Ничто так не сближает людей, как баня и больница. Там все равны. Судьба свела нас, бывшего секретаря ЦК КПСС Гумера Исмагиловича Усманова и рядового журналиста, в одной клинике, в соседних палатах. Времени было достаточно, и мы коротали его в беседах, воспоминаниях.

А на крыльце его встретил отец...

Он рос восьмым ребенком в небогатой рабочей семье. Чистополь - город сельского типа. Чтобы сварить настоящий чай, женщины с коромыслами ходили к роднику. Там молодая девушка Зайнаб пропустила без очереди пожилую женщину. А вечером Галим-абы, муж той пожилой женщины Нафисы-апы, послал сватать эту девушку, по словам супруги, "очень красивую и добрую", за своего сына Исмагила. Девушка, еще не увидев будущего мужа, дала согласие. Через год родился сын, потом шесть дочерей, Гумер появился в семье предпоследним ребенком. Судьбе угодно было провести его на нашей бренной земле по длинному и нелегкому пути.

Неистребимая с детства любознательность и любовь к технике привели мальчика после семи классов в сельскохозяйственный техникум. Еще раньше, по пути из школы, он не раз заворачивал сюда, в гараж, где взрослые люди чинили "полуторку", три трактора да два комбайна - "Сталинец" и "Коммунар". Приемные экзамены Гумер сдал, но целый год занятия не посещал - работал на "полуторке". Работа шла по накатанному графику: день ездил, два ремонтировал. Однажды его пригласил к себе Георгий Александрович Бережной. Офицер запаса преподавал в техникуме математику и черчение.

- Не хочу, дорогой, чтобы ты остался шофером или трактористом, пусть даже самым лучшим, хочу, чтобы ты учился. - И, взяв в руки спичечный коробок, Бережной стал объяснять, что без математики и черчения нельзя даже коробок сделать, не говоря уже о машинах и тракторах.

Таков был первый урок. После чего Гумер начал учиться с полной отдачей, успешно сдавал экзамены. Как радовался за него преподаватель! Техникум Усманов окончил на "отлично" и в числе пяти процентов выпускников был направлен на учебу в Казанский сельскохозяйственный институт. Дома, рассказав о своих планах, Гумер заметил, что отец вовсе не радуется.

- Люди растут только на работе, - сказал он многозначительно.

Сын не мог ослушаться отца. В 18 лет (это случилось в 1950 году) он стал работать. Начинал преподавателем Усадского училища механизации. В разоренной войной стране тогда повсеместно шла битва за хлеб. Каждый брал повышенные обязательства. Директор училища Антон Петров на совещании в Высокогорском райкоме партии заявил:

- Мы создадим комплексную бригаду и обязуемся убрать тысячу гектаров!

Члены райкома заулыбались, но инициативе, пусть и бредовой, перечить не стали. Молодежь, хоть и зеленая, оказалась ушлой, комбайн "Сталинец-6", которого по жнивью таскал гусеничный трактор ДТ-54, ребята обеспечили двойным комплектом запасных частей - звездочек, транспортеров, ножей, сегментов. Бригада убрала 1026 гектаров. А при намолоте не менее 8 тысяч центнеров тогда полагалось звание Героя Социалистического Труда. Первый секретарь Георгий Царукаев дал команду оформить анкету на Усманова. Но потом отложили: на это звание, оказывается, надо было такое количество зерна намолотить за 25 дней, а бригада Усманова из-за дождей потратила 37 дней. С геройством не получилось, но молодежь не унывала, зато прямо из-под комбайна бригадира взяли и избрали первым секретарем райкома комсомола. Вскоре перевели в райком партии, а потом - в родной Чистополь, где Усманов вырос до первого секретаря. Заочно окончил Казанский сельскохозяйственный институт, механический факультет.

Лето 1962 года выдалось дождливым. Небо безнадежно прохудилось: сутками напролет льет как из ведра, а казанское радио в день по пять раз, на русском и татарском, склоняет чистопольцев, называет тунеядцами, срывающими график уборки и сдачи хлеба государству. Многие районы уже убрали тысячи гектаров, а в Чистопольском еще даже не приступали. Председатели колхозов категорически отказываются: "Не будем лезть в это болото". У первого секретаря райкома партии впервые зародилось сомнение: за свое ли дело взялся? А тут на крыльце дома встречает его отец со слезами на глазах:

- Знаешь, что говорят мне друзья? Твой сын район позорит. Мне стыдно. Уходи, Гумер, и себя, и меня не позорь.

