К. ЛАРИНА: Начинаем нашу программу, и сегодня у нас в гостях народный артист Советского Союза, главный режиссёр театра имени Ермоловой, заведующий кафедрой актёрского мастерства в ГИТИСе, или в российской академии театрального искусства Владимир Андреев. Добрый день Владимир Алексеевич, здравствуйте.
В. АНДРЕЕВ: Добрый, я надеюсь.
К. ЛАРИНА: Я хочу сказать, что для меня Владимир Андреев человек особенный в моей жизни. Вот я никогда не говорила Владимиру Алексеевичу, а сейчас скажу. Я тоже была абитуриентом государственного института театрального искусства имени Луначарского. Поступала в ГИТИС, поступила, даже его закончила с красным дипломом. И я прекрасно помню тот ужас, который охватывает любого человека, когда он стоит на сцене, может быть впервые в жизни, а напротив него за длинным столом сидит приёмная комиссия, и во главе этой комиссии зав кафедры актёрского мастерства Владимир Андреев. Я помню, какой кошмар я тогда испытывала. Я закончила курсы Ирины Ильиничны Судаковой, и Ирины Николаевны Князевой, так что считайте меня тоже своей, мне это тоже приятно осознавать. С чего я хотела начать. В конце этого сезона, уже прошлого сезона, Владимир Андреев выступил в совершенно необычном проекте, по-моему, впервые такой случай беспрецедентный, что называется, когда сыграл главную роль в спектакле вместе со своими учениками самых разных выпусков на сцене учебного театра ГИТИСа. Я не знаю таких случаев в истории, были такие до вас, или вы впервые действительно сделали?
В. АНДРЕЕВ: Я право не знаю, могу сказать только, что я вынашивал эту идею довольно долго. И признаюсь вам, как она родилась. Я своему товарищу по театру Марку Гурвичу, директору театра, однажды говорил: "Так мне хочется успеть сыграть Матиаса Клаузана". Он мне говорит: "Потратьте свои силы, мне так кажется, но надеюсь, что не ошибаюсь, на что-нибудь другое, потому что сегодня Гаупман перед заходом солнца, вряд ли это в наш непонятный век поманит зрителя". И я не стал спорить, а желание это существовало. Причём оно было не то чтобы вымучено, а оно органично родилось. И когда я в ГИТИСе заикнулся о том, что неплохо бы, то мне уже не дали от этого отказаться. И один из моих тоже своеобразных учеников, Валентин Тибряков.
К. ЛАРИНА: Декан актёрского факультета.
В. АНДРЕЕВ: Да. Он сказал: "Можно я буду этим заниматься, как режиссёр". Я говорю: "Пожалуйста". И вот родилось такое. Надо сказать, что в РАТИ и в ГИТИСе эту идею поддержали все те, кто мог способствовать рождению этого проекта. И что интересно, это своеобразное соревнование, не то, чтобы на боксёрском ринге, но проверить, насколько ты органичен, насколько ты научился не врать, если веришь в предлагаемые обстоятельства. А рядом со мной актёры уже известные, актёры, который уже неоднократно терзали сериалы, то есть они опытные, и на сцене кое-что создали. Это и Владимир Зайцев, и Николай Токарев, это и Борис Миронов, люди лицами своими уже известные. А партнёрша моя, та самая девушка, тот самый человек, которому я понадобился, вернее мой персонаж, это выпускница 2008-го года, актриса театра Маяковского, Екатерина Попова. Кстати говоря, партнёром она оказалась очень пытливым, и серьёзным. И мне было интересно проверять. Ладно, я учил, наставлял, но вот как ты себя будешь чувствовать с человеком, который ещё не знает, что такое наигрывать, бежать с киносъёмки на спектакль и обратно ещё куда-то. Это было интересно, это было полезно. И вот 26 и 27 сентября, полагаю, что мы уже на Ермоловской сцене сыграем это, как официальную премьеру.
