Унылые старухи в старомодных шляпках продавали сломанные замки и медные подсвечники.
Вспотевший деревенский парень, видимо, с утра торговал гармошку.
Окруженный любителями музыки, он растягивал на ней все одно и то же "Страдание".
Попугай вытаскивал конвертики с предсказанием будущего и описанием прошедшего. Шатались цыганки в развевающихся юбках и ярких платках.
Барахолка казалась нескончаемой. Она уходила далеко - на усеянные подсолнечной шелухой дорожки Новинского бульвара, где рабочие городского хозяйства устанавливали первые урны для мусора и огораживали чахлую травку блестящей проволокой.
Мальчики стояли возле старика, торговавшего "всем для театра", как вдруг кто-то тронул Мишу за плечо.
Он обернулся и увидел девочку-акробатку. Она была в обыкновенном платье и вовсе не походила на артистку. Девочка протянула Мише руку: - Здравствуй! Мише не понравился ее покровительственный тон, и он холодно ответил: - Здравствуйте.
- Что ты такой сердитый? - Обыкновенный.
- Как тебя зовут? - Миша.
- А меня Эллен.
Миша поднял брови: - Что за имя Эллен? - Мой псевдоним Эллен Буш. Все артисты имеют псевдонимы. А настоящее мое имя Елена Фролова.
- А мальчик, что выступал с тобой? - Мой брат, Игорь.
- А бритый? - Какой бритый? - Ваш этот, старший. Хозяин, что ли? Лена рассмеялась.
- Хозяин? Это мой папа.
- Почему же ты его Бушем называешь? - Я ведь тебе об(R)яснила: это наш псевдоним.
- Вы все по дворам ходите? - Нет. Как начнется сезон, будем выступать в цирке. Ты бывал в цирке? - Конечно, бывал. Но у нас в доме теперь есть свой драмкружок. Вот наш режиссер. - Миша представил Шуру.
Шура важно наклонил голову.
- В воскресенье наш первый спектакль, - продолжал Миша. - Пьеса замечательная! Приходи с братом. После спектакля выступите.
- Хорошо, - сказала Лена, - я передам Бушу. - И, подумав, спросила: - А сколько за выход? - Что? - не понял Миша.
- Сколько вы нам заплатите за выступление? - Ты что, с ума сошла? Это спектакль в пользу голодающих Поволжья. Все наши артисты выступают бесплатно.
- Н-не знаю, - Лена с сомнением покатала головой. - Буш, наверное, не согласится.
- Без вас обойдемся! Другие жертвуют, чтобы помочь голодающим, а вы хотите от них себе урвать.
- Не сердись, не сердись! - Лена засмеялась. - Какой ты сердитый? Мы сделаем так: отпросимся с Игорем погулять и придем к вам. Ладно? - Ладно.
- Только ты, пожалуйста, не сердись.
- Я и не сержусь, - ответил Миша.
Когда Лена ушла, он сказал Шуре: - Канитель с девчонками!
30. ПОКУПКА РЕКВИЗИТА
Они начали выбирать краски.
- Вот самые подходящие. - Шура вертел в руках коробку с карандашами. - Этот цвет называется "бордо". Бери, Мишка.
Миша опустил руку в карман и в ту же секунду с ужасом почувствовал, что кошелька в кармане нет. Все закружилось перед ним. В толпе мелькнула фигура беспризорника. Миша взвизгнул и бросился вдогонку.
Беспризорник выскочил из рядов, свернул в переулок и бежал, путаясь в длинном рваном пальто. Он юркнул в проходной двор, но Миша не отставал от него и наконец догнал на каком-то пустыре. Он схватил его за пальто и, тяжело дыша, сказал: - Отдай! - Не тронь меня, я психический! - дико закричал беспризорник и выкатил белки глаз, страшные на его черном, измазанном сажей лице.
Они сцепились. Беспризорник визжал и кусался. Миша свалил его и, прижимая к земле, шарил по грязным лохмотьям, отыскивая кошелек.
Беспризорник отчаянно отбивался. Миша рванул его за рукав. Рукав оторвался, кошелек упал на землю... Страшная злоба овладела Мишей. Сколько он трудился над созданием драмкружка, ходил, клянчил, уговаривал, отдал своего Гоголя! И этот воришка чуть не разрушил все! Ребята могли подумать, что он присвоил деньги. Нет! Надо ему еще наподдать! Беспризорник лежал на земле ничком. Его грязная худая шея казалась совсем тонкой в широком воротнике мужского пальто. Из оторванного рукава неестественно торчала голая рука, грязная, исцарапанная.
Ладно. Лежачего не бьют... Миша слегка, для порядка, ткнул беспризорника ногой: - Будешь знать, как воровать.
Беспризорник лежал на земле.
Миша отошел, потом вернулся и мрачно произнес: - Вставай, довольно притворяться! Беспризорник сел.
Всхлипывая и вытирая кулаками лицо, пробормотал.
- Справился?.. Да? - А зачем кошелек взял? Я ведь тебя не трогал.
- Иди к черту! - Поругайся, поругайся, - сказал Миша, - вот я тебе еще добавлю! Но злоба прошла, и он знал, что не добавит.
Продолжая всхлипывать, беспризорник поднял оторванный рукав. Пальто его распахнулось, обнажив худенькое, с выступающими ребрами тело. На беспризорнике не было даже рубашки.
- Как же ты его пришьешь? - Миша присел на корточки.
Беспризорник вертел рукав и угрюмо молчал.
- Знаешь что? - сказал Миша. - Пойдем к нам, моя мать зашьет.
Беспризорник недоверчиво посмотрел на него: - Застукать, хочешь...
- Вот честное слово! Тебя как зовут? - Михайлой.
- Здорово! - Миша рассмеялся. - Меня тоже Михаилом зовут. Пойдем к нам в клуб.
- Не видал я вашего клуба! - Пойдем! Тебе девочки в момент рукав пришьют.
- Не видал я ваших девчонок! - Не хочешь в клуб - пойдем ко мне домой. Пообедаешь у нас.
- Не видал я вашего обеда! - Пойдем, тебе говорят! - Миша потянул беспризорника за целый рукав. - Вставай! - Пусти! - закричал беспризорник, но было уже поздно: затрещали нитки - второй рукав очутился у Миши в руках.
Он удивленным взглядом проводил Мишу и его оборванного спутника.