- Ладно, отец, - сказал Гумер Исмагилович и, вернувшись в райком, позвонил Фикряту Ахмеджановичу Табееву, первому секретарю Татарского обкома партии. Выложил беседу с отцом.

- А в чем дело, Гумер? Другие же косят.

- Косят-то косят, но как? Комбайны таскают тракторами по болотам. После гусеничного трактора какое останется поле? Технику поломают, пашню угробят. Мы технику подготовим и, как только погода устоится, - начнем.

- Ну смотри, Гумер, если под снег оставишь хлеб - не поздоровится тебе.

Глава обкома не шутил. Но он, кажется, поверил молодому секретарю, дал свободу, не сломал ему шею в начале пути. В конце беседы он добавил: "Скажи отцу о нашем разговоре".

С 5 августа установилась хорошая солнечная погода. Комбайны, стоявшие на краю полей, разом пошли в атаку. Молотили круглыми сутками. Чистопольцы первыми в республике завершили уборку. И сдачу хлеба завершили первыми, за что удостоились похвалы от руководства республики.

Самый молодой премьер

Декабрь 1966 года. В приемной Фурцевой, министра культуры СССР, полно приезжих.

- Товарищ Усманов, заходите, - командует стальной голос секретарши. Гумер Исмагилович несколько растерянно останавливается в дверях, обитых кожей. В дальнем углу кабинета замечает он женщину в голубом костюме.

- Подождите, молодой человек, я жду председателя правительства Татарстана, - останавливает она Усманова своим бархатным голосом.

Усманов топчется на полпути, а потом, сообразив, говорит:

- Мы с вами созванивались... Я из Казани, Усманов.

- Так вы и есть председатель правительства Татарстана?

- Да-да...

Екатерина Алексеевна заливается девичьим смехом, с интересом осматривает Усманова. А ему не до смеха, привела его в первопрестольную большая нужда. Татарстан бьет рекорды по добыче нефти. Скоро будет новый рекорд - 100 миллионов тонн нефти за год. В Альметьевске прошло всесоюзное совещание с участием председателя Госплана Николая Константиновича Байбакова. Потом состоялся концерт, после которого министр культуры республики Булат Гизатуллин обратился к премьеру с упреком:

- Как будем отмечать праздник нефтяников? Опять с татарской гармошкой?

Вот тогда и зародилась идея о собственном симфоническом оркестре. Усманов (в свои 34 года он тогда действительно был самым молодым в СССР руководителем регионального правительства) позвонил в Москву министру культуры России Кузнецову, который поддержал просьбу татарстанцев, но признался, что это не в его компетенции, и посоветовал обратиться к Фурцевой. Екатерине Алексеевне тоже понравилась идея. Нажала клавишу громкоговорителя:

- Послушайте, тут нужно помочь хорошему региону - просят создать симфонический оркестр. Сможем найти смету?

Получив утвердительный ответ, начали согласовывать штат.

- Вам нужен хороший дирижер, - говорит Фурцева. - Есть один - Натан Рахлин, живет в Киеве, вряд ли переедет. Хотя он сейчас в ссоре с руководством Украины. Сумеете создать ему условия?

- Условия создадим - нет вопросов! - оживляется Усманов.

Фурцева также помогла раздобыть лучший американский рояль "Стенвей".

Через месяц Натан Рахлин переехал в Казань. Вначале у них не ладилось с Назибом Жигановым. Но великие люди выше мелких ссор, вскоре их отношения вылились в творческую дружбу: опытный дирижер дал путевку многим произведениям композитора в российское и мировое искусство.

Методом проб и ошибок

- Трудный, интересный путь пройден в течение семнадцати лет работы руководителем правительства Татарстана, - вспоминает Гумер Исмагилович в канун своего семидесятилетия.