К. ЛАРИНА: Язык театра, конечно же, меняется во времени, и иногда, когда смотришь старые спектакли, записанные на телевидении, МХАТовские или Малого театра, совсем старые, 50-х годов, то думаешь, Господи, как же можно было так играть, как же они все так наигрывают. Каким образом за этим уследить, вы знаете закон развития театрального языка, то, что вчера было гениальным, сегодня считается странным. А то, что сегодня считается выдающимся, тогда и в голову не могло придти, что можно было так играть ничего не играя, потому что актёрство всегда на катурных, всегда плюс, всегда чуть больше чем в жизни.
В. АНДРЕЕВ: Вот интересно, что вы об этом размышляете, потому что я не просто думаю об этом, не для того, чтобы задрав штаны, бежать за комсомолом, нет, а для того, чтобы быть достаточно соответствующим сегодняшнему дню, и тем, кого ты набираешь в мастерскую, и обучаешь потом. Я об этом не только думаю, а пытаюсь всё время проверять, и на себе самом. И должен вам сказать, что прихожу к выводу, что поиск правды, это вечная вещь, правда, в искусстве по-разному выражать её можно. Я вот интересуюсь изобразительным искусством. Можно очень увлекаться тем, что сегодня является супермодерном. Если это талантливо, если это не просто привлекает твоё внимание, будоражит мысли, значит это интересно. Если это желание оказаться, пусть недолго, но в центре внимания, это долго не живёт. Я сейчас вас слушал, и вспоминал, как Варвара Николаевна Рыжова на сцене существовала, это было много лет назад, мой первый педагог, она меня и благословила заниматься этим делом непростым. И вот иногда вдруг показывают по телевидению, спасибо за это, какие-то сцены из старых спектаклей малого театра. И вот одни исполнители, уже давным-давно находятся на музейных полках, а другие великие старухи, в частности Рыжова думают: "Вот так бы сегодня существовать". То есть каждую абсолютную единицу времени абсолютная вера и полная правда. Вот должен сказать, я увлекаюсь поэзией вообще, и в частности читаю, и читаю на эстраде, просто в каком-то узком кругу, или встречаюсь с учениками. У меня даже программы были, спасибо, что они иногда повторяются. И прихожу к выводу, что если ты почувствовал про что, то тебе уже неважно как кто-то отнесётся, хотя важно, что я лукавлю. Но важно, чтобы почувствовали, что ты правдив. Вы заговорили о спектакле "Перед заходом солнца". Я не буду называть имени человека, которого я очень уважаю, профессор режиссёрского факультета ГИТИСа. Он подошёл, он в своё время ставил этот спектакль, и сказал мне: "Могу одно сказать, уж очень вы органичны". Больше он мне ничего не сказал. Для меня это было чрезвычайно важным услышать от этого человека, почему. Значит, сколько бы тебе ни было лет, если ты не врёшь, то значит, кто-то тебя услышит. Как Ингрит Берман принадлежат такие слова: "Если пришёл в зал один человек, которому ты нужен, значит, ты выходишь, и существуешь, и играешь, живёшь ради этого человека. И вот когда находятся люди, видишь по глазам, что ты для них не некий динозавр, а живой человек, то это очень важно. Но должен вам сказать, что не специально, не натужно, но я всё время учусь у учеников, даже не очень радивых, потому что они иногда порами своими, нервными окончаниями притаскивают из этой жизни, из её эпизодов, которые ты может быть уже и пропускаешь. Это очень интересно. Вот сейчас готовлюсь я к новому учебному году, и думаю, как мне начать с ними вот первые наши встречи, чтобы вытаскивать натужные какие-то обязательные их, как правило, лето, что прочитал, а чтобы не заигрывая, ещё больше приблизиться. Ощутить сегодняшний день, этот странный день с разными проявлениями, порой уродливыми, но иногда всё-таки и светлыми.
К. ЛАРИНА: Вот интересно, безусловно, в творчестве всегда существуют гении, которые опережают время, которые может в литературе, в живописи, в кино даже, мы можем назвать такие примеры, когда доходит до зрителя, доходит до настоящего понимания через много - много лет после создания. Поскольку театр, это искусство абсолютно сиюминутное, сегодняшнее, на ваш взгляд, существовали ли такие актёры, которые опережали время?