Ребята во дворе тоже уставились на них. Миша пересчитал деньги и отдал Славе: - На! Пусть Шурка сам покупает, мне некогда...
Они пришли домой. Миша втолкнул беспризорника в комнату: - Мама, этот парнишка с нами пообедает.
Мама молчала.
- Я ему нечаянно рукава оторвал, - добавил Миша. - Его тоже Мишей зовут.
- А фамилия? - спросила мама.
Миша посмотрел на беспризорника. Тот засопел и важно произнес: - Фамилия наша Коровин.
- Ну что же, - вздохнула мама, - идите хоть умойтесь, товарищ Коровин.
Миша отправился с ним на кухню, но большого желания мыться Коровин не проявил, да и отмыть его не было никакой возможности.
Они постояли перед краном, вернулись в комнату и сели за стол.
На скатерти, там, где Коровин держал локти, появились темные пятна.
Миша ел молча, искоса поглядывал на мать. Она повесила на стол пальто Коровина и пришивала к нему рукава. По хмурому выражению ее лица Миша понял, что после ухода Коровина предстоит неприятный разговор.
После супа мама подала сковородку с жареной картошкой. Миша отодвинул свою тарелку.
- Спасибо, мама, я уже сыт.
- Ешь, - сказала мама, - всем хватит.
Она уже приладила к пальто рукава и теперь пришивала разорванную подкладку.
Коровин кончил есть и положил ложку на стол.
- Ну вот, - сказала мама, расправляя на руках пальто, - шуба готова. - Она протянула ее Коровину: - Не жарко тебе в ней? Коровин натянул на себя пальто, пробормотал: - Мы привычные...
- Родные-то у тебя есть? Коровин молчал.
- Мать, отец, есть кто-нибудь? Коровин стоял уже у самой двери. Он засопел, но опять ничего не ответил.
"Куда же он пойдет?" - думал Миша.
Не глядя на мать, он спросил: - Куда же ты теперь пойдешь? Беспризорник запахнулся в пальто и вышел из комнаты.
Миша пошел проводить его.
- Погоди, здесь темно. - Он открыл входную дверь и пропустил Коровина.
- Так заходи, - сказал он на прощание. - Я всегда дома или во дворе.
Беспризорник ничего не ответил и пошел вниз по лестнице.
32. РАЗГОВОР С МАМОЙ
Миша читал. В комнате было тихо. Только жужжала с перерывами швейная машина. Отблески солнца играли на ее металлических частях, на стальном колесе и золотых фирменных эмблемах. Предстоящий разговор, конечно, неприятен, но мама все равно заговорит, и лучше уж поскорей.
- Где ты с ним познакомился? - не оборачиваясь, спросила она наконец.
- На рынке. Деньги у меня украл.
Мама остановила машину и обернулась к Мише: - Какие деньги? - Лотерейные. Я тебе рассказывал. Мы с Шурой краски покупали.
- И вернул он тебе деньги? Миша усмехнулся: - Еще бы! Я его догнал.
- Так и познакомились? - Так и познакомились.
Она покачала головой: - Красивая картина: на улице дерешься с беспризорниками.
- Я его так, прижал немного.
- А зачем ты его сюда привел? Чтобы он и здесь что-нибудь украл? - Он не украдет.
- Почему ты так думаешь? - Так думаю.
Снова молчание, равномерный стук машины, потом вопрос: - Что все-таки побудило тебя привести его сюда? Миша пожал плечами: - Я ему оторвал рукава, надо их пришить.
- Да, конечно... - Она снова завертела машину. Белое полотнище ползло на пол и волнами ложилось возле стула.
- Ты недовольна? - Малоприятное знакомство. И ты чуть было не предложил ему остаться у нас.
- Жалко его.
- Конечно, жалко... - согласилась мама. - Теперь многие берут на воспитание этих ребят, но ты сам понимаешь, я не имею такой возможности.
- Вот увидишь, скоро беспризорность ликвидируют! - сказал Миша. - Знаешь, сколько детдомов организовали! - Я знаю, но перевоспитать этих детей очень трудно. Они испорчены улицей.
- В Москве есть такой отряд, - сказал Миша, - называется "Отряд юных пионеров". Там ребята все равно как комсомольцы, зажимаются, с беспризорными и вообще, - он сделал не определенный жест, - проводят всякую работу. Мы с Генкой и Славкой решили туда поступить. Это на Пантелеевке. В воскресенье мы туда пойдем.
- На Пантелеевке? - переспросила мама. - Но ведь это очень далеко.
- Что такого! Теперь ведь лето, времени много. А когда нам исполнится четырнадцать лет, мы в комсомол поступим.
Мама обернулась и посмотрела на Мишу: - Ты уже в комсомол собираешься? - Не сейчас, конечно, сейчас не примут, а потом...
- Ну вот, - вздохнула мама, - вступишь в комсомол, появится у тебя куча дел, и меня, наверное, совсем забросишь.
- Что ты, мама! Разве я тебя заброшу? Миша смотрел на мать.
Она склонилась над машиной. Туго закрученный узел ее каштановых волос касался зеленой блестящей кофточки с гладким воротником.
Миша встал, подошел к матери, обнял, прижался щекой к ее волосам.
- Ну что? - Мама опустила руки с шитьем на колени.
- Знаешь, мама, что мне кажется? Только ты честно ответишь: да или нет? - Хорошо, отвечу.
- Мне кажется, что ты на меня не сердишься...
Мама тихонько засмеялась, разжала его руки и поправила прическу.
- Не сержусь. Но все же не води сюда слишком много беспризорных.
33. ЧЕРНЫЙ ВЕЕР
- Миша-а! Миша выглянул в окно. Генка" стоял внизу, задрав кверху голову.
- Чего? - Иди скорей, дело есть! - Генка скосил глаза в сторону филинского склада.
- Чего еще? - нетерпеливо крикнул Миша.
- Иди скорей!.. Понимаешь? Всякими знаками он показывал, что дело не терпит никакого отлагательства.
Миша спустился во двор. Генка тут же подступил к нему: - Знаешь, где тот, высокий? - Где? - В закусочной.
Ребята выскочили на улицу и подошли к закусочной.
Через широкое мутное стекло виднелись сидящие вокруг мраморных столиков люди. Лепные фигуры на потолке плавали в голубых волнах табачного дыма. В проходах балансировал с подносом в руках маленький официант. Белая пена падала из кружек на его халат. За крайним столиком сидел Филин.