Нефть - это, по его мнению, второй этап индустриализации республики. Немецкие, французские, другие иностранные концессионеры, как ни бились, задыхаясь от близкого запаха таинственной кладовой, не сумели найти нефтяной клондайк на Волге. А он, оказывается, был рядом, всего в нескольких километрах от их поисковых скважин. В Тетюшском районе до сих пор сохранились следы буровых - почерневшие рельсы с вензелями немецкого магната Круппа, забитые в толщу земли почти век тому назад. Удача улыбнулась нашим ученым и специалистам к концу Великой Отечественной войны. В 70-е годы годовая добыча нефти в Татарии превзошла 100 миллионов тонн. Как грибы стали расти нефтяные города в республике - Альметьевск, Лениногорск, Бугульма, Азнакаево, Заинск, Бавлы, Джалиль. Прокладывались дороги, из землянок поднималось село.

Но мне вспоминаются иные впечатления: не все радовались большой нефти, некоторые были недовольны тем, что она "выкачивается по-разбойничьи", "увозится за границу", что все Закамье ночами залито огнем - горели сотни факелов. От интенсивной добычи попутный газ так и пер из недр, страна не знала, куда его девать, и газ просто-напросто сжигали. Я сам слышал, как японский специалист заявил в Нижнекамске: "Подарите мне хоть один факел, и я стану вечным миллионером". Никому не достались эти факелы, бесследно сгорели миллиардные сокровища страны.

- Да, это было расточительство, - признается Гумер Исмагилович. - Если по справедливости, то надо было не добывать, а закачивать в татарстанские недра сибирскую нефть - здесь, в центре страны, обеспеченной транспортом, ее в любое время можно извлечь потом. А если перерабатывать это сырье, оно бы становилось дороже в десятки, сотни раз. Но страна, изнуренная и обескровленная войной, тогда в основном жила только за счет татарстанской нефти. Потому Москва с постоянным напором требовала: давай нефть, давай больше! Баррель нашей нефти тогда стоил знаете сколько? Более 30 долларов! Руководство Татарстана неоднократно в течение ряда лет выходило с этой проблемой в Москву с тем, чтобы создать производства по переработке нефти. Но там нас и слушать не хотели. Единственный, кто понимал проблему, - это Николай Байбаков.

- Вы не на сто, а на двести процентов правы, - соглашался он. - Но нас нужда заставляет...

Конечно, если весь мир вооружать, никакой нефти не хватит. Зря СССР втянулся тогда в соревнование с империализмом по гонке вооружений. Среди стран Варшавского Договора основную нагрузку по этой части нес как раз Советский Союз. К сожалению, эту инерцию, взятую перед Второй мировой войной, не смогли мы преодолеть и после войны. Наштамповали танков больше, чем во всем мире! Теперь их некуда девать. Вывоз сырой нефти - это глупость, - продолжает Усманов. - Правильно делает нынешнее руководство Татарстана, "Татнефти", взяв основное направление не на экспорт углеводородного сырья, а на его глубокую переработку. В Нижнекамске сооружается крупнейшее в стране предприятие по переработке 7 миллионов тонн нефти в год, первая очередь которого подготовлена к пуску. Завершается газификация сел, что мы начали 25 лет тому назад.

К сожалению, пример регионов и сегодня не берется на вооружение Москвой. Вспомним минувшее лето, как правительство Михаила Касьянова заплакало, что снижаются мировые цены на нефть. Мы, как алкоголики, присосались к нефтяной трубе. Нефть для нас - манна небесная, а ее с каждым годом падает все меньше. Страна, которая уважает себя, свой народ, стремится продавать не сырье, а глубоко переработанный продукт. Продаем тонну нефти, а за нее покупаем за границей килограмм порошка. В сотни и тысячи раз теряем. Причем теряем не только при экспорте, но и внутри страны. В 2000 году, по словам Егора Строева, тогда спикера Совета Федерации, фирма "Лукойл" получила прибыль в 16 миллиардов долларов. Алекперов, другие господа, прихватившие нефтяные компании за бесценок, продают тонну нефти за 200 долларов, а обходится она им на обустроенных советским народом месторождениях, на готовых коммуникациях не более чем в 30-40 долларов. Вот какие берут они барыши от общенародной, общенациональной собственности, каковой являются наши природные богатства! Если бы эти олигархи вкладывали свои барыши в отечественную экономику, как Форды и Ротшильды, а не вывозили капиталы за рубеж, страна бы сразу поднялась с колен. Вот в Норвегии все нефтяные компании - государственные. Теперь подобную позицию занимает и Президент Владимир Путин, который недавно на Ямале заявил, что отныне эти газовые месторождения, предприятия и коммуникации "будут государственными".

