В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Новости
Бегущая строка института
Бегущая строка VIP
Объявления VIP справа-вверху
Новости института
В.Парамонов, А.Строков: Центральная Азия в период мирового финансово-экономического кризиса: в плену старых или поисках новых моделей и ориентиров развития? Назад
В.Парамонов, А.Строков: Центральная Азия в период мирового финансово-экономического кризиса: в плену старых или поисках новых моделей и ориентиров развития?
Вместо введения: беглый взгляд на географию и историю Центральной Азии
Даже поверхностный взгляд на географическую карту свидетельствует, что Центральная Азия (ЦА) выделяется уникальностью своего положения на Евразийском континенте. Во многом именно эта уникальность предопределила тот исторический факт, что развитие региона традиционно находилось в прямой зависимости от процессов международного взаимодействия в центре Евразийского континента, в которых, как показывает история, традиционно важную роль играли Китай и Россия. С одной стороны, в те исторические периоды, когда Центральная Азия была экономически интегрирована в систему региональных и межрегиональных связей, наблюдалось интенсивное развитие региона. С другой стороны, в те исторические периоды, когда происходило разрушение данных связей, возникали серьезные проблемы на пути развития Центральной Азии.

В целом, обзор основных исторических этапов развития центральноазиатского региона свидетельствует о том, что, с одной стороны, история Центральной Азии - это история успехов, когда наблюдались интеграционные процессы, где ключевую роль, как правило, играли Россия или Китай, а с другой - это история неудач, когда регион входил в период длительной дезинтеграции. Среди последних и наиболее ярких исторических примеров этого является пребывание Центральной Азии в составе СССР, и последовавший вслед за этим период экономической дезинтеграции Советского Союза.

Как долго продлится данный период с учетом набирающего обороты мирового финансово-экономического кризиса? Чтобы приблизиться к ответу на данный сложный вопрос необходимо взглянуть на постсоветскую историю Центральной Азии, в том числе основные этапы развития региона, ответив на другой вопрос: а с какими результатами, в первую очередь в плане а) развития региональной экономической интеграции и б) формирования региональной системы безопасности центральноазиатские страны подошли к моменту начала мирового финансово-экономического кризиса?
К оценке основных этапов развития стран Центральной Азии
После дезинтеграции СССР с особой силой проявились относительно малый размер экономик и слабость национальных производителей стран региона. Во многом это было связано с закрепившейся за ЦА нишей в экономической системе СССР. В советские времена экономическая деятельность в регионе была ориентирована в основном на удовлетворение потребностей других советских республик (преимущественно России) в сырьевых ресурсах и в меньшей степени - на выпуск готовой продукции. Значительная часть (по различным оценкам, свыше 75%) потребительских и промышленных товаров поставлялась в регион из других республик бывшего СССР, в первую очередь, из РСФСР. Из-за того, что стоимость внутрисоюзного импорта ЦА значительно превышала стоимость экспорта (так как цена готовой продукции выше цены на сырьевые ресурсы), республики региона регулярно получали дотации из центра, которые играли ключевую роль в развитии их социальной сферы. Помимо этого, практически все промышленные предприятия в Центральной Азии в результате сложившегося в советское время разделения труда (и соответственно территориального размещения производительных сил) были в сильной взаимозависимости (структурной и технологической) с экономическими субъектами России и других республик Советского Союза.

С распадом СССР, ликвидацией системы управления советской экономикой и отсечением стран региона от российской системы товарно-денежного обращения разрушились существовавшие до этого чрезвычайно тесные межгосударственные экономические связи. Тогда же со всей силой проявилась и т.н. экономико-географическая замкнутость центральноазиатских республик, представляющая собой ни что иное, как геоэкономическую причину "многовекторности" их курсов. География стала диктовать свои "правила игры". По отдельным экспертным оценкам, "стоимость транспортировки товаров из географически замкнутых стран более чем на 50% выше стоимости транспортировки товаров из приморских государств".