- Где же высокий? - спросил Миша.
- Только что здесь был, - недоумевал Генка, - сидел с Филиным... Куда он делся?..
- Хорошо, - быстро проговорил Миша, - далеко он не ушел. Ты иди налево, к Смоленской, а я направо, к Арбатской.
Миша быстро пошел к Арбатской площади, внимательно всматриваясь в пешеходов. В конце Никольского переулка мелькнула фигура человека в белой рубахе, свернувшего за угол церкви Успения на Могильцах. Миша добежал до церкви, остановился, огляделся по сторонам.
Высокий шел по Мертвому переулку. Миша последовал за ним. Высокий пересек Пречистенку и пошел по Всеволожскому переулку. Миша нагнал его у самой Остоженки, проходивший трамвай отделил его от Миши. Когда трамвай прошел, высокого на улице уже не было.
Куда он скрылся? Миша растерянно оглядывал улицу. На противоположной стороне филателистический магазин. Он иногда покупает там марки для своей коллекции. И сюда, по словам Генки, зачем-то ходит Борька Филин. Миша перебежал улицу и вошел в магазин. Над дверью коротко звякнул звонок.
В магазине, никого не было. На прилавке под стеклом лежали марки, на полке стояли коробки и альбомы.
На звонок из внутреннего помещения вышел хозяин - лысый красноносый старик. Он плотно прикрыл дверь и спросил у Миши, что ему надо.
- Можно марки посмотреть? - спросил Миша.
Старик бросил на прилавок несколько конвертов с марками, а сам ушел, оставив дверь приоткрытой.
Вертя в руках марку Боснии и Герцеговины, Миша искоса поглядывал в помещение, куда удалился старик. Там было совсем темно, только стол тускло освещен электрической лампой. Кто-то вполголоса переговаривался со стариком. Прилавок мешал Мише заглянуть туда, но он был уверен, что там находится именно этот высокий человек в белой рубахе. О чем они говорили, он тоже разобрать не мог. Раздался звук отодвигаемого стула. Сейчас они выйдут! Миша наклонил голову к маркам и напрягся в ожидании. Сейчас он увидит этого человека. В глубине скрипнула дверь, и вскоре появился старик. Вот так штука! Тот, высокий, ушел через черный ход...
Лампа освещала край стола. В ее свете Миша видел костлявые руки старика. Они собирали бумаги со стола и складывали их в выдвинутый ящик.
Потом в руках появился черный веер. Руки подержали его некоторое время открытым, затем медленно свернули. Веер превратился в продолговатый предмет...
Затем в руках старика что-то блеснуло. Как будто кольцо и шарик. Вместе со свернутым веером старик положил их в ящик стола.
34. АГРИППИНА ТИХОНОВНА
Медленно возвращался Миша домой. Итак, он не увидел таинственного незнакомца. Этот человек ушел через черный ход. И старик вел себя настороженно. И Борька-жила сюда ходит...
Уже подойдя к своему дому, Миша подумал о веере. И неожиданная мысль пришла ему в голову. Когда старик свернул веер, он стал подобен ножнам. И кольцо как ободок.
Неужели ножны? Взволнованный этой догадкой, Миша побежал разыскивать Генку и Славу. Он нашел их на квартире у Генки.
Слава линовал бумагу, а Генка что-то писал под диктовку Агриппины Тихоновны. Она диктовала ему с листка, который держала высоко над столом, на уровне глаз. На кончик ее носа были водружены очки в железной оправе.
- "...Рубцова Анна Григорьевна", - читала Агриппина Тихоновна. - Написал? Аккуратней, аккуратней пиши, не торопись. Так... "Семенова Евдокия Гавриловна".
- Гляди, Миша, - крикнул Генка, - у меня новая должность - секретарь женотдела! Миша заглянул через плечо Генки: "Список работниц сновального цеха, окончивших школу ликвидации неграмотности". Против каждой фамилии стоял возраст. Моложе сорока лет не было никого.
- Не вертись, - прикрикнула Агриппина Тихоновна, - весь лист измараешь! Написал? - Написал, написал... Давайте дальше. И чего вы вздумали старушек учить? Агриппина Тихоновна укоризненно посмотрела на Генку: - Ты это всерьез? - Конечно, всерьез. Вот, - он ткнул пером в список, - пятьдесят четыре года. Для чего ей грамота? - Вот ты какой, оказывается! - медленно проговорила Агриппина Тихоновна и сняла очки.
- Чего, чего вы? - смутился Генка.
- Вот оно что... Тебе, значит, одному грамота? - Я не...
- Не перебивай! Значит, тебе одному грамота? А Семеновой так темной бабой и помирать? И я, выходит, зря училась? Двух сыновей в гражданскую схоронила, чтобы, значит, Генка учился, а я как была, так и осталась? Асафьеву из подвала в квартиру переселили тоже зря. Могла бы и в подвале помереть - шестьдесят годов в нем прожила... Так, значит, по-твоему? А? Скажи.
- Тетя, - плачущим голосом закричал Генка, - вы меня не поняли! Я в шутку.
- Отлично поняла, - отрезала Агриппина Тихоновна. - И не думала и не гадала, Геннадий, что ты такое представление имеешь о рабочем человеке.
- Тетя, - упавшим голосом прошептал Генка, не поднимая глаз от стола, - тетя! Я не подумавши сказал... Не подумал и сказал глупость...
- То-то, - наставительно проговорила Агриппина Тихоновна. - В другой раз думай.
35. ФИЛИН
Агриппина Тихоновна вышла на кухню. Генка сидел понурив голову.
- Попало? - сказал Миша. - Мало она тебе всыпала. За твой язык еще не так надо.
- Ведь он признался, что был неправ, - примирительно заметил Слава.
- Ладно, - сказал Миша. - Ну что, Генка, догнал ты того, высокого? - Никого я не догнал, - мрачно ответил Генка.
- Так вот, - безразличным голосом произнес Миша. - Я видел ножны.
- Какие ножны? - не понял Слава.
- Обыкновенные, от кортика.
Генка поднял голову и недоверчиво посмотрел на Мишу.
- У старика филателиста, на Остоженке.
- Врешь? - Не вру.
Миша торопливо, пока не вошла Агриппина Тихоновна, рассказал о филателисте, высоком незнакомце и черном веере...