- Надо радикально уйти от нефтяной зависимости экономики, это очень опасно, следует развивать другие отрасли, - продолжает Усманов. - Возьмем, например, лесную промышленность, которая знает одно - продает круглый лес, лучшие в мире ценные породы сосен, кедров - за бесценок. Если бы из этих, как свечки, прямых бревен выпускать простейшую евровагонку, тот же круглый лес становился бы в 8-10 раз дороже. Этого мало - нужно выпускать лучшую в мире отечественную мебель, отделочные материалы для евроремонта. Вместо этого мы ждем, когда капиталисты, распилив наш лес и из опилок склеив мебель, продадут нам в десятки раз дороже. Нельзя так жить дальше!

Выбирали место тщательно...

Мы вспоминаем с Гумером Исмагиловичем начало строительства КамАЗа.

- Выбирали место тщательно, - говорит Усманов. - Совет Министров СССР во главе с Алексеем Николаевичем Косыгиным хотел разместить автозавод в Красноярском крае, а Министерство автомобильной промышленности и ЦК КПСС - в Татарстане. Потому что, доказывали они с нашей подачи, в Татарстане в ходе освоения "Второго Баку", как называли тогда нефтяную промышленность республики, создана солидная строительная, монтажная база, выросли стратегически мыслящие кадры. И вот собралось специальное заседание Политбюро. Ведет его Михаил Андреевич Суслов. Докладывает министр автомобильной промышленности Александр Михайлович Тарасов. Очень квалифицированно, коротко и емко докладывает, что самое выгодное место под строительство - это Татарстан. Приводит аргументы: база, кадры, транспортный узел, средняя полоса, значит, дешевле обойдется строительство, эксплуатация. Начались прения. Дмитрий Полянский, первый заместитель Косыгина, подходит к Суслову и говорит:

- Тут нечего решать, Тарасов уже без Политбюро решил. - И передает Суслову фото. На нем изображен камень, вокруг которого стоят руководители Татарстана, Минавтопрома, а на камне написано: "Здесь будет сооружен Камский автомобильный батыр".

- Тарасов, как это объяснить? - не без раздражения спрашивает Суслов.

Татарстанцы действительно обошли "все нижние чины" руководства страны - Отдел машиностроения ЦК КПСС, Автопром, Госплан, Госснаб, другие ведомства, которые и вершили тогда все дела в стране. Тарасов легко вышел из трудного положения:

- Михаил Андреевич, мы выбирали двадцать возможных мест по стране, - сказал он, не моргнув глазом. - Такие же фотографии мы можем представить вам с каждого места. Это не решение Автопрома, а творчество местных фотографов.

Суслов, помявшись, выдавливает:

- Татарстанский вариант, пожалуй, можно одобрить.

Позже мы выяснили, как это фото попало в руки Полянского. Оказывается, незадолго до заседания Политбюро в Набережные Челны инкогнито приезжал один из помощников Косыгина - по фамилии Добринец. Сказал, что проездом, интересуется проектом стройки. Ему показали фотографию. Он попросил ее на память. Так фото дошло до Политбюро. Руководство Татарстана, прежде всего первый секретарь обкома Фикрят Табеев, не только хотело, но всеми методами боролось, чтобы посадить автозавод на земле республики. Были не только желания, но и возможности - строились нефтехимкомбинат, Нижнекамская ГЭС. Это надо представить, какое бремя добровольно взвалил на себя Татарстан, ведь одновременно с гигантами индустрии намечалось строительство городов с населением в сотни тысяч человек. Строили небывалыми темпами - ежедневно осваивалось по миллиону рублей капиталовложений - это по курсу рубля 70-х годов (тогда рубль официально стоил дороже доллара). И республика не прогадала: сегодня КамАЗ и Нижнекамский нефтехимкомбинат - ведущие предприятия в Татарстане и России.

