущественно наукоемких технологий, науке, образований и т.п., т.е. тех областях, где до кризиса начался процесс кристаллизации человеческого капитала.

Другими словами в период кризиса власть выбрала самую неудачную социальную политику, которая с экономической точки зрения может быть охарактеризована как антиинновационная. На фоне часто повторяющихся призывов к инновациям, ресурсосбережению, модернизации такое откровенное пренебрежение е реальным носителям инноваций выглядит как-то странно.

Очень важно также понимать, что сохранение нынешней политики по отношению к креативному классу ведет к кризису управления, который неизбежно явится следствием общего кризиса в стране. Политический кризис - как считают ряд экспертов - станет следствием не действий оппозиции или стихии в регионах (как принято считать сейчас), а следствием управленческого кризиса. Подобный кризис, как показывает вся история СССР и России - самый опасный, даже катастрофичный. Кризис управления неизбежен, если Президент не будет опираться на средний класс, который может дестабилизировать ситуацию. Не случайно лидеры оппозиции - те же Г.Каспаров и М.Ходорковский - полагают, что достаточно 2-3% недовольных граждан, занимающих активную антиправительственную позицию (которые, конечно же, относятся к среднему классу и креативным слоям общества), чтобы поставить вопрос о политической власти.

В этой связи целесообразно обратиться к теме положения среднего класса в условиях кризиса в России, что может иметь крайне негативные социальные и политические последствия для всей страны. Примечательно, что средний класс с самого начала кризиса стали ассоциировать с `офисным планктоном`7, что уже свидетельствовало о пренебрежении к этой социальной группе граждан. А между тем именно в условиях кризиса предстояло обратить специальное, приоритетное внимание на сохранение и даже развитие среднего класса. По меньшей мере по двум причинам.

Во-первых, Россия после кризиса должна наконец-то изменить структуру своей экономики, и общества, сделать то, чего она не делала все последние десятилетия. И сделать это может только исключительно средний класс, в особенности те его социальные группы, которые я называю креативными. Если же средний класс `сожмется` (или еще хуже самоликвидируется), то реструктурировать экономику будет просто некому. Не будет ни хороших педагогов, ни ученых, ни врачей, ни инженеров, ни дизайнеров, ни менеджеров. Останутся лишь те, кто вновь будет пристроен к сырьевой экономике, либо к государству. Воссоздать научные школы, образовательные и творческие коллективы можно будет лишь через десятилетия. Россия окончательно отстанет от передовых стран мира.

Во-вторых, средний класс - основа внутриполитической и социальной стабильности. А это действительно главное достижение последнего десятилетия. Но, вместе с тем, я придерживаюсь той точки зрения, что средний класс может стать и наиболее динамичной протестной силой в условиях кризиса. Снижение уровня жизни, социальная несправедливость - от коррупции до беспредела на дорогах, - неэффективные, а иногда и безответственные действия власти - это те причины, которые неизбежно приведут к бунту среднего класса. В условиях кризиса это будет равнозначно катастрофе. Этому есть несколько объяснений:

Прежде всего сильнейшая импортная зависимость выражается в том, что более 80% потребляемых средним классом товаров имеют импортное происхождение или компоненты. Падение курса рубля ведет к тому, что рост цен на импортные товары значительно превысит среднюю инфляцию по стране. На декабрь-январь это составит не менее 30%. Это, естественно, ведет к росту недовольства, особенно когда сравниваются уровни докризисных и кризисных цен в России и за рубежом.

Другая причина: остановка роста заработной платы и сокращение других доходов среднего класса на фоне быстрой инфляции и обесценения рубля ведет к тому, что впервые за последние 7 лет уровень жизни представителей среднего класса резко снижается. Учитывая, что средний класс это наиболее активная часть общества, а также то, что он наиболее оперативно реагирует на ухудшение ситуации, можно предположить, что угроза внутриполитической стабильности будет исходить именно от этого источника.