- Я думал, ножны, а то веер какой-то, - разочарованно протянул Генка.
- В общем, - сказал Слава, - было уравнение с двумя неизвестными, а теперь с тремя: первое - Филин, второе - Никитский, третье - веер. И вообще, если это не тот Филин, то остальное тоже фантазия.
Генка поддержал Славу: - Верно, Мишка. Может, тебе все это показалось? Миша облокотился о край комода, покрытого белой салфеткой с кружевной оборкой. На комоде стояло квадратное зеркало с зеленым лепестком в верхнем углу. Лежал моток ниток, проткнутый длинной иглой. Стояли старинные фотографии в овальных рамках, с тиснеными золотом фамилиями фотографов.
Фамилии были разные, но фон на всех фотографиях одинаковый - меж серых занавесей пруд с дальней, окутанной туманом беседкой.
- Если бы ты не ссорился с теткой, мы бы все узнали о Филине.
- Как так? - Ведь она знает Филина. Хоть бы сказала, из Ревска он или нет.
- Почему она не скажет? Скажет.
- Она с тобой и разговаривать не захочет.
- Она не захочет? Со мной? Плохо ты ее знаешь. Она все давным-давно забыла, тем более я извинился. К ней только нужен особый подход. Сейчас увидишь...
Когда Агриппина Тихоновна вернулась в комнату и начала убирать со стола, Генка сделал вид, что продолжает прерванный рассказ: - Я ему говорю: "Твой отец спекулянт, и весь ваш род спекулянтский.
Вас, я говорю, весь Ревск знает..." - Ты о ком? - спросила Агриппина Тихоновна.
- О Борьке Филине. - Генка поднял на Агриппину Тихоновну простодушные глаза. - Я ему говорю: "Вашу фамилию весь Ревск знает". А он мне: "Мы, говорит, в этом Ревске никогда не бывали. И знать ничего не знаем".
Мальчики вопросительно уставились на Агриппину Тихоновну. Она сердито тряхнула скатертью: - Какие у тебя с ним дела? Сколько раз говорила: не водись с этим Борькой, не доведет он тебя до добра.
- А зачем он врет? Раз из Ревска, так и скажи: из Ревска. Зачем врать? - Он-то, может, и не бывал в Ревске, - сказала Агриппина Тихоновна.
- Я и не говорю, что бывал, но ведь папаша-то его из Ревска. Зачем же врать? - А он, может, и не знает про отца-то.
- Да ведь сам Филин тут же сидел. Смеется и говорит: "Мы, говорит, коренные москвичи, пролетарии..." - Это они-то пролетарии? - не выдержала Агриппина Тихоновна. - Да его-то, филина, отец жандармом в Ревске служил.
Агриппина Тихоновна вернула скатерть и вышла из комнаты.
- Видали? - Генка подмигнул ей вслед. - Все сказала! Я свою тетку знаю.
Теперь все ясно. Филин тот самый. Значит, и Никитский здесь и ножны.
Чувствую, чувствую, клад близко! - Не совсем ясно, - возразил Слава. - Ведь ты сам говорил, что в Ревске полно Филиных. Может быть, это другой Филин.
- Ладно, - весело сказал Миша, - может быть, не тот, а может быть, и тот. Во всяком случае, он из Ревска. Теперь узнаем, служил ли он на линкоре "Императрица Мария".
- Как мы это узнаем? - спросил Генка.
- Проще просто. Неужели у Борьки-жилы не выведаем?
36. НА КРАСНОЙ ПРЕСНЕ
В воскресенье мальчишки решили пойти на Пантелеевку, в типографию, узнать про юных пионеров. По воскресеньям трамваи не ходили - не хватало электроэнергии. Мальчики поднялись чуть свет. Был тот ранний час, когда на улице никого нет. Даже дворники еще не вышли со своими метлами. Охваченные радостной свежестью утра, мальчики весело шагали по окутанному серой дымкой Арбату. Каблуки постукивали по холодному звонкому асфальту. Шаги гулко отдавались на пустынной улице. Маленькие фигурки ребят, отражаясь, мелькали в стеклах витрин.
"Как странно видеть Арбат безлюдным!" - думал Миша. Только теперь по-настоящему видны его здания.
Вот дом, где жил Александр Сергеевич Пушкин. Обыкновенный двухэтажный дом, ничем не примечательный. Даже странно, что в нем жил Пушкин... И Пушкин ходил по Арбату, как все люди, никто этому не удивлялся. А появись теперь Пушкин на Арбате - вот бы суматоха поднялась! Вся бы Москва сбежалась! - Посмотрим, что за пионеры такие, - болтал Генка. - Может, в них ничего особенного и нет: сидят себе и цветочки вышивают, как девочки в детдоме.
- Ну да! - ответил Миша. - Это ведь коммунистическая организация, понял? Значит, они занимаются чем-нибудь серьезным.
- Очень удобно! - решительно ответил Миша. - Может быть, мы тоже хотим стать пионерами. Разве мы не имеем права? Мальчики замолчали. Невидимое, поднималось за домами великолепное утреннее солнце, заливая Арбат ярким, ослепительным и радостным светом.
Улица оживилась.
Из почтового отделения выходили почтальоны с толстыми кожаными сумками, туго набитыми газетами.
Гремя пустыми бидонами, прошли молочницы.
Проехал обоз ломовых лошадей.
Ребята свернули на Поварскую.
Вот и Кудринская площадь.
- Смотри, Генка? - Миша показал на угловой дом, изрешеченный пулями и осколками снарядов. - Здесь в Октябрьскую революцию были самые бои. Наши по кадетам из пушек лупили. Мы со Славкой видели. Помнишь, Славка? - Я здесь тогда не был, - признался Слава, - и, по-моему, ты тоже.
- Я? Сколько раз! Мы сюда с Шуркой бегали. Один раз полную шапку гильз набрали. Правда, очень давно - мне тогда было восемь лет. А ты, конечно, не видал. Ты дома сидел. Тебя мама не пускала.
Мальчики пришли на Пантелеевку.
Через широкие окна типографии виднелись большие залы, уставленные машинами. В цехах было пусто. Над воротами висела вывеска: "Типография Мосполиграфтреста". Мальчики вошли в проходную.
В тесном дощатом помещении за низким барьером сидел сторож и хлебал из большой миски суп.