Не успели остыть страсти по КамАЗу, как Татарстан затевает новую стройку - Елабужский тракторный завод. Тогда, в начале 80-х, страна была озабочена Продовольственной программой. Колхозы и совхозы перестали наращивать производство продукции, производительность безнадежно падала, потому что села оголялись, люди убегали в города. На селе некому было работать. Остались только пенсионеры и пьяницы. Страна, имеющая самую обширную в мире пашню, лучшие черноземы, стала продуктовым наркоманом - год от года все больше закупает зерна, мяса, других продуктов из-за рубежа. В стране растет дефицит на продукты, всюду очереди, прилавки пустеют, вводятся система талонов, спецраспределители для чиновников. Руководство страны, чтобы поправить положение, решает повысить сельскую производительность труда за счет увеличения выпуска пропашных тракторов. На территории Башкирии, в городе Нефтекамске, решением партии и правительства намечено строительство крупнейшего в стране тракторного завода. А строить поручено объединению "Камгэсэнергострой", дислоцированному в Набережных Челнах.

Однажды утром в Казань первому секретарю Татарского обкома партии Усманову звонит Михаил Горбачев, тогда второй секретарь ЦК КПСС, курирующий сельское хозяйство:

- Товарищ Усманов, с каких пор ты стал противником продовольственной программы?

- У нас в республике все в порядке, - отвечает Усманов.

- Я не про вашу республику, а имею в виду решение Политбюро о строительстве тракторного завода. Почему строителей не направляете? Шакиров, сосед, к вам обращался? Как нет? Я подскажу ему.

На другой день в Татарский обком звонит первый секретарь Башкирского обкома Шакиров: "Пришли, пожалуйста, начальника стройки" - "Пришлем".

Евгений Никанорович Батенчук, начальник стройки КамАЗа, съездив в Башкирию, рассказывал:

- Шакиров ничем не хочет помочь: говорит, вам ЦК поручил, вы и стройте... Там нет никакой строительной базы, нет кадров. Если все возить из Набережных Челнов, то надо построить мост через реку Белую, на что уйдет два года, или возить стройматериалы через башкирский город Октябрьский, а это круг в 750 километров. Словом, стройка в Башкирии обойдется на 3 миллиарда дороже и растянется на три года дольше.

Мы предложили свою площадку - в Елабуге, где готовилась площадка под авиационный завод, который из-за начала строительства КамАЗа решили перенести в Ульяновск.

С таким обоснованием Усманов приезжает в Москву. Его встречает Горбачев и с ходу идет в нападение:

- Ты что, против решения ЦК? Тебе надоело работать в обкоме? Решено же строить тракторный в Башкирии!

Усманов был знаком с Горбачевым еще раньше, когда тот работал в Ставрополье, не раз встречались на партийных застольях, но близко так и не смогли сойтись.

- В Елабуге стройка пойдет быстрее и дешевле, - парирует Усманов. - Если вы против, то я пойду к Черненко.

- Иди. Но только не говори, что был у меня. - Чего-чего, но хитрости Горбачеву не занимать. Дело может пострадать, а себя в обиду не даст.

На другой день совещание по вопросам развития сельского хозяйства страны открывает Константин Устинович Черненко, тогдашний Генеральный секретарь ЦК КПСС. Открыл и ушел. Тогда Усманов идет к нему в кабинет и показывает свои наработки.

- Надо поддержать, - сказал Черненко и тут же написал поручения Байбакову (Госплан), Воронину (Госснаб), Непорожнему (Минэнерго), Ежевскому (Министерство тракторной промышленности), Полякову (Минавтопром): "Анализ Татарского обкома заслуживает уважения и поддержки. Прошу в 10-дневный срок внести предложения".

Строительство КамТЗ начинается в тех же темпах, как и на КамАЗе. Если бы не развал Союза, то, по словам Усманова, завод в Елабуге "стал бы заводом заводов". Но, к сожалению, стройка практически законсервирована до сих пор, отдельные производства начинают с большими потугами вступать в строй.

Аналогично пробивался мост через Волгу. Долгие годы на просьбы Казани Москва отмахивалась, предлагала несерьезные варианты: проложите между двумя железнодорожными мостами в Зеленодольске перемычку, как в Ульяновске, или постройте автодорогу к будущему мосту в Чебоксарах. Все это не устраивало Татарстан. Помог случай. В сооружении КамАЗа участвовало и Министерство транспортного строительства СССР. Курировал стройку заместитель министра Николай Ильич Литвин. Однажды Усманов повез его в Зеленодольск, где три парома не справлялись с переправой через Волгу, очереди автомобилей по обоим берегам вырастали до трех километров, а зимой работали через переправу короткие поезда-вертушки.

