|
|
Интервью с Владимиром Буренковым, управляющим фондом EAGLE SMOLENSK FUND
Назад
|
Интервью с Владимиром Буренковым, управляющим фондом EAGLE SMOLENSK FUND
|
Вопрос, куда, кроме доллара, можно вложить "матрасные" накопления, уже волнует россиян, которые причисляют себя к среднему классу. Государство, в свою очередь, озабочено тем, как направить средства частных инвесторов на финансирование инновационных технологий, способных обеспечить экономический рост страны.
История венчурной индустрии в США показывает, что совмещение интересов возможно. Венчурные фонды, создавшие феномен Силиконовой долины, действовали по простой схеме: они собирали деньги инвесторов, вкладывали их в перспективные компании, способствовали их росту, с тем чтобы спустя 5-6 лет продать свою долю с прибылью. Они рисковали, но вкладывались в высокие технологии потому, что в случае удачного вложения именно в высокотехнологичные компании могли обеспечить себе доход на несколько поколений вперед.
В России венчурная индустрия зародилась в 1993 году с подачи Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР), однако столь внушительных успехов пока не достигла. И венчуристы, и государство в один голос говорят, что причина этого в отсутствии инфраструктуры, прежде всего банковского сектора и фондового рынка. Однако если ничего не делать, то ничего и не будет. И вот уже третий год подряд организуется Российская венчурная ярмарка. Второй год ярмарку принимает Санкт-Петербург.
- Владимир Андреевич, что сегодня представляет собой венчурная индустрия в России?
- В России сегодня работают венчурные фонды с участием американского капитала и фонды ЕБРР. Они вместе уже инвестировали порядка 1 млрд долларов. Есть и другие крупные игроки, такие, как, например, фонд "Бэрингс-Восток". Существуют оценки, что в секторе венчурного капитала в России задействовано около 4 млрд долларов инвестиций. Но я думаю, если мы возьмем половину, это будет близко к правде. У меня есть сильное подозрение, что большая часть этой суммы - портфельные инвестиции.
В России много фондов-портфельщиков, работающих с blue chips - акциями РАО "ЕЭС России", "ЛУКОЙЛа", "Юкоса" - крупных компаний, у которых больше 200 млн долларов выручки, которые проходят международный аудит и котируются на всех наших фондовых площадках. И портфельщики покупают 0,4-1 процент их пакета акций, но не для того, чтобы ими управлять, а чтобы заработать деньги на биржевой игре.
Что касается фондов прямых инвестиций (или венчурного капитала, это сейчас в России примерно одно и то же), они вкладывают в крупные, иногда контрольные пакеты. Их задача - заработать на конкретном предприятии. Они влияют на менеджмент и развитие предприятия, дают новый импульс предприятию, чтобы через 5 лет увеличить капитализацию компании и в конечном итоге прибыльно продать свою долю.
- В России существует проблема выхода инвестора из уже "раскрученной" компании. Ведь фондовый рынок у нас практически не работает...
- Это не обязательно может быть фондовый рынок. Все фонды, которые в 90-х вложили по программе ЕБРР порядка 500 млн долларов (в общей сложности), часто делали выходы через продажи своих долей стратегическим партнерам. Правда, это были единичные выходы. Программа существует в России с 1995 года, и к 1999-2000 году сформировался портфель вложений, продажи которых только начинаются.
Нашему фонду удавалось продавать свою долю в компаниях через обратный выкуп, когда сами собственники компании выкупают у венчурного инвестора его долю. В мире так обычно не принято. Ведь подписывая обратный выкуп, собственник теряет достоинства, которые приносят венчурные инвестиции, он фактически принимает на себя риски. Получается так: "Я тебе дал 5 млн, а ты мне вернешь 10..." Я, как инвестор, иду на это, но выгода непонятна. Мне кажется, что так проявляется своего рода неуверенность в долгосрочной перспективе: "Я буду чувствовать себя спокойно, только когда у меня все 99 процентов акций, и за это я готов платить".
Поэтому я не думаю, что для России будет в полной мере приемлема англо-саксонская система, когда все компании котируются на бирже, их акциями торгуют. Здесь развито больше то, что свойственно Франции, Германии, континентальной Европе, - всей собственностью владеют несколько холдингов, большие финансовые группы.
Сегодня в России большинство прямых инвестиций теоретически направлены в конечном итоге на выкуп компании стратегическим партнером. Когда ты инвестируешь в пищевую промышленность, пивную отрасль, то понимаешь, что продать этот пакет лучше всего "стратегу", который уже работает на этом рынке.
- Почему все-таки стратегический выкуп, а не фондовый рынок?