Тут же вертелась девочка лет десяти с маленькими косичками, завязанными красной ленточкой.
- Скажите, пожалуйста, - обратился к нему Миша, - где здесь отряд юных пионеров? - Пионеров? - Сторож опять взялся за ложку. - А вы откудова - из райкома или как? - Да... мы... тут... - замялся Миша, - мы по делу.
Девочка с любопытством смотрела на мальчиков. Сторож доел суп, отодвинул миску: - Есть у нас такие пионеры. В клубе они у себя.
- Вы не скажете, где клуб? Девочка хмыкнула.
- Вы клуба нашего не знаете? - спросил сторож.
- Мы из другого района. Из Хамовников.
- А-а... - протянул сторож. - На Садовой клуб ихний, тут недалеко.
- На какой Садовой? Садовых много.
- Вот смешные! - захихикала девочка. - Клуб не знают! - Ты много знаешь! - прикрикнул сторож на девочку. - Проводи их. Может, и в самом деле нужно, - добавил он с сомнением.
Девочка сполоснула под бачком миску и ложку, завязала их в салфетку и вышла с мальчиками на улицу.
- Я пионеров хорошо знаю, - болтала девочка. - Наш Васька там самый главный - он на барабане играет.
Миша насмешливо посмотрел на нее, но промолчал. Что спорить с мелюзгой? - У них и труба есть, - продолжала девочка. - У них знаете как строго! Ругаться нельзя, на буферах кататься тоже нельзя. Руки в карманах держать нельзя, девчонок бить тоже нельзя. А драться можно только со скаутами.
Только если драться, так галстуки снимать. В галстуке тоже нельзя.
- Не вертись под ногами! - сказал Миша.
- И девочек туда принимают, - опять затараторила девочка, - только не всех, только достигших возраста.
- А вашему Васе много лет? - спросил Слава.
- Четырнадцать, а может быть, и пятнадцать. Он серьезный! Приходит прямо на квартиру и все забирает.
Мальчики с удивлением посмотрели на нее.
- Как это - забирает? - спросил Генка.
- Очень просто, - ответила девочка, - для беспризорных детдомов.
Пионеры ходят и вещи собирают. У меня кофточку отобрали! - с гордостью об(R)явила она.
- Это, положим, неправда, - сказал Генка, - никто не имеет права отбирать.
- Они не сами, им маманя дала.
- А тебе жалко стало? - засмеялся Слава.
- И не жалко вовсе. Я им еще хотела прошлогоднюю шапочку отдать, а Васька говорит: "Не надо, а то, говорит, тебе в следующий раз отдавать будет нечего. Ты, говорит, не беспокойся, мы скоро опять будем собирать".
И правда: утром кофточку взяли, а вечером за шапочкой пришли. - Она вздохнула: - Беспризорников ведь много - когда всех обуешь, оденешь.
Они подошли к большому красивому особняку на Садовой.
- Вот здесь, на третьем этаже, - показала девочка и заторопилась: - Я пойду, а то Васька увидит.
37. МАЛЕНЬКОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ
Девочка ушла. Мальчики стояли у под(R)езда. Их вдруг охватила робость. Из ворот выглянул какой-то мальчишка, посмотрел на них и исчез, потом высунулась еще одна белобрысая голова и тоже скрылась.
Мише вдруг захотелось уйти домой. Кто его знает, еще прогонят...
Но рядом были Генка и Слава. Не мог же он обнаружить перед ними такое малодушие! Миша решительно двинулся вверх по лестнице, Генка и. Славка - за ним.
Они поднялись на третий этаж, открыли резную дубовую дверь и увидели большую квадратную комнату. У задней стены на подставке стояло свернутое знамя с золотыми кистями и бронзовым овальным острием. Над знаменем, во всю длину стены, - красное полотнище: "Организация детей - лучший путь воспитания коммунаров. Ленин". Рядом со знаменем на тумбочке лежали барабан и горн. По углам стояли маленькие флажки с какими-то изображениями. На стенах висели рисунки и плакаты.
В комнате никого.
На лестнице тоже.
В верхнем этаже послышался топот, и опять все стихло.
Мальчики вошли.
На флажках были изображены: сова, лисица, медведь, пантера. Рядом на стене - рисунки, вырезки из газет, большой лист с правилами сигнализации флажками, азбука Морзе.
На веревочках - тетрадки, озаглавленные: "Звеньевой журнал".
Вдруг они услышали позади шорох. Они оглянулись, к ним подкрадывались мальчишки в красных галстуках.
Друзья мгновенно приняли положение "к обороне".
Пионеры, увидев, что их заметили, с криком бросились в атаку...
Заняв неприступную позицию в углу комнаты, тесно сомкнув строй с Мишей в центре, Генкой и Славой на флангах, друзья отчаянно отбивались.
Пионеры бросились во вторую атаку. Ими командовал белобрысый мальчишка с нашивкой на рукаве. Он метался из стороны в сторону и кричал: - Спокойно... так... спокойно... Не давай им уходить!.. Спокойно...
растаскивай их... Спокойно!..
Вторая атака оказалась успешной. Противникам удалось оттащить Славу.
Миша бросился его выручать. Строй разорвался, и друзьям пришлось сражаться в одиночку.
- Спокойно! - кричал белобрысый, вцепившись в Славу. - Спокойно...
Применяй бокс! Спокойно... Сережка, общую тревогу! Яростно затрещал барабан.
Мише удалось наконец отбить Славу, и друзья снова заняли свою позицию в углу.
Обе стороны были основательно потрепаны. Все тяжело дышали. У пионеров галстуки с(R)ехали на сторону. У Славы был разорван воротник. Генка ощупывал свои рыжие волосы, чувствуя, что они уменьшились в количестве.
- Чего вы? - тяжело дыша, начал Миша.
- Пленные, молчать! - закричал белобрысый. - Сейчас мы вас... двойным морским.
Барабан продолжал издавать отчаянную дробь.
В комнату вбежало несколько пионеров, за ними - еще и еще...
- Спокойно! - кричал белобрысый, продолжая метаться из стороны в сторону. - Не подходить! Это пленные нашего звена, больше никого...
Медведи, лисицы... не ввязываться. Это не ваши пленные, это наши, мы их поймали.
В комнату вошел широкоплечий парень в майке, длинных черных брюках, тоже с галстуком.