- Обратитесь к министру, я вас поддержу, - пообещал Литвин. Министром был Кожевников, жесткий и чуткий одновременно, жена у него оказалась татаркой. Чак-чак, прихваченный на всякий случай, стал лучшим подарком, размягчившим душу старика.

- Мост нужен не столько Татарстану, сколько Союзу, - настаивал глава республики.

- Если найдете деньги, я построю, - заявил Кожевников.

Усманов на радостях пригласил министра в Татарстан, на что он ответил с грустью: "Я не транспортабельный" - и показал опухшие ноги. На "Спартаке" ему сшили унты из собачьей шкуры, после чего он от души поблагодарил казанцев: "Совсем другую жизнь почувствовал".

Теперь Казань соединена с Москвой, Ульяновском, другими городами прямым, как стрела, километровым мостом через Волгу.

Завершив переправу на Волге, руководителям Татарстана удалось перевести строителей на Каму. Здесь нам долго не везло, но руководству Татарстана удалось найти уникальный документ - постановление Совнаркома от 1936 года, подписанное Молотовым и с резолюцией Сталина "Утверждаю" о строительстве железной дороги Казань-Бугульма с мостовым переходом через Каму. Уже начали сооружать земляные насыпи близ Сорочьих Гор, но война вынудила прекратить строительство. Зимой 1941-42 гг. была проложена рокадная железная дорога Казань-Ульяновск, чтобы спасти окруженный фашистами Сталинград. Теперь через Каму сооружается в основном на средства Татарстана мостовой переход длиной 15 километров, первая очередь которого вступит в строй к концу года. Татарстан становится самым обеспеченным регионом в Поволжье по мостовым сооружениям.

"Не смотри по сторонам - выходи"

- Секретарем ЦК КПСС избрали меня против моей воли. - Глаза Усманова погрустнели. - На сентябрьском 1998 года пленуме ЦК, посвященном национальной политике, я выступил первым, говорил о необходимости повышения статуса Татарстана, по экономическому потенциалу превосходящего три республики Прибалтики, вместе взятые. И вдруг Михаил Горбачев, уже Генеральный секретарь, объявляет с трибуны: "Предлагается секретарем ЦК КПСС кандидатура Усманова... Ну что, Гумер, смотришь по сторонам, выходи". Меня поразило такое коварство Горбачева, ведь утром я был у него, он ни словом об этом не обмолвился.

Я беру самоотвод, но голосование тем не менее состоялось. Избрали меня единогласно.

"Смотри, за тебя даже Ельцин проголосовал", - позлорадствовал Горбачев.

Это был период самой неплодотворной работы КПСС, - считает Гумер Исмагилович. - Горбачев хотел использовать меня по национальным вопросам. Такого секретаря раньше не было. Потом мне поручили Россию, в ЦК создали Бюро по РСФСР, председателем стал Горбачев, меня сделали заместителем. Моя обязанность - готовить на бюро вопросы по России. Один вопрос я, действительно, подготовил, но потом сколько мы ни предлагали, ни одна проблема не была заслушана. Никаких поручений не было - словом, шла пустая трата времени. А страна тем временем стала разрушаться. Началось с Латвии. Съездил туда секретарь ЦК Александр Яковлев и заявил, что все в порядке, там торжествует демократия. А там вовсю хозяйничал Народный фронт, на антипартийных демонстрациях сжигали чучело Пуго, первого секретаря ЦК Латвии. Чтобы утихомирить латышей, начавших атаку на КПСС и КГБ, Горбачев взял Пуго в Москву министром внутренних дел СССР, что для него оказалось роковым шагом. Тогда уже, я думаю, Горбачев взял курс на развал Союза.

- Вы ожидали, что так быстро развалится КПСС?