В итоге целые отрасли промышленности стран ЦА оказались нежизнеспособны, экономическая ситуация катастрофически ухудшилась, а социальная сфера подверглась деградации. Особенно в первые годы независимости все это вызвало резкое падение уровня жизни населения, рост социальной напряженности и массовый отток из региона квалифицированных специалистов. Учитывая же перманентную нестабильность в Афганистане, не будет большим преувеличением сказать, что в начале 90-х годов государства Центральной Азии фактически оказались на грани дестабилизации, а одному из них - Таджикистану не удалось сохранить гражданский мир. Возможно, что если бы не было распада единого экономического, оборонного и институционального пространства, то можно было бы избежать гражданской войны в Таджикистане, а также многих других негативных моментов.

Первый этап (период начала-середины 90-х годов)

В условиях новых правил экономической игры преодоление экономико-географической изоляции стран региона стало возможно только посредством форсирования развития экономических и иных связей с внешним миром.

Крайне характерно и вовсе не случайно, что в отличие от других постсоветских государств именно у стран ЦА наблюдалось ярко выраженное стремление сохранить с РФ единую систему товарно-денежного обращения, общую валюту и тесные экономические связи - единое геоэкономическое пространство. Так Узбекистан настойчивее многих других государств СНГ (вплоть до 1994 года) вел переговоры с Россией о сохранении на своей территории обращения российского рубля. Однако, в итоге все страны региона были вынуждены вводить собственные валюты и формировать фактически заново национальные экономические системы. Логично, что наиболее важным в первые годы независимости для государств ЦА (за исключением охваченного гражданской войной Таджикистана) был вопрос выбора экономической политики и внешнеэкономических партнеров в целом.

Казахстан и Кыргызстан, в значительной степени копируя опыт России, сделали основную ставку на максимальную либерализацию своих экономик, привлечение иностранных (прежде всего западных) инвестиций и ускоренную приватизацию промышленных предприятий, главным образом иностранными компаниями. Наиболее активно действовал Казахстан, продавая стратегические объекты (а по сути дела целые сегменты) своей экономики: горно-металлургические комбинаты и месторождения углеводородов. Так была сформирована одна модель "многовекторности" - неолиберального и слабоконтролируемого государством "погружения" в глобальный рынок и, соответственно, мировую политику, где их движущие силы и игроки, как скорее предполагалось, должны были сами найти баланс своих интересов в каждой из стран.

На этом фоне Узбекистан и Туркменистан, хотя тоже поощряли иностранные инвестиции, но воздержались от поспешной либерализации своих экономик, а тем более - приватизации стратегических объектов. Данные страны в значительной степени сохранили государственный контроль над экономикой и проводили социально-ориентированную внутреннюю политику, уделяя большое внимание защите социально-уязвимых слоев населения. Так была сформирована другая модель развития: с опорой на собственные силы и государственный контроль внешнего воздействия на внутренние процессы и внешнюю политику.

Развитие региональной экономической интеграции

Одновременно с развитием новых внешнеэкономических связей страны ЦА стали демонстрировать стремление к региональному экономическому сотрудничеству. Так в 1993 году Узбекистан и Казахстан подписали Соглашение "Об углублении экономической интеграции на период 1994-2000 годов", а в 1994 году Казахстан, Узбекистан и Кыргызстан подписали Соглашение "О создании единого экономического пространства". Позднее (в 1998 году) к ним присоединился и Таджикистан. Хотя в целом это был и правильный путь, однако, в тех условиях, в которых оказались страны ЦА, в том числе с учетом выбранных ими различных (а по сути конфликтующих между собой) моделей развития, идея региональной экономической интеграции не получила дальнейшего развития.

Формирование системы региональной безопасности

Учитывая перманентную нестабильность в Афганистане, следует отметить, что в начале 90-х годов государства ЦА остались "один на один" с целым рядом угроз и вызовов безопасности. Ввиду того, что РФ была внутренне ослаблена и не проявляла особого желания развивать сотрудничество по вопросам безопасности, государства региона (за исключением Таджикистана) сделали основной акцент на поиске альтернативных России партнеров. Необходимость этого во многом была связана с тем, что после краха СССР центральноазиатские страны были крайне слабы в военном и экономическом отношениях, остро нуждались во внешнем гаранте региональной безопасности, а также в содействии извне в плане строительства национальных вооруженных сил. Учитывая то, что кроме РФ такими партнерами могли оказаться лишь страны-члены НАТО, государства региона стали активно развивать сотрудничество именно с Северо-атлантическим альянсом. В конце 1994 года республики ЦА присоединились к программе НАТО "Партнерство во имя мира", подписав соответствующие соглашения с Брюсселем. Вскоре после этого в 1995 году Казахстан, Узбекистан и Кыргызстан сформировали совместный Совет министров обороны, основной задачей которого стала координация взаимодействий с НАТО. В том же 1995 году на трехсторонней основе был создан Центральноазиатский батальон (Центразбат), военнослужащие которого прошли подготовку в рамках программы "Партнерство во имя мира".