Белобрысый отдал ему салют и, волнуясь, заговорил: - Наше звено поймало трех скаутских разведчиков. Они хотели похитить отрядное знамя. Мы их заметили еще на улице. Они совещались у под(R)езда и все осматривались...
- Выпустите их, - приказал вожатый.
Толпа пионеров раздвинулась. Мальчики вышли из своего угла.
- Продолжай, Вася, - сказал вожатый, оглядывая ребят...
- Они все осматривались, - опять заговорил белобрысый, - потом пошли по лестнице. Мы - с черного хода, наверх. Они заглянули сюда, увидели, что никого нет, обрадовались и вошли, а мы их цап - всех в плен взяли.
- Вы кто? - обратился вожатый к мальчикам.
- Мы никто, - угрюмо ответил Миша. - Зашли посмотреть, что за пионеры такие.
Все рассмеялись. Белобрысый закричал: - Не сознаются! Это скауты. Я вот этого знаю. - Он ткнул в Славу. - Он у них патрульный.
Слава покраснел.
- Неправда! Я никогда скаутом не был! - Не был!.. Рассказывай! Я тебя знаю. Мы тебя сколько раз видели...
Правда, Сережка? - Правда, - не моргнув глазом подтвердил мальчик, бивший на барабане тревогу.
- А еще отпирается! - закричал белобрысый. - Я их хорошо знаю. Они на Бронной живут.
- Вот и неправда, - сказал Миша - мы живем на Арбате.
- На Арбате? - удивился вожатый. - Как же вы сюда попали? - Пришли... Ведь только здесь есть отряд.
- Нет, - сказал вожатый, - не только здесь. У вас в Хамовниках тоже есть отряд, на Гознаке. И Дом пионеров организован на Девичьем поле.
Почему вы туда не пошли? - Да? - смутился Миша. - Мы не знали. Нам сказали, что в Москве только один отряд - ваш.
- Кто сказал? - Товарищ Журбин.
- Откуда вы его знаете? - Он у нас в доме живет.
- А-а... - Вожатый дружески улыбнулся. - Я знаю товарища Журбина. Так это он вам сказал? Только наш отряд не единственный. Есть в Сокольниках в железнодорожных мастерских и у вас на Гознаке. А ваши родители где работают? - На фабрике Свердлова, - вмешался Генка. - У нас в доме клуб и драмкружок.
- Теперь все понятно, - засмеялся вожатый. - Вышла маленькая ошибка.
Наши ребята, по старой памяти, все со скаутами воюют, вот вам и попало.
Ничего, сейчас мы это уладим.
Он засвистел в плоский физкультурный свисток. Отряд выстроился вдоль стен, образовав квадрат, в центре которого стоял вожатый и рядом с ним - Миша, Генка и Слава.
Мальчики завороженно смотрели на пионеров. Они стояли стройными рядами, по звеньям, с звеньевым флажком на правом фланге.
- Горнист, приветствие! - скомандовал вожатый.
Горн протрубил приветствие.
- Ребята! - сказал вожатый. - К нам пришли гости из Хамовнического района. Они тоже хотят стать пионерами. Попросим их передать ребятам Хамовников наш пламенный пионерский привет.
И пионеры Красной Пресни приветствовали будущих пионеров Хамовников троекратным "ура".
38. ВПЕЧАТЛЕНИЯ
Только к концу дня покинули мальчики гостеприимный пионерский клуб.
Восхищенные всем виденным, возвращались они по бульварам Садовой к себе домой.
- "Пионер здоров и вынослив" - вот самый правильный закон, - разглагольствовал Генка, размахивая руками, - самый правильный! Надо побольше заниматься физкультурой и развивать мускулы.
- Есть законы поважней, - заметил Слава.
- Какие? - Например, "Пионер стремится к знанию. Знание и умение - сила в борьбе за рабочее дело".
- Это поважней? Ничего ты не понимаешь! Если будешь слабым, тебя буржуи в момент расколошматят, никакие знания не помогут. Верно, Мишка? - Самых важных законов два, - наставительно произнес Миша. - Во-первых: "Пионер смел, настойчив и никогда не падает духом". Но самое главное - это то, что сказал Ленин. Слыхали, их вожатый читал: "Дети, подрастающие пролетарии, должны помогать революции". Вот это самое главное.
- А вы заметили, как о них сторож в типографии говорил? - сказал Слава.
- С уважением.
- Еще бы, - сказал Миша, - их весь район знает, а уж в своей типографии и подавно.
- Только почему у них нет никакого оружия? - недоумевал Генка. - Хотя бы винтовочка какая-нибудь для порядка.
- Мы как отряд организуем, - сказал Миша, - так звенья будем по-другому называть. Зачем все эти звери? Лучше какое-нибудь революционное название.
Например, имени Карла Либкнехта или Спартака. А слышали, вожатый сказал: "К Международному юношескому дню передадим пионеров в комсомол". Видали? Этот белобрысый будет комсомольцем, а мы еще даже не пионеры.
- Этому белобрысому нужно наложить как следует, - проворчал Генка.
- За что? - возразил Миша. - Они защищали свое знамя. Ведь они не знали, кто мы такие.
- Надо пойти на Гознак, - сказал Слава, - может быть, нас примут в пионеры.
- Зачем нам куда-то ходить, - возразил Миша, - ведь у нас есть своя фабрика. Их вожатый сказал: отряды будут созданы при всех фабриках и заводах.
Мальчики подошли к своему дому. В воротах они услышали шум и крики, доносившиеся с заднего двора.
Они побежали туда и увидели толпу ребят, окруживших беспризорника Коровина. Он стоял, прижавшись спиной к стене, и глядел, как затравленный волчонок.
- Воровать сюда пришел?! - наскакивал на него Борька Филин. - А? Воровать?! Бей его, ребята! Миша растолкал ребят и стал рядом с беспризорником.
- Вы чего к нему пристали? - Брось, Мишка, - крикнул Генка, - ведь это он у тебя деньги украл! Нечего его защищать. Знаю я этих беспризорников! Малолетние преступники! Коровин засопел и пробормотал: - Сам ты рыжий преступник.
Все рассмеялись.
- Айда в клуб, - сказал Миша. - Пойдем с нами. - Он потянул беспризорника за рукав, но тут же отпустил, вспомнив, что рукава у Коровина плохо держатся.