- Нет, не ожидал. Хотя понимал, что сохранить КПСС в прежнем виде нельзя. И не нужно. Главная причина развала - кадры партии. Потому что регионы, в том числе и Татарстан, чтобы избавиться от никчемных людей, выдвигали их в ЦК. Туда пришло много карьеристов, принципиально отличавшихся от прежних большевиков. Словом, в ЦК накопились некомпетентные шептуны, пустые люди, не знающие жизнь, тем более перспективу. И несмотря ни на что, именно они формировали мнение на местах. А важнейшие проблемы не решались, накапливались из года в год. Рос разрыв ЦК с партией, народом. Чтобы окончательно развалить КПСС, насильно ввели "сухой закон", стали вырубать виноградники, разбивать бутылки. По стране прокатилось сплошное самогоноварение, применение токсичных материалов, начались массовые отравления. Не стало сахара, конфет. Это был первый и наиболее удачный подкоп под партию. А тут начались выборы директоров, наиболее горластые тунеядцы на заводах начали выдвигать своих корешей, далеких от производства, снимать настоящих руководителей. Возникшие, как грибы, кооперативы сметали все - не стало тканей, ниток, пуговиц. Исчезли зубной порошок, мыло - опустели прилавки магазинов. Как сохранить в таких условиях партию? Кто будет слушать?

Когда я переехал в Москву, там было несколько ЦК - у Горбачева свой, у Лигачева - свой, у Яковлева тоже. И сотни вольношатающихся, ничего не делающих "ответственных работников", постоянно курящих и возмущающихся. После февральского 1990 года пленума, когда отменили шестую статью о "руководящей и направляющей роли КПСС", я написал заявление об уходе из ЦК. Горбачев меня отматерил и тихо добавил:

- Я ведь взял тебя вместе работать, чтобы сломать эту систему.

Я не поверил своим ушам, тогда подумал - шутит.

На другой день он попросил меня съездить во Вьетнам, Лаос и Камбоджу, там десять лет не было руководителей КПСС, нужно было объяснить суть февральского пленума. А они и не нуждались в наших объяснениях, они взяли на вооружение китайский принцип - созидать новое, ничего не разрушая, на новой базе возрождать экономику без вмешательства в нее партии. Принят закон: ежемесячно повышать зарплату рабочих на 1 процент. И сразу начала расти производительность труда. У них создан настоящий рынок - богатый, особенно во Вьетнаме. Я все это рассказал Горбачеву, напомнил о китайском методе, он снова матерится: "Я для этого посылал тебя? Думал, ты поможешь мне в разрушении системы". У меня - шок. Вытерев холодный пот, говорю: "Я вас не понимаю." - "Не понимаешь или отказываешься?" - "Не понимаю и отказываюсь." - "Ну ладно, давай кофе выпьем, может, поймешь".

Пришел домой. С женой вышли на улицу, дома нельзя откровенно разговаривать - подслушивают. И решили: "Едем в Казань, родина нас не бросит". Второй раз написал заявление - Горбачев выгнал. Третий раз написал перед самым XXVIII съездом КПСС, в июле 1990 года. На съезде Горбачев сообщил, что Усманов и Бирюкова написали заявления, нашу просьбу удовлетворили.

Когда я прощался в ЦК, Горбачев предложил мне поехать в европейскую страну послом, я отказался. Я сдал московскую квартиру и с женой вернулся в Казань.

Горбачев сделал все, чтобы развалить страну, убежден Усманов. 120 руководителей регионов, выдающихся министров вывел из ЦК, ездил по стране и открыто говорил: "Давайте вы снизу, мы - сверху". И довел страну до ГКЧП в августе 1991 года. Президент тогда самоустранился, сделал вид, что его арестовали в Крыму. Когда президенты России, Украины, Белоруссии собирались в Беловежской пуще, стояли три кордона - КГБ, армии, милиции, но никто не арестовал ни Ельцина, ни других... А ведь могли... Но Горбачев не разрешил.

- Конечно, КПСС сделала крупные ошибки в стратегии, - говорит Усманов. - Страна имела 40 процентов сырьевых запасов всей планеты, создала мощную индустрию. На фоне таких богатств следовало развивать экономику, социальную структуру, культуру во всех направлениях. Чтобы наш народ жил лучше всех, производил больше всех и лучше всех. Чтобы весь мир тянулся к социалистической системе. Но Советская власть не сумела дать народу то, что он заслужил в годы индустриализации, в годы Великой Отечественной войны и восстановления от разрухи. К тому же СССР весь экономический потенциал транжирил на вооружение, на подготовку к войне, безвозмездно помогал десяткам стран.