В. АНДРЕЕВ: Существовали, наверное, и актёры, и режиссёры. Если говорить о режиссёре, то был такой Андрей Михайлович Лобанов, не самая яркая с точки зрения официоза личность, но он опередил время. Вот Товстоногов, один из его учеников, писал, что он был прародителем, родоначальником новой театральной технологии. Лобанов говорил, ему принадлежит такая мысль: "Долой мастеров и мастериц, забыть, что я актёр, я тот, кого играю". Я считаю, что вот это верный главный ключ к тому, чтобы и сегодня быть современным, живым. И тот же Лобанов говорил: "Если однажды когда-то я сыграю всё про себя с помощью настоящей драматургии, это будет гениально, но так почти никогда не бывает. Если я когда-то поставлю, где всё будет про меня, и про моё знание, и про моё ощущение людей, жизни, будущего, это будет гениально, но так не бывает". Но я вспоминаю актёров, которые не то, чтобы они опережали время, но я вспоминаю, может вам покажется странным, ах, должен был назвать что-нибудь очень такое, что уже в бронзе на площади стоит. Но я вспоминаю Евстигнеева, до чего же он был органичен и правдив, до чего же он был настоящий, независимый от степени успеха. Или Анатолий Папанов, такая детская правда, большого таланта.
К. ЛАРИНА: Кстати в вашем же театре был замечательный театральный актёр, его широкая публика мало знает, Соловьёв, который играл Худова.
В. АНДРЕЕВ: Соловьёв Иван Иванович, да я с ним много работал.
К. ЛАРИНА: Просто гениальный актёр.
В. АНДРЕЕВ: А как он играл, это была его последняя театральная работа, Ивана Грозного. Я помню, Царёв Иван Иванович, который был достаточно ревнивым человеком, спросил меня: "А кто играть-то у вас будет Грозного". Я говорю: "Соловьёв". Он подумал, и сказал: "Пожалуй, точнее сегодня такого и не выберешь, на другом остановится, будет уже странно". После этого он вскоре и скончался.
К. ЛАРИНА: А Якут, какой замечательный актёр.
В. АНДРЕЕВ: Якут был чудесен, но Якут был актёром романтического склада. Я помню, когда мы студенты видели генеральную репетицию "Пушкин", где он играл Пушкина. И когда он говорил, умирая: "Передохнём, и снова выше, выше", обращался он к книгам вокруг себя. Мы ребята, многие из нас были ещё дети войны, многое повидали, но когда он это произносил, когда он выходил на сцену когда он страдал, слёзы лились из глаз у всех зрителей, настолько с такой отдачей он существовал. Но рядом ещё была такая прибавка, органичная примесь романтического существования... И слово своеобразное у него рождалось, и своя какая-то интонация, но они помнятся до сих пор.
К. ЛАРИНА: Скажите, пожалуйста, Владимир Алексеевич, вы довольны своей актёрской судьбой?