- Не пойду я, - угрюмо ответил Коровин, исподлобья поглядывая на Генку.
- Не ходи с ними, пацан, - ввязался вдруг Борька. - Давай лучше в расшибалочку постукаем.
- Пойдем, - Миша обнял Коровина за плечи, - не бузи, пойдем.
39. ХУДОЖНИКИ
В клубе драмкружковцы рисовали декорации. На сцене лежали длинные полосы белой бумаги. Маленький Вовка Баранов, по прозвищу "Бяшка", тщетно пытался нарисовать богатую крестьянскую избу, жилище кулака Пахома.
- Эх ты, Бяшка несчастная! - ругался Шура-большой. - Не можешь простую избу нарисовать, а еще сын художника! - При чем здесь "сын художника"? - оправдывался маленький Бяшка. - Наследственность передается только в третьем поколении.
Коровин поглядел и неожиданно для всех взял уголь и начал рисовать. На белых листах появились очертания печи, окошек, длинных лавок.
- Видал? - Миша подтолкнул Генку локтем.
- Что с того, что он умеет рисовать?.. - Генка презрительно тряхнул волосами. - Охота тебе с ним возиться! - Если каждый из нас сагитирует хоть одного беспризорника, то и беспризорных не останется, - изрек Миша.
Коровин кончил эскиз и сказал: - Кисть не годится.
Шура принес ему несколько кистей, но Коровин все забраковал.
- Другие нужно, - твердил он.
Миша вынул остатки лотерейных денег и протянул их Коровину: - Сходи купи какие надо.
Коровин молча смотрел на Мишу.
- Иди, - сказал Миша. - Чего ты на меня глаза таращишь? Коровин нерешительно взял деньги, молча оглядел ребят и вышел из клуба.
- Фью! - свистнул Генка. - Ухнули наши денежки! - Если ты так будешь распоряжаться финансами, - об(R)явил Шура, - то я с себя снимаю ответственность за спектакль...
- Нечего прежде времени волноваться, - ответил Миша, - подождем.
Наступило томительное ожидание. Уже собрались взрослые.
"Неужели обманет? - думал Миша. Он вспомнил, как Коровин поглядел на него, когда брал деньги. - Нет. Придет".
Но Коровина все не было.
- Нечего больше ждать, - сказал Шура. - Давай, Бяшка, рисуй.
Вовка начал разводить краски, как вдруг дверь распахнулась и появился Коровин.
Он был не один. Его крепко держала за плечо высокая смуглая девушка с черными, коротко остриженными волосами, одетая в синюю юбку и защитного цвета гимнастерку, перехваченную в талии широким командирским ремнем. И самое интересное: на ней был красный галстук. Одной рукой девушка крепко держала Коровина, в другой у нее была пачка кистей. Вид у девушки был решительный. Она строго спросила: - Кто посылал его за кистями? - Я, - ответил Миша.
- Зачем вам кисти? - Декорации рисуем.
Девушка отпустила Коровина, подошла к сцене, и, разглядывая декорации, спросила: - Какую пьесу вы ставите? Вперед выступил Шурка-большой: - "Кулак и батрак". Разрешите представиться: Александр Огуреев.
Художественный руководитель и режиссер.
Девушка пожала Шурке руку и сказала: - Валя Иванова. Из районного Дома пионеров. - Она показала на Коровина: - Мы этих ребят отучаем воровать, а вы их приучаете. Он стащил у нас кисти.
- Я не стащил, - пробормотал Коровин, - я взял с возвратом.
Миша с удивлением смотрел на девушку. Ей было на вид лет семнадцать, не больше, а она уже вожатая и работает в Доме юных пионеров.
- Где же ваш дом? - недоверчиво спросил он.
- На Девичьем поле... А что у вас за дикий кружок? Кто вами руководит? При какой организации вы состоите? - Мы при домкоме! - крикнул Генка.
- А знаете вы, кто такие юные пионеры? - спросила девушка.
Миша, Генка и Слава закричали: "Знаем!" - но их голоса потонули в крике остальных ребят: "Нет, не знаем!" - Тише! - Девушка подняла руку.
Когда все замолчали, она сказала: - Пионеры - это смена комсомолу.
- Мы тоже скоро будем пионерами! - крикнул Генка.
- Конечно, будете, - сказала девушка. - А пока приходите в Дом пионеров. Приходите. Тогда и кисти принесете.
- Ладно, - сказал Миша, - а вы придите в воскресенье на наш спектакль.
Девушка ушла. Коровин вернул Мише деньги и снова принялся рисовать.
- Почему в магазине не купил? - спросил Миша.
- А чего зря платить! Я ведь не для себя.
- Ему платить непривычно, - ехидно заметил Генка и примирительно добавил: - Ладно, рисуй... Эх ты, Корова...
40. ОПЫТНЫЕ СЫЩИКИ
- Идет! - прошептал Генка.
Из ворот вышел Филин, свернул в Никольский переулок и направился к Пречистенке.
Генка и Слава двинулись за ним.
- Вразвалку идет, - шептал Генка. - Определенно бывший матрос. Видишь, ноги расставляет, как на палубе.
- Обыкновенная походка, - возразил Слава, - ничего особенного. Потом, он в сапогах, а заправские матросы носят брюки клеш.
- При чем здесь клеш! Вот как он оглянется, ты на лицо посмотри.
Увидишь - красное, как морковка. Ясно - обветренное на корабле.
- Лицо у него действительно красное, - согласился Слава, - но не забывай, что Филин алкоголик. Потом, смотри, - руки держит в карманах.
Разве настоящий матрос держит руки в карманах? Никогда. Он ими размахивает, потому что привык балансировать во время качки.
- Брось, пожалуйста! "Руки в карманах"... Если хочешь знать, у моряков самый шик во время бури держать руки в карманах и трубку изо рта не выпускать.
Переговариваясь таким образом, мальчики шли за Филиным.
Он пересек Пречистенку, дошел до Остоженки и вошел в магазин филателиста.
- Все, - сказал Слава, - пошли обратно.
Генка минуту колебался, потом сказал: - Зайдем в магазин.
- Как тебе не стыдно! Ведь Миша сказал: в магазин не заходить... Его старик уже раз прогнал и нас прогонит...
- Не прогонит! Генка решительно открыл дверь в магазин. Славе пришлось войти вслед за ним.
Старик стоял за прилавком и разговаривал с Филиным.