* * *

В целом именно в начале-середине 90-х годов диверсификация внешних связей для стран региона объективно стала жизненной необходимостью для преодоления тяжелых последствий распада СССР.

Второй этап (период середины-конца 90-х годов)

В силу того, что традиционный партнер региона - Россия по-прежнему не демонстрировала заинтересованности и реально не имела возможности развивать с ЦА полноценные экономические связи, то центральноазиатские государства стали стремиться к налаживанию экономического сотрудничества с иными партнерами, прежде всего вне постсоветского пространства. При этом во многом именно непоследовательность России, выражавшаяся в периодических попытках диктовать условия экспорта углеводородов, слабо учитывая при этом интересы самих центральноазиатских стран, подтолкнула Туркменистан и Казахстан к решительным действиям по диверсификации маршрутов экспорта своих ресурсов. Во второй половине 90-х годов в Казахстане и Туркменистане окончательно сформировалась стратегия, направленная на максимально возможную диверсификацию международных связей в нефтегазовой сфере. Особенно активно в данном плане действовал Туркменистан. Так в 1997 году был пущен в эксплуатацию газопровод "Корпедже - Курт-Куи", по которому туркменский природный газ начал экспортироваться в соседний Иран. Параллельно Ашгабат стал активно лоббировать проекты строительства трансафганского (через территорию Афганистана в Пакистан и Индию), а также транскаспийского (по дну Каспийского моря через кавказские страны в Турцию) газопроводов. В свою очередь, в 1998 году Казахстан приступил к разработке технико-экономического обоснования нефтепровода в соседний Китай. Началась проработка вопросов поставок углеводородов в западном направлении.

Развитие региональной экономической интеграции

К середине 90-х годов СНГ уже выполнило свою первоначальную функцию по обеспечению т.н. цивилизованного развода между бывшими советскими республиками. Однако новых функций у СНГ так и не появилось. Поэтому государства ЦА, окончательно убедившись в нежелании России "вдохнуть новую жизнь" в Содружество, в свою очередь, сами стали форсировать экономическое сотрудничество на международном уровне. Особенно показателен пример Кыргызстана, когда в 1998 году он вступил в ВТО. Хотя мало кто придал особого значения этому факту, данное событие представляется принципиально важным: в частности, у Бишкека, теперь связанного условиями членства в ВТО, значительно ограничивалась свобода в плане защиты национальных отраслей экономики от внешней конкуренции и соответственно полноценного участия в региональных интеграционных инициативах. Вслед за этим в 1999 году Узбекистан вступил в ГУАМ (союз Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии), который после вхождения Узбекистана стал называться ГУУАМ. Данная Организация, пользующаяся поддержкой США, выступала в качестве некоего конкурирующего по отношению к СНГ интеграционного экономического и политического альянса.

Формирование системы региональной безопасности

Тенденции в сфере безопасности и военного сотрудничества были в целом противоречивы. С одной стороны, в 1996 году все страны региона (за исключением Туркменистана) вступили в ОБСЕ. С другой стороны, тот же Таджикистан пошел навстречу России и согласился предоставить российской 201-й мотострелковой дивизии статус военной базы. В то же время юридического закрепления данной договоренности в конце 90-х годов так и не было достигнуто. Одновременно с этим ельцинская администрация заметно испортила отношения с Узбекистаном, где жестко отреагировали на фактический саботаж предоставления срочной военной помощи летом 1998 года (в связи с выходом формирований талибов к узбекско-афганской границе). В 1999 году Узбекистан (вместе с Азербайджаном и Грузией) отказался пролонгировать Договор о коллективной безопасности. Очевидно, что этот шаг был обусловлен не только реакцией на действие/бездействие Москвы, но и в целом стремлением подстраховаться на случай неспособности России гарантировать предоставление срочной военной помощи в критической ситуации.
* * *

В целом, во второй половине 90-х годов страны ЦА уже не рассчитывали на сколько-нибудь существенную помощь в своем развитии со стороны своего традиционного партнера - России и стали уповать в основном на собственные силы и содействие различных международных организаций, внешних доноров и центров силы. В итоге, именно во второй половине 90-х годов окончательно оформился и закрепился генеральный политический курс всех стран ЦА на "многовекторность".