В. АНДРЕЕВ: Вы меня на откровенность подталкиваете. Должен вам сказать, что сейчас уже приходит время, пришло время, когда надо рассуждать, не очень страдая, правильно ли я выстроил свою жизнь, вообще что такое правильно выстроить жизнь. Как Господу угодно, или ещё кому-то, кто тебе в ребро наподдаёт. Наверное, если бы я занимался только актёрским делом, я бы может достиг большего, кто его знает. Но в своё время ко мне пришли мои коллеги по театру, давно это было, ничего я не выдумываю, и сказали мне: "Володя, тебе пора бы начать заниматься режиссурой, когда ты что-то подсказываешь, или когда ты что-то пытаешься поправить, то мы хотим с тобой работать". И вот тот же Якут, о котором вы говорите, и Лекарев Валерий Петрович, и Соловьёв. Вот Соловьёв, надо вам сказать, последние годы своей жизни не предполагал, чтобы не работать со мной, такого он не видел, и очень огорчался, ревновал, если вдруг он не попадал в какую-то работу. Я очень дорожу этими воспоминаниями. И вот так получилось, а Гончаров меня бросил в педагогику. Я был тогда ещё совсем молод, он мне говорил: "Володя, тебе пора начать преподавать". Я говорю: "А чем я буду заниматься с ними". Он спрашивал: "А вы уже что-то накопили, и ничего не придумывайте, передавайте свой небольшой опыт". Я, конечно, придумывал, а Гончаров всё это снимал, а мне хотелось быть оригинальным. Я всегда увлекался художественным словом, и если говорить честно, может быть, лучшее что я научился делать, это читать, это моё личное ощущение. И вот этот конгломерат заставил меня жить так, как я живу последние десятилетия. Конечно, что-то я не доиграл. Если я "Перед заходом солнца" пришёл вот таким образом, значит, мог бы это делать и по-другому в своё время.
К. ЛАРИНА: Владимир Андреев у нас в гостях. Сейчас мы слушаем новости, потом продолжим наш разговор. Программа открыта, и я напомню нашим слушателям, что вы можете свои вопросы присылать на СМС +7-985-970-45-45. Телефон напомню, если будет возможность включим, 363-36-59, а сейчас новости.
Идут новости.
К. ЛАРИНА: Возвращаемся в программу, напомню, что в гостях у нас сегодня главный режиссёр театра имени Ермоловой Владимир Алексеевич Андреев. Я хочу напомнить нашим слушателям. Что Владимир Андреев в этом театре уже почти 60 лет с небольшим перерывом, в Малый театр вы уходили. С 1952-го года вы в театре, сначала актёром, потом режиссёром?
В. АНДРЕЕВ: Да, с 1952-го года актёром, а с 1970-го года художественным руководителем.
К. ЛАРИНА: Я, почему об этом заговорила, потому что театр Ермоловой в истории отечественного театра помимо всяких удач и побед, известен ещё и как коллектив, где театр и режиссёр, который пробивал дорогу драматургам, которым дорога была заказана на сцену. Я имею в виду, прежде всего Александра Вампилова, чьи пьесы впервые были поставлены именно на сцене театра имени Ермоловой. Никуда не пускали, нигде невозможно было его ставить. Также и "Пробег" кстати, я вспоминала, он впервые был поставлен именно в театре Ермоловой, когда Лобанов ставил?
В. АНДРЕЕВ: Нет, Гончаров.
К. ЛАРИНА: Да, и, по-моему, там даже Елена Сергеевна Булгакова видела этот спектакль, приходила туда.
В. АНДРЕЕВ: Видела. И, слава богу, что осталось её мнение в одном из театральных журналов. Она говорила о некоторых из нас, даже говорила, что кое-кто похож на Мишу.
К. ЛАРИНА: Серьёзно? Это вы, наверное? Голубкова играли в этом спектакле? Почему я об этом заговорила. Поскольку время сегодня совсем другое, и многие люди, вообще молодые я имею в виду, даже себе не представляют, что это такое когда запрещают автора, за что запрещали автора. Одно дело, когда там речь идёт о каких-то политических высказываниях, каких-то памфлетах, или наоборот, о какой-то политической сатире, это ещё можно понять, государство блюдёт свои государственные интересы, и мышь не проскочит. Но Вампилова, там же ничего не было, там не было никаких протестов, там абсолютно история про человеческую жизнь, философия человеческой судьбы, разговор на тему смысла жизни. Говорю я простые высокие слова, но это так. Вот можно сегодня сформулировать через столько лет, чем он был так неугоден советской власти, почему он практически был под запретом?