Кроме того, стремительно обесцениваются и сбережения среднего класса в рублях. При этом нередко вспоминаются неоднократные рекомендации власти `хранить деньги на рублевых счетах`. Сегодня эти потери превысили 30%, но еще больше беспокоит тех, у кого сохранились сбережения, что с ними будет в будущем.

Третья причина: сокращение рабочих мест, ликвидация предприятий ведет к массовому увольнению среди среднего класса, который окрестили `офисным планктоном`, рекомендовав `сменить компьютер на лопату`. Антикризисные меры, предпринимаемые властью, в наименьшей мере относятся к среднему классу, а в ряде случаев (когда советуется переквалифицироваться в дорожные рабочие и т.д.) носят откровенно оскорбительный характер. Так, опрос общественного мнения показал, что в январе 2009 года главными проблемами стали безработица и рост цен. Это беспокоит более 65% населения.

Наконец, антикризисные усилия власти в общественном сознании сосредоточены либо на оказании помощи банкам и крупным корпорациям, либо низшим слоям населения. Средний класс вообще `выпал` из фокуса внимания. Элита по-прежнему `не видит` среднего класса. Примечательно, что даже Б.Обама в своей иннагурационной речи акцентировал внимание на социальных, а не финансовых аспектах кризиса.

В условиях кризиса тема социальной справедливости неизбежно выходит на первый план. То, с чем можно было мириться в условиях относительного благополучия, становится абсолютно недопустимым при кризисе. Другими словами, общество ожидает от власти смены антикризисной стратегии. Так, один из читателей `НГ` весьма характерно описал эти ожидания: `Исходя из того, что нормальная власть ДОЛЖНА (другое дело, что НЕ ДЕЛАЕТ) думать об интересах большинства (отнюдь не процветающего) населения, я пришел к выводам, что для этого достаточно было бы следующее:

1. Уйти от плоской шкалы налогообложения, как антинародной, ввести прогрессивную с очень большими налогами на сверхдоходы, хотя бы как в Норвегии...

2. Ввести разумный (немаленький) налог на супернедвижимость (коттеджи и дворцы, скажем, от 10 млн. евро) и предметы роскоши (яхты, самолеты и т. п.). В Саудовской Аравии такие налоги достигают 100%? Все это - колоссальный резерв бюджета, который власть по понятным причинам трогать не хочет...

3. Ввести налоговые каникулы для всех мелких производителей (не торговцев!) - вообще освободить их от налогов, кроме подоходного... Эта мера заменит все годы болтовни о `поддержке` м `кошмарении` малого бизнеса и даст ему импульс... Естественно, при этом необходима уведомительная система регистрации МП...

4. Ввести ограничения на число перепродаж продукта и предел накрутки его цены в сфере сбыта по сравнению с исходной ценой производителя (насколько знаю, такая практика имеет место в цветоводстве Голландии, например).

Выводы:

1. Антикризисную стратегию власти, которая носит финансово-экономический и лишь отчасти социально-экономический характер, необходимо менять на социально-политическую стратегию, ориентированную прежде всего на сохранение и даже развитие среднего класса в условиях кризиса. Целью антикризисной стратегии должно стать сохранение, даже развитие среднего класса, а антикризисные мероприятия в финансово-экономической области должны рассматриваться прежде всего под этим углом зрения, как подчиненные для решения этой задачи. Не пресловутая макроэкономическая стабильность, а развитие среднего класса и его креативных групп должны стать целью антикризисной стратегии власти.

2. Необходима консолидация общества и различных политических сил. Такая консолидация возможно под эгидой Президента страны, и всего общества, а не только правящей партии. И главным катализатором этого процесса может и должен стать средний класс. Естественно, если он поймет, что элита видит его потребности и считается с ним, признает его партнером, а не `офисной пылью`.

Антикризисные меры следует `поднять` с правительственного на президентский и общенациональный уровень - т.е. перейти от тактики решения вопросов на уровне вице-премьеров в режиме ручного управления на уровень всего общества.