Третий этап (начало первого десятилетия нового века - настоящее время)

В начале XXI века вновь стали наблюдаться тенденции к региональной интеграции как в сфере экономики, так и в сфере безопасности. В случае Узбекистана это стало очевидным после т.н. андижанских событий мая 2005 года, а в случае Туркменистана - после смерти С.Ниязова (декабрь 2006 года) и прихода к власти нового лидера Г.Бердымухамедова. Центральноазиатские государства сами испытывали и до сих пор испытывают объективную острую потребность в сотрудничестве для того, чтобы "сдвинуть с мертвой точки" процесс региональной экономической интеграции и формирования устойчивой системы безопасности.

Развитие региональной экономической интеграции

Не удивительно, что именно на уровне деклараций и политического волеизъявления страны ЦА совместно с их традиционным партнером Россией добились наиболее значительных, причем практически мгновенных успехов. Особо ярко это проявилось в таких важных секторах как транспорт и энергетика.

Однако, дальнейших прорывов в плане развития региональной экономической интеграции до сих пор не последовало и даже намечаются признаки обратного процесса, свидетельством чему является приостановка Узбекистаном своего членства в ЕврАзЭС, а также тот факт, что Туркменистан по-прежнему скептически относится к интеграционным инициативам на постсоветском пространстве. Тем более, что страны Центральной Азии так же как и в 90-е годы не ослабляют своих усилий по диверсификации внешнеэкономических связей, а по отношению к той же России проводят все более сбалансированную экономическую политику. Это ярко проявляется даже в сфере нефтегазового сотрудничества - магистральном на сегодняшний день направлении экономического взаимодействия. Как представляется, во многом данное состояние дел связано с тем, что Россия как естественный экономический лидер и локомотив интеграции на постсоветском пространстве пока уделяет крайне мало внимания развитию многостороннего экономического сотрудничества. В настоящее время взаимодействие России с теми же странами ЦА осуществляется преимущественно на двусторонней основе, сфокусировано во многом на нефтегазовой сфере и обслуживающем ее трубопроводном транспорте.

До сих пор нет сколько-нибудь значимых продвижений именно в плане восстановления былых тесных связей между экономическими субъектами стран-членов ЕврАзЭС. В особенности это касается перерабатывающих отраслей промышленности, которые фактически отмирают. Так в странах региона сегодня функционируют главным образом предприятия, связанные с добычей сырьевых ресурсов, а также те экономические объекты, технологический цикл которых замкнут внутри республик. В то же время, крупные промышленные комплексы стран региона, структурно-технологические связи которых были и потенциально остаются межреспубликанскими (машиностроительные производства, авиационные заводы, предприятия химической, радиоэлектронной и других отраслей) простаивают. Причем исключением не являются даже стратегические предприятия ВПК.

В итоге инициативы по вопросам реабилитации и развития единого экономического пространства, в том числе в рамках ЕврАзЭС, пока остаются малорезультативными и идут в основном в русле политико-пропагандистской риторики. В реальности, страны ЕврАзЭС постепенно, но неуклонно движутся по пути дальнейшей дезинтеграции - "достижения полной экономической независимости" друг от друга, и особенно заметна эта тенденция сейчас по мере развития мирового финансово-экономического кризиса. Самому же ЕврАзЭС с высокой долей вероятности грозит перспектива стать своего рода правопреемником СНГ по обеспечению заключительной стадии "цивилизованного развода", а также статистом "умирания экономической интеграции на постсоветском пространстве".

Формирование системы региональной безопасности

Как и в случае экономической интеграции, в процессе формирования региональной системы безопасности пока не наблюдается значительного прогресса. Отношения продолжают сроиться преимущественно на двусторонней, а не многосторонней основе.