В. АНДРЕЕВ: Он был неугоден вот чем, потому что он людей обыкновенных, он разговаривал об обыкновенных людях, и об их поступках по нормальной человеческой логике с помощью же своего таланта. Это было совершенно непохоже на то, как в иных пьесах иные драматурги о тех же людях говорили. Вы понимаете, если человек не занимался впрямую повышением каких-то производственных показателей, а опускался на нормальную жизнь. Иногда выпивал, если влюблялся, то не пел, как соловей, а нормальным душевным, человеческим лексиконом это выражал. Необычность раздражала, необычный новый взгляд. И сегодня, когда читаешь и перечитываешь его маленькие рассказы, которые все драматургичны, думаешь, что вот так своеобразно смотрел, только он так мог. И друзья его, большие талантливые писатели, как Распутин, как Шугаев, такой был очень интересный человек, они это видели, и они не то, чтобы подчинялись ему, а они как-то доверяли его таланту. А были люди, которые не хотели необычности, и справедливо кто-то сказал, что кто остался сейчас из 20-го века сегодня. Названо было небольшое количество людей, и среди них Вампилов. Я помню как Владимир Лакшин, удивительный совершенно человек, искусствовед, литературовед, он размышлял о Вампилове, и говорил: "Вот тот случай, когда человек не отрывался ни от родного места, ни от ощущения атмосферы этих мест, ни от людей". Но был, относясь к людям по-доброму, Вампилов сам сказал даже, споря с товарищами, и говорил: "Я одобряю вас всех, я ни одного человека не убил". И когда говорили, что он жесток, ведь вспомните, в той же "Утиной охоте", там ведь есть товарищ Кушак, который всего боится, который увлёкся девочкой, пока жена где-то на курорте. А увлечься боится, а вдруг кто-то узнает. Это не нравилось многим, кто очень походил на Кушака по повадкам, по лексикону. Так что он был не очень политик, но в результате большой политик.
К. ЛАРИНА: Хочу напомнить, что Александр Вампилов очень рано ушёл из жизни, трагически погиб, утонул. И второе, тоже трагическая история, связанная с его именем, я не знаю, как вы относитесь к этой работе, мне кажется, что это одна из лучших работ Олега Даля в кино, это "Отпуск в сентябре" по "Утиной охоте". Фильм, который не вышел, его запретили, уже спектакли шли по всем театрам по пьесам Вампилова, а фильм был запрещён к показу, и Олег Даль его при жизни не увидел. Только после ухода его из жизни мы увидели эту работу. Это какое-то преступление, невероятно. Я хочу вас спросить в связи с этим, всё-таки, вопрос, который я часто задаю людям творческим, мне всегда интересно мнение, ваше особенно, всё-таки, нужна цензура в творчестве сегодня, вот как вы считаете? Вот сегодня много про это говорят, что вот такая вседозволенность превратила, в том числе и искусство, в субкультуру, вот на ваш взгляд?
В. АНДРЕЕВ: Сначала я вернусь к "Утиной охоте". Всё-таки, почему не пускали "Утиную охоту". Меня в своё время пригласили в Германию поставить этот спектакль, и один человек, крупный чин, человек интеллигентный, очень образованный, сказал: "Ну, зачем экспортировать нам сегодня Вампилова, да ещё с этой пьесой. Поставьте там что-нибудь другое". Я вам скажу, есть такое грустное понятие потерянное поколение, там всё про потерянное поколение. И вот люди, которых тормозила жизнь, болото тормозило, они пили, и продолжают пить, уже, будучи совсем взрослыми, и передали вот это детям. Так что он не лгал, не специально это делал, но уж очень он чувствовал жизнь, поэтому и запрещали.
К. ЛАРИНА: Кстати, эта пьеса была написана задолго до фильма Балаяна "Полёты во сне и наяву". Это же Зиловская тема абсолютно в этом фильме, то что сыграл Олег Янковский, этого героя. Зилова играли вообще все мужчины на свете, актёры я имею в виду, в советское время мечтали сыграть эту роль, насколько она была потрясающе написана. Но там существует некая загадка в этом образе, его не так просто сыграть, как я понимаю.
В. АНДРЕЕВ: Я 300 раз сыграл Зилова.
К. ЛАРИНА: И вы играли, и Олег Ефремов играл эту роль.