На те же грабли...

В результате страна впала в нищету, из которой мы не можем вырваться и сегодня, - продолжает мой собеседник. - Кризис усугубляется вывозом капитала из России. Страна со 150-миллионным населением имеет бюджет города Нью-Йорка. К сожалению, еще мало уделяем внимания рядовому труженику. Путин умный, добрый Президент, говорит хорошие слова, но на местах они не выполняются. А руководителя судят не по словам, а по делам. К тому же он пока награждает только военных и интеллигенцию, а рабочих, крестьян в упор не видит.

А состояние агрокомплекса страны ка-та-стро-фичес-кое. - Мой собеседник нервно зашагал по комнате. - Раньше мы поднимали целину в Казахстане, а теперь треть пашни России не обрабатывается. Татарстан ежегодно получал по 3,5-4 тысячи тракторов, 4 тысячи комбайнов, сейчас - сотни штук. А в других регионах вовсе не обновляется техника, без которой невозможно обрабатывать землю. Закрылись ГПТУ, городские и сельские. Не хватает молодых рабочих кадров. Спор, в чьих руках должна быть земля, бессмыслен. По моему твердому убеждению, земля не выбирает, кто хозяин - колхозник или фермер, она знает одно - кто ее обрабатывает, кто любит, кто в нее вкладывает, того она сторицей отблагодарит. Сегодня фермер не сможет прокормить страну, потому что для него не выпускается необходимая техника. В США три процента крупных хозяйств обеспечивают продуктами всю страну. Там один фермер одновременно откармливает по 120 тысяч бычков и 500 тысяч свиней. Вот это фермер! На них работает вся страна, обеспечивает всем необходимым. Это я видел своими глазами, побывав в Америке. В нашей стране сейчас дискутируется на полном серьезе, что мы можем экспортировать зерно. Это при урожае 87 миллионов тонн на 146 миллионов населения? Мерой, принятой ООН, является обеспечение каждого гражданина 1 тонной зерна в год. Чтобы обеспечить население хлебом и макаронами, достаточно 26-28 миллионов тонн. Но остальное - не менее 120 миллионов тонн зерна - должно быть отправлено в животноводство. У нас нет столько хлеба, потому сегодня производится в стране треть животноводческих продуктов, получаемых при Советской власти. Если будем экспортировать зерно, для этого много ума не надо, загубим все животноводство, а продукты питания будем закупать за рубежом.

Множество кризисов претерпевал российский народ в ходе вялотекущей перестройки, навязанной Михаилом Горбачевым, - вздыхает Гумер Исмагилович. - Экономический, финансовый, социальный, национальный, военный и т.д. Кажется, мы их преодолеваем постепенно. Но непреодолимым остается последний и самый главный - кризис власти. Точнее, кризис отношений между народом и властью. Трещина, образовавшаяся между ними, превратилась в бездонное ущелье. И может быть взрыв, революция. Но народ наш и так изможден социальными катаклизмами. Теперь не хочет даже думать о них. Он хочет одного - покоя, выжить во что бы то ни стало. Долготерпение народа - вот что спасает пока страну от взрыва, хотя он и видит чудовищную несправедливость. На фоне многомиллионной нищеты вырастают особняки по проекту графа Юсупова.

И надо дать свободу инициативе регионов. Видите, как воспрянул Татарстан, получив суверенитет. Потому что татарский народ, вместе с ним русские, все народности, проживающие в республике, увидели перспективу, национальную идею. А она проста - вложить все силы, творчество в улучшение жизни, работать во имя будущего, ради счастья детей и внуков. Потому я верю в великое будущее Татарстана и России.

- Вы оптимист. А какова ваша личная жизнь? На что вы живете, неужели на одну пенсию?

- Да, она у нас небольшая, но мы счастливы, живем вдвоем с женой Дамирой Хадеевной, тоже пенсионеркой. В народе говорят: "Самый богатый не тот, у кого много денег, а тот, у кого потребности небольшие".

Николай СОРОКИН.
Корр. ИТАР-ТАСС - специально для "РТ".

Снимки из личного архива Г.И.Усманова