Более того, так и не достигнут тот уровень доверия, который должен быть присущ стратегическим партнерам. Все без исключения государства ЦА, реализуя многовекторный подход в своей внешней политике, проявляют нескрываемый повышенный интерес к расширению взаимодействия в сфере безопасности с Западом, в первую очередь США и странами-членами НАТО.

* * *

В целом, страны Центральной Азии во многом по объективным причинам вынуждены проводить многовекторный курс, балансировать между различными внешними силами, не имея четкой ориентации для собственного развития. Это связано прежде всего с чрезвычайной слабостью национальных экономик большинства стран ЦА, их несамодостаточностью, жесткой зависимостью от внешних связей.

Основные сценарии

С учетом изложенного, представляется, что наиболее вероятные сценарии развития стран Центральной Азии являются достаточно пессимистичными и/или крайне неоднозначными по своим возможным последствиям.

Во-первых, основные тенденции развития Центральной Азии, как и постсоветского пространства в целом идут в фарватере глобального процесса - процесса формирования новой системы международных отношений. Одним из его главных проявлений является обострение конкуренции за контроль над мировыми ресурсами. Основными объектами данной конкуренции, как правило, выступают неустойчивые к внешнему воздействию страны, которые не сумели сформировать эффективного регионального блока (или присоединиться к уже существующему).

Дальнейшая консервация сырьевой ориентации экономик государств ЦА и России будет вести к деградации и отмиранию промышленных отраслей. Это, в свою очередь, будет снижать шансы центральноазиатских государств и России по преодолению фрагментации ранее единого экономического и оборонного пространства. Известно, что у государств, занимающихся преимущественно экспортом сырьевых ресурсов, объективно мало стимулов для форсирования интеграционных процессов.

В этих условиях ЕврАзЭС и ОДКБ, как уже отмечалось ранее, грозит перспектива стать своего рода правопреемницами СНГ по обеспечению заключительной стадии "цивилизованного развода". В свою очередь за ШОС, скорее всего, закрепится роль одного из инструментов по продвижению интересов Китая в Центральной Азии и России.

Во-вторых, усиление присутствия Китая будет продолжать идти во многом за счет увеличения объемов поставок готовой продукции и предоставления кредитов. Другим направлением усиления влияния Китая будет развитие трубопроводных проектов. В случае сооружения системы нефте- и газопроводов из ЦА в Китай, масштабы экономического присутствия Китая в регионе еще более возрастут.

В то же время крайне трудно прогнозировать, к чему в целом приведет рост присутствия Китая в центральноазиатском регионе. С одной стороны, учитывая большие масштабы китайской экономики и динамичное развитие практически всех отраслей промышленности, Китай потенциально мог бы выступить локомотивом экономического (в том числе инновационно-промышленного) развития Центральной Азии, которая достаточно успешно вписалась бы в схему евразийского сухопутного транзита, сформировать совместно с Китаем более эффективную систему региональной безопасности.

С другой стороны, с учетом значительных внутренних проблем в самом Китае, Пекин может выстроить и более прагматичную схему отношений с Центральной Азией. В этом случае Китай, скорее всего, постарается максимально использовать сырьевую базу региона для экономического подъема своих внутренних территорий. Однако, это, по всей видимости, не решит главной проблемы ЦА - ее экономико-географической изоляции, так как Китай прагматично должен быть заинтересован в монопольном доступе к региону, нежели в "открытии его всему миру".

В то же время в долгосрочной перспективе данный формат отношений способен привести Центральную Азию к экономическому коллапсу. Вышеуказанный сценарий представляет потенциальную опасность не только для ЦА, но и для Китая. В случае экономического краха центральноазиатских государств и, как следствие, их возможной дестабилизации Китай рискует получить нестабильный регион на своих западных границах.