В. АНДРЕЕВ: Нет, я пораньше выпускал "Утиную охоту". Вы знаете, когда я работал над "Прошлым летом в Чуимске", то в субботу в свой нерабочий день, пришёл начальник управления культуры Москвы. После конца закрылся занавес, и он сказал, утирая слёзы: "Это надо защищать. Так что поборитесь за это. Я вам это говорю неофициально, я пришёл к вам в субботу, в свой выходной день. Это я говорю вам так лично, но это надо защищать". И он ушёл. Понятно, почему он не первым сказал вслух кому-то, что это надо позволить, это полезно, это нужно, он человечность защищал в этой пьесе Вампилов, и выпустили. Иногда бывает так, что трудно с проявлением человечности бороться, хотя боролись.
К. ЛАРИНА: Среди чиновников были приличные люди?
В. АНДРЕЕВ: Были. Вы понимаете, были люди, которые на своих плечах, и с помощью своих талантов несли бремя, вот это бетонное бремя навыков, идеологических правил для того, чтобы как-то сдержать, а куда деваться. В то время скажет человек, начальник другому начальнику или группе начальников, так было, когда говорили, и что. С ними начинали бороться. Ведь очень просто сегодня говорить обо всех, что это были все плохие, узурпаторы. Это примитивные разговоры. Хотя если бы вы меня спросили: "а ты бы хотел, дитя того времени, при всех сложностях сегодняшнего времени, и порой идиотизма сегодняшнего дня". Может, не очень аккуратно я это говорю, "Но ты бы хотел возврата к тому". Никоим образом, потому что его величество страх и беспокойство никогда не покидали, особенно если ты дело вёл. Но я пошёл дальше, и вы мне задали вопрос.
К. ЛАРИНА: Я про цензуру спросила.
В. АНДРЕЕВ: Вот про цензуру я думаю, что нет. Цензура вещь опасная, знаете почему. Сегодня она будет мягонькой, причём по отношению к тому, чему надо было бы поставить вот это нет, а завтра она будет развиваться, она будет увлекаться сама собой, и не дай бог может скоро вернуться к тому, что было. Но существует такое понятие всё-таки, как совесть. Много говорят о телевидении, но ведь всё-таки, когда всё время на всех каналах кровь, убийства, причём уже без логических обоснований, просто чтобы это было убийство, и рождается уже своеобразный актёрский тип. И у женщин, и у мужчин возникают те типы, которых хотят люди, но которые начинают уже своими ферментами прививаться к интересам уже совсем юных. А что дальше. И тогда уже неудобно говорить о том, что какое-то ощущение добра, всё-таки, должно присутствовать. И отношение к юмору, не как к чему-то пошловатому, к тому, что уже совестно делается, а к юмору, как к юмору, который помогает человеку жить. Это должно сохраниться. И вот когда теряются, можно догадаться почему, но теряются вот эти опоры не только смысловые, но опоры этические, жутковато делается. К совести призывать сегодня необходимо, но сложно.
К. ЛАРИНА: Ужасно, потому, что человек не изменяется веками, человека всегда притягивает безобразное. Это так, вот согласитесь.
В. АНДРЕЕВ: Справедливо говорите.
К. ЛАРИНА: Вот что делать с этим, вот если хочешь заработать денег, покажи что-нибудь безобразное, мы все эти законы знаем. И телевидение по этим законам живёт. Но я вам скажу больше, многие, и ваши коллеги идут на такие компромиссы для того, чтобы привлечь публику, для того, чтобы получить кассу, что называется. Что вот делать с этим, значит, тогда нужно, чтобы кто-то воспитывал публику, чтобы публика это не выбирала, а выбирала другое, а как это сделать?