Именно общество, прежде всего его креативные слои, способно консолидировать как усилия всех ветвей власти, так и различных политических сил. Ни руководство правительства, ни Федеральное Собрание эту функцию (и ответственность) с него снять не смогут. Прямой диалог Президента, Премьера с обществом, а не с чиновниками в условиях кризиса - как показывает мировой опыт и история - самое сильное средство управления, ибо неизбежно несет в себе ясные идеологические и политические сигналы.

3. Нужен постоянно действующий механизм диалога президента, правительства, представителей бизнеса и общества. Президент должен встречаться в ежедневном режиме с представителями различных социальных групп, демонстрируя, что он в курсе происходящих и реальных событий и оперативно реагирует на них. Необходимо убрать из эфиров парадно-паркетные встречи руководителей, демонстрирующие декларативные возможности национальных лидеров. Напомню, что И.Сталин, ставший столь популярным сегодня, минимально использовал такие форматы, но его обращение `Братья и сестры...` стало ключевым для определения характера Отечественной войны.

Сегодня, по оценке многих экспертов, такой диалог недостаточен. Более того, некоторые считают, что `судя по тому, как пока развиваются события, давление государства на общество будет усиливаться. Власть не готова к диалогу ни с обществом в целом, ни с какой-либо из его составляющих - будь то бизнес, бюджетники, профсоюзы и т.д. За последние годы она привыкла только диктовать и любой другой тип отношений с гражданами ее не устраивает. Наверное, он кажется ей унизительным`.

4. Необходимо сближение власти вообще и президента, в частности, с представителями разных социальных групп, но, прежде всего среднего класса, демонстрация того, что тяготы кризиса президент делит наравне с народом. Это свойственно российской традиции, но это и практически необходимо. Нельзя допустить разрыва в восприятии общественностью положения власти и общества. (Нынешние акции - катания на лыжах, охота, паркетно-протокольные мероприятия, - характерные для периода благополучия, должны быть отменены).

5. Недопустимо, чтобы чиновничья элита и бизнес демонстрировали свое благополучие. Более того, президент может и должен осудить - как минимум, морально, политически, - любые проявления расточительства. Хорошо бы, чтобы это имело конкретный характер. Инициатива Б.Обамы по замораживанию заработной платы чиновников - удачный пример.

6. В условиях кризиса необходимо больше работать. В некоторых странах в этих условиях даже отменялись праздники и выходные. В России пока такой практики нет. Наоборот, длительные каникулы в условиях кризиса стали нормой. Представляется, что Президент РФ мог бы как минимум прокомментировать эту ситуацию.

7. Важно сознательное внедрение самоограничения, даже аскезы представителями власти. Отказ от лишних покупок, приобретения второстепенных (даже необходимых вещей) должен пропагандироваться элитой и, прежде всего властью. Президент, а вслед за ним и элиты, должны принять ряд популистских мер, которые бы демонстрировали готовность к сокращению государственных расходов. Было бы неплохо объявить о режиме государственной экономии (а не только о снижении расходов на 15%) и личном потреблении.

8. Наконец, главное. Российская элита показала свою несостоятельность как антикризисного менеджера. И не только профессиональную, но и политическую, что хуже - нравственную. Такая элита - и это стало, может быть, главным лейтмотивом общественных дискуссий в период кризиса 2008-2010 годов - не способна и не достойна управлять страной. Признание этого факта стало общепризнанным. При этом авторитет Д.Медведева и В.Путина становится заложником сложившейся ситуации. Можно сказать, что высокие рейтинги общественной поддержки (которые отнюдь не снизились во время кризиса) пока что выступают гарантом безопасности для полностью дискредитированной финансово-бюрократической элиты страны. Но это - пока что... В этой связи следует еще раз подчеркнуть, что объективно роль креативного класса в XXI веке стремительно возрастает. Прежде всего, как катализатора развития элит, средства от консервативных шагов, условия опережающего экономического и социального развития в мире. Но не в России, элита которой изолировала не только себя от общества, но и всячески игнорирует его креативные слои.

Док. 621832
Перв. публик.: 09.03.10
Последн. ред.: 10.03.10
Число обращений: 0