- Во-первых, невелика капитализация как компаний, так и самого рынка. У нас бедный рынок, на нем нет денег. Пока в России не будет создана социальная инфраструктура, ничего не будет работать. Хорошо по этому поводу говорил Михаил Ходорковский, которого однажды спросили, куда вложить средства. На что он немного резко, но совершенно справедливо ответил: "Если у вас есть лишние деньги, купите что-нибудь поесть". Те деньги, которые есть у наших людей, это не деньги для инвестиций.
Это, к сожалению, беда и страны, и фондового рынка, на котором играют три с половиной человека. Ведь рынок делают частные инвесторы. Крупные игроки, которые играют на рынке, просто используют их деньги. А здесь пока нет частного инвестора. И я не думаю, что в течение ближайших лет что-то кардинально изменится.
- Вы недавно заявили, что пришло время больших капиталовложений в венчурный сектор. Что этому способствует?
- Мне сложно судить о политической ситуации, потому что я не занимаюсь ее анализом. Но политическая стабильность, безусловно, помогает. Второе - очень сильно помогают высокие цены на нефть, которые держатся последние несколько лет.
У меня впечатление, что денег сейчас значительно больше, чем развитой инфраструктуры для инвестиций. Если у нас с вами есть в кармане деньги, необходимо наличие некоего магазина, куда можно прийти и все купить. И вот этого "магазина" пока в России не хватает. Условно говоря, у нас можно что-то купить, но для этого надо бегать, ходить, искать, доставать. В этом и заключается парадокс: есть предприятия, в которые можно инвестировать, и есть деньги, которые для этих инвестиций уже созрели. Но встретиться им вместе очень трудно, потому что нет инфраструктуры, которая бы объединила существующие средства с довольно большим пакетом проектов.
- А такие проекты в России уже есть?
- Да, сейчас в России есть проекты, в которые я бы рискнул вложиться, даже без аудита. Майкл Калви, директор фонда "Бэрингс-Восток", очень хорошо сказал, что венчурные фонды в России конкурируют с несвойственными им соперниками - банками. Наши банки просто не финансируют эти проекты. В мире такого нет. На Западе любой руководитель подобного проекта просто бы пришел и взял кредит в банке. У нас же, по сути, нет банковской системы.
Я уверен, что сегодня в России реально найти проекты для пяти-шести фондов с 200-250 млн долларов инвестиций каждый, они могли бы вкладывать по 50-60 млн долларов в год.
- Государство сейчас пытается привлечь инвестиции в приоритетные проекты в области высоких технологий...
- Государству, на мой взгляд, надо подумать, как создать механизмы привлечения инвестиций в инновационный сектор.
Здесь существует две схемы. Первая - налоговая. Если делаешь инвестиции определенного типа, то получаешь налоговые освобождения. Это британская модель. Но в Минфине эта идея, мягко говоря, не находит поддержки, поэтому мы о ней говорить не будем. Но есть другая система гарантий, например германская. Представим, что фонд вложил 100 млн долларов в развитие биотехнологий, причем деньги иностранные, частные. Государство говорит: ваша коммерческая деятельность - это ваше дело, но это сфера повышенного риска, она представляет интерес для страны, развития научно-технического потенциала, поэтому мы гарантируем в случае форсмажорной ситуации (типа 1998 года) возврат 50 процентов инвестиций. Технически это несложно.
- Какие темы будут обсуждаться в этом году в рамках Российской венчурной ярмарки?
- Основные темы - это международные программы и финансовые институты для России. Мы приглашаем принять участие в дискуссиях IFC, Мировой банк, ЕБРР, американское правительство. Это будет обсуждение не столько венчурных проблем, но и вообще - что Россия представляет собой с точки зрения международных финансовых организаций.
Второй очень важный вопрос - это создание в России сети коучинг-центров, в которых бы рассказывали про венчурный капитал как источник финансирования. Этим, кстати, сейчас активно занимается РАВИ.
Третья тема - это IРО-площадка small caps, попытка проиграть вывод акций малых компаний на российский фондовый рынок. Это проект центра стратегических разработок "Северо-Запад" при партнерстве Санкт-Петербургской валютной биржи. IPO, которое в начале года сделал "РосБизнесКонсалтинг", заставляет говорить о себе. Вчера - РБК, потом эти шесть предприятий, которые будут выставлены на IРО-площадке. Надо с чего-то начинать.
Автор: Борис НИКОНОВ
Источник: "Время & деньги"
www.csr-nw.ru
15.10.2002
Док. 617412
Перв. публик.: 15.10.02
Последн. ред.: 18.12.09
Число обращений: 0
Буренков Владимир Андреевич
|
|
|
|
|