В. АНДРЕЕВ: Вы знаете, среди публики, слава богу, есть люди, и их достаточное количество, которые тоскуют и страдают по теплу, которое идёт, переливается в зал со сцены или с экрана. И я говорю не о тех ханжах, которым всё нехорошо, это тоже момент опасный, когда ну всё плохо, и всё неприлично. Но существует молодёжь, но молодёжь хочет танцевать, хочет веселиться, и имеет на это право. Но когда к этому примешивается, простите, я буду вульгарным, наркота, алкоголь, и всё, что связано с этим. И когда вдруг не обязательно увлечься и полюбить. Можно полюбить за что-то, вот смогу полюбить того-то, за то, чем он обладает. Ведь это внедряется в нашу жизнь сегодня, скажем прямо. Обидно, когда в иностранной печати, в зарубежной печати, обидно и часто несправедливо рассуждают о наших девушках, и о нашей женщине, как о существе, которое живёт главным образом тем, чтобы устроиться удобно. А потом рассказывают о тех трагедиях, которые возникают при этих альянсах. Несоединимо. Довольно горько Леонид Зорин сказал в одном из своих произведений: "Мы всё рубили окна в Европу, брили бороды, а не нужна нам Европа, потому, что наша порода старообрядческая Авакумова, а мы ей и подавно не нужны". Но он это говорил с позиции человека довольно отсталого, но какой-то элемент в этом присутствует, что бороды может брить и надо. Иногда видишь кого-нибудь с бородой и думаешь, боже мой, из какого он века он пришёл к нам. Существует такое понятие, как достоинство, и достоинство смолоду, его бы прививать, неудобно, не модно говорить об этом, но я однажды побывал в одной школе не в России. Наверное, в России есть такие школы, в одной школе за окном, я вошёл в класс, и думаю, что же это такое, какие-то дети ползают, рисуют грифелем что-то такое, другой птиц кормит, третий поливает цветы, четвёртый непонятно чем занимается. "Это что такое" - спросил я, это было уже давно. "Это урок, это второй год обучения", но ходит добрый человек с хорошими глазами, остановится у одного, потом рядом с другим, потом поправит движение пластилина в детских руках. А оказывается, что с этим он занимался арифметикой в данный момент, с этим ещё чем-то, этот учил какое-то стихотворение с помощью того, что он вырисовывал. И иногда думаешь, что с человеком, как в том анекдоте старом, когда на лекции в армии, давно это было, сейчас этого нет, и быть не может, когда читают лекцию, а потом командир говорит: "Встать, сесть, встать, сесть. Продолжайте спя". И правда, когда тут не знаю, что это за сериал был, фрагмент из сериала, когда я вдруг вижу, я был благодарен людям, которые создавали этот сериал ради этого эпизода, когда молоденькая учительница отважилась сказать: "Приведёшь завтра отца". И вот приходит папа, вот у него социальное это лицо, модное сегодня и на экране, и в жизни, приходит с сыном, а сын похож на папу, и говорит: "Что такое, зачем позвали". Она говорит: "а вот ребёнок не так себя ведёт, он должен перед учительницей извиниться за то плохое поведение. Она ведёт урок, а он разговаривает". И папа говорит: Ну, а если я вашему лицею деньги давать не буду". И кончается тем, что учительница извиняется перед этим мальчиком. У мальчика лицо уже определённое, это сильный эпизод, я его запомнил, он у меня остался в памяти, в чувстве. И вот уже за это спасибо людям, которые это сделали.
К. ЛАРИНА: Это реальные истории уже, это даже не художественный вымысел.
В. АНДРЕЕВ: Вот про то и разговор, и хорошо, что они с этим вышли. Кто-то всё равно не поймёт и не примет это, а у кого-то западёт, на сердце ляжет.
К. ЛАРИНА: У вас всё-таки ещё большой и отцовский опыт, поскольку двое детей, и внуков уже сколько, двое?
В. АНДРЕЕВ: Да.
К. ЛАРИНА: Вот у вас есть какие-то свои секреты воспитания, вы каким-то образом пытались их воспитать людьми, которым будет не страшно жить в этом мире, у которых есть чувство собственного достоинства, и уважения к себе и к окружающим.