В-третьих, неоднозначен ответ и на другой вопрос - насколько вероятно сотрудничество или, напротив, соперничество тех же Китая и России в Центральной Азии? Хотя в настоящее время наблюдается явное политическое сближение РФ и КНР, вероятность столкновения интересов двух держав представляется не такой уж и малой. При этом необходимо учитывать тот факт, что российско-китайские отношения имеют сложное и неоднозначное историческое наследие: этапы сближения чередовались с этапами резкого охлаждения (если не обострения) двусторонних отношений. Более того, растущая китайская экономика и начавшаяся восстанавливаться после тяжелого кризиса российская экономика в перспективе будут еще более остро нуждаться в центральноазиатских ресурсах, в первую очередь, в энергоносителях и цветных металлах, чем особенно богата ЦА.

В этой связи нельзя исключить возможность реализации сценария, когда в случае возобладания в России и/или Китае узконациональных интересов какая-либо из этих держав будет стремиться вовлечь регион в орбиту своего единоличного влияния. В случае же соперничества между РФ и КНР за влияние в ЦА может быть поставлена под угрозу стабильность в регионе. Это, в свою очередь, крайне негативно повлияет на безопасность самих России и Китая. Очевидно, что в этих условиях перспективы развития самой Центральной Азии будут крайне пессимистичны.

Заключение

В условиях мирового финансово-экономического кризиса и усиления нестабильности в мире у стран ЦА нет другой альтернативы как форсирование совместно с Россией региональной экономической интеграции и формирование устойчивой системы региональной безопасности. Однако, в целом пока сохраняется отсутствие каких-либо знаковых признаков достижения прорывов именно в этих направлениях.

Нынешний неуспех интеграции на постсоветском пространстве во многом определяется тем, что данный, чрезвычайно сложный процесс пущен на самотек, в то время как ему необходимо придать управляемость на государственном уровне. Очевидно, что процесс интеграции не может и не будет развиваться в рамках неолиберальной модели. Причем основную ответственность за фактический провал интеграции объективно несет Россия, так как, учитывая масштабы экономик и геополитического влияния, только Россия может и способна стать локомотивом интеграции. Однако при анализе системы действий России с 2000 года складывается впечатление, что Москва, с одной стороны, стремится построить эффективные региональный рынок и систему безопасности в СНГ или, по крайней мере, в рамках ЕврАзЭС и ОДКБ, а с другой - сохранить открытость глобальной экономике и мировой политике каждого участвующего государства. То есть совместить два стратегических курса: на глобализацию и на регионализацию.

Представляется, что неготовность России и стран ЦА к интеграции в значительной степени определяется своеобразным "замкнутым кругом".

С одной стороны, в настоящее время Россия и центральноазиатские государства остаются открытыми для глобальной экономики, но при этом практически неконкурентоспособны и не защищенными от угроз и вызовов глобализации, торгуют не технологиями, как таковыми, и даже не продукцией с высокой нормой добавленной стоимости, а сырьем. Ясно, что государства, занимающиеся в основном экспортом своих природных богатств, объективно абстрагируются от идеи и принципов региональной интеграции. Это означает, что пока эти страны "стоят на коленях", они не представляют существенного интереса друг для друга, если, конечно, речь не идет о взаимоотношениях стран-экспортеров и стран-потребителей сырьевых ресурсов. В этих условиях сырьевые государства, помимо прочего, являются прямыми конкурентами на профильных рынках.

С другой стороны, "встать с колен" и успешно противостоять вызовам глобализации Россия и государства ЦА смогут только при условии создания эффективного регионального блока, создать который пока не удалось. Вероятность же этого в условиях мирового финансово-экономического кризиса представляется приближающейся к нулю. Причем весьма показательно то, что процессу российско-центральноазиатской интеграции методично, организованно и целенаправленно ни одна страна мира, да и в целом никакие внешние силы пока не противодействуют. Как представляется, большинство разговоров на темы "внешнего заговора" или "организованного противодействия" интеграции на постсоветском пространстве на самом деле в большей степени являются лишь удобным оправданием допущенных стратегических ошибок и просчетов, противоречивости и непоследовательности политических усилий в направлении интеграции. В целом это отражает отсутствие четкой и продуманной концепции интеграции, наводит на мысль, что неуспех данного процесса во многом связан лишь с одной и все той же причиной: принципиальной несовместимостью для России и ЦА (да и других постсоветских стран) на данном этапе двух стратегических курсов - на глобализацию и регионализацию.