Когда мальчики вошли, они замолчали.
- Вам что? - спросил старик.
- Марки посмотреть, - сказал Генка.
- Нечего смотреть! - раздраженно крикнул старик. - Каждый день смотрите - ничего не покупаете! Какие марки вам надо? - Гватемалы, - прошептал растерявшийся Генка.
Старик бросил на прилавок конверт.
- Выбирайте! Генка начал неуверенно выбирать марки. Все молча смотрели на него.
Генка совсем смутился к ткнул в одну марку.
- Вот эту.
- Двадцать копеек, - сказал старик.
У Генки не было денег. У Славы тоже не было ни копейки.
Старик и Филин выжидательно смотрели на мальчиков.
- Двадцать копеек! - повторил старик.
Вместо ответа Генка опрометью бросился из магазина. Слава выскочил за ним.
- Говорил тебе, не надо заходить... - начал Славка.
- А что такого? - беззаботно ответил Генка.
- Как - что? Поняли, что мы за ними следим.
- Так уж я поняли! Мало к нему ребят без" денег ходит.
- Попадет тебе от Мишки, - начал Слава.
- А что мне Мишка за начальник! - Ты своими глупыми шутками все портишь.
- Я сам знаю, что надо делать! - отрезал Генка. - У меня своя голова на плечах.
Они подошли к дому и увидели Мишу.
- Мишка! - как ни в чем не бывало крикнул Генка. - Новости! - Ну что? - Все в порядке, - зашептал Генка. - Выследили Филина. Он ходил к старику. Походку проверили. Моряк, определенно моряк, установлено.
- Прекрасно! - сказал Миша. - Теперь надо выяснить, служил ли Филин на линкоре. А потом возьмемся за филателиста. Только придется вам: меня он уже в магазин не пускает.
- Нам тоже не придется, - вмешался Слава. - Нас в магазин тоже больше не пустят.
- В чем дело? - Миша переводил недоуменный взгляд с Генки на Славу и со Славы на Генку. - Почему не пустят? - Пусть он скажет, - Слава кивнул на Генку.
Генка торопливо заговорил: - Понимаешь, Миша, мы идем за Филиным. Он в переулок - мы за ним. А в магазине у нас не оказалось денег, чтобы купить марки. Мы спокойно повернулись и ушли. Вот и все.
- Понятно... - протянул Миша. - Попались... Ведь говорил: не ходите в магазин. Ты уже второй раз все срываешь! То Борьке разболтал о ящиках, теперь в магазине все провалил. Хватит. Придется без тебя дело делать.
Довольно.
Генка не стал спорить.
Он знал, что Миша посердится и успокоится, а уж без него "дело делать" не будут.
41. СПЕКТАКЛЬ
Уже несколько дней на дверях клуба висела афиша о предстоящем в воскресенье спектакле для детей.
Будет представлена пьеса в трех действиях "Кулак и батрак".
Руководитель студии - Александр Огуреев. Режиссер - Александр Огуреев. В главной роли - Александр Огуреев.
И в самом низу маленькими буквами: "Художник Михаил Коровин, под руководством Александра Огуреева".
Коровин очень гордился тем, что его имя упомянуто в афише, посмотреть на которую приходили толпы беспризорных.
Билеты были распроданы задолго до спектакля. Весь сбор отнесли в редакцию газеты "Известия" и сдали в фонд помощи голодающим Поволжья.
В воскресенье клуб с утра заполнился ребятами.
Пришли дети из соседних домов и большая толпа беспризорных из Рукавишниковского приемника; явились акробаты Буш - Игорь и Лена.
Валя Иванова привела с собой комсомольца в кепке и кожаной куртке, из кармана которой торчала пачка газет. Под расстегнутой курткой виднелась синяя косоворотка с комсомольским значком на груди.
Рукопожатие его было крепким. Он пристально разглядывал Мишу, чуть наклонясь вперед, высокий, немного сутуловатый. Из-под кепки на бледный лоб свисала косая прядь мягких белокурых волос. Глаза серые, усталые и, как показалось Мише, очень умные.
- Товарищ. Севостьянов посмотрит спектакль, - сказала Валя, - а потом кое-что вам расскажет.
Перед поднятием занавеса выступил заведующий клубом Митя Сахаров.
Откинув волосы назад, он сказал: - Товарищи! Сейчас вам будет показан спектакль, поставленный силами детского драмкружка нашего клуба. Администрация клуба, товарищи, не жалела средств для постановки спектакля, потому что работа с детьми - дело важное, для клуба особенно. Администрация надеется, что ее расходы будут полностью возмещены. А теперь, товарищи, попросим... - И он захлопал в ладоши.
Спектакль прошел с большим успехом.
Зина Круглова по ходу действия так хватила Шуру кочергой, что у него спина затрещала.
Зрители в восторге кричали: "Бей его, Зина, лупи!" Но Шура, как настоящий артист, даже виду не подал, что ему больно.
В эпилоге все действующие лица пели и плясали. В заключение выступили акробаты Лена и Игорь Буш.
Потом на сцену поднялся Коля Севостьянов и спросил: - Понравилось? - Понравилось! - хором ответили зрители.
- Вот видите, - сказал Коля. - Ребята этого дома помогли нашим маленьким товарищам в Поволжье. Как, по-вашему: хорошо они сделали? - Хорошо! - опять хором ответили ребята.
- Так, - продолжал Коля. - Теперь знаете вы, кто такие юные пионеры? Все зашумели. "Знаем!" - кричали одни. "Не знаем!" - кричали другие.
Коля поднял руку и, когда все утихли, сказал: - Пионеры должны довести до конца дело, которое начали их отцы и старшие братья, - дело коммунизма. В нашем районе уже есть три отряда: на "Каучуке", "Ливерсе" и Гознаке...
- А почему у нас нет? - спросил Миша.
- Об этом я и хотел вам сказать. Этот клуб переходит в ведение нашей фабрики. И при фабрике организуется пионерский отряд. Кто из вас хочет стать юным пионером, может сейчас у меня записаться.
- Сейчас я ему задам один вопросик, - тихо проговорил Генка.
- Что за вопросик? - насторожился Миша.
- Имеют ли право пионеры лупить скаутов? - Глупый вопрос! - рассердился Миша. - И вообще, что это у тебя за привычка: лупить да лупить... Лупить тоже надо с толком.