В. АНДРЕЕВ: Вот у меня внуку моему 4 ноября исполнится 14 лет. Все приметы сегодняшнего дня внешние, или почти все, он несёт. Но когда мы с ним встречаемся, не потому, что я такой хороший дед, хотя он говорит, что я хороший дед, я не уверен, то мы с ним разговариваем об истории древнего Рима. Он мальчик не такой, как ох, какое удивительное дитя. Нет, но я чувствую, что он начинает увлекаться, может не только интонациями моими, а вдруг тем миром, о котором он ещё мало знает. А потом я ему говорю: "Так вы это уже проходили. Это же очень интересно". Понимаете, надо находить время и место родителям, даже своим трудным и очень любимым детям прививать интерес, чтобы был интерес к жизни. Иногда Мария Васильевна Клебель, была такой удивительный педагог, ученица Станиславского. Она говорила: "Встречаешь иногда человека, молодого человека, а у него в глазах уже иссякла жизненная энергия, интерес к жизни". А есть люди, и старые люди, и у меня такие есть друзья, которые старше меня, их уже осталось немного уже осталось, которые и юмор несут, и интерес к жизни, жить хотят. Вот прививать, стараться. Говорить легко, делать трудно. Но прививать интерес к жизни не только через модную тряпку, что важно, не только через знание сегодняшней техники, или мечты об автомобиле, но и ещё к чему-то. Вот это ещё, которое надо сначала ощутить, почувствовать, ибо мысль рождается от рождённого чувства, которое не отбрасывается человеком. Вот так, повторяю, что говорить легче, чем делать.
К. ЛАРИНА: Вы своими детьми довольны?
В. АНДРЕЕВ: Да, не могу сказать, что вот ах мои, уникальные совершенно, лучше других. Это не так, но доволен. Доволен, что они есть, доволен, что у них будущее, доволен, что они не мучают животных, доволен, что они удивляются, когда узнают о людях, которые с балкона расстреливают бродячую собаку. Бытие определяет сознание, предлагаемые обстоятельства.
К. ЛАРИНА: Владимир Алексеевич, вот последний вопрос, который я хотела вам задать очень давно. У вас замечательная жена артистка Наталья Селезнёва, вы всю жизнь вместе. Вы практически большую часть своей жизни главный режиссёр московского театра. Почему вы не забрали артистку Селезнёву из театра Сатиры, и не завалили её ролями в собственном театре, как это делают большинство главных режиссёров при наличии жён артисток?
В. АНДРЕЕВ: Я бы не стал этого делать, даже если бы она сказала: "Я ухожу от тебя", потому что это болезнь опасная, привести актрису, ещё и жену, в театр, и вокруг неё начинать вот эту круговерть. Нет, это первое. Второе, это покажется вам странным, патриот своего театра. У неё были периоды хорошие, интересные, а были периоды страданий, унижений, в силу определённых причин. Но она стойко выносила то, что должна выносить уважающая себя женщина. А сейчас снова интерес появился, и она сегодня играет в премьере, и будет играть ещё в одном спектакле. А потом, вы знаете, мы с ней разные, и может быть где-то, несмотря на то, что она о Пушкине знает значительно больше, чем я, не просто понаслышке, но я что-то больше знаю. Чем она. Мы разные, но мы скованы одной цепью, так получилось, и помогаем друг другу жить, это важнее. А боремся на поприщах своих, советом помогаем друг другу, но не более того.
К. ЛАРИНА: Спасибо вам огромное, мы на этом завершаем нашу встречу с главным режиссёром театра имени Ермоловой Владимиром Андреевым, желаем вам успехов, здоровья. И теперь я должна просто, и просто обязана позвать в нашу студию Наталью Селезнёву, актрису театра Сатиры, и с ней поговорить о жизни.
В. АНДРЕЕВ: Это ваше право, спасибо вам за доброе участие.
К. ЛАРИНА: Спасибо.
http://www.echo.msk.ru
Док. 619362
Перв. публик.: 18.05.09
Последн. ред.: 18.01.10
Число обращений: 0
Андреев Владимир Алексеевич
|