В этой связи сегодня перед странами-членами ЕврАзЭС и ОДКБ стоит задача серьезного переосмысления нынешней "концепции" своего развития и разработки совместными усилиями новой, более эффективной модели, которая способствовала комплексному развитию всех стран-членов, путем реальной межгосударственной интеграции на постсоветском пространстве в сфере экономики и безопасности. В основе этого сотрудничества должно лежать понимание важности ШОС как организации, способной высветить общий долгосрочный интерес России, стран ЦА и Китая - совместное экономическое освоение и стабильное развитие огромного внутриконтинентального пространства Евразии. Однако только при наличии политической воли осознать главенство данного ключевого приоритета над всеми остальными, возможно обеспечение прорыва в комплексном экономическом развитии внутренних пространств Евразии, включающих Центральную Азию, западный Китай и ряд внутренних регионов России.

Во-первых, необходима существенная активизация и принципиальное усиление координации деятельности внутри и между ЕврАзЭС, ОДКБ и ШОС, у которых есть шансы, чтобы превратиться в эффективные блоки. Однако, для этого на начальном этапе крайне важно существенно снизить появившуюся в результате распада СССР фрагментацию экономического и оборонного пространства "Россия - Центральная Азия" и преодолеть сырьевую ориентацию экономик стран региона и России. Очевидно, что основная нагрузка по решению данных задач должна лечь на ЕврАзЭС и ОДКБ. При этом на начальном этапе роль ШОС должна сводится к обеспечению политической поддержки Китаем интеграционных процессов на постсоветском пространстве.

Во-вторых, для того чтобы ЕврАзЭС, ОДКБ и ШОС не были бы дублирующими проектами, на начальном этапе целесообразно форсирование полномасштабной интеграции в рамках ЕврАзЭС и ОДКБ, а на последующем этапе - интеграции в рамках ШОС. В итоге это и должно обеспечить последовательность и синхронность усилий в рамках ЕврАзЭС, ОДКБ и ШОС в достижении системного прорыва в комплексном развитии внутренних пространств Евразии. При этом на первом этапе Китай может сыграть решающую роль в налаживании и развитии многостороннего сотрудничества в инновационной сфере в рамках ШОС: координации совместных усилий стран-членов в плане производства интеллектуальной продукции (перспективные идеи, научные открытия, технологические разработки, и т.п.) в различных сферах деятельности.

В-третьих, залогом обеспечения плодотворного многостороннего сотрудничества на всех этапах интеграции в рамках ЕврАзЭС, ОДКБ и ШОС может стать консолидация интеллектуального капитала стран-членов ЕврАзЭС и ШОС, интенсификация обмена ценной информацией научного, технологического, экономического и аналитического характера.

Поэтому, как ни странно это может прозвучать, но главным направлением сближения стран-членов ЕврАзЭС, ОДКБ и ШОС может стать повышение качества анализа и прогноза тех процессов и тенденций, в фарватере которых сегодня они развиваются, что среди прочего может предполагать следующие рекомендации:

-необходимость усиления аналитического потенциала стран-членов организаций за счет принципиального увеличения государственного финансирования и усиления качества менеджмента исследований по ключевым вопросам развития данных государств;

-необходимость организации и проведения на регулярной основе межгосударственных аналитических проектов как на двустороннем, так и на многостороннем уровнях;

-необходимость поиска новых, нестандартных и инновационных решений, в том числе ассиметричных ответов на существующие угрозы безопасности, так как противодействовать им традиционными способами становится все труднее (а в ряде случаев - уже невозможно).

В итоге, представляется, что для решения существующих проблем, эффективного противодействия опасным тенденциям сегодня крайне необходимо усиление государственной аналитики, решительные шаги по развитию экономик инновационного типа, активизации интеграционных процессов вплоть до создания наднациональных структур. Особо важным, как уже отмечалось выше, является признание необходимости ревизии неолиберальной модели экономического развития и разработка совместными усилиями эффективных интеграционных механизмов. Тем более, что глобальный финансово-экономический кризис уже не оставляет много времени на решение этой задачи.

При перепечатке статьи, использованы материалы с сайта: www.easttime.ru

Док. 618861
Опублик.: 12.01.10
Число обращений: 0

  • Парамонов Владимир Владимирович
  • Строков Алексей Владимирович

  • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``